Укрощение спортивной

– Колись, чего задумал? У тебя морда лица сияет, будто блинами вытирался.

– Хрюк-хрюк, сюприз будет, – пародирует он Винокура, и я внутренне холодею.

Редко когда его «сюпризы» приносят что-либо хорошее. Остается только догадываться, что именно этот прохиндей на этот раз. Нужно оборачиваться почаще, а то всякое может случиться.

– Если не расскажешь, то высажу!

– Да высаживай, и так почти приехали!

Да уж, нашел чем угрожать. Мы подъезжаем к проходной, и остается только приложить пропуск к коробочке считывателя, чтобы шлагбаум поднялся. Гарик показывает язык и десантируется из машины. Я же нахожу парковочное место и присоединяюсь к курильщикам. Как всегда обсуждают кризис и ползущие по предприятию слухи об скорых сокращениях. Настроение не поднимает даже новенький анекдот. Как подумаю о том, что снова придется просидеть день в окружении «милых дам», то сразу же настроение падает и стремится к нулю.

– Ладно, созвонимся ближе к обеду, – киваю я Гарику и спешу в офис, чтобы успеть перекинуть отчет одной из моих строгих руководителей.

Куртку в шкаф и нажимаю кнопку. Пока компьютер загружается, я наливаю кофе. Вторая чашка за утро. После неё я смогу работать. Ага, на мониторе возникает заставка с сексуальной феечкой. Пора вставлять флешку. Я лезу в карман и чуть не опрокидываю на себя кружку с кофе.

Эх, вот недаром же утром Цой кричал и намекал своей песней. «Следи за собой! Будь осторожен!» Я не слежу и в итоге забываю флешкарту дома.

Шепчу ругательства и накидываю куртку на плечи. На выход, быстрее! Пока никто не увидел меня, но сегодня явно не мой день.

– Борис, ты исправил отчет?

Милый, родной голос. От него хочется таять и таять. Но смысл сказанного наоборот заставляет сжаться в комочек. Снова аромат цветущего георгина и растертой смородины доносится до меня. Она смотрит на меня чуточку снизу вверх, но такое ощущение, что взирает на червяка под каблучком. Волосок один к одному, словно волшебный паучок сплел нити из солнечных лучей и подарил моей мечте. Даже Златовласка вряд ли сможет соперничать с нею. С нею, с мечтою моею… А глаза… куда там поэтам с их озерами и прудами – тут целых два бурлящих океана. И в обоих океанах шторм в десять баллов.

– Я… да… Исправил, но понимаете, у меня вчера… Было сильное отравление, – ничего умнее придумать не мог. – До сих пор потряхивает и только сейчас обнаружил, что оставил флешку с отчетом дома. Я отпрошусь на полчаса и вернусь.

– Надо полагать, что отравился накануне? То есть смешал водку, пиво, ром и виски, а отравился овсяным печеньем?

Ух, как же она красива, когда сердится. Почти как в моем сне, но там на ней нет делового костюма, а лишь зеленый в горошек купальник… Я пытаюсь что-либо придумать, какой-нибудь ответ, который сменит гнев на милость, но ничего путного в голову не приходит. Стою перед ней, как школьник на картине «Опять двойка». Стою и молчу, а мимо проходят сослуживцы, здороваются и с интересом разглядывают нашу пару. Грозную царицу целых чисел и мелкого пажа дробных долей. Я не знаю, что ей ответить…

– Так, через десять минут в моем кабинете! – бросает она и устремляется вдаль по коридору.

Проходящая мимо Ная Геярова сочувственно поджимает губки и проскальзывает в свой отдел закупок. Я страшусь прикладывать ладони к ушам – боюсь обжечься. Что они пылают, я догадываюсь по запаху паленых волос. Надо же так облажаться, а ведь это только начало дня. Идти не хочется. Совсем не хочется. Даже к ней, к любови моей. Я тяжело вздыхаю и иду вешать куртку.

