Реликтовый мир

Окружающее пространство пошло волнами, границы предметов поплыли. Из дыры, проделанной змеем, стала подниматься густая черная жидкость, собираясь в большой пульсирующий шар. Я не мог оторвать взгляд от этого нечто, превратившись в сплошной оголенный нерв и испытывая одновременно весь спектр боли и удовольствия. Мой человеческий разум, или то, что от него еще оставалось, метался в агонии, неспособный в полной мере воспринимать суть открывшегося явления. Камни и куски земли вокруг шара стали плавно взмывать вверх, земля и воздух задрожали и пошли волнами.

От шара робко потянулись щупы, осторожно касаясь всего вокруг. Я с трепетом коснулся одного из них, и мир вспыхнул. Пришло четкое ощущение, что я держу в руке маленькую детскую ладошку. Это прикосновение оказалось слишком тяжелым испытанием для моей души. Она растаяла, будто кусочек сахара в горячем чае. Перестала существовать. Но чьи-то заботливые руки подхватили меня, поддержали, предотвратили полное растворение и распад личности. Но вернувшийся словно перестал быть только человеком. Тот Ирвин, что всю свою жизнь подсознательно ощущал одиночество, чувствовал сладкую печаль от осознания своей смертности и конечности своих дней, перестал существовать. В момент прикосновения границы личности стерлись. Мой «наблюдатель» перестал осознавать, где кончается он, а где начинается пришедшее в этот мир нечто.

После нашего «рукопожатия» по черной жидкости прошла дрожь. Шар лопнул, выпустив наружу невообразимую мешанину света и тени. Живое облако стало принимать невероятные оттенки, постоянно бурлить и менять форму. Это зрелище оказалось самым страшным и самым прекрасным из тех, что я когда-либо видел.

Суть Айтрана, что до сих пор находилась рядом со мной. Образ старого буфона замер в благоговении перед богом. Ева, Тиль и Линд, не сдвинувшиеся со своих мест, смотрели со смесью страха и радости. Живое облако стало закручиваться внутрь и приняло знакомый вид. Перед нами предстала завораживающая спираль из сияющих частиц. От Айтрана пришло теплое ощущение благодарности. Обмен чистыми смыслами между нами произошел мгновенно.

После того как образ Айтрана вошел во Врата, спираль схлопнулась и исчезла. Парящие вокруг камни попадали. Границы пространства перестали плыть и вернулись в норму.

Ева опустила голову на грудь моего высохшего тела и заплакала. Я почувствовал грусть своих спутников. Благодаря чувствам этих близких существ память и каркас личности Ирвина стали постепенно возвращаться. После потрясения до самых основ души пришлось с трудом вспоминать себя. Или создавать заново? Кажется, что это одно и то же.

Однако спокойно переварить произошедшее мне не дали. Побоище привлекло кальдов.

Глава 19

Вокруг появилось множество медуз и спрутов, светящихся мягким розовым светом. Питомцы-разведчики кальдов. Мои друзья почему-то не обратили внимание на вторженцев, заполняющих собой все вокруг, и вскоре я понял, в чем дело. Они просто их не видят!

Это похоже на объемную картинку-голограмму. Под одним углом никаких медуз нет, а под другим от их розовой массы рябит в глазах. В своем текущем состоянии я воспринимаю сразу несколько плоскостей пространства, поэтому я вижу скрытое от товарищей изображение. Нужно их срочно предупредить!

Я потянулся к сознанию друзей, и моя тревога передалась всей группе. Линд взял свою дубину на изготовку, а Тиль сжал в руках серп с посоха Айтрана. Ева напитала руки энергией, озираясь по сторонам, и успела вовремя заметить метнувшегося на нее розового спрута. Молния взорвала тварь на куски, но остальные враги нахлынули лавиной.

Часть желеобразных тварей атаковала отряд со всех сторон, пока остальные спокойно выплывали из своего подпространства в других местах и активно изучали своими щупальцами тела мертвых гигантов, разбросанные вокруг.

