Свобода выбора фатальна

Дипломник Иван женился на подруге Леры, второкурснице Жанне из того же технического университета, где учился Иван, через небольшой срок со дня знакомства, устроенного, точнее подстроенного Лерой по просьбе Брагина. Самое удивительное, что сбылись и слова пророчества Леры: быть ей и свахой, и свидетельницей на свадьбе в подаренных Брагиным знаковых мистических бусах. Там же на свадьбе Лера узнала, что профессор Виктор Михайлович практически, из-за сына оставил кресло деканское, готов был оставить кафедру, раз слушок по институту и городу прошел, что сынок у него на наркотики подсел, пропадает с концами. Как декану молодежь воспитывать, если собственного сына не воспитал, проглядел, оставив один на один с наркотой и наркомафией?

Матери Ивана на шумной свадьбе сына в университетской столовой, естественно, не было. Теща как-то понимающе поглядывала на Леру, покачивала головой и отпускала шуточки: «Понимаю, понимаю, и невеста хороша, да и свидетельница не промах… Хоть фильм снимай про мужчину и женщину Клода Лелюша по новой – все влюблены по уши, раз любовь спасает мир непутевых женихов и правильных родителей, и красавицы-свидетельницы правильной». Об этом чудесном спасении его сына через Леру Брагину рассказал его коллега-профессор Виктор Михайлович.

Когда Лера «на правах свидетельницы» спросила в заплыве Брагина: «Почему на свадебном пире отсутствовала мать Ивана? Через столько лет мне так толком ничего и не объяснили». Брагин, отфыркиваясь, серьезно ответил, посмотрев я ей прямо в глаза: «Считай, что у нее была смертельная агония». Лера вспыхнула и даже возмутилась: «Во время смертельных агоний матери и жены не надо бы устраивать свадьбу сыну».

– Надо, – кротко ответил Брагин. – Ты легко и естественно спасла сына моего приятеля этой удивительной женитьбой от наркотиков, и всех вместе, и отца, и сына от наркомафии. Естественный процесс автоматической автоматизации стихийных процессов жизни, как в твоём базовом оптимизационном алгоритме выбора сеток «сложность-точность» численного расчёта… Сразу же после защиты твоей диссертации ты станешь полноценным членом моей команды с внедрением своего мощного вычислительного алгоритма естественной оптимизации в мой программный комплекс…

– А до моей защиты это нельзя сделать? – спросила жалобным голосом Лера. – У меня сейчас рядом с тобой такое редкостное ощущение всесилия, опьянения чудом жизни, безграничных возможностей интеллекта… Понимаешь, в своём деле, узком фрагменте автоматической естественной оптимизации вычислений при достижении приемлемой «точности-сложности» модели у меня случился немыслимый ранее личностной прорыв… Словно алгоритмический Бог из машины всех крупных коллег-математиков обошел, обвел своим небесным взглядом, а остановился на мне, ткнул в меня пальцем, подмигнул: «Это ты сделаешь лучше всех на белом свете…. Предощущение естественного шокирующего алгоритмического отклика на удивительный вызов жизни… Понимаешь, благодаря твоей подсказке, лёгкой коррекции мэтра у меня состояние победителя в моем классе вычислительных задач и алгоритмов… Никакой вторичности и преклонения перед авторитетами, только первичность в приближении к истине… Чудо из чудес на языке формул и алгоритмов «естественной оптимизации».

«Вот что значит в самом начале нашего возобновленного трехмесячного романа ей на языке математических алгоритмов передать живое ощущение вызова жизни на таком же океанском побережье во Фриско, с шокирующей правдой жизнью, естественным и глубинным живым откликом на вызов – с потрясающей правдивостью смысла мгновенного шокового отклика – одним словом сuckolding, словом сuckold заставив перебороть ситуацию, осадить негатив вызова, шока, оскорбления bitch… Предвосхитить интеллектуальную победу мысли и совершенного мыслительного отклика – как куска солнца со всем его теплом и светом против бредовой тусклости, грязной липкой хладной бездари». Он когда-то подробно и в деталях рассказал Лере произошедший во Фриско случай с негром, а тот стал швыряться мелочью и обзываться… О предчувствии наезда на него и Леру мафии он не рассказал, е похвастался даже, как жёстко осадил «Петровича», приёмом звенящей мелочи на два бакса: на, сuckold.