Проход от своего кабинета до кабинета финансового директора похож на «зеленую милю» из романа С. Кинга. Ноги заплетаются, дыхание замирает в груди, пот выступает под линией волос. Кажется, что из всех приоткрытых дверей на меня с сожалением смотрят не коллеги, а заключенные. Стучат кружками и кричат, что «мертвец идет». Им сегодня повезло остаться в живых, а я бряцаю цепями и волочу свою многострадальную задницу к последнему сиденью…

Нет, я рад видеть её, мою нереально красивую и прекрасную начальницу. И чем чаще её вижу, тем больше радуюсь… Но не по такому поводу. Чем чаще возникают такие поводы, тем больше увеличивается шанс, что в один прекрасный миг прозвучит фраза: «Спасибо за труд, но в ваших услугах мы больше не нуждаемся!»

Чем ближе к кабинету Оксаны, тем сильнее сгибается спина. Я злюсь на себя и заставляю выпрямиться, отвожу плечи назад и захожу в кабинет походкой уверенного в себе мужчины. Жалюзи ещё опущены и не включен верхний свет. Источником освещения является настольная лампа. Мягкий желтый свет ласково очерчивает овал лица, делает кипучие океаны глаз более глубокими. Я невольно любуюсь помадой на губах, розовыми мочками ушей, в которых посверкивают красные камушки. Вроде бы рубины, но я не силен в геммологии. Зато я знаю – за что могу продать душу дьяволу. «Я душу дьяволу продам за ночь с тобой».

– Дверь закрой и присаживайся, – Оксана Евгеньевна разгребает бумаги на столе. Одни листки складывает в правую стопку, другие в левую.

Эх, если бы можно было скинуть все эти бумаги на пол и положить на стол трепещущую от страсти Оксану Евгеньевну. Даже в сексуальных фантазиях я называю её по имени-отчеству. Присаживаюсь на офисный стул и кладу ладони на колени. Как советуют психологи? Никаких перекрещиваний рук и ног, только открытая поза и доброжелательное лицо.

– Скажи, Борис, тебе нравится здесь работать?

Первая фраза заставляет на секунду задуматься. Вряд ли кому из менеджеров нравится его работа, а у меня ещё и коллеги подобрались одна к одной. У них даже месячные циклы проходят в одно и то же время. Конечно, не нравится! Если бы не Оксана и не желание кушать…

– Да, меня всё устраивает. Хорошая компания, отзывчивые коллеги.

Во время войны я бы к таким коллегам спиной не поворачивался…

– Может, дома какие-нибудь проблемы?

Дома? Да у меня дома одна черепаха живет и то куда-то сейчас уползла. Наверное, впала в спячку. Вроде бы нигде не воняет, значит, ещё жива. Жрать захочет – выползет. Мать с отцом ко мне не лезут – наслаждаются тишиной и покоем. Правда, мама всё чаще упрекает, что не с кем понянчиться…

– Нет, дома всё хорошо. Спасибо.

– Тогда я не понимаю, почему на тебя многие жалуются? – Оксана сплетает пальцы и кладет на них подбородок. Локти упираются в стол, взгляд в меня. Внутри пролетает леденящий ветерок. Такие разговоры не начинаются просто так. Шанс расстаться с этими глазами увеличивается с каждым вопросом.

– Кто жалуется? Может, мы с этим коллегой недопоняли друг друга и сможем выяснить всё без начальства? У вас же и без наших жалоб работы хватает…

Последняя фраза тоже из советов психологов. Чтобы чуточку польстить начальству и постараться сменить гнев на милость. Одна беда – мы читаем одни и те же материалы по психологии коллегиальных отношений.

