Ничего cвятого

Антуан раскрыл рот, в изумлении глядя на выходящего из конференц-зала инквизитора. Ему послышалось или гроза всех еретиков сам только что сказал ересь?

Священная Католическая

Королевство Испания, Толедо

Толедский алькасар – штаб-квартира Конгрегации по делам защиты веры

Третий блок – «Преисподняя»

09:07

Анжелина обхватила себя руками, пытаясь хоть как-то согреться от царящего в подземелье алькасара липкого холода, пронизывающего, казалось, до самих костей. Завтрак, состоящий из небольшой порции серой смеси, именующейся кашей, и стакана с бурой жидкостью с громким названием «кофе» аппетита ни разу не вызывал, однако бурду подавали горячей, и на несколько часов она возвращала в организм тепло. Однако сегодня еда запаздывала, а с ней и долгожданное тепло.

Анжелина тоскливым взглядом обвела камеру. Три метра в длину и чуть больше двух в ширину; каменные стены с постоянно стекающими грязными каплями и прорастающим мхом внизу; железная кровать с бурыми пятнами ржавчины, прикрученная к каменному полу; железное ведро в углу, используемое под естественные нужды, и решетчатая дверь, выходящая в узкий, освещенный слабым желтым светом коридор. Сколько ей предстоит еще здесь пробыть? Очень хороший вопрос. Данте Пеллегрини уверял, что немного, и поначалу Анжелина ему верила – потому-то и согласилась на свое участие в операции. Но теперь… В душу закрадывались нехорошие сомнения… Вдруг Пабло окажется более сильным, чем они предполагали? Вдруг не примет правила игры, а напротив, нанесет ответный удар? Что с ней будет?

Тогда эта крохотная клетка с влажными стенами, затхлым запахом, постоянным сумраком, пронизывающим холодом и ползающими мокрицами покажется ей недостижимым раем. О да – холод, так беспокоящий ее сейчас, будет самой наименьшей проблемой. Даже не так. Холод и вовсе превратится в желанное удовольствие – особенно когда ее ноги начнут лизать языки пламени.

Анжелина зажмурилась и тряхнула головой, пытаясь избавиться от жутких всплывающих образов. Нет, Пабло так не поступит. Не сможет сделать с ней этого. Он ведь любит ее. Да, точно, любит. Или…

Или все-таки все в прошлом?

Вчерашняя встреча о многом говорила. Вот только она так и не увидела в его глазах прежней теплоты.

Значит, он сможет отправить ее на костер? Их с Данте план уже провалился?

Нет, вряд ли.

Может, ее он уже и не любит, но их… Их должен любить.

Таким образом, нет повода для паники. Все сработает, как и задумывалось. Должно сработать – на костер она не собирается.

Анжелина улыбнулась, заслышав приближающийся топот: а вот и горячий завтрак. Жизнь в подземелье алькасара не так уж и ужасна – даже здесь можно найти поводы для счастья…

Священная Католическая Империя

Королевство Испания, Толедо

Площадь Хуанело

22:28

Диего Акоста лениво зевнул и открыл очередную банку пива, пролив часть содержимого на тротуарную плитку. Стоящая рядом Мишель брезгливо поморщилась и неодобрительно покачала головой. Диего даже знал почему, и дело не в расплывшемся пятне на плитке или брызгах на начищенных до блеска туфлях – нет, Мишель ни разу не перфекционист. Дело совсем в другом. «Дети Виноградаря», согласно учению ныне покойного основателя Ричмонда Бауэра, не должны употреблять алкогольных напитков. Даже пиво. Даже если там всего четыре градуса. Никаких – строжайший запрет, и все тут. Мишель старалась полностью соответствовать всем нормам секты, Диего же частенько нарушал запреты, особенно если они касались алкоголя. Ему уже не раз выносили порицание, он каялся, но все равно возвращался на тот же путь. И если бы не его активная вовлеченность в «общее» дело и занимаемая должность в королевской службе, наверняка ему бы давно помахали ручкой, отлучив от церкви. Однако «Дети Виноградаря» не могли позволить себе потерять своего человека внутри Имперской системы, и потому как местные пасторы, так и кураторы провинций закрывали глаза на его проступки, ограничиваясь формальными порицаниями. Диего подобный расклад полностью устраивал. Руководство протестантской церкви тоже не жаловалось. А вот напарница все время ворчала, читая ему проповеди о вреде пива и адских муках в будущей жизни.