– Ты молодец, что как открытая морская душа от меня приняла мою скромную голую идею, но сама обрядила в одежды чудной звенящей радуги… Я горжусь тобой, как моей возлюбленной аспиранткой, которой я передал скромный кусочек солнца со скрытым и не видимым поначалу тайным жаром и светом… И этот кусочек идейного солнца в твоём мозгу не затух, не погас без тепла и света, а наоборот разгорелся, пышет жаром, чудным светом любви и тепла… Так держать, милая… Но! Но Но! Не дай Бог тебе испытать давление мафии торгашей-посредников, как Виктору Михайловичу, чтобы через моего партнера меня за горло схватить и поставить на колени, чтобы вынудить по дешевке продать им мой программный продукт со всеми интеллектуальными правами для выброса комплекса на мировой рынок уже под брендами глобальных лидеров… Попав в мою орбиту, будь готова ко всему, даже к худому, но откликайся естественно и оптимистично с чудом правды-истины твоего феноменального математического оптимизационного алгоритма… Разговорились что-то мы с тобой в солёной морской воде… Давай малость помолчим и самоуглубимся в наши тайные мысли… Авось, может, что и придумаем – могучее, тёплое, светлое…

Глава 33

Они, улыбаясь чему-то своему, плыли в глубь моря в надежде придумать для себя и для двоих нечто чудное могучее, тёплое, светлое…

Не мог же Брагин омрачить ей заплыв предостережением, что мафия в их ночном купе поезда Москва-Симферополь через встроенные микрофоны и камеры подслушивала их разговоры и подглядывала за ними. Не мог же он расшифровать значение подкинутых им флэшек и тем более расшифровать их содержание. Он ведь принципиально при ней не занялся поиском «прослушки» и «подглядывания», с записью их занятия любовью на видео. Это был живой и естественный отклик здорового счастливого человека с явным интеллектуальным и нравственным превосходством над злобными карликами, к тому же презренными рогоносцами, подглядывающими в щелку за любовным процессом ничего не стесняющихся людей, ибо, что естественно, то не стыдно и не порочно. Это же был не гомосекс или бисекс, это была совершенная плотская любовь любящих друг друга, пожалуй, даже обожающих друг друга в любви мужчины и женщины… Заткнитесь и замрите презренные карлы, кэкалды-сuckolds… Вам с вашим гнусным трусливым сuckolding ничего не светит… Солнце свободы с его теплом и светом не для вас, сuckolds…

Только, отфыркиваясь от солёной воды, Брагин поймал себя на тревожной мысли другого вождя – головокружения от успехов – не зарываться надо, а трезво и нелицеприятно глядеть на ситуацию, вспомнив прошлые негативные обстоятельства, чтобы ничего не смогло ни его, ни ее выбить из колеи… Вот она помогла Виктору, его сыну Ивану, но ведь спасти жену профессора уже было невозможно – при всём страстном желании Брагина…

Он вспомнил свое паническое хреновое состояние, когда осознал тогда, что его ключевой партнер по внедрению генетических алгоритмов в Брагинский программный комплекс, в блок трассировки элементов и приборов, состыкованный с блоком фотошаблонов для металлизации, – партнер попал в беду, жуткую и практически непоправимую ситуацию с наездом мафии на его семейство. Предчувствие беды у Брагина проявилось на полную катушку, когда в родном городе ключевого партнера пропал сын Виктора Михайловича. По телефону коллеге-профессору и Брагину сообщили, что Иван убит, и вина в его смерти целиком и полностью на отце Викторе Михайловиче и на нём, Брагине, раз те «не делятся».