– Я не могу тебе сказать, кто именно, но многие. А сегодня я убедилась, что эти жалобы имеют под собой реальную подоплеку. Ты так и не исправил отчет… Не надо, не надо делать такое возмущенное лицо и пытаться оправдаться. Если мне начальство дает распоряжение, то я его считаю приоритетным над другими. Ты же посчитал иначе…

– Да я сделал, только флешку дома забыл…

– Ты ещё и не выдержан, неужели тебе не говорили, что перебивать людей невежливо? А перебивать руководителя не только невежливо, но ещё и чревато. В прошлом квартале тоже было несколько ошибок. Ты понимаешь, что это негативно сказывается на отношении к тебе?

Какже она красива. Даже когда сердится, то всё равно является самой прекрасной женщиной на Земле… Губки недовольно кривятся, на щечках выступил румянец. А этот интимный полусвет… Ещё бы бутылку вина и легкие закуски…

– Ты меня слышишь? Или снова витаешь в облаках?

– Нет, я вас внимательно слушаю, – надо же, и в самом деле замечтался. Вот что значит – не выпил вторую чашку кофе.

– Я даю тебе последний шанс. Если хоть ещё одна ошибка… Или кто-нибудь пожалуется на тебя, то всё – нам придется распрощаться.

Я вздыхаю, делаю вид, что всё осознал и постараюсь исправиться. На самом же деле внутренне закипаю. Ведь я не виноват! Я ни в чем не виноват. Хотя маленький червячок и ноет, что это целиком и полностью моя вина, но я его быстро растираю большим сапогом эгоизма.

– Так, с этим разобрались. Идем дальше…

Дальше следует выволочка за то, что нарушены сроки поставки, и «дочка» понесла потери из-за опоздавшей продукции. Вялые оправдания, что это подвела транспортная компания, снова жестко отметаются в сторону. Уши уже не пылают – обугливаются и теперь напоминают раскаленные угли для шашлыка. Ещё одна выволочка из-за просроченного договора, который в срочном порядке придется пролонгировать. Я снова пытаюсь вклиниться и объяснить, что это на другой стороне потерялось дополнительное соглашение. Результат тот же – менеджер виноват.

Кругом виноват менеджер Боря. Создается такое ощущение, что если менеджера Борю уволят, то компания расцветет буйным цветом. А это он один виноват, что сейчас кризис и расходы урезаются, что в транспортной компании координаторы меняются как перчатки у дворников, что в «дочке» не могут объяснить клиенту политику партии и не могут попросить подождать недельку. Во всём виноват менеджер Боря.

Проходит полчаса, а кажется, что минует вечность. Так вот что испытывают грешники, когда их в аду поджаривают на сковороде. Я выхожу от любимого создания с красным лицом, алыми ушами и на подгибающихся ногах. Когда умываюсь в туалете, то слышу, как шипит вода, что попадает на раскаленную кожу. Живительная влага немного остужает разгоряченные нервы. От полученного заряда хочется работать и доказывать свою профпригодность. Хочется ровно две минуты, до тех пор, пока не захожу к своим «кикиморкам».

– Тебя искал Юрий Геннадьевич. Просил сразу же к нему зайти, – с милой улыбкой заявляет Карина.

С такой же улыбкой удовлетворенная самка богомола может пожирать своего использованного самца. Как же меня раздражает её розовый свитер с Микки Маусом… Я от души благодарю и хватаю со стола свой ежедневник. Меня провожают заинтересованными взглядами – вернусь я из похода, или нет. Знаю, что у них уже давно сделаны ставки на то, когда меня уволят. По сути, они не плохие девчонки, но каждому человеку нужен враг, вот эта незавидная роль и выпадает мне. У меня же не бывает месячных, а чем это не повод?

– Доброе утро, Юрий Геннадьевич! Хорошо выглядите! Вижу, что выходные прошли не зря! – главное – не переборщить с комплиментами, а то примет за чистую монету.

