Нечестивый

– Там ад, друг мой, как и планировалось. Ну и как тебе такое? И в сравнение не идет с твоими разбоями, которыми ты в детстве баловался? – он засмеялся.

Хельмут не успел ответить. В зал ворвался Хромой. Преисполненный воодушевления, с абсолютно безумной улыбкой на своем бородатом лице, он не мог усидеть на месте.

– Вы это слышите? Да-а-а-а, мать вашу. Они сделали все круче, чем мы даже подумать могли. Они же согнали в город абсолютно всех! Еще немного и тут армия появится.

– Да, черт побери, мы сделали это, – повторил Беркут. – Если честно, братья мои, – он обнял Хельмута и Хромого за плечи. – Я до последнего не был уверен, что у нас все так складно получится. Даже утром… Даже этим утром, каюсь, я еще допускал мысли, что кто-то может подвести нас. Кто-то может смалодушничать и отказаться от нашего общего дела.

– Таких нет, – остановил его Хромой. – Твое дело…

– Наше. Это наше дело, – поправил Беркут. – И в том, что сегодня все получится, братья мои, наша общая заслуга. Вы двое – мои верные сторонники. Самые близкие и дорогие мне люди, моя семья. Не было бы вас, у нашего дела не было бы будущего. Говорю вам, уже сегодня ночью мы станем единственной властью в этом городе. Да что в городе? В этом округе. А к концу этого месяца – на все девять округов!

Хромой и Хельмут как один поддержали его одобрительным криком.

– Тогда по машинам. Начнем представление.

Два трака с десятью бойцами «Нечестивых» неслись по узкой и ухабистой колее. Их небольшой отряд собирал лично Хельмут под наблюдением Беркута, а контролировал все переговоры Хмурый Лис. И это были не просто лучшие и преданные люди, сейчас бок о бок ехали отчаянные сорвиголовы, каждого из которых в этом городе ждал внушительный срок.

Беркут любил таких. У него странным образом получалось находить не только связь с ними, но и строить нечто извращенно похожее на отеческие отношения. Каждый из бойцов боялся не его силы или расправы, а простого осуждения. Страшился настолько, что слова не мог сказать против и готов был убить любого, кто оскорбит их лидера. Со стороны могло показаться, что это его семья. Но проповедник смотрел дальше. Это был его личный охранный отряд. Верные как псы, они готовы были умереть за «Нечестивых» и за него лично. Особенно, за него.

Десять человек может показаться слишком малой группой для нападения на колонну. Так оно и есть, если это кучка неудачников, которые не смогли все тщательно продумать и подготовиться. Беркут готовился долго, с остервенением просматривая все выпуски новостей, читая газеты, перехватывая переговоры военных и полиции, иногда лично вклиниваясь, заглушая радиосигналы или специально нагнетая обстановку, чтобы проверить, как на это отреагируют. И вот, его коронный час настал. Свет, камера, мотор.

– Перекрывай сигнал, – довольно произнес он.

Рации переключились на другую частоту.

– Колонна двенадцать. Это База, – нажал на кнопку Клоп, невысокий перекаченный детина с абсолютно лысой головой. Говорили, что он потерял волосы от анаболиков, которыми непрерывно пичкал себя в спортзале. – Проверка связи. Прием.

Он отпустил палец, и все замолчали. Ответа не было. Хромой недовольно посмотрел на часы.

– Колонна двенадцать. База. Как слышно? – повторил Клоп.

– База. Колонна двенадцать. Четко и ясно, – раздалось сквозь помехи с другой стороны, что вызвало довольные ухмылки у всех в траке.

– В городе красный, – произнес Клоп, чеканя каждое слово. – Маршрут перекрыт. Останавливайтесь. Через десять минут к вам прибудет сопровождение. Прием.

На другой стороне замолчали. Секунда. Две. Три.

– База, мы обходим город.

– Ждите гостей. Это приказ, – быстро ответил Клоп, но сразу добавил: – От этих уродов всего можно ожидать.

– Кто в городе? – прозвучал неуверенный вопрос.

– Код три красный.

– База. Колонна двенадцать. Вас поняли. Ожидаем.

Заварушка началась. Теперь не было возможности повернуть. Ровно в назначенное время траки догнали военных, и Беркут довольно отметил, что все, написанное Праведником, в точности совпадает с реальностью. Малый не зря топтал эту грешную землю. Даже место, где остановились грузовики, было на плане.