– Я иногда жалею, что привела тебя в нашу Церковь, – неожиданно серьезно заявила Мишель, задумчиво смотря куда-то вверх, на далекую бледную луну, едва видимую под облачной пеленой.

Диего едва не захлебнулся. Откашлявшись, он вытер набежавшие на глаза слезы рукавом темно-синей куртки с желтыми инициалами королевской службы безопасности и спросил:

– Почему?

– Ты с нами по своим, личным причинам, а сердцем далек от тех вещей, которые необходимо воспринимать верой.

Ну вот, опять. Проповедь о морали и нравственности от Мишель Гарсиа.

– Разве это так важно? – Диего сделал новый глоток пива и теперь уже сам поморщился. Напарница испортила все удовольствие. Придется либо давиться, либо выкинуть банку. Дерьмо.

– Конечно! – глаза Мишель вспыхнули внутренним огнем. Фанатичка – она и есть фанатичка. – Мы ведь в общине не потому, что хотим просто изменить систему или бороться за какие-то там права, как делают другие. Мы понимаем, что католическая церковь уводит души от Евангелия и тем самым лишает их возможности личной встречи с настоящим Иисусом, а значит, в конечном итоге закрывает для них Дверь Спасения.

– Хм… – Диего сделал еще один глоток и, с трудом проглотив ставшую такой горькой жидкость, направился к мусорному контейнеру, находящемуся у арочного прохода в древней стене, построенной еще в конце первого века.

– Тебе мои слова кажутся смешными?

– Скорее забавными.

– Да? – теперь уже вспыхнули не только глаза, но и, кажется, вся Мишель. – И что же в них такого забавного?

– То, что нечто подобное говорят и сами паписты, обвиняя вас ровно в тех же грехах.

– Ты… – напарница даже сжала руку в кулак. – Ты…

– Время! – Диего указал на циферблат наручных часов. – Уже тридцать пять минут. Кажется, инквизитор решил проигнорировать наше приглашение…

Мишель взглянула на свои часы, а потом перевела взгляд на арку, за которой начинался древнеримский мост Алькантара, куда должен был явиться Пабло Красс. В теплом свете фонарей отчетливо виднелось пустынное сооружение императора Траяна – инквизитор не пришел.

– Ему же хуже, порождение Сатаны! – она сплюнула и твердой походкой зашагала к припаркованному в сотне метров служебному автомобилю королевской службы.

Диего покачал головой. У него были свои причины ненавидеть католическую церковь, вот только фанатизм протестантов иногда начинал пугать еще больше…

Где-то на территории Священной Католической империи

Штаб-квартира «Детей Виноградаря» и Церкви Суверенного Царя

Местонахождение – засекречено

Время – засекречено

Данте Пеллегрини нисколько не удивился, выслушав от своего помощника, бывшего католического священника Артуро Гати, новость об отсутствии приглашенного на встречу инквизитора в назначенном месте. Собственно, на другой результат было глупо надеяться. Пабло Красс не идиот и реагировать на любые, пусть и столь нестандартные, вызовы не станет. Потому-то мост Алькантара остался пустым. Что ж, они тоже не вчера родились и приготовили запасной план.

Не хочешь по-хорошему? Возомнил себя всемогущим? Думаешь, все у тебя под контролем? Ладно. Посмотрим, как ты запоешь завтра…

Данте оскалился в злобной усмешке и протянул помощнику тонкую папку в бледно-желтой обложке.

– Мы приступаем ко второй фазе, падре. Как ты смотришь на то, чтобы вернуться в родной город?

Священная Католическая Империя

Архиепископство Кельнское

Кельн

09:52

Пабло хмуро взирал на проносящиеся за окнами серые дома, нависающие над узенькой улочкой, точно в непреодолимом желании сомкнуть свои каменные объятия в удушливом захвате. Жуткое ощущение, надо признать. Вообще, ему никогда не нравились города Северных земель, где властвовали серость и монументальность, навевая в совокупности бесконечно депрессивное состояние. При каждом посещении этих мест, будь то бывшие территории Священной Римской Империи или еще выше на север, хотелось только одного – как можно быстрее помахать им ручкой. Нынешняя поездка исключением не стала. Еще на подлете к городу в иллюминаторе Пабло увидел плотную серую пелену, укутавшую город непроницаемым покровом. Настроение тут же ухнуло сильно вниз, а сердце сковали холодные стальные тиски. Сейчас же, находясь не наверху, в небесах, а вполне себе внизу, на земле, и вовсе хотелось совершить смертный грех самоубийства.

