Ничего cвятого

– И мы того же мнения! – кардинал Караффа повернулся к римскому епископу.

– То есть… – Папа вновь прикрыл глаза. Из его горла вырвался тяжелый хрип – понтифик был болен, и болен давно, но в последние недели недуг стал серьезно прогрессировать, потому Педро Николас и выбрал сравнение ереси с болезнью. Актуально, так сказать. – Вы… – он вновь закашлялся. – Вы предлагаете освободить тюрьмы с помощью костров?

– Верно, – подтвердил магистр Ордена Тамплиеров. – Сейчас не та ситуация, когда нужно проявлять христианское милосердие. Речь идет о выживании Церкви и христианского мира. Если мы выпустим сотню тысяч еретиков на свободу, единой Церкви с большой вероятностью придет конец, как и миллионам совращенных с истинного пути душ. Такой вариант, конечно же, неприемлем. Ведь именно Церковь отвечает перед Господом за души верных. Содержать же всех еретиков в тюрьмах до их смерти мы не можем. Остается один и наиболее правильный вариант…

– Костер? – казалось, понтифик даже вздрогнул.

Магистр безразлично пожал плечами.

– Так мы сумеем решить сразу две задачи: излечим христианский мир от пагубной волны ереси и спасем души самих еретиков.

– Но… это же более ста тысяч человек… – Папа в очередном приступе кашля закачал головой. – Я не могу пойти на столь чудовищный акт… Сто тысяч костров… Боже…

– Нужно думать не о сотне тысяч костров, а о сотне тысяч спасенных душ еретиков, чьи тела пройдут через очистительный огонь! – кардинал Караффа подался вперед. – У нас нет иного выхода, Ваше Святейшество! На одной чаше весов спасение Церкви и миллионов вверенных нам душ, а на другой тела отступников. Разве выбор не очевиден?

– Для меня нет… – Лицо Папы стало бледным. По лбу стекали крупные капли пота. – Христос сказал, что врата ада не одолеют Церковь, и у нас нет причины не верить Его словам. Если же мы отправим сотни тысяч людей на костер… – Понтифик покачал головой. – Как вообще подобная идея могла прийти в голову? – Уже почти потухшим взором римский епископ посмотрел на присутствующих. – Я не пойду на такой чудовищный шаг!

– Очень жаль, Святой отец! – Магистр Ордена Тамплиеров поднялся на ноги, после чего бросил взгляд на сидящих сбоку кардинала Караффу и священника-инквизитора Педро Николаса. И тот и другой кивнули. Магистр, схватив одну из подушек, лежащих на кресле, метнулся к понтифику. Тот не успел даже вскрикнуть, как храмовник закрыл его лицо подушкой, перекрывая доступ к кислороду. Сквозь плотную материю слышались стоны, кашель и хрип, однако у Папы не было достаточно сил, чтобы бороться со стремительно надвигающейся смертью. Спустя минуту тело содрогнулось в предсмертных конвульсиях, а еще через минуту магистр отнял подушку от лица епископа.

– Наши души будут гореть в аду! – Педро поднялся на ноги, подходя к мертвому наместнику Петра. – Однако… – он встал на колено, целуя перстень Папы. – Что есть наши души по сравнению со всем Телом Христовым? – Педро посмотрел на мрачных братьев. – Мы сделали верный выбор, пожертвовав своей вечностью ради спасения единой Церкви и католической веры. Папа, – инквизитор указал на мертвое тело, – будет в раю, а мы сохраним единство Церкви и очистим ее от скверны. Цена же за все – лишь три жалкие души. Хороший расклад, не находите?

Кардинал Караффа криво улыбнулся:

– Быть может, ты сделаешь несколько иной вывод, когда увидишь адское пламя?

– Возможно, – Педро неопределенно передернул плечами. – Я все же надеюсь, что мысль о том благе, ради которого мы пошли на столь ужасное, даже, не побоюсь этого слова, дьявольское, преступление, даст нам силы выдержать наказание. Касаемо наших дальнейших действий, – инквизитор посмотрел на кардинала, – на конклаве вас изберут Папой, после чего мы приступим к выжиганию ереси с христианских земель…

Год 1545

Женева

Площадь перед кафедральным собором Святого Петра

Стоял поистине прекрасный день. И дело даже не в голубом небе, ярком солнце и теплом ветерке – все эти вещи, несомненно, благодать Господня, но Педро обычно не обращал внимания на подобную ерунду. Нет, прекрасен он совершенно по другой причине – сегодня они ставят жирную точку в так называемой Реформации, а на деле стремительном потоке ереси, какую Церковь не видела со дня своего основания. Поток удалось остановить еще два года назад, сегодня же они закроют последнюю прореху.

