Заложница Шумера

Наконец, все неприятные симптомы исчезли. Но теперь пришла тревога. Жутким комком застряла в горле, вызывая ощущение неопределенности, беспокойства, когда кажется, вот-вот что-то произойдет.

Неужели это страх? Я впервые испытываю его. Удивительно, что мой первый раз происходит не наяву. Чего я так боюсь? Щемящего душу чувства, словно кого-то теряю. Того, кто мне особенно дорог. Тревога переросла в ярость, которая бурно клокотала, разрывая изнутри и стремясь на свободу. Я пребывала между реальностью и сном. Пытаясь побороть ярость, я отчаянно махала руками, упиралась ногами, мотала головой, словно в меня вселился чужой и я изгоняю его из себя. Но звездная пыль не поддавалась.

Воистину любопытство не порок, но кошку сгубило. Если бы сейчас могла шутить, то посмеялась бы над собой. Теперь я мечтала просто поскорее проснуться. Но не тут-то было. Я задыхалась, тело не слушалось, а конечности оцепенели. Неужели это все? Что может быть ужаснее полной беспомощности? Как будто воском залепило глаза, забило нос и залило уши. Чужая энергия заковала меня в кокон.

Вдруг сквозь невидимую стену пробился чей-то еле слышный шепот. Настолько тихий, что слов не разобрать. И у меня появилась маленькая надежда на спасение.

– Спаси! – как тающий уголек, тлела в венах единственная мысль.

– Спаси! – обреченно кричало мое умирающее тело.

И тут на меня что-то навалилось, как будто огромный бугай лег сверху всем своим весом и начал сильно давить так, что я не понимала, спасают меня или хотят добить окончательно. Произошел сильный треск, отдавшийся резонансом во всем теле. В ушах зазвенело так, что я заорала. Хотя вряд ли меня кто-то слышал: рот до сих пор как горячим воском набит.

Я попыталась пошевелить рукой и поняла: бугай избавил меня от звездного кокона. Какое счастье! Я снова чувствую свое тело, но и тело амбала тоже. Не знаю даже, что лучше: быть разорванной изнутри чужой энергией или расплющенной бугаем. Впрочем, я так выбилась из сил, что больше не сопротивлялась.

Давление немного ослабло, и я, наконец, глубоко вздохнула. В нос сразу ударило до боли знакомое терпкое амбре. Чувствуя, что просыпаюсь, сильнее потянула носом. Ммм, такой теплый, сильный, человеческий запах… Он мускусный? Не может быть! Мои ожившие руки обнимали чье-то тело. Что это? Кто это? Я с усилием отбросила последние остатки сна и тут же свалилась на пол.

– Ох, прости меня, моя попочка! – вырвалось у меня.

Вечно испытываю вину перед своим многострадальным телом. Надо бы вокруг кровати раскидать подушки, чтобы приземляться было мягче. Разорванная подушка, горка пуха, заброшенное в угол одеяло, сбитая в кучу простыня. Однако безумная ночка оказалась. Что за здоровенный Вселенский Змей пытался одолеть меня во сне? Столько стараний и страданий впустую, а тайна сна так и осталась нераскрытой.

Я инстинктивно потерла ушибленное место. Впрочем, чувство боли я никогда не испытывала, но ощущения от неожиданного контакта с полом неприятные. Я поднялась, одновременно потирая свои ушибы. Накинув теплый махровый халат, принялась собирать разбросанный пух. Запихивая его в бамбуковый чехол, вновь почувствовала запах мускуса. Почему подушка пахнет бабушкиным мускусом? Более чем странно. Ведь бабуля ни разу не была в этой квартире.

– Поистине сон не есть не сон, а не сон не есть сон, итак, не про сон сказать, что это сон, – все равно, что про сон сказать, что это не сон, говоря коротко, про не сон – сон или сон – про не сон, – я зависла над полом в планке, проговаривая странные выводы мудрейшего из сказки про Алладина.

Планка – идеальное упражнение для тела и мозга. Помогает мне собраться, когда теряю связь с реальностью. И да! Пол нужно пропылесосить.

После такой «смертельной» ночи мой папа прописал бы мне десять часов полного отключения от внешнего мира. Вечно обеспокоенный образ отца вызвал приятное теплое чувство, и губы невольно растянулись в улыбке. Папочка – доктор медицинских наук, настоящий профессор, и он при всей своей серьезности такой смешной. Постоянно пытается меня по-своему лечить. Когда мне было три года, я рассказала ему о своих галлюцинациях, но кандидат медицинских наук не нашел в этом ничего патологического.