В небольшом кабинете всё выдержано в спартанском стиле – ничего лишнего. Полукруглый светло-коричневый стол, в тон ему шкаф с подписанными папками, тумбочка с принтером, шикарное кресло и пара репродукций Пикассо на бежевых стенах. Чахлый фикус на подоконнике давно молит о поливке, но о его мольбах постоянно забывают. Под стать кабинету и начальник логистики – подтянутый, спортивный, моложавый. Такому никак не дашь больше сорока. Быстрый в движениях, стремительный в ходьбе, скорый на расправу – уволить человека может также легко, как сходить по-маленькому.

– Доброе утро, Борис. Садись, рассказывай, – русоволосый начальник логистики кидает на меня строгий взгляд.

– А что рассказывать? Всё по плану, покрытия создаются, машины едут, покупатели довольны.

– Та-а-ак, это хорошо. А что с графиками продаж?

– Показатели в норме, идем с небольшим опережением.

– Та-а-ак, а как с договорами?

– Всё на контроле, еженедельно обновляю базу данных.

– Та-а-ак, а какие у тебя дела с нашим финансовым директором?

Вот оно что! Так вот из-за чего он меня позвал? Уже успели настучать? Но кто? Гарик? Не может быть. Остается прикидываться дурачком и попытаться выудить побольше информации.

– Да вот только что от неё. Распекала за несданный отчет. Кстати, можно на полчасика отлучиться? Я быстро смотаюсь за флешкой и назад.

Юрий Геннадьевич пристально смотрит на меня, постукивает ручкой по поверхности стола. Кто слышал такой стук с начальственной стороны, тот поймет, как это выводит из себя. Я делаю невинные глазки, стараюсь, чтобы получились больше, чем у кота из «Шрека». Наконец театральная пауза заканчивается.

– Тебя в пятницу с ней видели, сегодня чуть свет, а ты уже у неё. Между вами что-нибудь есть?

Давно я такого испытующего взгляда не видел. С пятого класса, когда мама унюхала от меня сигаретный дым. «Мама, там мальчишки в туалете курили, вот я и провонял».

– Да вы что, Юрий Геннадьевич. Как вы могли такое подумать? Только коллегиальные отношения, ничего больше.

– Ну смотри, а то у нас служебные романы не поощряются… Отвлекает от работы. Ладно, полчаса тебе хватит?

– Конечно же хватит. Я метеором туда и обратно.

Я подхватываю свой ежедневник и выбегаю вон из кабинета. Куртку на плечи и вперед! Женщины что-то кричат в спину, да пофиг. Я им не буду в очередной раз прокладки покупать! А то одной с крылышками, другой чтобы дышала, третьей вовсе тампоны. Бррр, один раз не выдержал и зачитал им определение прокладок. Взял статью из интернета: «Прокладка – деталь из сравнительно мягкого материала, размещаемая между двумя соединяемыми деталями с целью обеспечения герметичности соединения либо недопущения повреждения этих деталей». Невинная шутка обернулась двухнедельным бойкотом. Две недели блаженства! Лишь острая необходимость заставила попросить прощения, но это всё в прошлом.

На улице снова льет дождь. Осень как-то забывает про бабье лето и пытается взять измором канализационные сливы и стоки. Лужи становятся одной из опаснейших проблем на дороге. Машина порой напоминает лодку рыбнадзора, которая тихо подплывает к браконьерам. Вот только неизвестно – появилась ли на пути яма, где можно оставить ось, или же на этот раз пронесет?

Флешка лежит там же, где я её накануне оставил. В охапку её и обратно. Эх, знать бы, что последует дальше – остался бы дома. Пощелкал каналы телевизора и даже сгонял бы за парой пива в магазинчик внизу…

– Сержант Тырбырканаев. Предъявите документы! – именно такими словами меня приветствовал мокрый как воробышек худенький офицер полиции. Ни у одного «дпсника» не могу разобрать фамилию, сколько не представляются. Будто специально глотают начало либо окончание фамилии.