Несмотря на потрясения, усталость, и разбитые от недавнего осушения тела, друзья демонстрировали удивительную прыть. Линд отбрасывал медуз дубиной, размазывая нерасторопных стрекателей мощными ударами. Ева успела метнуть несколько молний, но вскоре начала рвать врагов в рукопашной, по-видимому исчерпав свой резерв. Линд крутился волчком и нарезал своим острым серпом розовое желе, разбрасывая вокруг ошметки врагов. Но отряд все сильнее увязал в окружении спрутов и медуз. По одиночке противники не представляли особой опасности, но жадные щупальца тянулись со всех сторон, жалили и сковывали движения. Какими бы сильными и ловкими не были буфоны с элиской, постепенно до них доставало все больше вражеских ударов.

В воздухе повис запах отчаяния. Видя, какая прорва медуз все еще на подходе, я не питал никаких иллюзий. Их хозяева-кальды еще не вышли в это пространство и наблюдали в ожидании, пока рой желеобразных слуг сделает свою работу.

Я приник к своему телу. Хоть оно и выглядит плачевно, но я должен встать и присоединиться к попавшим в беду товарищам. Однако ничего не вышло. Я просто провалился насквозь, не получив никакого отклика.

Почему меня все еще не вернуло обратно, как это обычно бывает? При каждом «выходе» часть меня всегда оставалась в теле, но теперь это чувство исчезло. Я никак не могу нащупать ниточку, ведущую ко мне. Неужели организм умер? Может, тело просто истощилось, потратив все ресурсы на распыление летящего на нас змея. Или все дело в прикосновении к богу? Оно действительно изменило меня. Отдельные мысли слились в сплошной поток сознания. Сейчас я даже не могу сказать, где именно нахожусь, словно моя личность растворилась во всем видимом мне пространстве.

Бросив безуспешные попытки воплотиться обратно, я разочарованно отступил. Даже сумей я вернуться, сомневаюсь, что скрюченная высохшая мумия переломит ход боя. Сдаваться на милость победителей в надежде, что всех оставят в живых и заберут туда же, куда и Дану, совершенно не хотелось. Тем более, что несмотря на мои ощущения, ее судьба до сих пор неизвестна.

Я повернул свое внимание к отчаянно сражающимся союзникам. Похоже, в моем состоянии единственные инструменты – это воля и разум. А их вполне достаточно, чтобы влиять на реальность. Охватив восприятием поле боя, я нашел то, чем можно воспользоваться.

Разбросанные вокруг тела поверженных чудовищ до сих пор фонят энергией. Возможно, за этим и пришли проклятые кальды со своими медузами. Так оставим же их с носом! Я потянулся к ближайшей туше лупоглазого удильщика и коснулся его ядра. Чтобы осуществить задуманное, пришлось обратиться в чистое восприятие. Дотянуться до тончайших нитей-каналов, пронизывающих все вокруг, стоит большого труда и концентрации. Такое просто не под силу разуму Ирвина-человека, но после встречи с новорожденным богом границы моих возможностей раздвинулись.

Я потянул энергию из мертвого монстра и ювелирно повел ее по незримым каналам прямо к ядру Евы. Донести удалось едва ли десятую часть, но источник девушки вдруг вспыхнул, наполнившись до краев. Миниатюрная элиска, бившаяся с медузами на последнем дыхании, почувствовала резкий прилив сил и разразилась пучком молний, выкашивая десяток врагов за раз.

Устало размахивающий дубиной Линд спихнул с себя несколько зыбких розовых тел. Воин выглядел неважно: кожаные доспехи зияли прорехами и пятнами ожогов от щупалец. Благодаря натиску разбушевавшейся Евы буфон получил передышку и бросился к Тилю. Собрата пришлось доставать из кучи разрубленных медуз. В этот момент я наконец довел энергию от очередного мертвого исполина и разделил ее между буфонами. В ядра амфибий хлынул поток сил, заставив одновременно вздрогнуть. Почти отключившийся Тиль встряхнулся и самостоятельно поднялся на ноги.

Схватка возобновилась с новой силой. Практически сломленное сопротивление нашего отряда обернулось мощной порцией истребления врагов. Однако, поток медуз лишь возрастает. Слугам кальдов будто бы нет конца. Я ужаснулся от вида прибывающих полчищ. Даже хорошо, что Ева, Тиль и Линд не могут видеть наступающий из своего подпространства рой, иначе у них просто опустятся руки от отчаяния. Если что-нибудь не придумать, энергия павших чудовищ закончится раньше, чем мои друзья перебьют наседающих тварей. К тому же, подпитка хоть и помогает подстегнуть организмы, но не исцеляет мгновенно. Рано или поздно буфоны с элиской падут от ран.

