По ту сторону звезд. Книга 2

В дальнем конце терминала обнаружилась открытая дверь, как и предупреждал голос. И по ту сторону поджидал очередной отряд – в две шеренги, оружие нацелено на Киру.

Тем же не слишком спешным шагом Кира вышла из терминала и вошла в соседнее помещение – огромный холл (право же, нерациональное использование свободной площади), который освещали вмонтированные в потолок яркие панели, создавая впечатление обычного земного солнечного дня. И яркий свет был здесь необходим, поскольку стены и потолок оказались темными, так что даже при таком освещении выглядел холл мрачно.

Здесь тоже все двери и проходы были закрыты, местами – только что приваренными панелями. По территории в шахматном порядке расставили скамьи, видеотерминалы, немногочисленные деревья в кадках, но внимание Киры привлекла конструкция в самом центре – многогранник высотой три метра, окрашенный в цвет хаки. Вокруг него на расстоянии примерно ладони располагалась проволочная клетка, в точности повторявшая его очертания. К проволоке крепились толстые металлические диски, размером с обеденную тарелку. Распределены они были так, что пустот между ними почти не оставалась. У каждого диска сзади имелась панель с кнопками и маленький горящий дисплей. В передней части многогранника была открыта дверь, а внутри царил сумрак.

Кира остановилась.

Сзади нее остановились вояки, над головой повисли дроны.

– Заходи! Сейчас же! – велел голос.

Кира понимала, что терпение тех, кто ей приказывал, на исходе, но все же задержалась, смакуя последний миг свободы. Потом собралась с духом, сделала еще несколько шагов и вошла в многогранник.

Дверь сразу же захлопнулась за ней, и по темному помещению разнесся лязг – уж не похоронный ли звон по Кире Наварес?

2

Прошло несколько минут. Кира прислушивалась к тому, как солдаты с грохотом перемещали боевую технику за стенами ее тюрьмы.

Потом за дверью раздался новый голос: мужской, с сильным акцентом, настолько неразборчивым, что Кире захотелось вернуть свои линзы и включить титры.

– Мисс Наварес, вы меня слышите?

Стены слегка заглушали голос, но слышать его Кира слышала.

– Да.

– Я полковник Шталь. Я буду вести допрос.

Полковник. Такого звания в космическом флоте нет.

– Вы откуда? Сухопутная армия?

Он чуть помедлил.

– Нет, мисс. Разведка ОВК.

Разумеется. Оттуда же, откуда и Щеттер. Кира чуть не рассмеялась. Могла бы сразу догадаться.

– Я под арестом, полковник Шталь?

– Нет, мисс, это не арест. Вы задержаны в соответствии со статьей тридцать четыре Акта о межзвездной безопасности, которая гласит…

– Я знакома с этой статьей, – перебила Кира.

Снова пауза – на этот раз Шталь словно бы удивился.

– Ясно. Я понимаю, что вы рассчитывали не на такую встречу, мисс Наварес, но вы должны понять ситуацию. Мы за последние месяцы много чего от жутей перенесли. И никак не можем довериться тому инопланетному организму, с которым вы не расстаетесь.

Она удержалась от саркастического ответа:

– Да, хорошо, я все понимаю. А теперь можем мы перейти…

– Пока еще нет, мисс. Позвольте я для начала кое-что объясню, чтобы избежать, э, неприятных инцидентов. Диски снаружи вашей камеры – вам известно, что это такое?

– Нет.

– Кумулятивные снаряды с самонаводящимися датчиками. К стенам вашей камеры подведен электрический ток. Если вы разорвете электрическую цепь, заряды взорвутся. Вас и все вокруг испепелит раскаленный шар радиусом около полуметра. Ваш ксеноорганизм не сможет выжить. Вы поняли?

– Да.

– У вас есть вопросы?

Вопросов было много. Чертовски много. Столько вопросов, что едва ли она когда-нибудь получит ответы на все. Но попытаться надо.

– Что вы сделаете с экипажем «Рогатки»?

– Они задержаны и будут допрошены. Решение будет принято после того, как мы установим полную меру их связи с вами, с вашей оболочкой и медузами.

Кира подавила свой гневный протест. Трудно было ожидать от ОВК другого. Хотя это не значит, что такое обхождение ей нравится. Но не стоит злить Шталя. Пока не стоит.