Вот же не везет так не везет. На съезде с Ярославского шоссе нарываюсь на притаившихся «дпсников». Всегда успевал перестраиваться в левый ряд и скрываться за другими машинами, но, как сказано ранее – сегодня не мой день. Задумываюсь и попадаю в добрые загребущие руки правоохранительных органов. Бррр! Передергиваюсь когда представляю руки у органов – чего только эти писатели не напишут.

– Здравствуйте. Несказанно рад вас видеть! Как здоровье? Как дела? Хорошо выглядите, прямо Бельмондо на глазах у нарушителей! – бормочу я, пока вынимаю права, удостоверение и страховку.

– Шутить будем? Рады видеть сотрудников «ДПС»? Странно, нас никогда не рады видеть, кроме аварий. Может, вы употребляли? – нос сотрудника подергивается, пытается уловить алкогольные испарения.

– Нет, за рулем никогда! – я протягиваю документы и даже старательно дышу в его сторону.

Проходит долгая минута, в течение которой сотрудник пытается зацепиться взглядом за какую-нибудь мелочь. И эта мелочь неожиданно обнаруживается. Зря я про Бельмондо упомянул…

– Вы знаете, что ваш полис недействителен? Компания «Топаз» уже полгода как объявлена банкротом!

– Да вы что? Не может быть! Я же оформлял у представителя. Он до сих пор оформляет эти страховки, – вот и вылезают сэкономленные пара тысяч. Делаю себе зарубку на память – «сказать Гарику огромное СПАСИБО».

– Будем оформляться, – с притворным вздохом говорит инспектор и отходит с моими документами к своей машине.

Засада! И надо же такому случиться именно тогда, когда я тороплюсь. Если бы я знал, что это далеко не все сюрпризы, то остался в машине и пусть бы меня забрал эвакуатор. Но я не знаю и иду вслед за блюстителем закона. Второй выходит из машины и занимает место первого. Конвейер по вылавливанию правонарушителей продолжает работать. Волшебная полосатая палочка приносит такой доход, какой не снился и Гарри Поттеру…

– Езда с недействительным страховым полисом приравнивается к езде без оного, – поучительным тоном говорит инспектор, когда я плюхаюсь рядом на грязное сиденье.

Внутри полицейской машины гуляет спертый запах. Пахнет сигаретным дымом, мокрыми окурками, старыми носками, и со всем этим амбре борется чахлый ароматизатор с фотографией президента. Коврики грязные настолько, что хочется поджать колени к груди и просидеть так до конца написания протокола.

– Я понимаю и осознаю всю тяжесть правонарушения. Готов принести искренние извинения и… – в этот момент из кармана доносится «Гоп, мусорок, не шей мне срок!»

Я судорожно пытаюсь дотянуться до телефона и ответить на вызов. Надо жебыло такую мелодию поставить на звонок! О как! Звонят с рабочего номера, значит, меня уже разыскивают.

– Прошу прощения, – говорю я сотруднику и вижу, как меняется его лицо. До этого оно было серьезным, а теперь становится мрачным. Он уже подсчитывает – сколько можно содрать с такого хама. Блин, ну кто же знал, что полицейский не любит «Вороваек». Надо было «Аркону» оставить…

– Алло, внимательно слушаю! – говорю я в трубку и замираю.

– Борис, где твой отчет? Мне через десять минут идти на собрание, а я его даже в глаза не видела! – раздается голос любимого человека.

– Да-да! Я уже еду. Тут небольшая проверка документов и я через пять минут подскочу.

– Хрук! – давится смешком инспектор.

Я умоляюще смотрю на него и прикладываю палец к губам.

– Я жду! Помни о нашем недавнем разговоре! – слышится треск, будто трубкой прихлопывают муху, следом раздаются короткие гудки.