Дьявол.

Пабло скривился, когда они свернули на более широкую улицу, где со старыми трехэтажными домами соседствовали современные высотки из стали и стекла, выглядевшие все равно такими же серыми и унылыми. Сидящий рядом парижский инквизитор понимающе хмыкнул:

– То еще уродство, правда?

Пабло не стал отвечать на явно риторический вопрос. Не то настроение. Особенно когда понимаешь, что впереди еще несколько долгих часов нахождения посреди общей серости и общения с такими же серыми и холодными людьми. Одно хорошо – никто здесь не станет распахивать объятия в притворной радости. Не тот характер. Люди здесь суровые и прямолинейные. Те самые качества, которые Пабло очень ценил.

Автомобиль проехал вокруг площади Педро Николаса со стометровой скульптурой святого, держащего в одной руке крест, а в другой горящий факел, и устремился по широкой улице, ведущей к зданию магистрата. Городская ратуша представляла собой двухэтажное здание с примыкающей сбоку башней, где наверху развевался герб Кельнского архиепископства. Само здание обрамлялось арочными колоннами и десятками скульптур святых, которые, согласно местному преданию, покровительствовали городу. Портило общее впечатление только одно – ратуша, несмотря на все свое архитектурное великолепие, была такой же серой, как и все в этом городе. Хотя чего мелочиться, не только городе, но и на всей Северной территории. Понятно, почему именно здесь находились истоки Темных Времен и почему германские земли – это единственная территория в Империи, где до сих пор, спустя уже полтысячи лет, так и не восстановили хотя бы формально светскую власть: городами по-прежнему управляют священники, а территориями – епископы. И Пабло очень надеялся на отсутствие каких-либо изменений еще пару десятков тысяч лет. Они здесь и не нужны. Чуть дай послабление, и свободолюбивый народ начнет требовать большего. Пойдешь на уступки, и неминуемо начнутся массовые волнения, а там и до новой Темной эпохи рукой подать. А нам оно надо? Ни разу. Значит, кидаем в огонь любые мысли об изменениях на этих землях. Если же епископы начнут сдавать свои позиции, их место всегда может занять Конгрегация. А уж Инквизиция спуску точно никому не даст.

Служебная «Санта-Мария», принадлежащая Кельнскому отделению Конгрегации, чей представитель встречал их в аэропорту, подкатила к главному входу ратуши.

Не дожидаясь от водителя стандартного уведомления о прибытии, Пабло открыл дверцу и выбрался из внедорожника. Его спутник, парижский инквизитор второго ранга Антуан Дюбуа, последовал за ним, на ходу поправляя воротник черной сутаны.

– Разве нас не должны встречать? – задал тот вопрос, поднимаясь по ступеням.

Пабло остановился у массивной деревянной двери и широко оскалился:

– Нет, поскольку я предварительно позаботился о невинной дезинформации.

– Да? Какой?

– Очень невинной. В ратуши нашего появления ожидают лишь после обеда.

– Неожиданность – лучший союзник, да?

– Именно, – Пабло толкнул тяжелую дверь, переступая порог ратуши. – Мы ведь всего лишь хотим устроить бургомистру приятный сюрприз…

Внутри царил полумрак: имитирующие старинные факелы светильники на стенах давали слишком мало света, чтобы полностью разогнать темноту в довольно-таки большом холле, переходящем в широкую лестницу, ведущую на второй этаж здания. Путь впереди преграждал турникет, размещенный прямо за прямоугольной рамкой металлоискателя. Справа турникет упирался в каменную стену, а слева находилась кубическая кабина с затемненными стеклами. Не останавливаясь, Пабло прошел арку металлоискателя – та разразилась недовольным писком, после чего замигала всеми красными лампочками, расположенными по контуру. Не обращая внимания на поданный сигнал, инквизитор сделал еще шаг и нетерпеливо толкнул поручень турникета. Тот почему-то не захотел открываться. Пабло дернул еще раз и, не получив желаемого, замахал руками перед затемненным стеклом, за которым должен был находиться охранник. И скорее всего, не один. Долго ждать не пришлось. Спустя всего несколько секунд дверца кабинки открылась и оттуда показался невысокий, однако весьма широкоплечий мужчина в черной форме и с висящей за спиной винтовкой. Хмуро оглядев посетителей, он так же мрачно поинтересовался:

– Вы куда?

