Заложница Шумера

– Ох, малышка моя, – гладила меня бабуля. – С твоим идеальным здоровьем падать в обморок – это не дело.

– Бабушка, что со мной произошло? – прошептала я, боясь, что родители услышат.

– А что-то было? – спросила бабушка с искренним удивлением. – Абсолютно ничего страшного. Ты просто сильно расстроилась и упала в обморок. Ваш завуч принес тебя на руках домой.

– А почему он меня в больницу не отвез? – меня не оставляли сомнения, что все не так просто, как говорит бабушка.

– В больницу? Кто тут болен? – рассмеялась бабушка с еще большим удивлением. – Зачем какая-то больница, когда у тебя дома два дипломированных врача? Давай-ка вставай.

– Бабуль, а со мной точно все в порядке?

– Оставь эти глупости, – бабушка поднялась и потянула меня за руку с кровати. – Эмоции – твой бич, мое золотце. Учись держать их под контролем, не позволяй им вырываться, как пар из чайника.

– Ба, я такая… – я не знала, как сказать.

– Какая такая?

– Такая бессильная, – голос дрожал.

– Просто будь собой, – бабушка обняла меня. – Поверь, нет никого лучше тебя, малышка. Ты одна у меня такая во всей Вселенной.

– Во Вселенной? Ба, ну ты загнула, – невольно улыбнувшись, я уткнулась носом в бабушку. – Просто ты меня очень любишь.

На следующий день мы переехали в другой город, где сначала все вместе жили в доме у моря, который купила бабушка. Она почему-то вдруг решила вести оседлый образ жизни. Вскоре родители приобрели квартиру, и мы переехали снова. Никто из них больше не говорил о том дне. Стоило ли самой выяснять, что случилось? Подруги больше нет. А остальное не столь важно. С присущей любовью преувеличивать мое значение в чьей-то жизни бабушка сказала, что я и так продлила бедной девочке жизнь и наполнила ее радостью. Но вот только что за мужик тогда тащил меня на руках домой и представился завучем? Ведь завучем в нашей школе была женщина…

Глава 6

Припарковав машину, я быстрым шагом направилась к зданию, где на десятом этаже располагалась телевизионная редакция «FirstNews».

Сбор новостей – это ежедневный тяжелый труд. Хотя некоторые, в том числе и моя дражайшая бабуля, убеждены, что информация к нам приходит из космоса. Вот как химик по образованию может верить в такую ерунду?

Я зашла в наш бизнес-центр. На проходной меня остановил охранник, который уже полгода никак не мог запомнить мое лицо. Как же этот усатый дядька жутко раздражает! Он снова попросил пропуск.

– Доброе утро, – поздоровалась я с фальшивой улыбкой и протянула документ. – А вы часто «FirstNews» смотрите? – кивнула я на маленький телевизор на тумбочке.

– Только его и смотрю каждый день, – буркнул забывчивый охранник.

– А я Алиса Карницкая – главный редактор этого телеканала, – слегка горделиво представилась я.

– Что-то я вас в ящике ни разу не видел, – подозрительно сощурился мужчина, и я поняла, что финт ушами не удался.

Интересно, у него прозопагнозия или у меня слишком блеклое незапоминающееся лицо? Думаю, вряд ли человека с нарушением распознавания лиц взяли бы на должность охранника. Впрочем, раз в неделю можно было потерпеть повышенное внимание к себе. Тем более утро сегодня не задалось изначально.

Обойдя в фойе мраморные колонны, я подошла к лифту и нажала на кнопку вызова. Сзади стояли еще несколько человек. Влюбленная парочка обсуждала, где лучше провести выходные. Ах да, сегодня же пятница. Что-то я совсем расклеилась. Мне бы тоже не мешало отдохнуть. Чем я займусь? Поеду к бабушке – туда, где меня очень любят и ждут.

Двери лифта открылись. Сладкая парочка, оттолкнув меня, первой вошла в лифт.

– Молодежь, у вас совсем манер нет! – возмутилась я по-старушечьи.

Любовь одних возвышает, а других ослепляет. Эти вообще ничего не видят перед собой.

– Девушка, давно ли вы стали взрослой? – парень с татуировкой на шее расплылся в широкой улыбке.