Я смотрю на сержанта и вижу на его лице улыбку голодной гиены…

– Борис Николаевич, повезло вам с именем-отчеством. Но не повезло со страховой компанией. Мне придется вызвать эвакуатор и отогнать вашу машину на штрафстоянку. Оттуда вы её сможете забрать в течение дня. Если успеете сделать страховку, – кажется, что инспектор впервые в жизни ощущает, что такое счастье.

– Но как же так? Может, отпустите на первый раз? Мне сейчас машина жизненно необходима.

Конечно же необходима – иначе с меня скальп снимут и используют его вместо половой тряпки. И самое противное, что инспектор об этом знает. Долбанный смартфон с улучшенной громкостью…

– Значит, говорите, через пять минут будете? – инспектор кладет ладонь с растопыренными пальцами на протокол.

– Да если вы меня сейчас отпустите, то я за одну минуту долечу! – я кладу на запястье указательный палец другой руки.

– Хм, не знаю, сейчас пробки, вряд ли за четыре удастся добраться? – инспектор поджимает большой палец.

– С пробками получится за две минуты. Тут рядышком, – я прибавляю ещё средний палец и становлюсь похожим на одного из мушкетеров, когда они принимали в свою стаю д`Артаньяна.

– Хорошо, тогда ни мне, ни вам. Остановимся на трех минутах и закончим обсуждение деталей вашей поездки? – страж порядка наклоняет голову и вопросительно смотрит на меня.

Я киваю и шарю себя по карманам в поисках бумажника. Понятно, что у них здесь микрофоны понатыканы, поэтому и приходится «высчитывать время поездки». Да куда же он запропастился-то?

– Извините, я сейчас до машины добегу. Она работает, а у меня бензина и так мало осталось.

Инспектор благосклонно кивает, а я мчусь к машине. Закон подлости срабатывает и на этот раз – никакого бумажника нет в помине. Где же я мог его оставить? Утром же кидал в бардачок вместе с сигаретами… Приходится возвращаться с повинной головой.

– Товарищ инспектор. Я часы забыл дома. Может, поверите на слово и простите на полчасика? А я потом вернусь, и мы посчитаем снова.

– Увы, как в песне поется «Не думай о секундах свысока!» – отчаянно фальшивит сержант и отдает мне документы. – Мы вынуждены отогнать вашу машину на стоянку. Когда сделаете страховку, тогда и заберете. Пока прошу сдать ваши ключи.

– Ну, товарищ инспектор, войдите в положение. Я могу в залог магнитолу оставить, или… или вот мобильник. Я же вернусь. Я туда и обратно, – молю его, но безуспешно. Ключи переходят к новому владельцу.

Инспектор делает вид, что меня рядом никогда не существовало и отходит к своему напарнику. На улице холодно и моросит дождь, а меня кидает в жар. Я не успею отдать флешку!

– Товарищ инспектор, да что вы, не человек, что ли? – отчаянная попытка проваливается в яму равнодушия и отчуждения.

– Гражданин водитель, сержант вам всё объяснил. Транспортное средство изымается на штрафстоянку. Так что всего доброго, – басит напарник инспектора. Сам же сержант делает вид, что занят вылавливанием особо опасного нарушителя.

Я пытаюсь ещё поныть, но безрезультатно. Приходится вставать чуть поодаль и поднимать руку на уровень плеча. Если кто ловил машину возле «дпсников», тот сможет оценить потраченное напрасно время. В другом бы месте поймал «извозчика» за две минуты, а тут… Проходит около десяти минут, прежде чем возле меня останавливается таксист. Я безбожно опаздываю!

– Командир, на Стрелковую, пожалуйста! И, побыстрее, пожалуйста! – я киваю на дорогу.

– Доэдэм, дарагой. Дарогу пакажешь? – оскаливается золотыми фиксами таксит.

Хорошо ещё, что недалеко ехать. Мы добираемся за пять минут. Уже видна двухэтажная будка охраны. Пять минут! Правильно показывал инспектор. А вот чем расплатиться с таксистом? Телефон отдать? Фигушки – в курилке стоит Гарик. Хоть в этом мне сегодня везет.