На дорогу вывалило несколько ребят в форме. Еще зеленые, только пришедшие на службу. Некоторые из них стояли с оружием наперевес, готовые сражаться с невидимым противником, но большая часть удобно устроилась на траве, подставляясь лучам уходящего солнца и довольно втягивая сигаретный дым. Это нарушало многие правила, но кто на небольшой поляне в глубине леса будет за ними следить? Притом что за последние несколько суток все изрядно измотались.

– Прохлаждаемся? – Клоп вышел из кабины, громко хлопнув дверью.

Грузовики были как на ладони. Стояли почти полукругом. Ребята в форме мгновенно вскочили на ноги, попутно выкидывая недокуренные бычки.

– Да ладно, – с пониманием произнес он. – Спокойно, мы вас довезем.

К нему подошел главный. Он недовольно поглядывал на мечущегося из стороны в сторону мужчину в штатском. Клоп заметил его краем глаза и сразу понял: мужичок сильно переживает.

Зато офицер ни капли не волновался. Скорее всего, за его службу это была далеко не первая колонна и уж точно не первая смена маршрута, чтобы обойти «горячее» место. Было еще одно, в чем Клоп не сомневался: человек перед ним – обычная штабная крыса, которая вываливается из своего кресла, только если за дело платят хорошие деньги. Всего на секунду он подумал, что и груз к военным не имеет никакого отношения. Но сразу решил, что это дело Беркута и его не касается.

Его мысли подтвердились, когда «штабная крыса» начал спрашивать о городе. Он всеми силами старался показать участие, но все в нем кричало: «мне плевать на округ, мне плевать на людей, мне только груз довезти и получить свои честно заработанные. Как это сделать быстро и безопасно?»

Клоп ухватил это сразу. Страх за собственную шкуру он распознавал с первых секунд. Он не мог сказать почему, но от своих жертв всегда чувствовал дикую вонь. Поэтому он предпочитал разбираться с противниками быстро и незаметно со спины. Вначале поговаривали, что это трусость. Беркут называл это милосердием. А со временем разговоры просто прекратились.

– Да эти байкеры совсем охуели, – подытожил Клоп. – Нажрутся, как обычно, а нам разбирайся.

Он с особым воодушевлением рассказал, насколько его достали эти стычки. Довольно безразлично высказался о базе, вспомнил несколько рейдов, отметил, что такие перевозки стоят очень дорого, а им никто больше не заплатит. Последней фразой он окончательно расположил к себе «штабную крысу» и убрал все подозрения.

Пока Клоп воодушевленно рассказывал, с противоположной стороны возле грузовиков быстро пробежал другой «нечестивый». Он задерживался всего на минуту возле колес. Парой отточенных движений он заложил взрывчатку (точно так, как когда-то в центральном банке), закрепил провода и щелкнул тумблером. Отсчет пошел. Две минуты…

– Уж больно морда у тебя веселая, – произнес президент, когда тот вернулся в трак.

– Так проверим, как рванет, – ответил Седой, еще больше растягивая безумную улыбку.

Хельмут нахмурился.

– Проверять не хотелось бы. Надо, чтобы сразу сработало.

– Все будет.

Минута…

– Так, все замолчали, – остановил президент. – И давайте это… прекращайте лыбиться, а то будто детей на прогулку везу. Клоп машет, пора.

Клоп двигался к траку, активно размахивая руками. Все шло строго по плану. Еще немного и они смогут отправиться домой с крупнейшей добычей за всю их жизнь. То, что другого такого шанса не будет, Беркут точно знал. Им бы этот не упустить.

Сорок секунд…

Его бойцы еще не понимали, но он осознанно играл ва-банк. Либо все закончится грандиозной победой, либо придется собирать вещи и валить как можно дальше. Если еще будет кому валить. Последнего Беркуту не хотелось.

Двадцать секунд…

– Начинаем, – произнес он, отгоняя ненужные мысли.

Первый трак двинулся, обгоняя колонну. Второй – строго за ним. Происходившее дальше, было настолько стремительным, что молодые военные и их штабные командиры не смогли даже сориентироваться. Клоп оказался прав: те, кто заказал перевозку, заплатили за все, кроме людей – минимум сопротивления.