Понаблюдав за переходом медуз, я попробовал вмешаться в этот процесс. Это оказалось еще сложнее, чем проводить энергию. Мне пришлось охватить вниманием целый пучок мельчайших каналов, по которым перемещалась материя. После нескольких изматывающих попыток повлиять на них, я бросил это занятие. Все, чего мне удалось добиться – это небольшое преломление перспективы, из-за которого одна из медуз оказалась не в том месте, куда переходила, а другую разорвало на части, оставив половину в подпространстве. Пара медуз – это капля в море, поэтому я обратился к их хозяевам.

Следящих за сражением кальдов оказалось несколько. Дотянуться до их сгорбленных тел с узловатыми конечностями и множеством розовых отростков я не сумел. Однако сосредоточившись, я разглядел множество нитей, идущих от управляющих отростков к медузам и спрутам. Преломив один из каналов, по которым шли нити, я добился временного успеха. Группа медуз на одном из участков перестала реагировать на приказы, бестолково растопырив свои щупальца. Но кальд быстро восстановил контроль, запустив нити по другому каналу.

Оборвать связь всего роя медуз с кальдами оказалось непосильной задачей. Поразмыслив, как можно вывести из строя самих хозяев, я встрепенулся в озарении. Связь между ними двусторонняя!

Я коснулся сознания Евы в попытке передать свою идею. Ответом мне стала буря эмоций. Девушка бросила быстрый взгляд на мое лежащее тело. Наконец, в глазах элиски мелькнуло понимание, и она кивнула.

Я тут же занялся подготовкой, надеясь, что друзья сумеют продержаться. Если бы тела медуз не распадались до розовой кашицы, вокруг отряда уже выросли бы горы желеобразных трупов, способные поспорить высотой с лежащими вокруг мертвыми чудовищами. Линд с заметным трудом размахивает своей массивной дубиной-клешней и старается расчистить пространство. Тиль начал замедляться, но острый серп в его руках по-прежнему оставляет в рядах медуз целые просеки. Буфоны уже все покрылись розовой слизью и явно начали сдавать, но продолжают прикрывать Еву, которая копит силы.

Я все-таки успел вовремя. По моему сигналу элиска выпустила в скопление мельтешащих медуз свою самую мощную атаку, разошедшуюся ветвистым пучком молний. Благодаря настройке целой сети каналов, разряд в миллионы вольт накрыл огромную массу врагов, достав разом практически до каждой перешедшей в наше пространство медузы. Но только этим дело не ограничилось. Боль и агония гибнущих тварей пошла по связывающим нитям контроля прямиком к ни о чем не подозревающим кальдам. Нервная система коварных существ не выдержала такого шока. Хозяева медуз начали умирать один за другим. Поддерживаемые кальдами каналы схлопнулись, и прибывающие из подпространства резервы врагов выпали из моего поля зрения, словно генератор объемной голограммы вдруг выключили из розетки.

Перед тем как последний канал закрылся, я успел почувствовал нечто огромное. Вся масса роя медуз шевельнулась вместе со всем их подпространством, словно одно гигантское существо. Покровитель кальдов? По мне скользнуло его внимание, не сулящее ничего хорошего. Я будто бы мельком увидел взгляд матери, чьих детей я посмел обидеть. Ощущение давящего присутствия длилось лишь мгновение, но этого хватило чтобы понять – уходить надо как можно быстрее.

Буфоны с элиской смотрели на возникшее вокруг них кладбище медуз. Зрелище после подготовленной мной массовой атаки Евы действительно впечатляло. Однако друзья подобрались, почувствовав мою тревогу. Я не мог говорить, но сигнал о том, что пора уходить, добрался до их сознания. Линд отбросил щупальца мертвого спрута, вытащил мое тело и взвалил на плечо. Группа поспешила покинуть поле боя.

В этот момент на краю поля моего восприятия что-то мелькнуло. Еще один враг? Но я тут же с огромным удивлением узнал старого знакомого.

Глава 20

– Приветствую, Старший, – прошелестел шепот Цхака.

Я понял, что все это время прозрачный паук наблюдал за побоищем издалека. Соприкосновение наших сознаний вылилось в мгновенный обмен мыслями.

– Зачем ты здесь? – спросил я.

– Меня привлекло место рождения и смерти, – донеслось от Цхака. – Я видел, как здесь сошлись Старшие. Здесь пища и вознесение.