Этот молокосос еще и заигрывает со мной? Я шагнула в лифт и, набрав полную грудь возмущения, собралась высказаться о том, что думаю, о поколении, к которому уже не принадлежала. Все-таки стоило промолчать. Знала ведь: сегодня не мой день. Из-за эмоций я не заметила, куда наступаю, и моя шпилька предательски попала в небольшой зазор направляющего рельса дверей. Каблук застрял, и я почти полетела носом вперед, прямо в объятия того мерзкого юнца. Но тут чья-то спасительная рука поймала меня, приобняв сзади, вернула мне равновесие и прижала к себе. Чужая мужская рука на моей груди и чужая грудь за моей спиной вызвали чувство жуткой неловкости и еще большего возмущения. Не знаю, что из неловкостей было лучше: упасть в объятия отпихнувшего меня молокососа или быть облапанной незнакомцем на глазах у того же молокососа? Увы, ситуация не оставила выбора. Есть, что есть.

– Спасибо, – процедила я сквозь зубы, отрывая от себя здоровенную лапу.

Попытка сделать шаг не увенчалась успехом. Каблук застрял основательно.

– Стой, – приказал спаситель. – Не шевелись.

Рука, только что бесстыдно сжимавшая мою грудь, теперь крепко обхватила еще и лодыжку. День едва начался, а я уже мечтала, чтобы он закончился.

– Помочь? – с легким пристрастием и надеждой крикнул молодой парень в ярко-желтой куртке.

Девушка нервно дернула его за рукав, и тот снова вернул ей свое внимание. Я удрученно вздохнула, рассматривая затылок брюнета, наклонившегося к моему каблуку. Очень высокий, широкоплечий, немногословный. На его руке красовался монументальный широкий браслет из больших металлических пластин, переливавшихся чарующим блеском тысячи звезд. Что это? Какой-то аксессуар, не то новомодный, не то ретро – никогда раньше такого не видела. Ух, как интересно! А может, это не металл, а камни? Впервые в жизни не получается определить материал на глаз. При моей феноменальной зоркости я могла бы разглядеть каждую молекулу. Утрирую, конечно, но все же. Кстати, а кто он такой? Судя по спортивному костюму и крепкому телосложению можно предположить, что спортсмен. Но надпись «Thinkdifferent» и надкусанное яблоко на спине выдали в нем айтишника. Они обитают этажом ниже и вечно бродят с планшетами, в домашних тапочках и на своей цифровой волне. Фраза «Думай иначе» озадачила меня. Где-то совсем рядом ответ на мои злоключения, но я неверно подхожу к разгадке.

Мужчина поднялся и, резко развернувшись, пошел прочь.

– Э-э, спасибо! – крикнула я вдогонку.

Но айтишник проигнорировал, показывая всем своим почти двухметровым видом, что не нуждается в моей благодарности. Странные они люди. Не от мира сего.

Дверь лифта закрылась. Парень с девушкой вышли на пятом этаже, а я поехала выше, на десятый. Закрыв глаза, пытаясь отбросить лишние мысли и сосредоточиться на предстоящей работе. Через пару этажей лифт вдруг начало трясти. Я открыла глаза. Лифт остановился, следом погас свет, и появилось чувство, что лифт бесконтрольно поехал вниз, а точнее, начал падать. Ну вообще класс! Да что за день такой?!

Обычный человек в данной ситуации запаниковал бы или по крайней мере испугался. Это нормально, ведь степень страха определяется воображением. Но, к счастью или к сожалению, мне эти чувства не знакомы. Разве что во сне.

Моя реакция на падение лифта была мгновенной. Я поняла, что аварийные тормоза по какой-то причине не сработали. Скинув туфли, запрыгнула на металлический поручень, чтобы забраться на крышу лифта и ухватиться за трос. Однако свои знания о поведении в экстремальных ситуациях я применить не успела. Лифт плавно остановился, включился свет, и он снова поехал вверх. Я, немного огорошенная, аккуратно слезла на пол, пока меня не застукали сидящей на жердочке, как попугай.

Посмотрела на себя в зеркало, как ни в чем не бывало, поправила прическу и очки, одернула пиджак и вышла из лифта. Само вселенское спокойствие. И хрен с ним, что лифт съехал с катушек. Главное, что голова на месте, по крайней мере пока. Надеюсь, что до вечера больше ничего не случится и мой офис защищен от демонической силы, которая с утра крутится вокруг меня.

Чувствовать под ногами твердый пол десятого этажа чертовски приятно. После невероятного путешествия в лифте длинный серо-голубой коридор с логотипом телеканала «FirstNews» казался необычайно родным и желанным. Наконец-то я добралась до офиса. Надеюсь, приключения на сегодня закончились.