– Ладно. Прямо сейчас будете допрашивать?

– Если вы готовы, мисс Наварес. У нас имеется запись вашего разговора с капитаном Акаве на станции «Мальперт». Предлагаю исходить из этой точки. Расскажите мне, что было дальше вплоть до текущего момента.

И Кира рассказала полковнику все, что он хотел знать. Она говорила быстро, сжато, стараясь представить информацию в максимально организованном виде. Прежде всего она пояснила, по каким причинам они улетели от Шестьдесят первой Лебедя к Жукхе. Затем описала события на Логове и все, что они там обнаружили. В-третьих, рассказала о нападении жутей. И в-четвертых, подробно изложила предложение союза, которое Щеттер передала человечеству от имени медуз-заговорщиков.

Единственное, о чем она умолчала, – о своей причастности к появлению жутей. Она собиралась признаться. Она обещала Фалькони, что во всем признается. Но такое обращение со стороны Лиги никак не способствовало откровенности. Если бы эта информация помогла человечеству выиграть войну, Кира бы не стала ничего утаивать, и плевать на то, как ей нелегко. Но она не видела никакой пользы для людей от этой истории, а потому утаила ее.

Когда она закончила, Шталь так долго молчал, что Кира уж забеспокоилась, не ушел ли он. Наконец он сказал:

– Корабельный разум сможет подтвердить ваш рассказ?

Кира кивнула, хотя Шталь вряд ли мог ее видеть:

– Да, спросите его. И он сохранил все записи с «Дармштадта».

– Ясно. – Напряженный голос полковника не мог скрыть подспудное беспокойство. Ее рассказ явно его встревожил – и сильно.

– В таком случае мне лучше безотлагательно взглянуть на них. Если на этом все, мисс Наварес, я…

– Вообще-то… – начала Кира.

– Что? – подозрительно переспросил полковник.

Она глубоко вздохнула, догадываясь, какая последует реакция.

– Вы должны знать – на «Рогатке» с нами прилетела медуза.

– Что?!

Кира услышала стремительный бег солдат, устремившихся к ее камере.

– Все в порядке, сэр? – крикнул на бегу кто-то.

– Да, да, – раздраженно ответил Шталь. – В полном порядке. Пошли вон.

– Есть, сэр! – Железные башмаки загрохотали в обратном направлении.

Шталь тихо выругался:

– Так, Наварес, какого дьявола вы притащили эту чертову медузу на вашем корабле? Объясните!

Кира объяснила.

Когда она закончила, Шталь снова выругался.

– Как вы намерены поступить? – спросила Кира.

Если военные ворвутся на борт «Рогатки», Грегорович не сможет их остановить без чрезвычайных – и, скорее всего, самоубийственных – мер.

– Запрошу указания Кабминземшара. Это выходит далеко за пределы моих полномочий, Наварес.

И она услышала, как Шталь уходит, а за ним грохот ботинок, – он нарастал, катился, как волна, а потом миновал ее камеру, стал затихать и оставил Киру в одиночестве и тишине.

– Да уж, чего еще и ждать, – сказала она с каким-то извращенным удовлетворением.

3

Кира огляделась по сторонам.

Внутри многогранника было пусто. Ни кровати. Ни туалета. Ни раковины. Ни слива. Стены, пол и потолок состояли из одинаковых зеленых панелей. Единственный источник освещения – маленькая круглая лампа над головой. Потолок окаймляли щели, закрытые мелкой сеткой: видимо, вентиляционные отверстия.

И вот она тут. Единственный узник этой странной граненой тюрьмы. Видеокамер она не видела, но конечно же они тут повсюду натыканы, и Шталь или кто другой следит за каждым ее движением.

Пусть себе следят.

Кира вызвала маску, и спектр ее зрения расширился: теперь она различала инфракрасное и электромагнитное излучение.

Шталь не обманул. Стены мерцали голубыми петлями силовых линий, и между концами петель вились яркие, сверкающие, извивающиеся электрические змейки. В стены не были вмонтированы провода; судя по всему, ток шел от каркаса, на котором закрепили кумулятивные снаряды, и протекал через проволочные контакты, испещрявшие многогранник. Даже пол светился слабым ореолом индуцированного магнитного поля.

Над дверью и в углах потолка Кира заметила несколько незначительных возмущений поля: узловатые вихри, соединенные с тонкими электрическими нитями. Она угадала: видеокамеры.

