Три Л Том 1. Големы

– Бровь?

– Да. Они бы меня догнали, но это окно не во двор, а на улицу выходило, там мобили ездили. Один остановился, дверь открылась, и мне кричат: «Садись!» Я и запрыгнул – куда деваться? Так с Кэт познакомился. Она в Смоленск по делам приезжала, как раз в соседнем здании контракт подписывала, и видела всё с самого начала. Улыбнулась мне, платок дала: «Прижми к ране, как уедем отсюда, полечу тебя».

Лем ненадолго замолк, вспомнив, как тонкие изящные пальцы восточной красавицы гладили его сломанный нос, порезанные бровь и щёку, спускались ниже, ниже…

– В общем, я с ней сюда приехал, она мне как-то документы выправила, на работу взяла.

– И в любовники, да? – Жаклин наконец вспомнила про свой кофе. – А потом в отставку отправила.

– И что? Не должен теперь с другими встречаться? По ней обязан страдать?

– Да ничего, она насчёт мужчин не заморачивается, сам знаешь: встретились-разбежались. У неё только одна любовь – работа, центр этот. И тебя она умело к делу пристроила. – Интонация у Жаклин была странная, словно она намекала на что-то, что Лем должен был понять сам.

– Значит, тебе тогда всего полтора года было? А психологически лет пятнадцать? Ребёнок совсем. Но почему ты ненавидишь отца и… Лену?

– А что я, любить их должен? Боготворить как своих создателей?! Отец меня ни во что ставил, только о том своём сыне и думал – как обещание выполнить! А она – презирала! Знаешь, что она говорила? «Полжизни бы отдала, чтобы не знать, как это – лепить его»! Она меня ненавидела! И оба бросили, как сломанную игрушку!

Жаклин задумчиво смотрела на него – невысокая черноволосая женщина лет сорока, единственная, с кем он мог нормально общаться во всей громаде торгового центра.

– Значит, думаешь, что они тебя предали? А может, спасли? А предал – ты?

Он, не ожидавший, что кто-то может обвинить его в том, что сделали с ним, зло взглянул на неё. Женщина непонятно и брезгливо усмехнулась:

– А Кэт превзошла сама себя! Она знает, кто ты?

Вопрос прозвучал резко, словно удар хлыста.

– Нет! Я сказал, что полностью потерял память.

– Хорошо, что хоть до этого додумался и что язык за зубами держишь. – Жаклин со странной жалостью посмотрела на него и кивнула на остывший уже кофе.

– Завтракай и собирайся, а то на дежурство опоздаешь. Кэт твои интрижки выгодны, но если напортачишь с работой – узнаешь её настоящий характер.

Лем собрался быстро, привычно заставляя мышцы лица принять рабочее выражение отстранённой внимательности. Жаклин сидела, задумавшись, потом встряхнула по-мальчишечьи короткими чёрными волосами:

– Значит так. Эту ночь обоим лучше забыть! В твои дела я не лезла и лезть не собираюсь – своих выше головы, – но вот этот адрес возьми. Как надумаешь, свяжись с этим человеком, он может помочь спрятаться. Наш притон – не укрытие для тебя, да и Кэт совсем не дура. А теперь выметайся, мне себя в порядок привести нужно!

>*<

Лем стоял на боковой линии торгового центра, профессиональным взглядом следя за посетителями. Обычный рабочий день: пять часов дежурства без возможности отлучиться на обед или по нужде, зато после него можно поесть в любом из местных кафе, потому что сотрудников хозяйки комплекса арендаторы кормили бесплатно, конечно если не особо зарываться и не соваться в дорогие рестораны. Раньше такой порядок Лема не интересовал: положено – так положено. Но сегодня он впервые посмотрел на свою жизнь со стороны.

Тогда, год назад, он был испуганным, ничего не понимающим, ошалелым от новых знаний и чувств мальчишкой. Ему казалось, что он снова только что родился и учится видеть мир. Прошлое, в котором были исследовательский центр, отец, Лена, разлетелось на осколки, как то стекло, что рассекло его бровь, и точно так же, как и стекло, оставило свои шрамы – невидимые никому, но так и не зажившие. Любое воспоминание причиняло боль, и парень старался вообще не думать, жить одним мгновением, сиюминутным чувством, желанием, делом. Тогда он поменял всё. Красивое каре сменил на очень короткую стрижку, зато отрастил бородку, которую многие женщины называли «брутальной» и восторженно закатывали глаза. Да, в сочетании с «по-мужски» перебитым носом и небольшим шрамом на лице бородка выглядела очень брутально. Стандартная форма охранника – чёрная куртка из искусственной кожи с серебристыми клёпками и чёрные джинсы – дополняла облик «крутого парня». Сменил он и имя и, словно издеваясь над собой, выбрал для него второй слог слова «голем». Ведь он и есть слепленная современными «чернокнижниками» «кукла». Лепонт умер тогда, в залитом дождём городе, его нет. Есть только Лем – охранник крупнейшего в этом городе торгово-развлекательного комплекса, бывший любовник хозяйки, завсегдатай ночных клубов и любимец женщин.

Он открыл для себя этот мир, так манивший его ещё в исследовательском центре – мир женщин и того удовольствия, которое от них можно получить. Он не был бабником, не пытался самоутвердиться за их счёт и никогда не встречался сразу с двумя женщинами, но они менялись часто, приходя к нему лёгкой походкой и вскоре упархивая неизвестно куда. Никогда не бывало скандалов, сцен ревности, и он радовался этому, радовался отсутствию обязательств, а больше – тому, что от него не требуют ничего, кроме приятно проведённых часов и обычной мужской галантности. Он не хотел ни к кому привязываться – ему хватило одного раза.