– Уходи, скоро сюда снова придут кальды, – я решил предупредить арахнида.

– Ты уничтожил одних, уничтожишь и этих, – беззаботно отозвался тот.

– Я не смогу уничтожить их покровителя.

– Тогда идем, – просто согласился паук, – Но сначала пища.

Перебирая лапами с поразительной скоростью, Цхак направился к тушам чудовищ. Я с удивлением увидел, как паук вскрыл кусок тела змея, с которым мы бились, а затем перебежал к его разорванной взрывом голове.

Я сразу понял логику арахнида, ведь два внушительных ядра, извлеченные из головы и хвоста чудовищной рептилии, сияли энергией сильнее всего, что можно было здесь найти. Эти источники были слишком мощными для нашего отряда и поэтому избежали моего внимания. Попытайся я во время сражения протянуть канал от одного из них к Еве, и даже ее развитая система вряд ли выдержала бы такую перегрузку.

Я с любопытством наблюдал, как Цхак прикрепляет пару крупных ядер к своему прозрачному брюшку с помощью паутины. Затем паук ускорился, нагоняя уходящую группу.

Я забеспокоился, как группа воспримет появление Цхака. Мне своевольный паук ни разу не причинил вреда и даже принес пользу, когда сожрал преследовавшего меня бронированного носорога. И таящихся в норах существ на моем пути он приструнил. Но как я помню, Тиль пострадал как раз из-за него, так что с буфонами может возникнуть проблема.

Предупредив товарищей о Цхаке, я получил в ответ смешанные эмоции. В сознании Линда вспыхнуло желание убийства. Я всерьез опасался, что здоровяк просто скинет мое тело с плеча и бросится на врага, с которым буфоны уже успели столкнуться до нашей встречи. Возможно, так и произошло бы, если бы воин был полон сил, но недавняя изматывающая битва и мои успокаивающие сигналы все-таки умерили пыл Линда.

Ева тоже занервничала от вида нагоняющего отряд паука-переростка. Но моим сигналам об отсутствии у арахнида недобрых намерений девушка поверила и не стала протестовать. Даже в моем непонятном состоянии элиска продолжает доверять мне. Меня наполнило чувство благодарности, и я поделился им с Евой, чем вызвал ее улыбку.

Тиль, непосредственно пострадавший от укуса-метки Цхака, удивил меня своим отношением к пауку. Несмотря на то, что молодой буфон не так давно лежал в пещере пластом и едва не погиб от иссушающей метки, новую встречу он воспринял спокойнее всех. Словно увидел давнего соперника по спаррингу или игре в шахматы, завершившейся в вничью. Не ожидал от юной амфибии подобного самурайского благородства.

Сам Цхак явно узнал свою неудавшуюся жертву, но ничего не сказал. Лишь скользнул по Тилю своим вниманием, задержавшись на нем чуть дольше, чем на остальных членах отряда. Поравнявшись с идущими, паук достал одно из ядер и протянул к моему телу, лежащему на плече Линда. Похоже хозяйственный арахнид решил отдать часть добычи, раз уж мы ее прикончили. Не дождавшись от моей высохшей мумии реакции, паук нашел неожиданно решение. Он просто принялся осторожно закреплять ядро к моей спине паутиной.

Линд едва не взорвался от возмущения. Не войди я вовремя в его сознание с объяснениями, и схватки было бы не избежать. Мне стоило немалого труда убедить буфона, что паук не планирует причинить нам вреда. Воин все порывался отскочить в сторону и атаковать наглого восьминогого, но в итоге внял моим успокаивающим сигналам и продемонстрировал железную выдержку, лишь искоса наблюдая за подозрительными манипуляциями прозрачных лап.

– Почему он несет твою оболочку? – спросил Цхак, закончив прикреплять ко мне змеиное ядро.

– Потому что я не могу в нее вернуться, – печально ответил я. – Не могу зацепиться. Просто проваливаюсь насквозь и пока не понимаю, почему.

– Похоже, ты вышел из нее целиком, – ответил паук.

– Что значит «вышел целиком»? – переспросил я. – Это можно как-то исправить?

От сознания Цхака пришел сигнал, больше всего похожий на пожимание плечами. Вразумительных пояснений от паука я не сумел добиться. Однако, его слова все же заронили во мне зерно идеи, которую следует попробовать.