Она позволила маске сойти с лица и села на пол.

Делать больше было нечего. На миг она чуть не поддалась разочарованию и гневу, но совладала с ними. Нет! Она не станет сходить с ума из-за того, что не в ее силах изменить. На этот раз – нет. Что бы ни произошло, она постарается принять это, сохранив самоконтроль. Все и так непросто, не стоит ухудшать ситуацию необдуманными действиями.

Да ведь у них и не было иной альтернативы, кроме как лететь в Солнечную систему. Предложение Узла Умов было слишком важным, чтобы передавать его из другой системы Лиги и терять время. Тем более когда вокруг шли сражения и то и дело глушили связь. Никаких гарантий, что информация вообще дойдет до цели. А еще Итари: инопланетянин был связным от Узла Умов, и помощь Киры требовалась при переводе. Наверное, можно было просто выскочить в Солнечной системе, передать важную информацию и улететь, но долг требовал иного. Даже если откинуть все прочие соображения, они же обещали капитану Акаве передать сообщение от медуз лично, напрямую.

Жаль только, что во все эти неприятности она вовлекла Фалькони и его экипаж. Из-за этого Кира чувствовала себя виноватой. Но уж наверное ОВК не станет их надолго задерживать. Слабое утешение, но другого она выдумать не могла.

Кира несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь выкинуть все мысли из головы. Поскольку это не помогло, она припомнила любимую песню, «Тангагрия», и мелодия наконец-то вытеснила все остальное. Когда же ей надоела эта песня, Кира переключилась на другую, потом третью.

Время шло.

Наконец – как ей показалось, спустя часы – она услышала тяжелую поступь бронескафандра. Шаги замерли возле ее камеры, в двери приоткрылась узкая щель, закованная в металл рука протолкнула внутрь поднос с едой. Кира взяла поднос, и рука исчезла. Щель закрылась, и голос из-за двери приказал:

– Доедите – постучите в дверь.

И, судя по бряцанию, солдат отошел, но недалеко.

Интересно, сколько бойцов ее охраняют? Только этот? Или целый взвод?

Она поставила поднос на пол и уселась перед ним, скрестив ноги. Одним взглядом охватила содержимое: бумажный стаканчик с водой и бумажная тарелка с двумя батончиками, тремя желтыми помидорами, половинкой огурца и кусочком оранжевой дыни. Ни вилки. Ни ножа. Ни приправ.

Она вздохнула. Батончиками она была сыта до конца жизни, но по крайней мере ОВК надумало ее кормить, и свежие овощи-фрукты – приятное разнообразие. Угощаясь, Кира задумчиво присматривалась к той щели в двери. Значит, через нее могут проходить внутрь и наружу какие-то предметы, не создавая угрозы взрыва. Если она просунет в швы вокруг щели волокна чужи, может быть, сумеет как-нибудь отключить ток на наружной стороне камеры…

Нет! Она же не собирается бежать. Не в этот раз. Если Кира – или, точнее, Кроткий Клинок – может пригодиться Лиге, то она обязана остаться тут. Пусть они все и гады.

Доев, Кира покричала под дверью, и, как и было обещано, солдат вернулся и забрал поднос.

После этого она стала расхаживать по камере, но от стены до стены было всего два с половиной шага, так что Кира вскоре бросила это занятие и вместо этого принялась отжиматься, приседать и делать стойку на руках, пока не избавилась от излишков нервной энергии.

Только закончила – свет над головой потускнел, появился красный оттенок, и через минуту камера погрузилась в почти непроницаемую темноту.

Хотя Кира уговаривала себя не волноваться и не зацикливаться на одной мысли и хотя ее должна была бы сморить усталость, заснуть не получалось. Слишком много событий произошло в этот день, и теперь не удавалось расслабиться, соскользнуть в беспамятство. Мысли носились по кругу, всякий раз возвращаясь к жутям, а пользы в этом никакой не было. Да и удобно на твердом полу не устроишься даже с помощью «скинсьюта».

Кира сосредоточилась на задаче дышать медленно. Больше она ничего сейчас не контролировала, но это оставалось в ее власти. Постепенно замедлился пульс, расслабилась шея, и Кира почувствовала, как по ее телу ползет желанная прохлада.