Кэт, роскошная сорокапятилетняя хозяйка всего этого громадного здания, отнеслась к неожиданно свалившемуся ей в мобиль красивому парню со странной смесью материнского участия и неприкрытого сексуального влечения. Оберегая неприспособленного к жизни Лема от насмешек и искренне заботясь о нём, как о сыне, она в то же время ничуть не скрывала своей темпераментности и гордилась новым любовником, как это умеют только очень уверенные в себе женщины. Кэт многому его научила, а потом отстранилась, сказав, что не понимает ревности: «Каждый живёт, как хочет, главное – мы все здесь одна семья, верно?» К этому моменту на Лема уже поглядывали её подруги, и он стал встречаться с одной из них. Та была лет на десять моложе Кэт, не настолько вкрадчиво-сексуальная, но тоже научила его кое-чему. А ещё стала дарить подарки, в основном одежду, платила за него в лучших ресторанах комплекса.

Теперь у него была уже пятнадцатая по счёту девушка – высокая, с точёной фигуркой и длиннющими (завистницы шептались – наращёнными) платиновыми волосами – красавица Наташка, выпускница юрфака и единственная дочь какого-то городского «шишки». Она впорхнула в его жизнь дней пять назад и пока не претендовала на что-то большее, чем танцы в клубе или ужин в ресторане – платила, разумеется, она. Только вчера, покупая Лему в подарок недавно появившийся в продаже довольно дорогой ком, она откровенно намекнула, что не прочь провести с ним ночь. Но до её появления сегодня вечером он был совершенно свободен и заглянул к единственному человеку, с которым смог наладить подобие приятельских отношений – к Жаклин, работавшей барменшей на пятом этаже «Баялига». Вечерние посиделки за бокалом коктейля перешли в дегустацию содержимого её личного «погребка», потом в неожиданно бурную ночь, и всё вылилось в утренний тяжёлый разговор.

Лем поморщился, потом резко перегородил дорогу белёсому тощему парню в свободном и слишком тёплом для начала сентября свитере:

– А ну стой! Куда намылился? Стой!

Умело схваченный за руку парень дёрнулся, зашипел от боли в вывернутом запястье и пискляво заныл:

– Вы меня оскорбляете!

– Я не оскорбляю, а задерживаю вас. Как охранник. Да и как мужчина я лучше вас, – усмехнулся Лем, невольно поглядывая на своё отражение в витрине.

Сражённый этим доводом парень затих, покорно ожидая, пока подоспеют другие охранники – те, кто и должен был разбираться с задержанными воришками. Но, уводимый ими, презрительно бросил через плечо:

– Цепная шавка!

Лем равнодушно пожал плечами: это его работа, за которую неплохо платят. А, кстати, почему ему платят так много? Другие парни столько не получают, ему же постоянно идут премии, вызывающие какие-то двусмысленные ухмылки у напарников.

– Првет!

Наташка налетела на него, сверкая новомодной, меняющей цвет по желанию хозяйки и теперь переливающейся золотом блузочкой и красуясь затянутыми в узкие брючки стройными ножками, и весело затараторила, модно растягивая одни слоги и проглатывая другие:

– Ты скро освбоди-иссься? Я сску-учила-ась. И е-есть хчу-у!

– Через час.

– Тада я ужин зка-ажу. Бу-уду в «Мнако»!

Она упорхнула, на ходу набирая на коме номер приятельницы и одновременно хвастаясь новомодной дорогущей гарнитурой.

Лем ухмыльнулся: его ждали очень приятные часы.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Отсылка к роману «Параллельщики», вышедшему в издательстве «Флюид ФриФлай» в 2019 году.

2

Новелла Матвеева, «Я леплю из пластилина». На эти стихи Сергей и Татьяна Никитины написали известную детскую песенку.

3

Обрубо́вка – упрощённое до плоскостей скульптурное изображение человека, обычно головы, но иногда и тела, использующееся в обучении рисованию.

4

Антино́й (111 – 130 гг. н. э.) – греческий юноша, любимец римского императора Адриана, славившийся своей красотой; после гибели был объявлен богом. До нашего времени сохранилось множество скульптурных портретов Антиноя, его бюсты используются при обучении академическому рисунку.

5

Ка́рел Ча́пек, «R. U. R.» или «Rossum's Universal Robots». Этой пьесе в 2020 году исполнилось сто лет. Сразу после написания она стала популярна в странах Европы и в США. Именно Карелу Чапеку мы обязаны и словом «робот», возникшим от чешского «robota» – «подневольный труд», – и самой темой восстания роботов, столь популярной сейчас в фантастике. Автор вынужден сделать это пояснение, потому что, к сожалению, сейчас мало кто вспоминает об этой, становящейся всё более актуальной, пьесе.

6

Три́д – сокращение от «3d-принтер»: устройство для печати объёмных предметов. В данном случае аналог биопринтера – прибор для печати органов из органического «каркаса», постепенно заменяемого внедрёнными в него живыми клетками. Таким образом создаются любые ткани живого организма. Дополнение 2024 года: в начале 2024 года в России впервые успешно провели эксперимент по печати кожи напрямую на ране пациента. Так что технологии, бывшие в момент написания романа фантастикой, уже через несколько лет входят в нашу повседневную жизнь.