Прошлое смотрит на меня мёртвыми глазами

Иногда я хожу в город и оставляю уродца в подвале с цветами. Он не против. Ведь он уже совсем взрослый.

Я блуждаю, хожу по городу и ищу глазами свою дочь, но не нахожу. Я бы хотел хотя бы увидеть её.

Торговец, видимо, навсегда покинул эти места, он сказал, что живёт в другом городе, а дочь либо живет в другом месте, либо настолько изменилась, что я её не узнаю.

Мне безумно одиноко. Я пытаюсь искать утешения в своих цветах и в уродце. Я разговариваю с ними. Иногда болтаю без умолку и не замечаю.

Это помогает, но несильно. Они мне не отвечают и это угнетает.

Я скучаю. Один блуждаю по библиотеке, глажу корешки запылившихся книг, которые никто не читает.

**.**.**

Уродцу два года. Он совсем большой. Торговец снова приходил. Всего один раз спустя год, несколько недель назад. Сказал, что не может чаще. Признаюсь, в прошлый раз я погорячился и не принял его, потому что злился. Разговор с ним для меня был глотком свежего воздуха, но этого слишком мало.

Писать не о чем. Я старею в одиночестве, ведь даже спустя год она не дала о себе знать, а кроме неё у меня никого нет. Иногда плачу по ночам от бессилия, совсем точно так же, как и уродец первое время.

Я говорил, что умею ко всему привыкать. Это неправда, я так и не привык к одиночеству.

**.**.**

Я решил писать сюда каждый год. Уродец уже выше меня. Он стал таким спокойным и умным.

Торговец не приходил. От дочери нет даже письма.

А я, кажется, привык.

Привык, что стук в дверь – звук фантастический, его не существует. Привык, что каждый раз, перебирая газеты из почтового ящика, я не нахожу писем.

Я привык и уже даже перестал ждать.

Но, знаете, где-то в глубине души я верю, что в следующий раз из газет на меня посмотрит белоснежный уголок конверта.

**.**.**

Меня всего раз навестил Торговец. Ничего не изменилось более.

**.**.**

Ничего не изменилось.

**.**.**

Ничего не изменилось.

**.**.**

Ничего не изменилось.

**.**.**

Я очень устал. Кажется, я очень сильно постарел. Волосы совсем белые. Я весь изрезан морщинами.

Мне тяжело вставать по утрам.

Я плохо справляюсь с обычными повседневными задачами. Когда я пишу, рука очень мелко трясется. Буквы получаются очень странными.

Мне вновь стало очень одиноко.

Уродец мне помогает. Он молодец. Он хороший.

Только он у меня и остался.

Я всё ещё верю, что кто-нибудь ко мне вернется. Кто-то вспомнит обо мне.

Каждую ночь я засыпаю с мыслью: «Пожалуйста, приди ко мне завтра. Я всё еще жду тебя и очень люблю. Пожалуйста».

Но никто не стучит. Надеюсь, завтра. Хочу верить в завтра.»

Я плакала, когда дочитывала оставшиеся странички. Это были самые последние его слова. Что случилось потом? В записях дедушки не было ни слова о том, что он не хочет меня видеть. Он даже не знал, что я существую.

Я посчитала, сколько было записей с тех пор, как мама ушла от отца.

Восемь лет. Он ждал её восемь лет, и…

Он дождался? Мама ничего не рассказывала мне об этом.

Я хотела вскочить с постели и побежать выяснять к ней, но было уже позднее время.

Я постаралась заснуть, но ещё очень долго лежала без сна.

Утром мы встретились за завтраком. Она снова молчала. Тогда я решилась нарушить молчание.

– Что случилось с дедушкой?

Она вздрогнула. Белая фарфоровая кружка задрожала, а за ней задрожал пар, закрывая мамино лицо.

Когда пар рассеялся, я увидела, что она плачет.

– Я не хотела, чтобы всё так произошло. Я хотела вернуться! Но твой отец!

Мой отец был жестоким человеком, я это знала. До того момента, как мы переехали, мне всё время приходилось наблюдать их ссоры. Крики и бьющаяся посуда, а этажом выше маленькая девочка прижимает к ушам подушку, чтобы ничего не слышать. Но подушка не помогает, звуки просачиваются сквозь неё, ползут к ушам, не дают ей уснуть. А в голове, постоянно повторяясь, крутится только одна мысль: «Хоть бы это закончилось».