Пока ждала дремоты, пересчитывала грани своей темницы: двенадцать, то есть это… додекаэдр? Наверное, так. В тусклом красном свете стены казались коричневыми, а сама темница напоминала внутренность ореховой скорлупы.

«И считать себя повелителем бесконечного пространства», – тихо усмехнулась она. Видел бы ее сейчас Грегорович. Уж он бы оценил эту шутку. Хоть бы с ним все было в порядке! Если не станет задирать военных, может, отделается штрафом и замечаниями. Корабельные разумы слишком ценны, их обычно не списывают «на берег» даже за довольно серьезные нарушения. Но если он будет нести вздор, как порой при общении с Кирой, если ОВК сочтет его психически нестабильным, Лига без колебаний выдернет Григоровича из «Рогатки» и запретит ему летать. В любом случае его подвергнут целому ряду тестов на психические расстройства, и Кира не знала, захочет ли Грегорович и сможет ли не выставлять себя сумасшедшим. А если нет…

Она остановилась, недовольная собой. Именно таких мыслей ей следовало избегать. Что будет, то будет. Важно лишь настоящее. Не воздушные замки, не гипотезы. А прямо сейчас надо спать.

Наверное, было уже без малого три утра, когда мозг наконец отключился и позволил Кире погрузиться в блаженное небытие. Она надеялась, что Кроткий Клинок поделится с ней очередным видением, но на этот раз ей снились только ее собственные сны.

4

Свет в камере стал ярче.

Кира резко распахнула глаза и села. Сердце застучало, она готова была куда-то идти – но увидела стены камеры, вспомнила, где находится, зарычала и с размаху ударила себя кулаком по бедру.

Что ж это руководство Лиги так долго возится? Принять предложенную спутниками Щеттер помощь – для этого же не требуется особо ломать себе голову. Что за проволочки?

Она встала, и с ее тела посыпался тонкий слой пыли. В тревоге Кира проверила пол в том месте, где она лежала.

Вроде бы ничего не изменилось.

Кира выдохнула с облегчением. Если бы чужь за ночь проела панель, в любой момент мог бы раздаться взрыв. Видимо, Кроткий Клинок соображал, что к чему. И тоже хотел жить.

– Веди себя хорошо, – пробормотала она.

Снаружи загрохотали удары, напугав Киру.

– Наварес, нам надо поговорить, – объявил Шталь.

Наконец-то.

– Слушаю вас.

– У меня появились еще вопросы.

– Задавайте.

И Шталь принялся задавать вопросы. О Щеттер – была ли майор на вид в здравом рассудке, была ли она такой же, какой запомнилась Кире на «Смягчающих обстоятельствах», и так далее и тому подобное – и о медузах, и об Ищейке, и о Посохе Синевы и еще много. Много вопросов о жутях.

Наконец Шталь сказал:

– Мы закончили.

– Постойте, – спохватилась Кира. – А что с медузой? Как вы поступили с Итари?

– С медузой? – повторил Шталь. – Поместили ее в биоизолятор.

Внезапный страх пронзил Киру.

– Оно… Оно живо?

Кажется, полковник не на шутку обиделся.

– Разумеется, Наварес. Вы нас за полных идиотов принимаете? Пришлось повозиться, но в итоге мы сумели обездвижить вашего… э… приятеля с щупальцами и переместить его с «Рогатки» на станцию.

Хотелось бы знать, каким образом они его обездвижили, но Кира побоялась настаивать.

– Ясно. И что же руководство Лиги намерено с этим делать? С предложением Щеттер, Узла Умов и так далее?

– Этим занимаются компетентные лица, мисс.

Киа заскрипела зубами:

– Полковник Шталь, после всего произошедшего не думаете ли вы, что меня следует включить в эти переговоры?

– Может быть и так, мисс. Но это решаю не я.

Кира сделала пару вдохов, чтобы успокоиться:

– Скажите мне хотя бы, как долго я тут пробуду?

Если ее собираются перевести на корабль ОВК, это само по себе будет ясным признаком того, что Киру возьмут на встречу с Узлом Умов и там она поможет договориться об условиях взаимодействия и союза.

– Вы будете помещены на курьерское судно завтра ровно в десять утра. Вас доставят на исследовательскую станцию «Ла Церн» для дальнейшего изучения

– Простите? – заикаясь, выговорила Кира. – С какой стати… То есть неужели руководство даже не попытается поговорить с Узлом Умов? И кто же будет переводить? Иска? Щеттер? Мы даже не знаем, жива ли она!