Три взрыва со стороны леса раздались одновременно, шасси грузовиков покорежило. Военные вывалили из своих укрытий и похватали оружие, развернувшись в сторону леса. В этот же момент, не дожидаясь приказа, люди Беркута начали расстреливать их сзади. Траки служили амбразурой, а волна огня проходила по противникам как горячий нож по маслу.

Все длилось несколько минут, хотя Беркуту казалось, что это длится вечность. Когда выстрелы стихли, на поляне хаотично валялись тела. Еще недавно они строили грандиозные планы, сейчас у выживших план был только один – пожить еще.

Запах близкой победы опьянил «Нечестивых». Эйфория накрыла с головой. Они вывалились из укрытия, подгоняемые чувством триумфа, щедро приправленного лошадиной дозой адреналина, и рванули к грузовикам – к своей законной добыче. Беркут вышел последним. В отличие от бойцов, он не спешил. Он внимательно осмотрелся по сторонам, стараясь ничего не упустить, запомнить и сохранить в своей памяти эти минуты на все оставшиеся годы.

– Войну следует вести быстро, – довольно прошептал он.

– Здесь один еще дышит, – прокричал Хромой, подбежав к машине.

– Добей его, – отозвался Клоп.

Возле колеса лежал молодой боец. Его ранило в живот. Он хрипел и плакал от боли и страха приближающейся смерти, закрывал рукой кровоточащую дыру и с мольбой смотрел на Хромого.

– Там… – прохрипел он, указывая внутрь грузовика.

– Что? – тяжело дыша, Хромой опустился рядом, пытаясь расслышать последние слова. Ему почему-то казалось это особенно важным.

– Там… – хрипение переходило в бульканье, а изо рта пошла кровь. – Нельзя…

Хромой взвел курок, но его рука впервые предательски задрожала.

– Что здесь? – подошел Хельмут.

– Сейчас сдохнет, – быстро огрызнулся Хромой, не понимая собственной слабости.

Два других грузовика уже были захвачены, краем уха Хромой слышал несколько выстрелов.

– Кончай его! – подбежал Седой с пистолетом в руке.

Раздался выстрел. Хромой не сразу понял, что пальнули из грузовика прямо над его головой. Крик. Седой отлетел в сторону. Хельмут отреагировал моментально: он заслонил Хромого и разрядил всю обойму в человека за тентом. Тело с грохотом упало. Одним прыжком Хельмут оказался внутри. Патронов не было и оставалось надеяться только на удачу и меткость Хромого. Больше всего на свете Хельмут хотел, чтобы у его друга в этот раз не дрогнула рука.

Проверять не пришлось – удача оказалась на его стороне. Тело стрелявшего валялось в одном шаге от борта. Он не шевелился, не дышал и больше не представлял угрозы. «Почему он в костюме?» – подумал Хельмут, бросив взгляд на убитого им человека. Невысокого роста, на вид лет сорок, может, пятьдесят, в идеальном и явно дорогом костюме, но совершенно не следил за собой. Больше похож на ученого, чем на клерка. Хоть и не сразу, но Хельмут вспомнил, что груз должен был сопровождать один гражданский. По всей видимости, это он и был.

Два длинных ящика, на которых раньше сидело сопровождение, стояли точно у бортов. Они были пустыми и служили исключительно в качестве лавок. По центру стоял еще один. Перевязанный цепями, закрытый замками и пристегнутый двойным страховочным тросом к полу. Быстрого взгляда на ящик хватило, чтобы понять: эта вещь – истинное сокровище, стоящее баснословных денег. И Хельмут никак не мог отделаться от одной простой мысли: «Если настолько ценный сосуд, то насколько же ценным должно быть его содержимое?»

Он подошел ближе и остановился, пытаясь рассмотреть добычу. Потянулся рукой к крышке и в этот же момент отчетливо уловил, как в углу что-то пошевелилось. Кто-то сидел за грудой мешков. Боязливо, едва заметно, как мелкая мышь, следящая из своего укрытия за хищником.

– Выходи, если хочешь жить.

Он сделал шаг, выставив перед собой разряженный пистолет и мысленно проклиная Хромого, что тот где-то застрял. Еще шаг. Новый шорох. Теперь послышался звук волочения ремней, а сразу за ним шелест сетки.

Хельмут подошел к опоре и резко заглянул за мешки. Будь у него патроны, он бы выстрелил не раздумывая. Но тому, кто сидел в углу, сильно повезло. Той…

Пронзительным взглядом на него смотрела девушка лет двадцати. Ее кожа оказалась черной, как уголь, и от этого цветное платье, немного спущенное с плеч, ярким пятном бросалось в глаза. Она боялась, но не кричала, не пыталась бежать или хоть как-то себя защитить.