– А где ты был все это время? – поинтересовался я у Цхака.

– Питался, – пришел простой ответ.

Если бы я мог, то выпустил бы разочарованный вздох. Но ожидать от нечеловеческого разума арахнида красочных рассказов о своих приключениях все же не стоило. Поэтому я переключился на реализацию своей идеи с телом. Не знаю, как исправить то, что я вышел из него «целиком». Но прилепленный ко мне пауком светящийся булыжник так и напрашивался воспользоваться собой для решения проблемы.

Похоже, у всех встреченных мной в этом мире существ есть ядра разной степени развитости. Они служат чем-то вроде аккумулятора энергии и якоря для сущности. Несмотря на сильные изменения, в моем многострадальном теле такая структура до сих пор не появилась. Так может, воспользоваться чужой?

Я принялся изучать принесенную пауком добычу и столкнулся с новой проблемой. Этот фонящий силой камень все еще жив! Вся структура змеиных ядер оказалась пропитана сутью этого чудовища.

У Цхака с этим не возникло никаких проблем, он просто вытягивал энергию из второго ядра, прикрепленного к его брюшку паутиной. Паук прямо светился довольством, словно ребенок, закинувший в рот вкуснейший в мире леденец. Я мог бы сделать точно также, однако просто напитать мое усохшее тело энергией из ядра недостаточно. Мне нужна структура, к которой я могу привязаться. Сейчас болтающаяся на плече у Линда мумия в моем восприятии немногим отличается от камня на дороге. Но я решил, что вернуться в свое тело у меня все же больше шансов, чем вселиться в камень. Мысль о том, что я навсегда лишился физического воплощения и вскоре растворюсь совсем, я старательно отогнал.

Я оглядел своих идущих товарищей. Надеюсь, они не поубивают друг друга, пока я занят своими делами. Сейчас представители трех разумных рас, не знающие языка друг друга, шли молча. Буфоны с элиской вроде начинают понимать отдельные фразы друг друга и в случае необходимости сумеют действовать сообща. Но пока что истощенные схваткой друзья шагают, погрузившись в собственные мысли. Наверное, Цхак тоже сумел бы как-то взаимодействовать с остальными при помощи своих сигналов, похожих на телепатию. Но сейчас паук слишком занят «рассасыванием» змеиного ядра и не настроен на общение, что даже к лучшему. Судя по количеству хранящейся в паучьей конфете энергии, ее поглощение затянется надолго.

Линд с Тилем держатся рядом и медленно отходят от потрясений битвы. Буфоны явно скорбят по Айтрану, но дух не был сломлен потерей старшего товарища. Я с удовлетворением отметил, что решимость проникнуть в логово кальдов стала лишь крепче после битвы с ними. Амфибии не знакомы с Даной и освобождать похищенную элиску для них не так важно, но мысли поквитаться с подлыми хозяевами медуз, овеять себя славой и может даже найти захваченных буфонов заставляют все также идти вперед.

Я обратился вниманием к Еве. Миниатюрная элиска приняла мое состояние близко к сердцу, и то и дело бросает на мое иссушенное тело беспокойные взгляды. Но несмотря на это, ощущение моего присутствия успокаивает и дарит ей надежду. Сейчас девушка шагает, прислушиваясь к себе. Похоже, перекачанная мной из мертвых монстров энергия запустила в ее ядре какие-то процессы. К тому же часть сети, которую я раскинул от ее каналов для массового испепеления медуз, закрепилась и породила новые связи. Не удивлюсь, если наша громовержица станет еще сильнее.

Я убедился, что друзья идут четко по курсу в сторону Даны. За эти дни у членов группы установилась связь не только со мной, но кажется, даже между собой появляются зачатки нитей. Интересно, как отреагирует моя первая в этом мире подруга на такой разношерстный отряд, пришедший ее спасать? Улыбнувшись своим мыслям, я наконец решился приступить к задуманному.

Проникновение в ядро змея оказалось похоже на погружение в бушующий океан энергии. Я легко преодолел первые слои, но дальше сопротивление ядра принялось расти в геометрической прогрессии. Чем глубже я продвигаюсь, тем сильнее становится давление. Пришлось сосредоточенно тянуться вперед, словно преодолевая штормовой ветер. Тут навстречу мне вынырнула гигантская змеиная пасть, и я оказался раздавлен могучими челюстями.