Педро с удовольствием глянул вправо, где трое человек, привязанных к каменным столбам, извивались в тщетной попытке освободиться от железных цепей. Три, пожалуй, главных врага Церкви. Монахи в черных одеяниях заканчивали укладку хвороста, а секретарь Конгрегации дочитывал приговор:

– …на основании разбирательств Святого суда вы, Жан Кальвин, бесспорно и несомненно, обвиняетесь в убийстве Мигеля Сервета, который, хоть и был таким же еретиком, однако, будучи подданным испанской короны и Католической Церкви, должен был предстать за свои грехи перед Святой Инквизицией. Не имея никакого на то права от Господа, вы устроили самосуд, нарушив пятую заповедь («не убей»).

По всем вышеперечисленным причинам Святой суд объявляет вас, Жан Кальвин, Мартин Лютер и Филипп Шварцерд (Меланхтон), виновными во всех названных преступлениях.

На основании разбирательств Святого Церковного суда называем, провозглашаем, осуждаем, объявляем вас, Жан Кальвин, Мартин Лютер и Филипп Шварцерд (Меланхтон), нераскаянными, упорными и непреклонными еретиками, состоящими в договоре и на службе у Сатаны, замышляющими жуткие бесовские злодеяния. Посему вы подлежите всем осуждениям Церкви и карам согласно канонам. Святой Церковный суд, со всем вниманием рассмотрев пункты обвинения и доказательства, представленные ему, признал вас, Жан Кальвин, Мартин Лютер и Филипп Шварцерд (Меланхтон), виновными во всех названных преступлениях. Настоящим приговором вы будете переданы наиболее достойному и справедливому воздаянию в соответствии с установлениями церковного закона, который был, есть и будет един для всей Святой Церкви.

Ты, Жан Кальвин, будешь отлучен от нашей святой и непорочной Церкви, милосердия которой ты оказался недостоин. Твое тело, созданное в качестве Храма Духа Святого и используемое совсем иными силами, будет сожжено, а прах переработан вместе с другими городскими отходами. Таков честный и справедливый приговор Святого Церковного суда и всей Католической Церкви.

Ты, Мартин Лютер, уже отлученный от нашей святой и непорочной Церкви и не пожелавший принести достойный плод покаяния, несмотря на все увещевания и молитвы, будешь предан огню, дабы через очистительное пламя была спасена твою бессмертная душа. Таков честный и справедливый приговор Святого Церковного суда и всей Католической Церкви.

Ты, Филипп Шварцерд (Меланхтон), единственный из еретиков, частично признавший свои прегрешения, однако затем по наущению Сатаны отрекшийся от покаяния, будешь отлучен от нашей святой и непорочной Церкви, милосердия которой ты оказался недостоин. Твое тело, созданное в качестве Храма Духа Святого и используемое совсем иными силами, будет сожжено, а прах переработан вместе с другими городскими отходами. Таков честный и справедливый приговор Святого Церковного суда и всей Католической Церкви.

Это окончательное решение Святого Церковного Суда, не подлежащее пересмотру. И да будет данный пример наставлением всем верным христианам и свидетельством торжества Церкви над силами Сатаны. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь!

Педро Николас перекрестился вслед за секретарем и с улыбкой глянул на стоящего рядом магистра Ордена Тамплиеров.

– Будем молиться за их души, брат мой? – он кивнул в сторону обвиненных: палачи уже поджигали разложенный вокруг столбов сухой хворост.

Лицо магистра перекосилось в гримасе отвращения.

– Вот еще! Думаю, у меня найдутся дела поважней. А если нет, то прошу, сожги меня на костре, поскольку молитва за их души есть куда большая ересь, чем отрицание Божественности Христа…

Педро позволил себе улыбнуться. Со стороны горящих костров начали доноситься первые вопли.

– Тут ты прав, брат. Впереди нас ожидают куда более важные дела. Все-таки нам предстоит объединить всю Европу в рамках единой Священной Католической империи под предводительством Святого Престола… Возможно, понадобится еще не одна сотня тысяч костров, прежде чем наша миссия увенчается успехом…

Губы магистра расплылись в хищной улыбке.