– Хроническое недосыпание, – поставил папочка основной диагноз, который на протяжении многих лет был для меня неизменен.

Папа знал, что я сплю не больше трех часов.

– Спать меньше трех часов в день – полный абсурд, – вечно ворчал он, недовольный моим ритмом жизни.

– Пап, многие гении спали по нескольку часов в день. Вон Тесла вообще всего два часа спал. И ничего с ним не случилось. Слыл бодрячком и таких дел наворотил.

В ответ я никогда не слышала: «Так он же гений». Потому что отец считал меня непризнанным гением, который сам выбрал путь быть непризнанным. Modustollens. Латынь в нашей семье – второй родной язык. «Рассуждать от противного» – это когда стараешься изо всех сил и работаешь на износ, чтобы добиться жизни, о которой мечтала. И на тебе – добилась. Но вдруг обнаруживаешь, что цель не имеет того смысла. В итоге выбираешь другую и перенаправляешь свою жизнь на новые рельсы. А новых направлений в моей жизни было пруд пруди.

Я благодарна отцу, что в свое время он не стал настаивать на моем медицинском образовании. Тем не менее, он частенько подсовывал мне медицинскую литературу, поэтому я была довольно просвещена в данной сфере. Это позволило сделать вывод, что современная медицина основана на следующем принципе: то, что нас не убивает, делает врачей богаче. Утрирую, конечно. Человеческий организм настолько загадочен, что даже Рокфеллер не смог купить себе вечную жизнь.

Еще безумно благодарна родителям, что не ждали от меня карьерного роста и спортивных достижений. Несмотря на мои чудесные способности, мне позволили быть обычным ребенком. Играя со мной в доктора Айболита, отец все же привил мне плохую привычку. При любом удобном случае я непременно ставлю диагноз и себе, и людям, независимо хотят они того или нет.

Кстати, отец тоже не любитель поспать. Но большой любитель советовать. Однозначно великое преимущество врача заключается в том, что он не обязан следовать собственным советам.

В мире столько интересного, что совершенно не хочется тратить время на сон. Для меня достаточно созерцать прекрасное в полном сознании. Короче, трехчасовой сон вполне меня устраивает, а на всякие мелкие миражи можно забить.

Пятница. Последний рывок перед выходными. Стоя над раковиной и полируя щеткой зубы, я задумчиво смотрела в глаза своего двойника в зазеркалье. В них титрами пробегали вопросы. Почему третью ночь одно и то же видение? Что так сильно беспокоит меня? Почему я не помню это место? Это был однозначно океан, на пляжах которого я никогда не была, прожив всю жизнь рядом с морем. И эти небеса с лунами и звездами, откуда они?

Умываясь, я старалась все же понять, что произошло со мной, и найти здравое объяснение всем этим странностям. Для полноценного отдыха мне очень важен свежий воздух, этакий контакт с природой. Поэтому я всегда спала с открытым окном. Отключилась и уснула, как в коме, – обычно это обо мне. Но почему, же я задыхалась сегодня ночью? В этот раз был не сон, а прямо системная галлюцинация. А это уже целый диагноз. И этот ужасный кавардак с постелью. Как я умудрилась порвать подушку, будучи в глубоком сне, когда работают лишь сердце и дыхание? Это уже слишком. Я не слабая женщина, но и не Геракл.

Ответов у меня на все это не было. В реальном мире больше всего напрягала загадочная подушка. Почему она пахнет мускусом?

– Да, действительно, почему? – спросила я свое отражение в зазеркалье.

Дом моей бабушки весь пропитан этим запахом. Она уверена, что он помогает ей лечить людей, а еще напоминает о дедушке. Однако оба утверждения сложно проверить. Влияние мускуса, тем более парфюмерного, на здоровье очень сомнительно. А дедушку я никогда не видела. Он сгорел вместе с домом, еще когда бабушка была молодой. Так что приходится верить ей на слово и мириться с мускусом в доме и с мускусными розами вокруг него.

– Время покажет, – так отвечает любимая бабуля на все вопросы о странностях в моей жизни.

Время догонит и все объяснит – это уж точно. Когда в твоей жизни странности случаются иногда, то их можно списать на случайность. Но, когда они происходят постоянно и систематически, начинаешь задумываться, а не странная ли ты сама.