Не знаю, что с ним сейчас. Помню, что мама получила письмо. Помню, что плакала всю ночь, а рано утром мы сбежали с очень маленьким чемоданом.

– Что было в том письме? – тихо спросила я. Раньше я не думала об этом. Никогда не вспоминала об этой маленькой детали, а сейчас она неожиданно всплыла у моей голове.

– Откуда ты?.. – она непонимающе уставилась на меня.

– Я помню. Тебе пришло письмо, а потом мы быстро собрали вещи и ушли.

Слезы п, окатились с новой силой. Она больше не смогла ничего сказать, положила передо мной письмо и ушла.

Я поспешила в гостиную и немедля начала его читать.

«Здравствуйте,

Вы, полагаю, помните меня, я старый знакомый вашего отца. Я продал ему цветы и доверил на попечительство одного малыша.

У меня для вас печальные новости.

Вас давно не было дома.

Он жутко состарился, но, может быть, если бы вы писали ему, это случилось бы гораздо позже. Я нашёл его в постели мёртвым. Не знаю, что с ним случилось. Полагаю, он заболел.

Может быть, его сердце не выдержало, а может, он сильно простудился и никто не смог ему помочь.

Ваш отец был прекрасным человеком. Мне очень жаль, что я не застал его живым. Жаль, что я последнее время не имел возможности зайти к нему, и в целом, навещал его не так часто, как это было нужно.

На столе я оставлю дневник, который он писал все эти годы. Рядом с ним лежит завещание – он оставил вам дом и одно дело.

В подвале на цепи сидит уродец. Я оставил его там, чтобы он не сбежал. Цветы там же.

Как только вы появитесь на горизонте, я покину этот дом. На тот случай, если вам понадобится моя помощь, я оставлю через время письмо со своим адресом.

Всего вам хорошего».

Я отложила письмо. В голове сразу стало как-то пусто. После прочтения я ещё долго сидела в кресле в гостиной и, опять же, смотрела, как горят поленья. Встала я только когда они потухли. Мама не появлялась. Мы не обедали. Вроде бы, она заперлась у себя в комнате и не выходила.

Мы больше не виделись в этот день. Я ушла к себе в комнату, думая, что все-таки как хорошо, что сегодня мне не нужно идти в подвал. Видеть уродливое существо, разрушившее семью моего дедушки, я была не готова.

Оцепенение спало лишь только я положила голову на подушку. Слабость ушла, уступив место энергии. Пустота была донельзя заполнена моими мыслями. Я начала судорожно думать. Картина начала складываться, недостающие детали нашлись, всё встало на свои места и я впервые осознала это.

Было очень странно, что за месяц я ни разу не увидела его. Он сидел тихо, в каком-то из углов, наблюдал за мной своими маленькими глазками, а я не замечала.

Мама боялась его. Боялась и его, и цветов с тех самых пор, как увидела их. Будь у неё выбор, она пожелала бы никогда не знать, что они существуют. Помимо этого, она думала, что он растерзает её, как причину смерти дедушки. Сидел ли он также тихо, когда она приходила к нему?

Всю ночь я не смыкала глаз. Ворочалась и прислушивалась, а потом замирала и глубоко падала в свои мысли. В эту ночь никто не плакал внизу.

Утром рано я встала и тихо вышла из дома, чтобы мама не услышала и не проснулась. Прежде чем подняться в город, я навестила могилу деда. Это было единственное место вокруг пруда, очищенное от снега. Ничего особенного и примечательного, просто камень в земле, на котором нет даже имени.

Мне повезло с погодой, она не была ужасно холодной, как обычно. К тому времени, как я доберусь до города, рынок уже откроется. Не знаю точно, что я собиралась делать, кого искать и что говорить, если найду, но знала, что мне нужно туда. Наверное, мне хотелось просто пройтись по местам, где дедушка коротал свои оставшиеся деньки в поисках моей матери.

Городок, в котором я жила первые бессознательные года своей жизни, был очень маленьким. Думаю, его можно было бы обойти весь за полдня. Мне никогда не доводилось это проверять. Школа, в которую я ходила, находилась как раз на краю, ближе всего к долине. О ней у меня не самые приятные воспоминания, сверстники беспричинно не любили меня, называли странной и часто кидали в меня бумажками. Но, так как я была любимицей учителя, издевки быстро прекратились. Из-за нахлынувших неприятных воспоминаний, я обошла школу стороной и молилась, чтобы никто их моих былых одноклассников не попался мне на пути. Я часто их видела, когда была с мамой, но видя меня с ней они не смели подходить. Что они будут делать, увидев меня без защиты, я не знала и не хотела проверять.