Поздоровавшись с проходящим сотрудником, вдруг заметила в конце коридора знакомый силуэт в спортивном костюме. Не может быть! Айтишник точно остался внизу. Не мог же он подняться на десятый этаж быстрее лифта? И зачем ему десятый, когда его офис ниже? Грань между реальностью и галлюцинациями становилась все более размытой. Что-то явно странное происходило с пространством вокруг меня. Разбираться в этом сейчас не было ни желания, ни времени. Иначе я готова буду услышать: «Хочешь узнать, что это такое? Следуй за белым кроликом». Я распахнула дверь и зашла в редакцию.

– Всем доброго утра!

– Доброго утра и хороших вестей, – поздоровался наш новенький журналист, протягивая бумажный стаканчик с крышкой. – Вот и вам немного горячего привета.

– Хорошими новостями сыт не будешь, – я взяла стаканчик и поставила сумку. – Спасибо. А что это?

– Чай из смолы пуэра, – ответил Александр голосом Левитана.

Приятное терпкое, сладковатое послевкусие с ароматом китайских трав тысячелетней давности. Действительно вкусно.

– Спасибо! Угодил. Бодрит. Сегодня тебя ждет чудесно-сложное задание.

– Алиса Ярославовна, за что? – журналист приуныл.

– Не переживай, ты справишься, – моя ободряющая улыбка не особо вдохновила его.

Парень развернулся и, громыхая бежевыми берцами, пошел к своему столу.

Так, корреспонденты в сборе. Оператор ковыряется в аппаратуре. Ничего необычного. Кстати, оператор – наше все. Ведь мы не просто новостной видеопортал, мы целый корпункт новостного канала «FirstNews». При любом катаклизме обеспечиваем выход в прямой эфир каждые полчаса.

– Так, парни, – начала я, хлопнув в ладоши (кстати, коллектив у нас в основном мужской: как показала жизнь, они выносливее в нашей работе, особенно когда их наставляю или когда навставляю им), – утреннюю планерку перенесли на 11. С нас пять новостей. Нарыть их любой ценой! Евгений Яныч, как всегда, требует «бомбу». Через час жду раскладку, кто что нарыл. А ты, – бросила я Саше, – найди человека с ником «ОхоТник» и отработай новость. Информация у тебя на почте.

Это были материалы по делу, которое я откопала ночью. Теперь их нужно легитимизировать. Через пару минут я тоже подключилась к нашему корпоративному чату «спарк» – и работа закипела. Бог мой, привычная обстановка, мой коллектив и твердая земля под ногами – наконец-то мне полегчало.

Зазвонил телефон. Трубку снял Роман. Я застыла в ожидании сенсационной новости. Да ладно, чего это я такая напряженная? Это же самые простые рабочие моменты. По лицу Романа я поняла, что никакой сенсацией не пахнет. Это были очередные жалобщики на лужу во дворе от затопленной канализации или что-то в этом роде.

– Посмотрите. Я кинул вам в спарк очень интересный тендер с госзакупок, – закрыв трубку рукой, кивнул на компьютер Роман и продолжил разговор с собеседником.

Так. Посмотрим. «Аппарату народного собрания Кавказа неожиданно потребовалось девять кинжалов на 500 тысяч рублей». Из характеристик товара следует, что оружие должно быть сделано из серебра, украшено эмалью, позолотой и филигранью. Во дают горцы! Какая непреодолимая любовь к кинжалам! Дорогие игрушки для сувениров за народные деньги. И это в дотационном регионе. Хорошо жить не запретишь.

Роман у нас умница. Перспективный парень. Не знаю, насколько долго еще смогу удерживать его. Обычно такие самородки перебираются в столицу. Спокойный, дотошный. Жутко эрудированный. С ним очень интересно вступать в полемику.

Саша надел наушники и, прослушивая полицейскую волну, одновременно копался в соцсетях. Три месяца назад он пришел к нам с телевизионного канала, имея багаж отличных репортажей. Этот молодой, красивый, высокий блондин, казалось, был просто создан, чтобы вызывать всеобщее восхищение. Его сильный, мужественный голос Левитана покорял сердца людей. Но в реальности такому красавцу оставалось только сочувствовать.