– Ты кто? – спросил Хельмут.

Девушка молчала.

– Я, блядь, спрашиваю, кто ты?! – он повысил голос и почувствовал, как подступает волна несвоевременной ярости.

Девушка сильнее забилась в угол, затравленно разглядывая что-то за спиной Хельмута.

– Кто ты? – процедил он сквозь зубы. Сдерживать себя становилось все сложнее.

– Кейша, – ответила она опомнившись. – Уходите и вам ничего не будет.

– Это ты угрожать сейчас пытаешься? – он криво усмехнулся.

– Не трогайте хранилище, – запричитала она, бросаясь к ящику, но сразу была остановлена ударом в живот. – Прошу, не трогайте хранилище, – продолжила она, кривясь от боли. – Забирайте все, но оставьте его здесь. Просто уходите. Вы не понимаете. Если вы тронете его, если вы пожелаете его, если вы попытаетесь его забрать, то его будет уже не остановить.

Хельмут сделал шаг назад. Теперь он отчетливо видел край хранилища и надписи на непонятном ему языке по всей крышке.

– Что там? – спросил он.

– Забирайте все. Я его хранитель. Я справлюсь с ним. Оставьте его мне…

– Я спросил, что там!

– Это не имеет значения, – едва слышно сказала Кейша, и голоса снаружи перебили ее.

Хельмут повернул голову, чтобы увидеть, как Хромой лезет в фургон, неловко закидывая ногу с протезом в кузов, а когда снова посмотрел в угол, девушки не было. Вместо нее стоял мешок в половину человеческого роста, забитый доверху каким-то барахлом.

– Что за черт?!

Не опуская пистолет, он подошел ближе. Откинул мешок в сторону – никого.

– Что там? – подошел Хромой. – Там есть что-то?

– Нет. Мне… показалось.

– Быстро! Быстро! Грузите! – раздалось снаружи.

На подножку вскочил Беркут, острым взглядом окинул грузовик и своих бойцов.

– Что встали? Выносите все, мы уезжаем. И живее. Мы теряем время! – скомандовал он и сразу спрыгнул.

Второй раз Хельмуту говорить не пришлось. Он вполне логично объяснил себе, что под мешком есть люк, в который нырнула Кейша. И сейчас она, скорее всего, бежит где-то по лесу, подальше от происходящего. Устраивать погоню ему не хотелось, как и рассказывать хоть кому-то, что здесь был еще один человек. «Спаслась и спаслась, молодец девчонка», – мысленно отдал он должное странной новой знакомой и взялся за разгрузку машины.

На то, чтобы полностью обчистить грузовики, потребовалось двадцать минут. Но даже такой короткий срок не устраивал Беркута. Под конец он ходил озлобленный, вымотанный и готов был сорваться на каждом за медлительность. Но только траки двинулись в сторону города, как его настроение кардинально изменилось.

Глава 8

Из старого дома пришлось ретироваться: все знали, что власти изучат его вдоль и поперек и схватят каждого, кто переступит порог. Новое место было выбрано и обжито еще месяц назад. Дом стоял недалеко от трассы и в это же время был скрыт лесом от ненужных глаз, имел удобный подъезд и несколько лазов, выходящих точно в сторону чащи. Его выбирал лично Хмурый Лис, а если этот парень брался за дело, то находил единственно правильный вариант. Поэтому в надежности нового убежища Беркут нисколько не сомневался, как и в надежности людей, прибывших туда заранее.

На новом месте полным ходом шла подготовка к их приезду. Команды розданы, люди расставлены, все, кто должен был помочь грузу быстро исчезнуть этой ночью, только и ждали приказа. Поэтому, стоило грузовикам появиться на дороге, как следующий этап незамедлительно перешел в исполнение.

Груз принимали с борта и передавали дальше, быстро перенося в дом. Уже через пятнадцать минут «старушки» были полностью вычищены, сорвались с места и на всех парах понеслись на перекраску в длинный ангар одной из ферм дальше по трассе. Через день оттуда выйдут два неприметных грузовика, доверху наполненные фруктами. Но всех, кто остался в доме, это уже не касалось. Их занимало что-то более интересное – запланированная на этот вечер знатная пирушка.