Когда я пришла, город был ещё пуст. Раннее утро выходного дня, канун Рождества, все сидят дома среди родных или же все ещё спят. Привыкшая к пустоте и тишине, я больше любила именно такой город. Рынок был открыт, но в этот день там было не так много торговцев. Многие ещё не пришли, а некоторые, вероятно, вовсе и не собирались приходить.

Будь я маленькой, я бы сказала, что рынок просто огромный. Я никогда не была тут раньше, мама старалась его избегать. Утром она отправляла меня в школу с нашей соседкой, которая шла на работу, днем приходила за мной сама.

Я блуждала среди пустых лавочек, заглядывала в узкие переулки, останавливалась перед кошками и котами. Рынок не стал менее пустым, однако мне удалось купить книгу со сказками, огромный кусок баранины и старое платье, которое было в несколько раз больше моего размера. Я знала, где все эти вещи мне пригодятся.

Рынок был небольшим, но ходила я по нему очень долго. И уже когда я собиралась уходить, я заметила его.

Высокую фигуру в закрывающей лицо повязке. Я понаблюдала за ним издалека, и, как только он разложил весь свой товар, направилась прямиком к нему.

– Здравствуйте! – радостно воскликнула я. Немного посмотрела вокруг, а потом спросила:

– Что у нас на сегодня? – я задавала вопрос даже не глядя на товар.

– Как обычно, – поспешно ответил он.

– То есть, вы хотели сказать, необычно? – наконец я опустила глаза. Одежда, посуда, книги. Почти то же самое, что и у всех. Предметы быта, которыми кто-то пользовался раньше, а теперь продаёт, чтобы жить.

– Нет, обычно. Теперь обычно.

Он меня узнал. У нас с дедушкой были очень схожи черты лица. А я всеми силами пыталась показать, что всё знаю.

– Вы будете что-нибудь брать, юная леди? Если нет, то я не собираюсь тратить время на разговоры.

– Очень жаль, – я поджала губы и изобразила глубокое сожаление. – А я хотела пригласить вас на чай. Почем эта корзина?

Он назвал цену и я достала деньги. Уходя, я не попрощалась.

– До скорой встречи, – произнёс он мне в спину, но я даже не обернулась.

На выходе из рынка, моё внимание снова привлекла кошка. Она сидела в коробке, что меня удивило, и совсем не боялась прохожих, когда как все остальные испуганно прятались. Она посмотрела на меня прищуренным голубым глазом, другого у неё не было. Чёрная шерстка лоснилась на солнце, хвост с белым кончиком подскакивал и медленно опускался. Мы посмотрели друг на друга, а потом я перестала быть ей интересна.

Их коробки выглянула маленькая мордочка.

Это была коробка с котятами! И, кажется, у неё остался последний.

Я присела рядом с коробкой, но кошка даже не взглянула на меня. Она закрыла свой прозрачный глаз и поставила морду солнцу, позволяя мне разглядеть многочисленные шрамы.

– Кто же так с тобой? – я потянулась погладить её за ухом, но она отшатнулась, встала и показательно села ко мне спиной. – И ладно!

Котенок тоже не представлял для неё интереса. Похоже, она тоже торговала, вот только чем принимала плату? Маленькая мордочка потянулась ко мне и мяукнула. Он выглядел точно также, как мать, только с двумя глазами.

После смерти Плюшки, я думала, что еще долго не заведу кошку, но как только мокрый нос коснулся моей руки, я позабыла обо всём.

– Маленький мой, идём сюда,– заверещала я и протянула руки, чтобы забрать его. Кошка обернулась, смерила нас холодным взглядом и зашипела. Вмиг очутилась возле меня и цапнула за руку. – Ай! Ты чего?

Она зашипела громче.

– Ты требуешь плату? – поняла я. – Как ты можешь так со своими детьми?

Она прекратила шипеть, лапой прижала к себе котёнка и вздернула подбородок.

– Ладно! – согласилась я. – Жди здесь, не смей никому его отдавать!

Я сбегала к ближайшему прилавку с мясом, попросила отрезать значительный кусок от уже купленной мною баранины, и вернулась. Кошка одобрительно замурчала при виде мяса даже толкнулась головой в мою ладонь. Маленький пушистый комочек перекочевал в мою корзину и спрятался под плотной тканью платья.