– Пока не возникло нехватки с хворостом, думаю, у нас не возникнет больших проблем, брат мой…

Глава 1

Наши дни

Священная Католическая империя

Королевство Испания, Толедо

Площадь перед кафедральным собором Святой Марии

11:17

Пабло Красс не любил проповедовать. Особенно если речь шла о том, что предстояло сделать сейчас – а именно произнести мотивирующую речь перед многотысячной толпой, направив умы и сердца присутствующих на нужную Конгрегации дорожку. Конечно, каждый инквизитор обязан уметь управлять сознанием как одной отдельной личности, так и сотен, собранных в одном месте, – и он, как представитель Конгрегации по делам веры, естественно, обладал этими навыками и был весьма неплох в этом деле. Однако уметь совершенно не равно любить. Он как раз не любил. Хотя нет, не так! Он не просто не любил, а ненавидел всем своим существом. Спрашивается, зачем же тогда согласился? Все очень просто – другие кандидаты попросту не сумеют донести нужное зерно смысла до сердец тысяч мирян, что сейчас замерли здесь, на площади перед кафедральным собором, или уставились на громадные экраны, установленные на других площадях города. И тогда сегодняшний утренний сбор теряет всякий смысл. Потому именно он, Пабло Красс, инквизитор первого ранга, единственный, кто на подобной карьерной ступени еще и управляет целым отделением, направляется к кафедре под боязливые взгляды нескольких тысяч глаз. Почему боязливые? Да потому что все прекрасно знают, кто перед ними. Темно-бордовое одеяние с черным поясом, жетон Конгрегации, закрепленный на длинной цепи, и каменное выражение лица – а подобное тренировалось еще с Академии – не оставляли никаких сомнений. Он инквизитор. А Святую Инквизицию, как известно, все боялись. Мысленно Пабло скривился. Вот она – тупость народных масс. Стоит лишь слегка выйти за общепринятые стандарты, посмотреть чуть шире, как сразу увидишь утрированность, а порой и лживость многих представлений. Если бы Инквизицию боялись даже не все, а хотя бы восемьдесят процентов католического мира, представителей Конгрегации пришлось бы сократить как минимум наполовину по причине ненадобности. Сейчас же каждому инквизитору, начиная от низшего третьего ранга и заканчивая самим Магистром Конгрегации, приходится работать по двенадцать-пятнадцать часов в сутки, причем без выходных. А все почему? Да потому что боятся их как раз далеко не все. А многие из «боящихся» еще и недостаточно. Радует одно: отсутствие страха – вещь поправимая.

Когда Пабло встал за кафедру, расположенную на длинном прямоугольном деревянном помосте, прямо перед входом в собор Святой Марии, на площади воцарилась мертвенная тишина. И до его появления, надо сказать, с дисциплиной все было в порядке, но сейчас было так тихо, что, вполне возможно, даже глухой слышит больше. Обведя толпу суровым взглядом, Пабло положил ладони на кафедру и чуть подался вперед.

– От начала времен, с момента грехопадения первых людей в Эдемском саду, греховная сущность человека, ставшая его неотъемлемой частью, бросает своего податливого, слабого, никчемного носителя из одной пропасти в другую. И лишь истинная вера Церкви спасает человечество, раз за разом отвращая вполне праведный гнев Создателя. От сотворения мира прошло совсем немного времени, как грехи в неисчислимом количестве едва не поставили жирную точку в самом существовании человека. Жадность, лень, эгоизм и разврат достигли Небес, и Господь пожелал стереть человечество с лица земли. Весь мир был сокрыт под водой, и лишь праведник Ной с семейством и уцелевшим скотом сумел спастись и продолжить род человеческий, хотя и не без дозволения Создателя. Однако человек по причине гордыни имеет короткую память на милосердие Божие. Недолго помнили про гнев Господень и потомки праведника – вновь взялись за старое, – Пабло сделал паузу. Тысячи глаз неотрывно глядели на него, внимая каждому слову. Очень хорошо. Главное, не переусердствовать. – На счастье человека, милосердие и долготерпение Создателя гораздо шире и глубже людского. Бог, не желая гибели своих творений, отправил Сына Своего к нам, надеясь пробудить мертвые сердца наши. – Еще одна пауза. На этот раз многозначительная. Инквизитор чуть повысил голос: – И что же мы с ним сделали?