– Командир, сейчас я у друга деньги возьму и отдам, – я выскакиваю из машины и бегу к Гарику.

При виде меня лицо друга расплывается в такой довольной улыбке, что видны прокуренные коренные зубы.

– Слушай, одолжи пару сотен. Я где-то лопатник посеял. Как найду, так сразу же отдам, – и вижу, что он расплывается в улыбке.

– Вот он, так что не нужно занимать, – с этими словами Гарик протягивает мне мой бумажник. – Ты его на сидении оставил, вот я и подрезал, чтобы проучить. Заодно начал приводить свой план в действие. Можешь сейчас не благодарить, потом спасибо скажешь и поляну накроешь.

Я глотаю холодный воздух. Стою и смотрю на него. Вроде бы и друг, хочет как лучше. Он же не знал, что я нарвусь на полицейских – в обед бы отдал. Ладно, потом сделаю выговор, сейчас не до этого. Отдаю таксисту деньги и бегу в офисное здание.

– Я взял немного, чтобы… – Гарик что-то кричит в спину, но я его не слушаю.

Поскальзываюсь на луже и падаю на пятую точку. Больно, но терпимо. Шепчу ругательства и хромаю дальше. Левая нога отзывается болью при каждом наступании.

Забегаю и вижу, что дверь Оксаны Евгеньевны закрыта. В кабинете никого нет. Она уже на собрании! Тогда в конференц-зал, спускаюсь на этаж ниже и мчусь к коричневой двери. Добегаю и пытаюсь восстановить дыхание – явно нужно бросать курить и купить абонемент в спортзал. Аккуратно стучу и нажимаю на ручку. Внутри должен быть большой стол, кресла, места для ноутбуков и микрофоны.

Ё-моё! Тут же весь высший состав руководства. Смотрят на меня, растрепанного, задыхающегося, в испачканных штанах. Пятнадцать человек, мужчины и женщины. Все в строгих костюмах – прямо хоть сейчас любого на обложку «Forbes». Поднимает глаза и Оксана Евгеньевна.

– Прошу прощения за вторжение, я на секундочку-у, – вдобавок пускаю петуха, как будто мало было до этого унижений.

Руководители улыбаются, а я подхожу к Оксане Евгеньевне и отдаю ей флешку. Замечаю, что оставляю после себя грязные следы на вылизанном паркете. Деваться некуда. Снова извиняюсь и выхожу из конференц-зала. Я чувствую, как взгляды прожигают спину. Гордо выпрямляюсь и иду прямиком в туалет – приводить себя в порядок.

Родной кабинет встречает неприязненными взглядами и саркастическими ухмылочками. Ладно, нужно сосредоточиться на работе. Этому позвонить, этому сделать договор, этому составить план. Работа потихоньку накрывает с головой. В наушниках тихо мурлыкает музыка Моцарта. «Симфония №6».

Спустя два часа меня вызывает финансовый директор. Не успеваю войти, как меня встречает шипение разъяренной кошки.

– Борис, только утром мы с тобой говорили и ты снова за старое? Мне пришлось краснеть перед нашим руководством за твой непрофессиональный подход к делу. Принес в последнюю секунду, когда я уже наглоталась валерьянки! Разве так можно?

С каждым словом Оксана Евгеньевна накаляется и кажется, что становится выше. Почти нависает надо мной. В кабинете удушливо пахнет лилиями, и я замечаю три цветка в высокой стеклянной вазе на столе. Утром их не было. Странно, ведь Оксана Евгеньевна их терпеть не может. Чуть поодаль замечаю карточку спортивного клуба «Олимпфит». Ага, вот куда она ходит, надо будет запомнить.

– И в довершение всего я захожу в свой кабинет и вижу это! – она кивает на цветы. – Я так понимаю, это ты принес в качестве извинения?