Мать провожала взглядом мою спину. Пройдя несколько шагов, я обернулась, но ни кошки, ни мяса уже не было.

Я пришла домой ближе к вечеру. Лишь только скрипнула входная дверь, я услышала торопливые шаги из гостиной. Прибежала мама, вся в слезах, и крепко обняла меня.

– Малыш! – воскликнула она. – Малыш, зачем ты так со мной! Я думала, что ты никогда не вернёшься, мне было так страшно! Я не находила себе места! Больше не делай так!

Я растерялась, а потом обняла её в ответ.

– Мне пришлось уйти слишком рано, не хотела тебя будить. Всё хорошо, мама, не плачь. Я бы никогда тебя не бросила!

После этих слов она зарыдала.

– Я… Я подумала, что ты злишься на меня. Что ты огорчилась во мне и…

– Тише, тише. Всё в порядке. Ты не виновата ни в чём. Я тебя понимаю. Всё хорошо.

– Я была такой глупой! Я так устала, малыш…

Я прижала её ещё крепче, а потом отвела на кухню. Решила ей ничего не рассказывать про сегодняшнюю встречу.

Котенок незаметно для нас выполз из корзины и прошёл за нами. Пока я искала успокоительное, он подошел к маме и легонько когтями прошелся по её ноге.

Она вскрикнула.

– Господи! Что за… Ты забрала котёнка с улицы?

– Купила, – я улыбнулась.

– Но зачем?

– Не знаю, – я пожала плечами. Пузырёк с каплями скользнул в руку. – Увидела его и решила забрать. Как-то само получилось. Мне продала его кошка на рынке.

– Кошка?!

– Да, – беспечно ответила я. Насчитала десять капель и протянула маме кружку. – Не отдавала его мне, пока я не принесла ей мяса.

– Фантазёрка, – она усмехнулась. Глаза её не успели высохнуть. Она подняла котёнка к себе и начала гладить его за ухом.

– Тебе лучше лечь поспать.

– Но как же ужин? – она сделала глоток.

– Я сама справлюсь, мама.

– Ты у меня совсем взрослая. Совсем…

Она уставилась прямо перед собой и замолкла. В тишине допила чай, а потом начала клевать носом.

– Давай провожу тебя до комнаты, – сказала я и обняла её за плечи. Она послушно обмякла в моих руках и мы неспешно дошли до её комнаты.

– Совсем взрослая…. Малыш… совсем, – всю дорогу бормотала она. Как только голова её оказалась на подушке, она уснула.

Я закрыла дверь снаружи, а ключ засунула ей под дверь. У неё осталась привычка закрываться на ночь.

Вернувшись, я налила две кружки чая и села за стол с котёнком на коленях.

Гость не заставил себя долго ждать.

Было тихо и темно. Я не зажигала свет, не готовила себе ужин.

Он вышел из гостиной неслышными шагами и я вздрогнула.

– Здравствуй, – сказал он.

– Вас не учили стучаться?

– Не хочу быть замеченным твоей матерью, – он, будто паря по воздуху, опустился за стол. Ни звука.

– Она спит. Её сейчас ничего не может разбудить.

– Я не мог этого знать. Осторожность превыше всего.

– Как вы это сделали?

– Что? – он скинул капюшон, я в темноте разглядела описанную дедушкой картину.

– Проникли сюда незаметно. Вы же очевидно зашли не через дверь.

– Ты так уверена в этом? – он отпил чая.

– Да. Она скрипит так, что слышно даже на третьем этаже.

– Тогда как я, по-твоему, тихо передвигаюсь по доскам? Может, я умею извлекать звуки?

– Это вряд ли, – возразила я. – Вы просто здесь были и не один раз. Вы знаете, какие доски не скрипят. Знаете, куда нужно наступать. Также вы знаете, что скрип половицы мы спишем на ветер, потому что в нашем доме всегда полно звуков. А ещё у вас кошачья походка и обувь, которая способствует этому.

– Что ж, ты победила. Не знал, что его внучка будет такой сообразительной.

Я пожала плечами, пытаясь показать безразличие.

– Зачем ты меня нашла?

– Расскажите мне всё. Прошу вас.

– Не могу.

– Я уже знаю такой ответ. И знаю, что вы можете рассказать.

– С чего бы вдруг?

– Иначе вас бы не было снова на этом рынке. В ином случае, вас вообще бы не было среди людей.

– Что же это такое! – он всплеснул руками. – Ничего не скроешь. Неужели я такой прозрачный?