Потом Брагин знал, что похитители Ивана неоднократно, несколько раз несчастной матери Ивана звонили, мучили и терзали несчастную женщину. Что сообщали ей по телефону, уже толком понять было невозможно. У нее за несколько дней и ночей звонков помутился под неожиданными ударами несчастья рассудок. Вот тогда Брагин осознал отчаяние: дома у него сплошной разор и несчастье – телефонные анонимы сообщали ему подробности измены его собственной жены – хоть волком вой от отчаяния. А у его ключевого партнера, друга по жизни сын пропал, жена стала седой, как лунь, и тихо тронулась, меньшая дочка школьница слегла болезной заикой. Словно, заприметив и посетив однажды, как бы по случайности какой-нибудь добрый славный дом с дружной семьей, несчастье тотчас же возвращается туда же, словно на двери сделало невидимые человеческому глазу отметину, чтобы приходить туда снова и снова, чтобы мучить и мучить до конца, пока всех не выкосит…

Вот и женщина, убитая горем, поверив телефонным злодеям, что нет уже больше их сына Ивана, тихо тронулась, позабыла про школу, где учительствовала, никуда из дома не выходила, перестала принимать пищу, лежала пластом на диване в пальто, как ее застал первый убийственный звонок телефонных злодеев. Только устало и безвольно поводила глазами, не реагируя на болезнь дочери, на появление на пороге мужа и его друга Брагина. Таким и застал ее Брагин, потухшую, поседевшую, опустившуюся. Ничего толком не способную объяснить и рассказать по сути случившегося. Кое-как уже с помощью заикающейся, горящей, как солома, в лихорадке, дочери Брагину удалось выяснить про анонимные звонки насчет убийства ли, пропажи ли сына. Всю милицию, весь город тогда он поднял на ноги – все без толку… Пропал сын – с концами…

Дни, недели летели… Какая там работа?.. Какие там исследования?.. Какие там алгоритмы?.. Брагин долго не хотел, чтобы Виктор отдал жену в специальную клинику… Мать свою и тещу, по настоянию Брагина, призвал к себе домой друг-коллега, чтобы те помогли с больными женой, дочкой… И при полной неизвестности о судьбе сына жена из тихо помешанной превращалась в настоящую буйную сумасшедшую. Когда ее чем тревожили, заставляли подняться с дивана, она кричала истошным криком, будто ее резали или убивали, как сына Ивана. Только не трогайте, не тревожьте. Откуда кому было понятно, что происходило в отчаявшейся душе матери, помешавшейся от осознания потери сына.

А потом у тихо помешанной, может, не без влияния своей матери, тещи Виктора, усилились приступы сумасшедшей ярости и злобы, направленной против мужа, да и против Брагина. Почему? Тронувшиеся люди ведь всегда правы в осознании именно своей правды: «Из-за вас, интеллектуалы, через ваши разработки, якобы нужные миру, спасающие весь мир, мучается гибнущая мать погубленного сына. Погруженная в свои бредовые подозрения и пророчества, она выплескивала все свои обвинения мужу и Брагину: это из-за вас сына о убили, из-за того, что сына втянули в свои дела, какая разница, что косвенно… Бешено выплескивала обвинения в адрес мужа и Брагина, трясясь в конвульсиях, оря до пены на губах. Когда стала грозить, что покончит жизнь самоубийством, подожжет себя на кухне или выбросится из окна с седьмого этажа, устроили семейный консилиум – что с несчастной делать?.. Сдавать в психушку или держать дома?..

Брагин только безнадежно махнул рукой, еще не хватало только, чтобы собачиться с помешанной, с другом. Тот тоже духом пал: сын пропал без вести, как во время войны – ни среди убитых, ни среди покалеченных не значится. Нет его, ни в каких списках, ни в каких милицейских протоколах не значится, сгинул, инопланетяне на свой корабль затащили и улетели. Дочка в больнице. Жена с ума сошла – и с каждым днем ей все хуже и хуже. Он не покидал друга, устроив себе командировку в город Виктора Михайловича, якобы для работы над совершенствованием программного комплекса – по линии своего академического института и инновационной фирмы.