Я еще раз умылась холодной водой и взглянула на себя в зеркало. Там по-прежнему была все та же обычная женщина. Да, красивая. Говорят, бессердечная, что научно, кстати, не доказано. Черные большие глаза, чуть припухлые яркие губы, прямой нос, длинные густые ресницы, ровный тон кожи. Да уж, природа и родители наградили меня идеальным лицом, которое не требовало макияжа. Лишь немного блеска для губ. Только с ростом не повезло, а то подалась бы в модели. Пришлось со своими метр шестьдесят пользоваться мозгами и стать человеком.

Мое утро начиналось в три часа ночи. Такая вот у меня вредная привычка. Зато в моей профессии это лучшее время для поиска. Мафия уже спит, а город еще не проснулся. Только я одна бодрствую. Мягкий свет луны рассеивал сумрак в комнате, которую-то и кухней сложно было назвать. Кофеварка и небольшой холодильник. Хотя нет, только кофеварка. Раковина сливалась с ровной поверхностью стола, а холодильник был встроен в кухню так, что его приходилось искать. Обычный уютный рабочий кабинет… на кухне.

Завтракать особо не хотелось, но от маминого сыра я бы не отказалась. Из очередной командировки мама привезла швейцарский Тет де Муан – «голову монаха», в которую я сразу же влюбилась. Соскребая ножом эту вкуснятину, которая тут же скручивалась в розочку, я взглянула на картину с прекрасной россыпью звезд, сворачивающихся в красивые спирали. Да, ладно. Снова спирали. Еще и огненные, как в том сне.

– Понимаешь, сакральный образ картины «Я тебя зову» олицетворяет саму жизнь, помогает человеку, – говорила опытный эзотерик Марго, передавая мне ее.

И, как я ни упиралась, она все же всучила мне это художество. Я долго думала, куда бы приткнуть ее, и в итоге повесила на кухне.

Почему тот вселенский смерч так сильно похож на эту мазню? Неужели мне так понравилась эта чудная картина, что теперь снится? Да ну, ерунда какая-то. Она тут явно ни при чем.

С Марго судьба свела меня несколько лет назад, когда эту сумасшедшую эзотеричку арестовали по подозрению в убийстве. Она явилась в участок и заявила о трупах двух девочек. И когда полиция обнаружила их в указанном месте, то самое умное, что пришло им в голову, – арестовать чокнутую тетку вместо давно числившегося в розыске маньяка. И если бы не ее продвинутая мама, то говорящую с духами упекли бы лет этак на пятнадцать. Она просто позвонила на телевидение, и мы примчались. А дальше все было еще интереснее, но это уже другая история. Короче, теперь Марго – мой проводник во Вселенной. Не знаю, зачем мне это надо, но она там со всеми за меня общается.

Уминая «швейцарские розочки», я живо представила наш с ней недавний разговор.

– Прелесть моя, если во время сна тебя угораздило упасть с кровати, не расстраивайся – это значит, что в ближайшее время на тебя свалится богатство.

Когда Марго, раскинув карты таро, несет подобную ерунду, она очень убедительна. Люди верят, так как слышат то, что хотят. Однако к ней приходит уйма людей со своими тайнами. Эзотерик с такой хорошей памятью и сообразительностью – отличный информатор. Я настежь открыла окно и, удобно устроившись на широком волнистом подоконнике, с наслаждением глотнула ароматного кофе. Интерьер моего кабинета не только отражал 50 оттенков морской бирюзы, но и повторял все рельефы моря.

За окном была тихая осенняя ночь. Облачное небо почти без звезд. Огни города ярко сияли своей особенной, таинственной красотой. Я любила наблюдать за жизнью города в свете уличных фонарей и автомобильных фар несущихся машин с высоты птичьего полета. Этот вид мне особенно нравился, когда я выбирала новое жилье. 28-й этаж и ночной город на ладони в легкой дымке и с запахом самого вкусного кофе.

Пора посмотреть, что же произошло в мире за время моего бессознательного отдыха. Отставив пустую чашку, я с удовольствием открыла свой новейший ноутбук, который так страстно ждала целых три месяца ввиду затянувшегося старта продаж. Его, наконец, доставили вчера вечером. И вот она, моя прелесть, у меня в руках – единственный в мире ноутбук с изогнутым экраном.