Все были в эйфории. Все отмечали начало новой эры. Беркут без умолку говорил об открывающихся возможностях для «Нечестивых», и Хельмут справедливо решил, что на сегодня его миссия выполнена. Он взял первое попавшееся пальто и постарался как можно незаметнее прошмыгнуть к выходу.

Возле двери пришлось остановиться. В небольшом проходе двое его бойцов аккуратно несли старый ящик, тот самый, который они с Хромым выгружал из военного трака. Хельмут бы и значения этому не придал, но двое ребят как-то уж слишком довольно его тащили. Он точно помнил вес груза, помнил, как ручка давила на ладонь, грозясь оторвать конечность, а эти двое шли расслабленно и даже умудрялись бросать колкие шутки по дороге. Хельмут присмотрелся. Из ящика точно ничего не доставали: цепи, опоясывающие его, были целы, замки – на месте, даже небольшой кусок страховки, которую они с Хромым в спешке отрезали, остался там, где и был.

– Ты куда? – голос одного из мемберов выдернул его из оцепенения.

Хельмут поднял взгляд. На лестнице стоял изрядно подпитый Клоп и тащил, как за поводок, свой автомат.

– Скоро буду, – выпалил Хельмут и быстро вышел из дома.

Словно гора свалилась с плеч. Только сейчас он понял, в каком диком напряжении был все это время. Счастье обволакивало его и он гордился, действительно гордился проведённой операцией. Даже постоянное ворчание Мадонны не могло омрачить этот вечер.

Его имя – Хельмут. Ему двадцать семь. В своем возрасте он сумел обвести вокруг пальца полицию, военных и два байкерских клуба.

Кажется, только сейчас, после того как траки оказались в ангаре, а ящики – в подвале дома, внутрь его тела хлынул адреналин. Он чувствовал ускоряющийся пульс в висках, слышал каждый шорох, готов был голыми руками разорвать цепи. Он вдохнул полной грудью и завел своего Бандита.

Ветер бил в лицо, трепал одежду, гудел в ушах единой мелодией с мотором. Белые полосы на дороге сливались в одну сплошную, уводящую его как можно дальше. Туда, где нет ничего: только он и его победа – в город, который должен был принять на себя весь его триумф.

Перед въездом разум взял верх и подсказал, что пора тормозить. В ближайшее время в городе не стоило появляться на мотоцикле, если не хочешь несколько суток провести за решеткой. Поэтому он припарковал бандита рядом с давно заброшенной заправкой, справедливо считая, что сейчас туда никто не сунется. И отправился дальше пешком.

Одноэтажные дома сменились застройкой в пять этажей. Дороги начали переплетаться: сперва к ним добавились скромные тротуары, потом переходы и круговые разъезды. Но только на подходе к мосту Хельмут остановился в предвкушении. Сейчас он увидит все собственными глазами.

И он увидел…

Запах гари, паленой резины и металла окатили одной волной. Картина, развернувшаяся перед глазами сержанта, показалась ему нереальной. Всего за один день этот район города стал похож на зону боевых действий. Центральное здание было взорвано. Дома справа и слева от него походили на бетонное решето. На одной из дорог еще не убрали шипы. Чуть дальше были навалены стихийные баррикады из почерневших мусорных контейнеров, а среди них все еще поблескивали до боли знакомые моторы в форме V. По периметру стояли грузовики, скорые и спасатели. Возле колёс валялись мешки.

Какая-то сила заставила Хельмута сделать еще несколько шагов вперёд.

– Проходи, – раздался голос сзади.

Хельмут не сразу понял, что обращались к нему.

– Я говорю, проходи, не останавливайся, – рядовой вышел к свету проблесковых маячков и фонарей. На вид ему было не больше двадцати. – Здесь запрещено находиться.

– Что здесь произошло? – словно не слыша предупреждения, спросил сержант.

– Откуда вы в городе? – уточнил рядовой.

– Я только приехал, – быстро нашёлся Хельмут. – Мне надо на вторую улицу.

– Документы, – приказал рядовой, но по трясущимся рукам, которыми он брал бумаги, стало понятно, что храбрится. – Вам лучше обойти здание.

– И всё-таки что здесь произошло?

Рядовой шмыгнул носом и неуверенно огляделся по сторонам, ему не терпелось с кем-нибудь поделиться. Была бы его воля, он бы давно сидел дома и рассказывал все своим близким и дальним родственникам, но вместо теплой постели и тарелки добротного ужина ему приходилось переминаться с ноги на ногу в самом эпицентре взрыва, толком даже не зная, «прилетит» еще раз или нет.