Но на автоматизме когда-то приобретенных навыков, без определенности чему быть и чему не быть, трудно было долго держаться, он бы и не продержался долго. Наверное эта инерционность мышления и поведения скажется на его образе жизни и мысли на какое-то время: он замкнется, соорудит вокруг себя скорлупу ли, броню ли… Готов будет выдержать любой новый удар и тут же распасться на мелкие кусочки под первым же щелчком по яичной скорлупе – и мозги вытекут, как белок или желток, и жизнь вытечет, и баста… И все же он, держась из последних сил, по мере сил работал яростно и исступленно.

Никто «из доброжелателей» Брагину, после его возвращения от Виктора Михайловича в Москву, больше не звонил. Был только один ночной звонок перед неожиданным, как снег на голову, появлением ранним утром Ивана в родной дом к отцу и матери. Неизвестный, как выяснилось потом, звонил из Нью-Йорка, говорил он на чистом русском языке, без всякого акцента. А сказал тот неизвестный Брагину очень страшные вещи. Что из-за упрямства Брагина и отца Ивана, Виктора Михайловича, не пожелавших делиться интеллектуальной собственностью с «русскоязычными людьми, врубившимися в мировой наукоемкий бизнес», пришлось добрым людям заняться судьбой Ивана. Скоро займутся и дочерью. Укор Брагину прозвучал даже в голосе неизвестного. Мол, много теперь денег придется потратить и Брагину, и отцу Ивану на лечение сына, подсевшего на наркотики по воле наркомафии, ведь не подсадили бы сынка на иглу. Если бы Брагин и папаша Ивана не заупрямился, сам бы не отдал флэшки и все, что к ним полагается – продажу мозгов с роялти за патенты, неоформленные изобретения, и прочее и прочее.

А потом Брагин узнал, что пришел Иван, обкуренный, исколотый, как дурачок, как юродивый, отсыпался чуть ли не неделю. Узнал про мать, сестру, разрыдался, как непутевый дурачок-мальчишка, и выдавил из себя: «Вот и меня надо лечить вместе с ними, батя… Пропаду, коли не вылечишь…»

Слава богу, дочка быстро пошла тогда на поправку, даже от заикания вылечили хорошие доктора. Жену друг Брагина все же был вынужден положить в специальную лечебницу для душевнобольных. Сына тоже определил к хорошим спецам, чтобы поставить его на ноги. А потом с пятикурсника Ивана глаз не спускал, чуть ли не во все командировки, на все научные конференции брал; даже взял с собой на «морской» семинар, лишь бы отвадить от дурного влияния, приобщить к живому творческому делу, морским воздухом и купаниями переломить паршивую ситуацию.

Тогда в сентябрьском Дивноморске, встретив впервые Леру, Брагин испытал странное двоякое чувство. С одной стороны, когда у него дома немного «успокоилось», с изменницей-женой, своими сыном, дочкой, когда у ключевого партнера по наукоемкому бизнесу как-то «устаканилось». Хотя разве можно назвать покоем на душе, когда жена несколько месяцев безвылазно находится в специальной лечебнице, сын на привязи, чтобы не сорвался в бездну наркоты… Но Брагин все же ожил. Это оживление, выход из многомесячного стопора, когда все на свете приходилось делать, сжав зубы, терпеть до последней возможности терпения, при встрече с Лерой было даже не чувство удивления, восторга, прорвавшейся невесть откуда влюбленности, но это было чувство приобщения к чуду, блаженству любви. Наверное, это была тайна первого слоя предчувствия – любовь спасет и все на свете излечит.