Модернизованная программка для отслеживания комментариев по ключевым словам, фото и видео справлялась с задачей превосходно. Что интересного закинули в сеть? Пользователь с ником «ОхоТник» выложил… Ого! Стрельба в ресторане «Магадан»! Так-так. Мерседес «Гелендваген», и видна большая часть номера. ОхоТник! Какой же ты молодец! Сейчас мы быстренько найдем этот «Гелендваген». Я включила расширенный поиск, с помощью которого можно определить имя и даже телефон человека. Особенно когда этих «Гелендвагенов» в области не так уж много. В общем, немного хакерства – и оперативная информация у меня в кармане. Итак, у нас тут Вадим Сергеевич Стадник. Это тот самый, у которого злобные банкиры пытаются отобрать куриный бизнес? Эх, Вадим Сергеевич! У вас крыша, видимо, поехала. Утром нужно подключить журналистов и взять комментарий свидетеля. Конечно, если органы узнают, как я добываю информацию, по головке не погладят. Однако на этот случай у меня есть программка, заметающая следы в сети, и мой давний знакомый – генеральный прокурор Вячеслав Потапов.

Да. Получать информацию в цифровой век стало намного проще. Я отложила ноутбук и кинула бутончик чая в стеклянный заварник, медленно заливая его кипятком и отрешенно наблюдая за процессом распускания цветка. Бабуля часто привозит из Китая разные чаи. В этот раз был удивительный зеленый чай с серебристым оттенком. Я задумчиво смотрела, как распускаются намокшие листочки, обвивая спиралью красную гвоздику. Рука с крышкой застыла. Серебристая спираль? Опять? Чур меня. Мотнула головой, отгоняя воспоминания страшной ночи.

Вдруг телефон чихнул и отвлек меня от иллюзий. Из Тель-Авива пришло подтверждение о том, что подарочек для мамы – букет из ста кремовых роз Джульетты – доставлен. Сто – столько лет я хотела, чтобы родители были рядом.

Мои родители находились сейчас в Израиле. Талантливые профессора, они до сих пор были в центре медицинских тусовок по всему миру.

Я поздний ребенок этой очень занятой карьерой пары. Мама называла меня чудом. Поэтому я стараюсь оправдать свое звание, и каждый раз удивляю какими-нибудь чудесами. Я узнала, что наш знаменитый дрессировщик находится в том же отеле, что и мои родители. А мамочка очень любит цирк. Чуть-чуть хакерства – и вуаля – его телефончик у меня на экране.

Однажды она спасла тигренка от гибели. Об этой истории знают все цирковые. Когда великий Загорный узнал, что моя мама в этом же отеле и что у нее скоро день рождения, очень захотел с ней встретиться лично и даже провести экскурсию в закулисье. Догадывается ли она, кто подкидывает ей сюрпризы, каждый раз радуясь, как ребенок? Обожаю своего отца за то, что он всегда высылает фото с мамиными восторгами.

Смутные предчувствия томили меня. Было какое-то непонятное беспокойство по поводу родителей. Хотелось, чтобы сегодня они оставались в отеле. Не ходили пешком, не ездили на автомобиле, не подвергали себя риску. Это все тот чертов сон. Что-то очень зловещее было в нем.

Начинало светать. Лучи солнца разорвали утренний туман. Мне так не хватает времени любоваться закатами, но зато каждое утро я могу наслаждаться восходами. Поздняя осень, а солнце по-прежнему светит, как летом. Сквозь открытое окно доносилось почти весеннее щебетанье птиц. Словно смешались все времена года.

Пора собираться на работу. Держа в одной руке чашку с чаем, отодвинула дверцу шкафа-купе. Что надеть? Вечный женский вопрос, как быть или не быть. Недолго думая, выбрала темно-зеленый брючный костюм. Фигура у меня залипательная, поэтому взгляды мужчин постоянно останавливаются ниже пояса. Брюки придавали солидности моему образу и скрывали шрамы. Чертова особенность моей сверхчувствительной и легко ранимой кожи. Каждая царапина превращалась в тонкий гипертрофический рубец. Меня это не беспокоило. Ведь руки, ноги и даже шрам на плече можно скрыть под одеждой. Только мама чувствовала себя виноватой, что как врач не могла избавить меня от них. А всю жизнь ходить на лазерную шлифовку и тратить колоссальное количество времени на эту нудную процедуру с сомнительным результатом ужасно не хотелось. Зато маму радовало, что я никогда ничем не болела.