Пабло уставился на него не менее хмурым взглядом. Судя по различительным знакам на рукавах формы, тот относился к городской страже. Обычно ее представители не отличались умственными способностями. Похоже, этот персонаж к исключениям не относился. Можно не узнать его спутника – Антуана Дюбуа, одетого в обычную священническую сутану; однако сам Пабло был в традиционном для инквизитора темно-бордовом балахоне с капюшоном, черным поясом и свисающим на груди крестом – а так могут одеваться только представители Конгрегации, поскольку, если кто-то еще, не имеющий на то прав, вырядится в подобную форму, то самым счастливым исходом для него можно будет считать сотню ударов плетьми да год каторжных работ где-нибудь на монастырских рудниках. Потому таких смельчаков обычно не находилось. Сейчас же получается, инквизитор вошел в здание магистрата, а стражник на входе вместо того, чтобы надлежащим образом поприветствовать и пропустить, задает вопросы. Такому поведению есть лишь два объяснения: либо стражник невероятно туп, либо в Кельне перестали бояться Инквизиции. Очень хотелось надеяться на первое.

– Святая Инквизиция! – рявкнул Пабло, ткнув в лицо охраннику жетоном в виде золотого медальона, который получает каждый выпускник академии Святого Педро, становясь инквизитором. С одной стороны медальона изображена эмблема Конгрегации в виде собаки с горящим факелом в пасти, с другой распятие и личный идентификационный номер. Конечно, существовал и бумажный вариант удостоверения типа тех, которые использует королевская служба безопасности, но Конгрегация предпочитала сохранять древние традиции. И Пабло был с ней полностью солидарен.

– Инквизиция? – стражник побледнел и даже отступил на несколько шагов назад.

Нет, блин, сестры милосердия!

Пабло растянул губы в нехорошем оскале:

– Хочешь отправиться в застенки Друденхауса9 по обвинению в неуважении к представителю Конгрегации?

– Я… я… – стражник побледнел и стал совсем как белоснежное полотно. – Нет, отче… Я просто…

– Турникет открой!

– К-конечно… – представитель городской службы безопасности кинулся обратно в кабинку, хотя на электронной панели турникета уже загорелась зеленая стрелочка. Видать, сидящий внутри стражник оказался немного сообразительней.

Толкнув створку, Пабло твердым шагом зашагал к лестнице. Насколько ему было известно, кабинет бургомистра находился на втором этаже, а сам глава города уже прибыл на рабочее место. Во всяком случае, так ему сообщил кельнский обер-инквизитор на экстренном дистанционном совещании, пока они ехали от аэропорта к ратуше. Ладно, посмотрим, насколько хорошо местные инквизиторы выполняют свою работу.

По пути к кабинету бургомистра им встретились два стражника, тут же ушедшие с дороги, и несколько городских чиновников, шарахнувшихся в сторону при одном виде темно-багрового балахона и болтающегося на груди жетона, который Пабло после инцидента на входе нацепил поверх креста. Выходит, тупыми здесь были лишь те двое на входе, остальные более или менее анализировали полученные с помощью зрительного аппарата данные. Не все так плохо, однако…

Кабинет отца Карла, занимающего с прошлого года должность бургомистра, отыскался довольно быстро. Он находился в самом конце северной стороны здания. Темную дубовую дверь с золотой табличкой, оповещающей о должности хозяина кабинета, Пабло толкнул без предварительного стука. Сидящая за боковым от входа столом монахиня в сером одеянии с белым крестом на груди подняла недовольное лицо, правда, изменившееся за какую-то долю секунды.

– Отец…

– Красс. Пабло Красс, инквизитор первого ранга и особоуполномоченный представитель Конгрегации, – Пабло не стал отвечать взаимностью на заискивающую улыбку монахини и указал на стоящего рядом спутника: – Это отец Антуан Дюбуа, инквизитор второго ранга. Мы пришли к бургомистру. Надеюсь, у нас не возникнет сложностей, чтобы попасть к нему на прием… – он выразительно приподнял брови.