– Убили! – еле слышно прошелестела толпа.

– Убили!!! – повторил Пабло куда громче. – Мы, не желая раскаиваться в грехах своих, предпочли убить Сына Божьего, желающего лишь нашего спасения. Однако и тут Господь проявил верх милосердия, не уничтожив в ту же секунду планету, а напротив, оставив надежную, видимую Дверь для спасения души. Как же называется эта Дверь?

– Церковь! – уже громче и дружнее ответила толпа.

– Церковь! – максимально твердо – куда тверже алмаза – повторил Пабло. – Бог воскресил Сына Своего, который основал Церковь на Святом Петре, и заповедал нерушимое, гарантировав, что Врата Ада не одолеют ее! Что же произошло в Темные Времена? Сам Сатана выполз из Преисподней, желая разрушить единство верных, покушаясь на то, что дорого и свято для каждого христианина! Если кто-то забыл, я напомню: Пречистую Деву Марию, мать всех христиан, назвали обычной иудейкой; Тело и Кровь нашего Спасителя низвели до уровня простого знака; таинство исповеди, а вместе с ним и возможность настоящего покаяния отвергли – тем самым желая обречь души грешников на вечные мучения. То, что я перечислил, – лишь маленькая часть обольщений Сатаны, цель которых – разрушить Единую Вселенскую Католическую Церковь! Разрушить Дверь спасения! Разрушить то, что основано самим Христом! И были времена те весьма тревожными, когда Святой Престол, казалось, еще немного – и утратит свое влияние, а вместе с ним и единство Церкви. Тени сгущались, смута увеличивалась, а число верных христиан уменьшалось с каждым днем. Враг торжествовал, наблюдая за разрушением Столпа Истины. Демоны Преисподней во главе с Врагом душ человеческих, как и две тысячи лет назад, при распятии нашего Спасителя, были уверены в своей победе. К стыду нашему, даже многие епископы – то есть сами Пастыри, чья обязанность – хранить народ Божий и наставлять на путь истинный, – впали в уныние, поверив в несокрушимость врага. И именно на пике кризиса, когда реформаторы собирали полные храмы, а на Святой мессе не присутствовало и четверти прихожан; когда дети Божьи поддались на обольщение и последовали за волками в овечьих шкурах, с радостью меняя Евхаристию на философствование самозванцев-пасторов; когда Папу Римского смешали с грязью, а Святую Церковь сравнили с вавилонской блудницей, явился праведник, принесший спасение умирающей Церкви. Человек, сумевший восстать против неверных, против мнения большинства; по милости Божьей сумевший искоренить чуму, поразившую к тому времени едва ли не все Христово Тело. Как звали того праведника?

– Святой Педро! – взвыла толпа.

Пабло кивнул, указывая рукой на громадный экран, расположенный прямо на стене кафедрального собора, где сейчас отобразился портрет святого.

– Святой Педро Николас, простой провинциальный священник, руками которого сам Христос восстановил находящуюся к тому времени в руинах Церковь. Педро Николас встал на защиту попираемых истин католической веры – того, что дорого каждому христианину и без чего нашей душе невозможно обрести спасение. Что я имею в виду?

– Вера! Таинства! Христос! – вразнобой заорали в толпе.

Пабло скривился – сколько ни вдалбливай в головы прихожан элементарных вещей, все равно будут блуждать средь трех сосен. Да каких трех, даже среди одной заблудятся. Кучка тупых баранов, одним словом. Сейчас с открытым ртом они ловят каждое его слово, но уже завтра с таким же придыханием будут внимать словам какого-нибудь еретика, считающего Христа плодом сексуальной связи Девы Марии и ангела Гавриила. Долбаные дегенераты! Именно из-за них, чья вера куда тоньше, чем нити паутинки паука, и приходится носиться туда-сюда по Империи, туша один за другим возникающие пожары ереси. Вот почему нельзя просто твердо верить, ни под каким натиском не сворачивая с пути?! И ладно, если бы речь шла о хитроумно скрытой богословской ереси, но ведь нет – они готовы поверить во что угодно – даже в то, что Христос есть инопланетный дух. Да-да! Находятся и такие, кто свято верит в подобную хрень.