Меньше всего запал Брагин на титул «первой мисс», поскольку вообще в жизни не западал на титулы, не покупался на научные регалии. Со здоровым цинизмом отвергал фишки показного, бездарное желание выпятиться, выделиться без всяких на то оснований, без всяких заслуг и достижений души и сердца. Но Лера его пленила и обворожила чуть ли не с первых мгновений удивительного по всем меркам знакомства, ибо в ней было что-то родственное ему по мятежному духу цельности, простоты, естественности. Потому и случился тот их роман, потому он и потянулся к ней, зная нутром, что нельзя же ему сейчас наслаждаться чудом новой любви, когда старая любовь попирается хотя бы тем, что жена в психушке, а он радуется неизвестно чему.

Все странно совпало тогда в жизни Брагина: и горе и радость одновременно. Лера могла бы тогда стать жизнью и судьбой Брагина, если бы не мысли о помешанной жене и сыне друга, способном снова сорваться, о своих собственных семейных проблемах. Разве мог Брагин после всего случившегося с Виктором, с его семьей бросить своих обожаемых, в правильное воспитание которых он вложил всю душу?.. «Ведь своих не бросают», тем более сразу после смерти своей собственной спятившей жены, которую кто-то тоже вовремя подтолкнули на стезю подлой измены и мстительного предательства их прошлой любви, сделав из Брагина кэкалда-сuckold. Разве можно было тогда сыну и дочери объяснить тогда, что его рогоносца, радостно спилившего свои собственные рога, настигла новая любовь, что улыбка юной возлюбленной возносит его на небеса волшебства, что ее объятья зажигают его кровь и заставляют биться сильнее его сердце, пробуждают невероятные нерастраченные любовные силы потрясающей чистоты и свежести?

Потом через какое-то время после гибели своей жены, складывая в единый ментальный файл все пазлы событий, фактов и мистических трагических совпадений, Брагин часто ловил себя на том, что, возможно, без происков таинственной инфернальной мафии, накрывшей своим чёрным крылом и его несчастное семейство, вряд ли обошлось. Ведь жена погибла в день возвращения Брагина их командировки в Новосибирск. Погибла странным образом из-за сердечной недостаточности, принимая ванну, вскрытие в клинике обнаружило у неё обширный инфаркт. Не особенно-то любила его жена принимать ванны на ночь глядя. Брагину, прилетевшему в Москву ранним утром, дочка Наденька шепнула на ухо тайну гибели матери: перед тем как захлебнуться в ванной от сердечной недостаточности успела позвать дочь, но не настолько громко, чтобы она успела быстро со сна прибежать в ванну из своей дальней комнаты. Сына дома не было, все ужасы от вида бездыханного тела утопленницы с инфарктом миокарда при бьющей из крана горячей струе пришлось лицезреть потрясенной и надолго выбитой из колеи дочери. Наденька вызвала скорую помощь и милицию одновременно. Перед приёмом гибельной горячей ванны жена с кем-то бурно выясняла отношения. Об этом тоже шепнула Брагину дочка, не называя имя любовника матери… Брагин никогда не интересовался дальнейшей судьбой этого человека, ставшего косвенной причиной гибели жены и страданий Брагина… Потом случайно от кого-то Брагин узнал, что тому устроили какие-то темные силы автокатастрофу, в которой он разбился в лепешку с другой женщиной, то ли с новой любовницей, то ли со своей супругой – детали Брагина не интересовали здесь, только суть была ему важна… Но это всё в прошлом, трагедии, измены и смерти жён-предателей, и их любовников, нет давно у Брагина ветвистых оленьих рогов кэкалда, а в настоящем они с Лерой вместе заплывают в глубь тёплого чистого и солёного моря и ничего не боятся… Потому что вместе и рядом, голова в голову, взмах со взмахом двух сильных тренированных пловцов по жизни, душа в душу… Потому что на их стороне светлая сила спасительной любви, которая сильней всего на свете, ибо любовь побеждает все…