Глава 21

Чудовищная тяжесть сдавила меня со всех сторон. Моя сущность сплющилась под нажимом челюстей, принявшихся меня пережевывать. Отойдя от первого шока, я понял, что почти не чувствую боли. Совсем забыл, что у меня нет тела. Что же сейчас пытается проглотить змей? Неужели, мою душу?

Я попытался распрямиться и сопротивляться, но змеиная хватка усилилась в ответ. Надо же было мне сунуться в ядро к этому чудовищу! Моя сущность трещит по швам, но пока держится. Только в состоянии стиснутого комка я мало что могу сделать.

Представив, как из меня растут иглы, я резко вытянул себя во все стороны. Появившиеся острые отростки впились в змеиную суть, но рептилия не обратила на это внимания, продолжая попытки меня раскусить. Тогда я решил попробовать достать до мозга и отрастил одну длинную иглу. Отросток пробил плоть, но вопреки моим ожиданиям челюсть даже не разжалась, а нанесенные мной повреждения стали затягиваться с невероятной скоростью. Да что же это такое?

Разозлившись, я сам вгрызся в змея. Если он меня пытается съесть, то почему бы мне тоже не попробовать? Это принесло неожиданный результат. В меня хлынули эмоции чудовища. Резанула холодная ярость, за которой я ощутил невероятно мощное желание выжить. Животный инстинкт выживания, жажда, злобная жадность, желание раздавить и поглотить врага.

Несмотря на мои яростные усилия, перелома в нашем противостоянии не случилось. Куски, которые я отрывал, тут же восстанавливались, а змей с удвоенным усердием принялся за попытки размолоть меня челюстями.

Я собрался в комок и резко вытянулся в одном направлении, буквально выстрелив собой. Как только моя тонкая часть преодолела плоть, я переместился по этой нити наружу. Змей тут же попытался вновь ухватить ускользающую добычу, но я мгновенно сместился в сторону.

Похоже, физические ограничения здесь не действуют. Раз уж мое тело деформируется как угодно, почему бы не попробовать вырасти? Я представил, как становлюсь огромным, под стать змею, и начал раздуваться. Почувствовав внутри пустоту, я потянулся к окружающему океану энергии, и бушующие волны хлынули в меня. Змей не стал ждать и набросился на меня, но мое стремительно растущее тело уже не помещалось в пасти, поэтому рептилия обвилась вокруг меня и принялась душить.

Бесконечно расти мне не удалось. То, что казалось неисчерпаемым океаном свободной энергии почему-то быстро кончилось. Остались лишь базовые потоки, поддерживающие структуру ядра. Теперь практически вся энергия оказалась поделена между мной и змеем с большим перекосом в сторону хозяина. Если пытаться и дальше черпать из окружения, ядро может попросту рассыпаться, а это мне совсем не нужно.

Я попытался высвободить руки, но чудовищная хватка змеиных колец не позволила пошевелиться. Противник продолжил ломать и душить, а мои усилия оказались тщетны. Тогда я вновь вцепился в рептилию зубами. В этот раз удалось оторвать внушительный кусок плоти, что стал восстанавливаться намного медленнее. Воодушевленный успехом, я стал смещать пропорции своего тела в сторону рта и вскоре превратился в одни сплошные челюсти на ножках. Получившееся чудовище по имени Ирвин принялось поедать змея.

Тварь постоянно извивалась и кусалась словно бешеная. Змей продолжал восстанавливаться на глазах, но я заметил, что с каждым оторванным от него куском, длиннющее тело становится все короче. Битва превратилась в соревнование на скорость пожирания. Моя способность изменять свое тело подарила преимущество перед рептилией, застрявшей в своей обычной форме. Я чувствовал холодную ярость существа, что не один век боролось за выживание. За свою жизнь это жадное чудовище поглотило так много энергии, что не сумело больше в себя вмещать, но нашло выход, разделив свое ядро на два. Если бы змей сумел поглотить новорожденного бога, это наверняка толкнуло бы на следующую ступень развития, сделав тварь поистине бессмертной.

Теперь же примитивный разум бился в агонии, растворяясь во мне. Невероятно сильное существо оказалось неготовым к ментальной схватке с человеком и проиграло. Мне повезло, что сознание змея было примитивным. Окажись на его месте кто-то близкий к способностям Цхака, и я наверняка был бы поглощен.