Вообще личная жизнь сотрудников меня интересует мало. Но, когда она влияет на качество работы, игнорировать это нельзя. Александр уволился с предыдущего места работы после тяжелого расставания с девушкой, которая несколько раз по-крупному обвела этого добросердечного вокруг пальца. Сейчас она отлично живет в новом доме со своей «новой любовью». А обманутый и обобранный Аполлон теперь выплачивает крупные кредиты и надеется вновь встретить чистую и немеркантильную спутницу. И, сказать к слову, благодаря этим кредитам на работе он просто горит. Чему я, конечно же, несказанно рада.

Наш оператор Михаил, почесывая короткую стильную бородку, приглушенно басил в телефон:

– Демьян, здравствуй! Что там? Крупная партия? Во сколько пресс-подход? Да, понял, скоро будем.

– Опять наркотики? – спросила я, когда он закончил разговор.

– Да, Алиса Ярославовна, 22 кг. Через полчаса пресс-секретарь таможни даст комментарии.

– Хорошо, возьми с собой Виктошу. Она сейчас внизу, в буфете. Позвони ей, пусть подождет тебя.

– Вот всегда удивляюсь, как вы через стены видите, – сказал он, набирая ее телефон. – Это какая-то магия?

– Да нет, Миша, ну какая же это магия? Ты, наверное, сказок начитался со своей маленькой принцессой? Ох, мужчины! Вроде взрослые, а удивляются, как дети. Интуиция, Мишка, интуиция и опыт.

Мишка – самый бывалый в коллективе. Разведен и свободен, как орел. Имеет чудесную белокурую пятилетнюю дочь, в которой души не чает.

В нашем мужском коллективе была пара исключений. Руководитель, то бишь я и наша вечно опаздывающая гениальная супершпионка. Эта маленькая Виктоша – единственная, кто может порадовать меня с утра информацией, из которой не составляет труда сделать сенсацию. Поэтому все опоздания сходят ей с рук.

Отдел происшествий – самый динамичный в редакции. Остальные отделы, так сказать, «творческие». Происшествия у нас ежедневные, по нескольку раз в день. Видимо, каждый с рождения мечтает жить красиво, как в сказке, но, вырастая, ворует, убивает, насилует. Почему? Даже Иисус не знал ответа. Нам же, журналистам, приходится описывать мрачную действительность такой, какая она есть.

Современная, реальная журналистика, к сожалению, очень далека от той профессиональной журналистики, какой я ее представляла в студенчестве. В те самые лучшие годы, вдохновленная «королем репортажа» Владимиром Гиляровским, я мечтала о великих разоблачениях и журналистских расследованиях. Окончив журфак, я больно ударилась о бетонную стену реальности. Журналистских расследований нет. Никому они не нужны. Не то, чтобы жанр исчез, но качественных расследований в современной практике не так много. По большей части публика хочет шоу, развлечения, казни, убийства и снова шоу. Поэтому жанр журналистского расследования в традиционном его понимании постепенно ушел в прошлое, теряя свою популярность у аудитории и как следствие у журналистов тоже.

Почему так получилось? Может, отсутствие традиций свободы слова в нашей стране не позволяет развиваться этому жанру? Или потому что аудитория просто отупела и исчезли профессионалы, во что верить совсем не хочется. К великому сожалению, факты подтверждают эту гипотезу. Поэтому моя версия такова: правда никому не нужна. Ни тем, кто скрывает ее, ни тем, кто якобы хотел ее узнать.

Сейчас журналистика – в большинстве своем манипуляция общественным мнением в угоду заинтересованной стороны. Никакой правды во имя спасения.

Так я пришла в журналистику, которая платит за количество знаков на полосе, а не за эксклюзивное содержание. Теперь мы просто корреспонденты по сбору информации. Обидно до ужаса, сплошное разочарование.

Чтобы остаться в профессии, я мечтала возродить расследования. Но после того, как одного из наших сотрудников, расследовавшего тайну ночных гонок, увезли на скорой с проломленным черепом, я начала изучать программирование. Мне казалось, что смогу обезопасить своих сотрудников от таких вот неприятностей, получая информацию дистанционно. И хочу сказать, что ввиду моих прекрасных способностей к любому обучению это оказалось проще, чем я думала. Люди – в большинстве своем наивные существа и следы своих преступлений бережно хранят на телефонах и в почте. Крайне опрометчивое и неразумное решение, которое часто оборачивается против них самих же.

По окончании своего «хакерского» образования я доработала и улучшила несколько приложений, которые теперь стали способны менять ключи шифрования и пароли пользователей в офлайне.