– Таинства и институт Церкви! – инквизитор постарался придать голосу максимальную твердость. Нет, все равно нужно повторить. – Таинства и институт Церкви! Крещение, через которое человек входит в Церковь, семью Божью, очищаясь от первородного греха. Миропомазание, через которое укрепляется силой Святого Духа. Евхаристия, таинство, установленное Иисусом Христом на Тайной Вечери и заповеданное Им Церкви. Покаяние, благодаря которому верующий по милосердию Божьему получает отпущение грехов. А также елеосвящение, священство и брак – нерушимый союз между мужчиной и женщиной! Вот те вещи, которые еретики, как пятьсот лет назад, так и сейчас, пытаются у нас отнять!

Однако нападки на Церковь совершаются не просто так, а с одной-единственной целью – уничтожить дело Христа. Разрушить Святую Церковь, а души верных, то есть ваши, – Пабло вытянул руку вперед, указывая прямо на заполненную людьми площадь, – души обречь на вечные мучения, поскольку вне Церкви нет спасения! Церковь – это не просто храм, приход, Святая месса или задушевные беседы со священником! Низводить Церковь до уровня здания или исключительно личных взаимоотношений с Богом есть страшный грех, заслуживающий самого жесткого наказания! Церковь есть Столб утверждения правды и истины! Церковь – Дверь Спасения! Церковь – Тело Христово, глава которой сам Спаситель! Церковь не может ошибаться! Если Церковь, указывая на белое, называет его черным, – значит, так оно и есть, и мы должны немедленно признать это!

Святой Педро Николас в нужный час сумел понять, как сильно Церковь и католическая вера нуждаются в защите. Потому, возродив давно забытый к тому времени Орден воинов Христа, или, как их иначе называют, Тамплиеров, он вместе со сподвижниками по камешку начал восстанавливать покрытые пеплом и прахом руины Церкви. И если раньше члены Ордена защищали католическую веру лишь в далеких землях, сражаясь за Гроб Спасителя нашего, то во времена Святого Педро Орден встал на защиту Церкви и веры уже здесь, на нашей родине! Сначала весь Орден Тамплиеров, а затем и созданная уже внутри него Конгрегация по делам защиты веры встали стеной между Церковью и еретиками, чьи действия отравляли души верующих.

Пабло сделал паузу, переводя дыхание. Нехило он так размахнулся. Теперь же настало время главного блока, ради чего он, собственно, и взошел на трибуну:

– Однако война, начатая Святым Педро и Святым Папой Павлом IV, еще не закончена. Она будет идти до тех пор, пока не сгинет последний еретик и не сгорят последние богохульные книги в очистительном огне. Ведь до сих пор даже внутри Церкви есть люди, которые хоть и примерили на себя образ доброго католика, в душе все с тем же остервенением ненавидят Матерь Божью и Спасителя нашего Иисуса Христа, плюя на Его крестные муки и каменным сердцем своим отвергая Евхаристию! Подобный путь ведет лишь к погибели. Причем пострадают не только их души, но и тех, кого их гнусные, лживые языки введут в заблуждение. Потому, – Пабло повысил голос на пару октав, поднимая вверх указательный палец, – внимательно следите за близкими своими и соседями. Чем живут и куда устремлены их помыслы. Что они смотрят, что читают, чем интересуются, с кем проводят время. И если заметите странное, немедля говорите священникам, обращайтесь в Церковную канцелярию, нарушайте мой покой и покой моих братьев из Ордена, ведь чем раньше будет замечена скверна, тем легче ее выжечь. Кроме того, следите за теми, кто является из чужих мест, будь то приезжий из соседнего города, или из другой страны, или с другого континента – разницы нет! Враги Христа и Церкви повсюду, и зачастую они куда ближе, чем мы думаем! Даже близкий друг-прихожанин, с которым ты вместе каждое воскресенье принимаешь причастие, на поверку может оказаться еретиком-кальвинистом или членом баптисткой секты – и это в лучшем случае. Война с врагами Христа принесла с собой немало боли и страданий, и хотя Церковь не просто выстояла, как и завещал наш Спаситель, но и одержала победу, до конца этой войны еще далеко. Очень далеко. Сатана мечтает взять реванш, потому каждый день мы наталкиваемся на новые секты, новые культы, новые заблуждения как внутри Церкви, так и за ее пределами. И хоть сейчас загубленных душ несравненно меньше, чем сотню лет назад, они все же есть. И каждая из них оставляет рану на сердце Тела Христова. Церковь нуждается в своих защитниках! Братья и сестры, скажите мне, кто остановит чуму ереси?