– Вы покидали рынок, потому что вас могли там найти, – начала я. – Теперь же вы спокойно торгуете там. Но торгуете не тем, чем раньше, нынче на лавке у вас лежат обычные бытовые вещи. Значит, вы так и не смогли вернуться. Или не захотели? Вещи ваши, это очевидно, вряд ли вы их украли. Значит, вы прочно обосновались среди нас. Прячете лицо больше по привычке, нежели из-за страха того, что вас кто-то узнает. Прошло много лет, вряд ли люди, ищущие вас, будут возвращаться на рынок. У вас необычная внешность для нашей местности, поэтому лучше пусть покупатели видят маску. А ещё шрамы. Они привлекают внимание, у людей возникают вопросы. Это так?

Он громко и тяжело вздохнул.

– Да, это так. Кажется, я стал слишком стар, чтобы быть незаметным.

– Почему же? В дом вы пробрались без всяких проблем. Так как же это у вас выходит?

– Ты не поймёшь. Нужно много рассказывать.

– У нас много времени.

– Не скажи. Ты была права, когда сказала, что я здесь прочно обосновался. У меня жена и дети. Дома ждут мужа и отца.

– Ладно. Никто не запрещает быть вам кратким.

– Я не обязан ничего тебе рассказывать. Могу уйти прямо сейчас.

– Что ж, уходите. Только прежде задайте себе вопрос, зачем вы пришли. Вряд ли вы хотели выпить со мной чаю.

Он растерялся. Пока мы разговаривали, я разглядывала его и наблюдала за поведением. Он многим стал отличаться от образа, нарисованного дедушкой. Он стал более человечным.

На вид ему лет пятьдесят. Глубокие морщины на смуглой коже, седеющие волосы и щетина. Если сравнивать лицо с рисунком, то можно сказать, что он пополнел. Меньше бдительности и больше эмоций. Его сильно изменила жизнь обычного человека, и, конечно же, немалую роль сыграла женщина. Нельзя сказать, что он недоволен своим теперешним положением. Кажется, он хороший и счастливый семьянин.

Торговец молчал.

– Потому что вы должны дедушке, – сказала за него я. – Вы чувствовали вину, но пока были молоды гасили это чувство, а на старости лет, став мягким и сентиментальным, стали ощущать её ещё острее.

– Может, ты тогда всё расскажешь за меня? – усмехнулся он горько. Его задевала «прозрачность». – Откуда ты такая взялась?

– В детстве мне много приходилось быть одной. В тишине меня никто не отвлекал от скуки, поэтому я много наблюдала. Много думала. Вышло само собой.

Он с шумом втянул воздух. Тяжело посмотрел на меня, хлебнул из кружки.

– Что именно тебя интересует?

– Откуда вы? – спросила я немедля.

– Из другого мира, – ответил он.

– Не смешно.

– Ты сказала, что мне никто не запрещает быть кратким.

Теперь настала моя очередь тяжело на него смотреть.

– Ладно! – он не выдержал. – Хорошо! Слушай. Зря ты думаешь, что я шучу, потому что это правда. Я действительно из другого мира. Представь, что…

Он замолчал и уставился в стол. Пытался подобрать слова.

– Представь, что таких мест, как твой город очень много. И они все похожи, но при этом отличаются. Некоторые сильно, некоторые совсем немного, но одинаковых точно нет. Они не пересекаются и существуют отдельно друг от друга. Понимаешь?

Я кивнула.

– Место, откуда я родом, очень похоже на город, в котором ты живёшь. Там те же самые дома, но совершенно другое население. Существа, которые там живут, чем-то похожи на ваших сказочных, но во много раз хуже и страшнее. А люди…

Он замолчал и скинул перчатку.

– Имеют различные способности, – на ней загорелось синее пламя и я громко ахнула, зажав ладонью рот. – Большинство из них.

Он сжал кулак, пламя погасло, перчатка вернулась на место.

– Они нам помогают выживать. Мы не могущественны, как может показаться. Просто имеем способности, которые делают нашу жизнь немного легче. Если перенести на ваш мир, то это как клыки для охоты у волков, как перья у птиц, как защитная окраска у насекомых. Понимаешь?

Я снова кивнула.

– И какая способность у вас?

– Преодолевать большие расстояния за необычайно короткий промежуток времени. Я добрался от рынка до твоего дома за три минуты.

– А синий огонь?