Ночью я шерстила сеть, и с самого утра у меня уже была оперативная информация о том, что и где случилось, кто участник и кто свидетель. Затем успешно заметала следы своего пребывания в цифровом пространстве.

Бизнес-разборки, которые больше напоминали закидывание помидорами, оказались очень интересны публике. И тут мое «великое» хакерство показало себя как нельзя кстати – оперативно и безопасно. Тогда как громкие политические разоблачения никого не интересовали вовсе. Хотя при всем моем стремлении к справедливости можно было бы смело заняться и политическим хакерством. Но тогда мне был бы обеспечен печальный путь борца за свободу слова и создателя WikiLeaksАссанжа. Такая перспектива, мягко говоря, не радовала.

Я развернула кресло к окну. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь панорамные окна, радовали последними остатками тепла. Теплоходы медленно шли по заливу, отсвечивая белизной на темно-синих водах. По мосту тянулась вереница машин. Город жил своей размеренной жизнью. Без происшествий. Но нам они, как назло, позарез нужны. Я собрала в чашку золотистые лучи и сделала последний глоток. Чай с солнцем наполнял меня энергией вдохновения. Так! Пора бы и приступить к работе на работе.

На столе вдруг завибрировал телефон. Я быстро схватила его с надеждой, что небо меня услышало и послало сенсацию. Увы! Вместо сенсации небо подсунуло мне своего пресс-секретаря.

– Марго, ты не представляешь, как я не рада тебя слышать! – без особых любезностей выдала я «говорящей с призраками».

Мне действительно было не до мелких сплетен сейчас.

– Это не страшно, дорогуша, – вместо приветствия добродушно ответила Марго.

Я услышала, как она выпустила очередное кольцо пара. Поддавшись модной тенденции, эзотерик добавила электронную сигарету к своему магическому образу.

– Чего еще ждать от тебя в такой день? – добавила она с сожалением.

– В какой такой? – я была далека от иллюзий, что Марго – телепат и читает мои сны и мысли.

Она не могла знать, что со мной происходит. Тогда о чем это она?

– Дорогуша, доверься моей интуиции и своей. И больше не верь ничему и никому.

Я прикрыла телефон рукой и тоже понизила голос до шепота:

– Что за ерунду ты несешь? Ты забыла, где я работаю? Я и так никому не верю. Только доказательствам.

– А я тебе говорю, и доказательствам не верь, – уперлась Марго.

Вот странная женщина. Какого лешего еще она со своими предсказаниями сегодня?

И тут очень вовремя раздался гудок второй линии.

– Хорошо, хорошо. Я тебя услышала, ничему не буду верить. Марго, прости, работа зовет, – остановила я поток «мудрых» наставлений и переключилась.

– Здравствуй, Инесса!

На этот раз звонила пресс-секретарь аэропорта. От услышанного я чуть не выронила трубку. Конечно, я хотела, чтобы небо меня услышало, но не так буквально. Да уж. Бойтесь своих желаний.

– Самолет упал при посадке, – голос Инессы дрожал от волнения.

– Какой это был рейс?

– Тель-Авив 347, – и она бросила трубку.

Как она сама могла сообщить мне такое? Ее же нафиг уволят, если узнают. Мое сердце замерло. О боже, Тель-Авив! Мои родители! Инесса ведь знала, что они улетели на международную конференцию. Вот почему она мне позвонила. Они были в этом самолете? И тут же с облегчением выдохнула. А нет, они же в воскресенье прилетают. Чур тебя, Инесса! Значит, рейс 347. Такие же цифры были у лихача на «семерке» – Х347ХХ, которые потом исчезли таинственным образом. Что это – предзнаменование или какая-то странная интуиция? Время «ХХХ» и цифры «347».

Из-за таких новостей каждый раз ненавижу свою работу. Любая наша сенсация – для кого-то боль и горе. Для кого-то, но не для новостников. Самые ужасные люди, не считая врачей, – это журналисты-новостники: «радуются» такой новостной «бомбе». Еще бы, ведь новость международного масштаба. Весь мир состоит из этого: для одних происшествие – работа, для других – трагедия. Для врачей и журналистов человеческая трагедия – всего лишь работа.

– Эй, народ! Быстро все бросаем! – я громко постучала карандашом по столу для сидящих в наушниках и интенсивно барабанящих по клавиатуре сотрудников. – У нас авиакатастрофа.

Александр, не сдержавшись, нецензурно выдохнул.

– Мамочки, что сейчас будет! – воскликнули Виктоша с Мишкой, застыв в дверях.