Шталь вздохнул, и в голосе его впервые зазвучала усталость:

– Мы не намерены вступать с ними в переговоры, Наварес.

Кира сообразила, что уже этим – сказав ей – он нарушил протокол.

Ужас накрыл ее с головой.

– То есть как? – не веря своим ушам, спросила она.

– Премьер и его советники сочли, что медузы слишком опасны и доверять им нельзя. Hostis Humani Generis[4], сами знаете. Вы же слышали – об этом объявили до того, как вы покинули систему Шестьдесят первой Лебедя.

– Так что же они собираются делать? – Голос ее упал до шепота.

– Уже все сделано, Наварес. Седьмой флот под командованием адмирала Кляйна отбыл сегодня к той звезде, координаты которой нам сообщила Щеттер. Звезда класса К примерно в полутора месяцах пути. Задача – разгромить медуз, пока они не ждут нападения, и разгромить их так, чтобы мы смогли навсегда забыть об этой угрозе.

– Но… – Столько ошибок было в этом плане, Кира терялась, с какой начать. Военные, конечно, законченные гады, но не идиоты же они! – Медузы заметят приближение Седьмого флота. Они могут выпрыгнуть вам навстречу из сверхсветового пространства раньше, чем вы подойдете на расстояние выстрела. Единственный шанс – убрать нынешнее их руководство…

– Все предусмотрено, мисс, – сурово, как и раньше, ответил ей Шталь. – Мы последние полгода зря штаны не просиживали. Пусть у медуз корабли и оружие помощнее, но уж в чем люди мастера, так это в поиске сиюминутных решений. У нас теперь есть способы помешать им нас заметить – и помешать им выпрыгнуть навстречу. Действуют эти способы недолго, но для наших задач хватит.

– А как же медузы Щеттер? – напомнила Кира. – Узел Умов?

Шталь издал какой-то странный звук. И после этого выговорил напряженно, словно боясь сказать лишнее:

– К назначенному месту встречи отправлена группа охотников-искателей.

– Чтобы…

– Уничтожить их всех.

Кира пошатнулась, как от удара. Особого почтения к правительству Лиги она не питала, но не ожидала от него прямого злодейства.

– Какого черта, полковник? Зачем же…

– Это политическое решение, Наварес. Наше с вами мнение никому не интересно. Было решено, что оставлять в живых лидеров – даже мятежных – слишком большой риск для человечества. Это не просто война, Наварес. Это уничтожение. Истребление. Сначала покончим с медузами и тогда сможем направить все силы на то, чтобы разобраться с жутями.

– Было решено, – повторила она, выплевывая слова с величайшим презрением. – Кем это решено?

– Лично премьером. – После короткой паузы Шталь добавил: – Извините, Наварес. Так обстоят дела.

Полковник двинулся прочь, и вслед ему Кира крикнула:

– К черту премьера! И вас всех!

Она стояла посреди камеры, тяжело дыша, сжимая кулаки. Лишь тут она заметила, что Кроткий Клинок – что вся она покрыта шипами, проткнувшими ее комбинезон. Вновь эмоции вырвались из-под контроля.

– Дура, дура, дура, – шептала она, сама не зная, кого ругает – себя или Лигу.

А потом, успокоившись, – гнев ее сделался ледяным, острым, как скальпель хирурга, – Кира уселась, скрестив ноги, на пол и попыталась продумать ситуацию. Возвращаясь мысленно к разговору, она понимала, что сам Шталь вовсе не одобрял решение премьера. У него были какие-то причины рассказать ей про планы Лиги. Хотя и не вполне понятно, какие именно. Почему-то он хотел ее предупредить.

Но какое это теперь имеет значение! Задуманное руководством Лиги предательство – план истребить Узел Умов – вот что имело значение, а не ее мелкие неприятности. Только появилась надежда на мир (хотя бы с медузами), и премьер загубил эту надежду, даже попытаться не пожелал. Разве попытка такая уж рискованная? К гневу присоединилось разочарование. Кира не голосовала за премьера – никто из колонистов не голосовал, – а он устроит им вечную войну с медузами. Он больше прислушивается к своим страхам, чем к надежде. А страх – это Кира за последние месяцы усвоила – плохой советчик.