– Это всего лишь фокус, – он посмеялся. – Смесь химических веществ. Добавил для пущего впечатления. Осталось от моей работы с того мира, таких порошков нет в вашем.

Я посмеялась вместе с ним. Как бы мне ни хотелось, понять природу фокуса у меня не получилось.

– Людям кажется, что я исчезаю. Проваливаюсь сквозь землю. Но на самом деле их глаз не может уловить моё движение.

– Удивительно, – выдохнула я. – Но как вы оказались в нашем, если они не пересекаются?

– Знал, что ты задашь этот вопрос. Но дело в том, что я и сам не до конца понимаю природу этих путешествий. Когда я был молод, я сильно разогнался, и, оказавшись здесь, в вашем мире, не сразу это заметил. По виду он абсолютно аналогичен. Я понял, что попал в другое место только лишь когда оказался у себя дома и увидел там…

– Других людей? – догадалась я.

– Твоего деда, – закончил он. Я вскинула бровь. – Да, именно его, потому что в своём мире я жил в этом доме.

– Так вот почему вы передвигаетесь здесь бесшумно. И что вы сделали потом?

– Я испугался. Не сразу понял, что твой дед не чужой в нашем доме, а я чужак в его. Чуть было не огрел его табуреткой по голове. Прошло много лет, я все ещё не могу понять, как это произошло.

– Как вы вернулись обратно?

– Я не вернулся, – он поджал губы. – Несколько раз разгонялся, но все также оставался среди вас. Пришлось спрятаться в заброшенном доме на ночь, а потом и вовсе переехать туда жить. Несколько дней я наблюдал за вами, чтобы понять, как устроена ваша жизнь. Впрочем, она несильно отличается от нашей. Потом я решил торговать всем, что у меня с собой было. Дело в том, что я действительно торговец, в моей сумке в тот день лежала большая часть моего товара. С чего ты решила, что я возвращался?

– Из-за цветов. Таких и в помине нет у нас, я предположила, что уходили за необычным товаром в свой мир, чтобы продавать его в нашем. Кстати, о них. Вы сказали, что из-за них вам хотели отрубить голову.

– Действительно хотели, – он кивнул. – Это случилось через неделю после того, как я попал сюда. Всю неделю твой дед что-то у меня покупал. Я отправился на рынок через лес. Не знаю, почему пошёл так, помнится у меня было хорошее настроение и я решил прогуляться. Тогда все очень интересно совпало, потому что прямо на моем пути росли эти цветы. Я был очень удивлён, ведь они не могли оказаться здесь. И до сих пор не знаю, как это произошло. Я предположил, что ещё смогу вернуться обратно, а потому не мог их оставить там. Они были важны для меня, так как я был обязан передать их человеку, который за них уже заплатил. Поэтому мне пришлось украсть лопату, ящик и мешок из ближайшего дома. Уже когда я перемещал их в ящик вместе с землёй, вышел хозяин вещей. Он поднял крик из-за лопаты, но когда увидел цветы, прямо сорвался с цепи. В тот день он чуть не убил меня. Но самое ужасное было то, что он знал, где меня искать. Несколько раз он крутился вокруг моей лавки, пристально вглядываясь в мои товары, а потом в меня. Видимо, в чем-то подозревал. И я оправдал его ожидания. Я быстро, как только мог, сложил цветы и убежал. А бегать я умею, – он усмехнулся. – Мне очень повезло. Твой дед появился на рынке раньше, чем обычно. Мне пришлось немного соврать ему, я импровизировал, местами не очень удачно, но мне удалось его уговорить забрать цветы. Тот мужчина не застав меня на рынке, устроил невероятное представление. Я наблюдал за ним из безопасного места, спрятался в заброшенной постройке. Он безумно кричал. Пытался всем доказать, что я колдун, но ему никто не поверил. Когда он заговорил про цветы, все смеялись. Его посчитали сумасшедшим. И, судя по всему, так и было, потому что он повернулся на мысли найти меня. Он не успокаивался десять лет, представь себе! Я по-настоящему свёл его с ума! Он был молод, ещё не успел завести детей. Жена ушла от него через год. Мать несколько раз пыталась сдать его врачам. Каждый день он приходил на рынок. Дома он рисовал, делал безумные записи, вёл какие-то наблюдения. Он думал, что я сам дьявол, поэтому прочитал библию вдоль и поперек, а после уже никогда не выпускал её из рук.

– Откуда вы всё знаете? – я не сдержалась. Он слишком много знал. У меня никак не могло уложиться в голове, откуда.