Таможня находилась поблизости, и они успели вернуться.

– Самолет упал в зоне аэропорта, – продолжила я, игнорируя комментарии. – Туда пока не пускают. Ищем очевидцев. Саша, ты берешь соцсети. Рома и Миша, дуйте в аэропорт. Каждые полчаса на связи.

Рома засуетился, вскочил, уронив стул.

– Да не спеши ты, успеем, – кинул ему Михаил, доставая запасные батарейки для камеры. – Самолет уже упал, торопиться некуда. Самое главное уже все равно пропустили. Эх, момент падения не отсняли.

Роман поставил стул на место и схватил куртку.

– Ну и шутки у тебя, Шарапов, – пробубнил он в сторону оператора.

– Будь спок. Как всегда, первыми прибудем, – закинув сумку на плечо, Миша скомандовал по телефону: «Петрович, заводись», и ребята вышли, громко хлопнув дверью.

– У нас есть очевидец! – крикнул Сашка.

– Да слышу я. Нервные все какие. Стулья роняют, голосят. Не ори ты так, мы не глухие, – сказала я, подойдя к нему. – И что тут у вас? Кто этот глазастый счастливец?

– Пишет в соцсетях, что видел горящий в воздухе самолет.

– Свяжись с ним. Где он сейчас? Ребята по дороге заедут к нему, возьмут комментарии.

Надев наушники, я связалась с главредом в столице.

– Евгений Янович, у нас ЧП международного масштаба, – выдала я, как только на мониторе появилась лысая голова в очках.

Эх, пошла жара! Начался круговорот событий. Звонки, звонки и звонки. Через час картина происшествия была полностью ясна. «Боинг» разбился при заходе на посадку, не дотянув 300 метров до взлетно-посадочной полосы. На борту находился 61 человек, в том числе четверо детей. Не выжил никто. Среди пассажиров были как россияне, так и иностранные граждане.

Ну, вот и прямой эфир. Наконец, ребят пустили в аэропорт. Какой Роман молодец. Так четко ведет репортаж. Н-да, и как он с таким спокойствием ходит среди обгоревших обломков? Вон чей-то кроссовок. О господи, детский.

Кстати, это не первая наша с Романом катастрофа. После первой через несколько дней Ромка рассказал, что его спасал постоянный прямой эфир. Он не мог ни о чем другом думать. Нужно было бежать, снимать, спрашивать. Лишь вечером на него накатило, но, как накатило, мы не вдавались в подробности. Было ясно, что ему было очень тяжело это видеть.

Через пару часов Роман отзвонился. Обсудив ситуацию, решили, что на сегодня все. Пора закругляться.

– До завтра, – устало попрощался журналист. – Пошел я домой с чистой совестью.

– Чистая совесть – признак плохой памяти. Но в твоем случае склероза тебе до утра.

Я от всего сердца желала парню забыть все увиденное. Но возможно ли это?

Коллеги медленной вереницей потянулись домой. Я кивала, прощаясь, но смотрела сквозь них. Происшествие беспокоило меня. Не могу избавиться от чувства неестественности происходящего. Несколько раз просмотрела видео с камер магазина, выложенное очевидцами в Ютуб. Что-то здесь нечисто. Интуиция сверлит мозг: дело не в погодных условиях, дело жареное. Вот как самолет шел-шел на посадку, а потом – бах! – горизонтально падает и взрывается.

Попивая горячий чай с молоком, я водила карандашом в волосах – «подкручивала мозги», как говорили про меня сотрудники.

– Са-а-аш, а Саш, – позвала я.

Ноль реакции. Блин, эти наушники так раздражают. Хоть кричи «Караул! Убивают!!!», не дозовешься.

– Александр, – запустила я карандаш в этого брюнета, который никак не реагировал на мои слова. – Хочу услышать мнение профессионала. Найди мне опытного пилота, пусть посмотрит.

Эксперт по видео вряд ли отгадает загадку странного падения, но больше ничего у нас нет. Ища зацепки, мы все носом рыли землю и в регионе, и в столице. А выше носа прыгнуть сложно. Авиакомпания упавшего самолета иностранная, на контакт не идет. Да и кто в такой ситуации карты выложит? МАК объявил, что «тайну» черного ящика опубликует только через две недели. Но наш Яныч хотел большего. Впрочем, как и всегда. Представляю, как он рвет на себе волосы. Блин, как он рвал бы, если бы у лысого главреда были волосы.