Как звать-то премьера? Она не смогла вспомнить даже его имя. Лига тасовала их, словно колоду карт.

Если б найти способ предупредить Узел Умов! Вдруг тогда все-таки сохранится возможность договориться с медузами? Не может ли Кроткий Клинок каким-то образом вступить с ними в контакт? Но нет, любые сигналы, которые испускал ее «скинсьют», похоже, разносились по всей Галактике и были ненаправленными. А если из-за этих сигналов в Солнечную систему пожалуют медузы и жути, будет еще хуже.

А если бы ей удалось сбежать, вырваться – что тогда? Кира не видела файл, который Щеттер переслала Акаве (а «Дармштадт» отправил копию его на «Рогатку), но была уверена, что там содержится контактная информация: время, частота для связи, место и так далее. Однако военспецы наверняка вычистили этот файл с компьютеров «Рогатки», и Кира понятия не имела, удосужился ли Грегорович прочесть его и запомнить.

Если же нет – а полагаться на удачу просто безответственно, – единственной нитью, связывающей их с Узлом Умов, остается Итари. Значит, Кира должна спастись не одна, а вытащить отсюда Итари, доставить инопланетянина на корабль и вылететь вместе с ним из системы, добраться туда, где связь еще не глушат, – и все это время ОВК из кожи вон будет лезть, чтобы ее остановить.

Безумные фантазии, Кира и сама это понимала.

Застонав, она поглядела на грани потолка. Беспомощность терзала ее, как боль. Из всех пыток, какие человек может претерпеть, эта – она была уверена – худшая.

Завтрака пришлось ждать долго. Когда его принесли, Кира едва прикоснулась к еде – живот болел от тревоги. Вернув поднос, она уселась в центре камеры, сосредоточилась, попыталась сообразить, что можно сделать. Если б концертина была при ней! Игра на инструменте помогала лучше соображать.

5

Больше до конца дня никто не приходил. Гнев и разочарование никуда не делись, но скука накрыла их, словно одеялом. Лишившись линз, Кира могла развлекаться лишь собственными мыслями, а они на тот момент были отнюдь не веселые.

В итоге Кира прибегла к тому же средству, каким пользовалась в каждом длительном сверхсветовом перелете с тех пор, как покинула сигму Дракона, – то есть задремала, соскользнула в инертный полусон, в котором Кроткий Клинок мог поддерживать ее силы и готовить к тому, что предстояло.

Так она провела весь день, прервавшись на безвкусный обед и совсем уж невкусный ужин, которым ее угощали солдаты.

А потом свет снова затуманился, сделался красным, и полусон перешел в полноценный сон.

6

По полу пробежала дрожь.

Кира открыла глаза, нахлынули воспоминания о том, что произошло на «Смягчающих обстоятельствах». Наверное, была полночь. Или три часа ночи. Никакой возможности определить время, но Кира пролежала на боку так долго, что бедро болело, а рука затекла.

Снова дрожь, сильнее первой, и странное ощущение – скручивания, как в маглеве. На миг головокружение вынудило ее вцепиться в пол, затем равновесие восстановилось.

Прилив адреналина смыл остатки сна. Объяснение происходящему только одно: кольцевой обитаемый модуль покачивается. Черт. Это скверно.

Она поглядела в камеру.

– Эй! Что происходит?

Никто не ответил.

В третий раз камера сотряслась, свет над головой замигал. Где-то вдалеке послышался грохот – возможно, взрыва.

Кира похолодела. Включился инстинкт выживания, заглушая все прочие голоса. Станцию атакуют. В безопасности ли Кира? Зависит от источника, обеспечивающего электрический ток в стенах камеры, – и это при условии, что ракета или лазерный луч не ударят в саму камеру. Если камера подсоединена к основному реактору, а тот выключится, могут сработать мины. И если случится перепад мощности – тоже могут сработать. Если камера подключена к аккумуляторам, тогда, может, и обойдется. Но риск имеется. Большой риск.

БУМ!

Стены дрогнули, Кира пошатнулась. Свет вновь замигал, сильнее прежнего, и сердце Киры замерло. Одно мгновение она уже считала себя покойницей, но… Вселенная продолжала существовать. Кира продолжала существовать.

Она выпрямилась и посмотрела на дверь.

К черту ОВК и к черту Лигу. Она должна выбраться отсюда.

Глава III

«Спасайся кто может!»

1