– Сложности… – монахиня растерянно посмотрела в экран ноутбука на своем столе. – Нет, я думаю… Правда, у него сейчас совещание с торговыми домами Кельна…

– Они подождут. – Пабло развернулся и ткнул пальцем в находящуюся слева светло-коричневую дверь, сильно уступающую по презентабельности входной. Здесь даже таблички не было. – Сюда?

– Да, но…

Дослушивать возражение молодой монахини Пабло не стал. Толкнув дверь, он вошел внутрь. Кабинет оказался весьма светлым благодаря панорамным окнам, выходящим на небольшой сад с прудом, и просторным. Бургомистр сидел в кресле за огромным столом, а перед ним восседали еще пять человек. Те самые представители, а может, и главы торговых домов. Пабло было как-то плевать. Их все равно здесь не будет спустя пару десятков секунд.

– Инквизитор первого ранга Пабло Красс! – объявил он, подходя к крайнему креслу, отделанному красной кожей, и выразительно посмотрел на сидящую там даму в темно-синем платье. Та испуганно икнула, а до того слегка бледное лицо пошло красными пятнами. Похоже, она решила, что он пришел по ее душу. Пабло отрицательно покачал головой и кивнул в сторону двери, куда уже спешно выходили остальные гости бургомистра. Дама облегченно выдохнула, перекрестилась и почти выбежала из кабинета. Стоящий у выхода Антуан закрыл дверь.

– Ну вот, едва ли не до смерти испугали моих гостей… – отец Карл, одетый в простую черную сутану, поднялся на ноги, явно намереваясь выйти из-за стола для приветствия.

Жестом руки Пабло остановил бургомистра.

– Сядьте, отец. Думаю, вы прекрасно осведомлены о целях нашего визита, верно?

– Мне передали ваш запрос…

– Отлично. – Пабло уселся в кресло. Антуан так и остался стоять у двери, контролируя вход от нежелательных посетителей. – Выходит, у вас было достаточно времени для подготовки всех интересующих меня материалов.

– Время-то было… – бургомистр неопределенно повел плечами.

– И?

– И ничего, – отец Карл развел руками.

– То есть?

– Вас интересуют видеозаписи с камер наблюдения внутри ратуши в тот день, когда… эм-м…

– Когда наружная камера с установленного через дорогу банкомата засекла выходящих из этого самого здания беглых преступников, – Пабло специально лязгнул металлом, с удовольствием наблюдая за тем, как подрагивает веко отца Карла. Дело не в том, что ему нравилось производить устрашение – оно не было самоцелью. Дело в другом. Практика показывала, что слишком мягкий подход приносит впоследствии куда больше работы, а порой и вовсе стоит успеха в производимых следственных действиях. Потому лучше немного перегнуть палку, чем недожать и потом пожинать горькие плоды, – священника-педофила Артуро Гати; террориста, пастора-учителя и лидера крупной секты Данте Пеллегрини и…

– Я знаю, знаю… – отец Карл замахал рукой. Не очень вежливо с его стороны перебивать инквизитора. Пабло нахмурил брови и уставился на священника. Тот судорожно сглотнул.

– Простите, отец…

– И возможная пособница их обоих Анжелина Кустас. Очень интересная компания на ступенях ратуши, не находите?

Отец Карл съежился и что-то неразборчиво пробормотал.

– Потому нас, конечно же, сильно интересует цель их визита в магистрат. С кем они встречались, что говорили, куда смотрели и все в этом духе, понимаете?

– Да, конечно.

– Вот и славно, – Пабло широко улыбнулся и откинулся на спинку кресла. Вполне дружелюбно, но бургомистр почему-то побледнел. – Так вы подготовили записи? Или, может, уже сами их просмотрели и готовы нам помочь в расследовании?

– Понимаете… – глаза отца Карла забегали по сторонам, точно ища нужные слова на стенах и потолке. – У нас возникли проблемы…

– Вот как? – Пабло перестал улыбаться и максимально холодно взглянул на священника. Ему еще с детства не нравилось слово «проблемы». – Какого рода проблемы вы имеете в виду?

– Ну… эм-м-м…

– Отец Карл, – инквизитор подался вперед, заглядывая в продолжающие бегать серые глаза бургомистра, – вы тратите мое время, понимаете? А я очень не люблю потраченного впустую времени. Кто мне его вернет? Вы?

– Я…

– Говорите! Что за проблема у вас возникла с выполнением такого простого задания?

– Камеры…

– Что с ними?

– Они… кхм…

– Отец!