– Мы!!! – воодушевленно взревела толпа.

– Верно! Каждый из вас, носитель католической веры, является хранителем рода человеческого! В тот момент, когда в своей душе кто-либо из вас обнаружит зерно сомнения, когда жалость к родному брату-еретику, или жене-сектантке, или дочери-ведьме коснется вашего сердца, посмотрите на Него! – Пабло вновь указал на экран, где крупным планом высветилось окровавленное лицо Христа в терновом венце. – Вспомните Его Крестный путь! Вспомните Его страдания! И задумайтесь – ради чего Он проживал мучения? Ради чего Он терпел насмешки? Ради чего Он принял смерть? Ответ, я думаю, знает каждый из вас. Во всяком случае, мое сердце хочет в это верить. Ради вас! Ради вас случился Крест! Ради вас и ради Церкви! И помните: против Дьявола существует одно-единственное средство – это истинная католическая вера! – Инквизитор замолчал, обведя толпу изучающим взглядом. Кто-то крестился, кто-то молился, кто-то плакал – проняло, похоже, всех. Вот и славно. Главное, не перестараться, так что пора заканчивать. – Итак, да будет это наставлением каждому и укреплением в вере, дабы Господь и Пресвятая Дева Мария милостивы были к душам грешников. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!

Закончив крестное знамя, Пабло сошел с кафедры, уступая место архиепископу. Хорошо, самая трудная задача на текущий момент выполнена. А учитывая, что сегодня воскресенье, дальше будет легче. Выходной у инквизитора – вещь, конечно же, весьма условная, но хотелось надеяться на лучшее. И Пабло надеялся.

Священная Католическая Империя

Франция, Париж

Бастилия Святого Антония

11:32

Антуан Дюбуа чувствовал себя отвратительно. Мало того, что поданный на завтрак кофе оказался холодным, а круассан сухим и безвкусным, так еще прямо во время еды раздался звонок, который ну никак нельзя было проигнорировать. Ладно, если бы звонил напарник, любовница или, на худой конец, духовный отец. Так нет же. На экране высветилось – «Жорж Мате». И без того паршивое настроение упало до уровня, откуда плинтус кажется Эверестом. Жорж Мате – новый обер-инквизитор и по совместительству глава парижского подразделения Конгрегации Святой Инквизиции. Если прежний обер – спокойный старик, мечты которого сводились только к тому, как бы без серьезных заварушек досидеть до пенсии, – Антуана вполне устраивал, то новый был полной противоположностью, причем по всем параметрам, начиная от возраста и заканчивая характером. Вот и в это воскресное утро выходного дня звонок от обер-инквизитора не обещал ничего хорошего. Так и оказалось. Жорж потребовал немедленно явиться в Бастилию, которая, помимо главной церковной тюрьмы, являлась еще и штаб-квартирой Конгрегации. А что, удобно. Да, пришлось пристроить несколько новых корпусов, зато не нужно далеко бегать. Поймал еретика – и тут же в Бастилию, где на рабочем месте можешь закончить бумажную волокиту, написать рапорт, а затем спуститься вниз и начать допрос. И ведь никто не мог упрекнуть Антуана в недобросовестном отношении к работе. Нет, он любил то, чему посвятил жизнь, – разве есть на земле лучшее занятие, чем защищать Церковь? Лично для него ответ был более чем очевиден. Однако… Ну разве нельзя провести хотя бы свой выходной, не появляясь в Бастилии? Похоже, что нет!

Пройдя через широкий холл, отделанный сияющими, точно зеркало, мраморными плитами, Антуан остановился перед контрольным пунктом. Справа и слева находились стеклянные бронированные кабинки, в которых сидели мрачные громилы. Впрочем, это простых посетителей они одним своим видом вгоняют в многолетнюю депрессию, для него же они прекрасные спарринг-партнеры в теннисе.

– Привет, Пьер! – Антуан махнул правой кабинке. – Гюстав! – левой кабинке.

Мрачные рожи агентов службы безопасности расплылись в довольных улыбках. Они махнули в ответ.

– Чего Жорж выдергивает меня в выходной? – Антуан приложил пластиковую карточку-пропуск к темному дисплею сканера. По нему тут же побежала светло-зеленая полоска. – Папу, что ли, застрелили?