Отодвинув в сторону платье, подаренное подругой Дашутой, сняла с вешалки белую блузку. Н-да. Платье. Дашута считала, что более женственный образ лучше стимулировал бы работу мужского коллектива. Наивная. Основной стимулятор работы – это волшебный пендаль. И абсолютно все равно – раздает их нога в брюках или в чулке.

Подруга-психолог – это очень-очень сложно. Становишься психологом своей подруги-психолога, выслушивая истории пациентов и поучительные догмы.

– Причины взрослых проблем человека кроются в установках, заложенных еще в самом раннем детстве, в психотравмах, – менторский тон Дашуты не давал шанса усомниться в ее словах.

Еще бы, психология для нее была Библией. Надо признать, что тут она права: детские и юношеские психотравмы были и у меня. Это случилось на следующий день после того, как я узнала, что моя первая любовь попала в плен к чеченским боевикам.

Глава 3

С голубоглазым студентом последнего курса журфака я познакомилась в парке на 9 Мая. Он так здорово пел и шикарно играл на гитаре! Как в такого можно было не влюбиться? Или мне тогда показалось, что это любовь. До чего было приятно ощущать себя обычной, с обычными человеческими чувствами. Как-то быстро забыла, что я особенная девочка индиго (особенная звучало намного лучше, чем странненькая), и, как наивная глупышка, позволила себе потерять голову из-за гитары и ангельской улыбки. Я с таким обожанием на него смотрела, что у парня не было выбора, и он сдался.

Наши редкие встречи в промежутках между экзаменами превращались в марш-бросок из одного конца города в другой. Мы бродили до утра, разговаривая и целуясь. Месяц наших свиданий пролетел, как день. Через некоторое время он заявил, что для дипломной работы «Журналист в горячей точке» ему нужно побывать в этой точке. Новость о том, что мой парень собрался в зону боевых действий, заставила замереть сердце. В тот момент екнуло: он не вернется.

Андрей не убеждал, не объяснял. Просто сказал, что все решено. Мы стояли молча. Я сдерживала слезы, абсолютно не понимая, что делать. Предательская слеза все же скатилась по щеке. Тогда я еще умела плакать. Могу ли я что-то изменить? Как согласиться на самоубийство любимого? Умолять не ехать, ссылаясь на интуицию? Бессмысленно. Все, что пришло в тот момент в голову, это сказать, что моя бабушка – шаманка, и я тоже вижу будущее. Ничего умнее я не придумала, но не смогла произнести эту ерунду.

И он все равно уехал. Тяжелый месяц ожиданий и полной тишины. Случайно подслушав разговор родителей Андрея, я узнала, что он в плену. Вот тогда-то я и поняла. Его больше нет. Он никогда не вернется ко мне.

Придя домой, забралась на свой широкий подоконник. День, два, три. Я не ела, не пила, не спала. Часами сидела, разглядывая прохожих. Жизнь идет, люди идут, время идет. А его больше нет. Был, а теперь нет. И больше никогда не будет. Как это принять? Почему я такая бессильная? Я не могла принять свою беспомощность.

Отец не выдержал и поехал за бабушкой. Решил, что та своей чудодейственной силой сможет привести меня в чувство. Мои предки – обычные беспокойные родители. К тому же они давно поняли, что дочь у них, мягко сказать, необычная. Я была до глубины души признательна им за то, что они принимали меня такой, какая я есть. Я так старалась не причинять им лишних хлопот, учиться на отлично и была паинькой, но как на зло со мной все время что-то приключалось. В тот день, не дождавшись бабушки, я сбежала с подружками на лиман. На душе было так тошно, да и мамины грустные глаза подливали масла в огонь.

Вода! Ее живительная сила исцеляет мою израненную душу. Я почувствовала запах свежего морского бриза, и по телу пробежала волна удовольствия в предвкушении нежной, теплой морской воды. Я еле плелась по солнцепеку, так что энтузиазма хватило дойти только до берега и без сил упасть на песок. Обняв колени, я наблюдала, как голубоватые волны, взбегая на серый песок, сбрасывали белую пену. Вокруг стояли крик и смех купальщиков. Где-то заиграла гитара. От знакомых слов песни «Ты отведи мои печали и припади ко мне щекой» сердце снова защемило. И опять на меня обрушилась тоска. Я никогда его не увижу. Никогда больше не услышу его красивого голоса. Кто-то словно перебирал извилины моего мозга, добивая чужим звучанием гитары. Не могу больше этого выносить! В доли секунды я оказалась возле гитариста, а струны гитары – в моей руке.