– Они не работали! – эти слова бургомистр практически выкрикнул, после чего съежился, будто в ожидании удара.

Пабло окаменел, переваривая информацию. И чем больше он думал, тем сильнее ему не нравилась сложившаяся ситуация.

– Поясните!

Отец Карл повернул монитор стоящего на столе компьютера так, чтобы сидящий инквизитор мог увидеть картинку. Хотя на деле там оказались лишь черные прямоугольники.

– Понимаете, в тот день у нас проводились профилактические работы, – священник отчаянно зажестикулировал руками. – Я не знал. Честное слово. Я вообще с этими работами никак не соприкасаюсь. Подобными вещами занимаются другие. Вчера же, когда я получил запрос от Друденхауса, это и обнаружилось…

– Вот как? – Пабло оскалился в нехорошей улыбке. Священник вжал голову в плечи, словно ожидал удара именно по этой части своего тела. – Профилактические работы, значит?

– Ну да… Мы их иногда проводим…

– И с какой периодичностью?

– Ну… Я не знаю… Я же говорю…

– Выходит, в тот день у вас полностью отсутствовала система внутреннего видеонаблюдения?

– Нет, речь идет лишь о временном отрезке в полтора часа. Обычно этого времени достаточно для тестирования, проверки и других работ…

– Как и для того, чтобы скрыть цель визита врагов Церкви.

– Нет! – священник даже подскочил на месте. – Я ведь…

– Заткнись! – рявкнул Пабло, больше себя не сдерживая, и поднялся на ноги. Сделав шаг к столу, инквизитор навис над трясущимся от страха священником. – Знаешь, что я нахожу весьма интересным? Один из самых разыскиваемых преступников Империи появляется здесь, в магистрате, после происходит нападение на наш конвой, а все камеры внутри здания оказываются выключенными. Все до одной, так? Одно из двух: либо схема профилактических работ так удачно совпала с интересующим нас временным отрезком, либо кто-то внутри с еретиками заодно. Хотя такое глупо предполагать, ведь никто из вас ни за что не стал бы с ними сотрудничать, в особенности вы, не правда ли, отец?

– К-конечно…

– Я так и думал, – Пабло выпрямился и обвел рукой помещение, подразумевая этим жестом все здание городской ратуши. – Мне нужен список всех, кто находился в здании в тот самый период, когда так благополучно не работали камеры. С этим тоже возникнут сложности?

– Нет, – отец Карл отчаянно замотал головой. – Конечно же, нет.

– Отлично.

– Они здесь, – бургомистр ткнул пальцем в монитор.

– Так чего ждем?

– Да! Да! – отец Карл закивал, а его пальцы забегали по клавиатуре. – Сейчас открою рабочие табели… Поймите, отец, я…

Пабло не слушал бормотанье перепуганного священника. Тот уже был трупом. В политическом, конечно, смысле. После такого прокола на нем останется черная метка подозрений в связях с еретиками, а с подобной характеристикой ничего хорошего отцу Карлу не светит. Архиепископ Кельнский по рекомендации Инквизиции уже сегодня снимет священника с должности бургомистра, а затем решением Церковного суда его отправят в какой-нибудь далекий монастырь, причем, скорее всего, находящийся вне цивилизованных европейских территорий. Где-нибудь на Восточных землях, граничащих с Российской Империей, либо в заокеанские колонии.

Подойдя к явно скучающему напарнику, Пабло тихо, чтобы его не услышал бургомистр, сказал:

– Свяжись с Друденхаусом. Пусть высылают одну группу к ратуше, а еще одну держат наготове. Всех, кто окажется в списке, необходимо оперативно доставить в штаб и допросить. Кто-то из сотрудников магистрата явно в сговоре с «Детьми Виноградаря», и мы должны без задержек выяснить кто.

– Понял, – Антуан кивнул, достал разработанный специально для Конгрегации научными Орденами телефон, сильно отличающийся характеристиками от тех устройств, какие Инквизиция одобрила для распространения в широкие людские массы, и вышел из кабинета. Пабло же остановился у длинного, от стены до стены, шкафа, заполненного различными книгами. Большую часть занимали различные богословские труды, написанные как до Темных Времен, так и после; однако помимо них инквизитор увидел несколько книг протестантских авторов, а также с десяток томов исламских богословов. Если бы отец Карл не был священником, только одно наличие у него подобной литературы было бы основанием для ареста и весьма пристрастного допроса.