– Да три клуба сцепились. Мотоциклисты, чертовы, – на одном дыхании выпалил он. – Началась перестрелка, жителей пришлось эвакуировать, а этих, – он кивнул в сторону баррикад, – усмирить.

Хельмут проследил за его взглядом и почувствовал, как к горлу подступает ком. Только сейчас он понял, хаотично разбросанные по асфальту мешки – это не мусор. Это тела. Тела тех, кого он сам сюда позвал, чтобы развлечься, надрать задницу «псам», «легионерам» и военным. Сколько их приехало? Должно быть, больше сотни. Столько же из других клубов.

– Эй, ты слышишь? Я говорю, через мост ты не пройдешь. Обойди здание, – он махнул в сторону двухэтажного дома. Там на стене были отчетливо видны следы перестрелки.

Как игрушечный болванчик Хельмут закивал. На большее его не хватило.

А дальше все было как в тумане. Вот он зачем-то пожимает руку своему врагу. Потом делает несколько шагов назад. Оборачивается, чтобы еще раз посмотреть на валяющиеся под колесами мешки и груды железа. Он знал их когда-то. И почему-то снова вспоминает ту девушку в грузовике.

– Кейша, – повторяет он, стараясь на всякий случай запомнить имя. Зачем? Он не знает, но уверен, что оно когда-нибудь обязательно пригодится. И с этой уверенностью пелена спадает.

Хельмут не помнил, как обошел здание. Ему бы вернуться к Беркуту, братьям и их добыче. Или, в крайнем случае, отправиться домой, собрать вещи и сбежать как можно дальше. Но чего точно не стоило делать, так это спокойно разгуливать по городу, кишащему полицейскими и военными, когда его и ему подобных здесь будет разыскивать каждая собака. И он бы с радостью повернул назад, но неожиданно для самого себя понял, что не может этого сделать.

Он перебирал в голове сразу несколько мыслей: пытался понять, как посмотрит в глаза остальным; думал, что расскажет, когда вернется; хотел сосчитать, как много из «нечестивых» остались лежать в этих мешках. Но все эти мысли меркли перед одним простым пониманием: вся эта херня случилась по его вине.

Его имя – Хельмут. Ему двадцать семь. В своем возрасте он сумел обвести вокруг пальца полицию, военных и два байкерских клуба. И еще утром он гордился этим.

А теперь… Была бы его воля, он бы повернул время вспять и еще утром остановил это безумие. Если бы он знал, что произойдет, он бы никогда не отправил на бойню столько своих ребят. Даже одного человека… Не говоря уже о сотне.

И хоть управлять временем он не мог, но точно знал, что должен сделать в эту минуту.

Дыхание стало ровным, мысли – четкими. Он прошел по аллее за домом. Ветка задела лицо, но он только безразлично отмахнулся и скинул плащ. По голым рукам от ветра пробежали мурашки. Ему было все равно: единственное, что заботило его сейчас – складной нож, лежащий в правом кармане.

Теперь оставался только один путь.

Он скинул жилет, со всех сторон увешанный надписями, и стал методично срезать их одну за другой. Порывом ветра улетело в сторону FREEDOM, сразу за ней UNHOLY, последним на землю полетел кольт. И чем чище становился жилет, тем свободнее чувствовал себя сам Хельмут. Под конец он просто отбросил в сторону ненужную тряпку, накинул плащ и выдохнул:

– Никто. Я больше не с вами.

Он не мог сказать точно, сколько просидел в полном молчании. Может, час, может, всего несколько минут. Очнулся, только когда в паре шагов от него раздался хруст сухой ветки. Он обернулся. Возле ограды кто-то сидел. Человека закрывали кусты и увидеть его можно было только, если знаешь точно, куда смотреть.

– Эй, – позвал Хельмут.

Молчание.

– Ты там, я вижу, – еще раз сказал он и поднялся с земли.

Человек в кустах зашевелился.

– Я сейчас подойду. Давай без глупостей.

– Хельмут? – послышался в ответ знакомый голос.

Из-за ограды выполз Праведник. Он не мог идти ровно, его глаза бешено блестели, в растрепанных волосах застряли ветки и листья.

– Ранен? – быстро спросил Хельмут и подошел вплотную.