– Ты с ума сошла? – парень ошарашенно посмотрел на меня и прижал к себе гитару.

– Это струны моей души, – впившись в парня тяжелым взглядом, четко произнесла я каждое слово.

Резко развернувшись и прижав струны к груди, я направилась к воде. Ноги тяжело ступали по пляжному песку, а ветер ласково трепал длинные волосы, словно пытаясь успокоить.

– Я спокойна, я абсолютно спокойна, – шептала я сама себе.

Загорелый гитарист порывался было встать, но рядом сидящая девушка схватила его за руку.

– Не надо, оставь ее, – тихо попросила она. – Не видишь, она чокнутая.

– Генка, а как она это сделала? Может, она терминатор? У нее что, руки железные?

Парни из компании гитариста вертели гитару в руках в полном недоумении, а мне хотелось раствориться: в пространстве, в воздухе, во времени, в воде. Мокрая, теплая, манящая, она приняла меня в свои объятия. Я шла все дальше и, даже когда полностью погрузилась в воду с головой, продолжала идти в полной нирване по морскому дну. Помню, как потом села на камень. И все. Больше ничего не помню. Это был второй раз в моей жизни, когда я потеряла сознание.

Очнулась я в широкой бабушкиной кровати. Теплая родная рука лежала на моем плече, слегка поглаживая, чтобы не разбудить. Я прижалась к ней щекой, удерживая двумя руками, словно боялась и ее потерять.

– Бабушка, что мне делать? Почему любить – это невыносимо? – еле слышно произнесла я.

– А разве это любовь? Ты узнала, что близкий человек умер, и решила, что это любовь? Решила, что и твоя жизнь закончилась? Это и есть твоя любовь? Тогда никогда больше не люби, моя девочка.

«Не люби, не люби», – слова эхом прокатились по комнате, каждым звуком отдаваясь в висках. Не может быть. И это говорит женщина, которая всю жизнь любила только одного мужчину? Не верю своим ушам.

Я присела, обняв подушку. Женщина в васильковом длинном платье – моя ли это бабушка? Белый грим на лице доказывал, что, к сожалению, моя. Только у моей бабули на всем белом свете (хотя нет, еще и у китаянок) была причудливая привычка скрывать лицо под белилами.

– Ба, как ты можешь… – возмутилась я.

– Держи, – прервала она возмущение, протянув стакан с гранатовым соком. – Лапушка моя, если бы я умерла, ты бы тоже жить не хотела? Захотела бы исчезнуть?

Меня уже давно не удивляло, что бабуля читала мои мысли. У нас с ней с детства почти телепатическая связь.

– Даже думать об этом не хочу, – поставив пустой стакан на тумбочку, я обняла мою роднулю и прижалась лицом к ее животу.

Я считала, что бабушка у меня вечная. Она всегда-всегда будет рядом.

– Лисса, люди смертны, и такое в нашей жизни будет случаться часто. Боль от потери – это не любовь.

Лисса. Только бабушка меня так звала, когда мы оставались наедине. Мне нравилось мое тайное имя.

– А что тогда любовь? Разве ты не страдала, когда умер дедушка?

– Для меня все было не так, – тихо вздохнула бабуля. – Я не смогла отпустить своего мужчину. Я пошла с ним, а вернулась одна. Я всегда любила его и продолжаю любить.

– Когда он умер, тебе разве не было больно? – из ее рассказа я так и не поняла, куда и зачем она с дедом ушла.

Бабушка не делилась подробностями происшествия ни с кем. А по обрывкам странных фраз сложно было составить цельную картину того пожара.

– Я была счастлива, что в моей жизни был и остается этот мужчина. Любовь – это жизнь, это сила. Это счастье, но не боль.

– Разве так бывает? – вздохнула я.

Я думала, что бабушка просто хочет меня утешить, рассказывая утопические теории любви.

– Ты сама поймешь это, когда не захочешь отпускать мужчину рядом с собой. Когда у тебя появятся силы не отпустить его. Когда даже сама смерть не отнимет его у тебя.

Вот почему от ее слов всегда чувствую себя Великой и Всемогущей. Я могу побороться с самой смертью за свою любовь? Эти мысли невольно вызвали улыбку …и голод.