Как развивать туризм в России. Диалоги с практиками

«Ночь новых медиа», «Бобур», музыкальные и science-art резиденции, детский лагерь. На сегодняшний день проект уже перерос парк искусств и фестивальную площадку. Сейчас мы ведем работу над созданием на базе Никола-Ленивца пространства для жизни и работы, которое будет одновременно и производственно-образовательным кластером, и туристско-рекреационным.

Надежда Макатрова: То есть туризм является не ключевой составляющей, а одним из нескольких направлений работы?

Сергей Георгиевский: В рамках проекта мы не выделяем для себя ключевые и второстепенные направления работы. Туризм – это одна из граней нашего проекта. Туристическая инфраструктура парка активно развивается. По итогам 2013 года парк посетили более 30 тысяч туристов. Инвестиционный проект туристско-рекреационного кластера «Никола-Ленивец» прошел конкурсный отбор и с 2013 года включен в Федеральную целевую программу «Развитие внутреннего и въездного туризма в Российской Федерации (2011–2018 годы)». Но повторяю, туристическая деятельность – это лишь один из векторов развития территории.

Надежда Макатрова: Что послужило толчком к преобразованию малоизвестной деревни в будущий многофункциональный кластер?

Игорь Добровольский: Это случилось не за один год. В 90-х годах в деревню Никола-Ленивец приехали живописец Николай Полисский и архитектор Василий Щетинин. Им очень понравилось это место, и они начали здесь обустраиваться, построили дома, пригласили друзей, которые тоже здесь обосновались. Это была «дальняя» дача, пока вдруг Николаю Полисскому не наскучила живопись и он не решил заняться здесь другим искусством – лэнд- артом. Одним из первых таких проектов стало огромное количество снеговиков, которых слепили местные жители по инициативе художника. В какой-то момент Николаю позвонил друг, который организовывал взаимодействие с местными жителями, и сказал примерно следующее: «Николай, они слепили уже 300 штук. Останавливаться или продолжать?» В результате получилась мощнейшая инсталляция из 330 снеговиков.

Полисский продолжал здесь делать свои проекты, а в 2006 году было решено проводить фестиваль ландшафтных объектов «Архстояние». На фестиваль съезжались художники и архитекторы из разных мест и создавали в рамках фестиваля собственные произведения.

Сейчас наступил третий этап в развитии Никола-Ленивца. Сегодня мы говорим о проекте, открытом для широкого круга людей, где помимо ландшафтных объектов и фестивалей появляется большое число разнообразных программ. Чтобы эти программы реализовать, было решено сформировать управляющую компанию, которая будет отвечать не за отдельное мероприятие, а за комплексное и гармоничное развитие всей территории, на которой одновременно реализуется несколько проектов.

Надежда Макатрова: Что в итоге должно получиться из совокупности этих программ?

Сергей Георгиевский: Наша долгосрочная цель – сформировать модель устойчивого развития на этой территории, которая могла бы тиражироваться.

Никола-Ленивец – уникальный для России проект. Важным фактором, давшим стимул к возрождению территории, стало искусство в природной среде, лэнд-арт. Сейчас мы смотрим на этот инструмент в сочетании с другими инструментами развития. При реализации нашего проекта мы опираемся на возможности, которые предоставляет государственно-частное партнерство. Мы активно сотрудничаем с региональными и федеральными властями.

Никола-Ленивец выступает своего рода модельной площадкой, на которой апробируются различные подходы к развитию территорий. В последнее время к нам все чаще и чаще стали поступать запросы на реализацию подобных проектов на других территориях.

Надежда Макатрова: А кто к вам обращается?

Сергей Георгиевский: Круг субъектов подобных обращений довольно широк. Обращаются регионы, которые хотят, чтобы инвестиционные проекты туристической направленности, реализуемые на их территории, получили федеральное бюджетное софинансирование. Обращаются также и инвесторы, в том числе и для того, чтобы мы их консультировали и давали им рекомендации по наиболее оптимальным направлениям развития их территорий.

В России около 40 национальных парков. В нашей стране принята стратегия развития таких парков, но она содержит скорее посылы, а не конкретные способы развития. Большинство из них находится на госфинансировании и испытывает недостаток средств. Проект Никола-Ленивец находится частично в границах охранной зоны Национального парка «Утра». Вместе с руководством парка мы пытаемся не только разрабатывать программы для посетителей, но и выстроить работающую модель, которая позволит парку выйти на самоокупаемость. В мировой практике значительное количество примеров, когда национальные парки самостоятельно зарабатывают деньги на свое развитие. В России такие примеры пока единичны. За консультациями к нам обращаются и руководители сельских поселений, которые ищут новые пути развития для находящихся в их ведении территорий.

В перспективе мы хотим прийти к созданию на базе Никола-Ленивца Фабрики мысли в области развития территорий, в рамках которой мы будем разрабатывать эффективные решения для сельских и природных территорий. В России многие занимаются урбанистикой, а сельские и природные территории остаются в стороне.

Кстати Никола-Ленивец является одним из ключевых кейсов образовательной программы «Новые лидеры территориального развития», которая стартовала в ноябре 2013 года и была разработана Центром территориальных инициатив «АрхПолис» совместно с Московской архитектурной школой МАРШ и Российской академией народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ. Студенты программы применяют комплекс практических концептуальных и инновационных подходов в функциональном планировании пространства муниципальных районов субъектов РФ в части развития существующих и создания новых инвестиционных площадок сельских и городских территорий. А ранее у нас был опыт организации междисциплинарной практики, в рамках которой формировались сборные команды студентов из разных вузов, включая МАРХИ, МГУ, ВГИКа и других.

Надежда Макатрова: А как, скажем, студенты ВГИКа могут определить, где что строить?

Игорь Добровольский: Сначала студенты с руководителями своих групп осматривают территорию, изучают особенности ландшафта. Допустим, поляна кажется им интересной, но на ней чего-то не хватает, и нужно придумать объект, который придаст поляне более интересный и законченный вид. И студенты ВГИКа здесь как раз могут помочь со сценографией пространства. Например, они приходят на поле и видят, что на этом поле путем вырубки двух полумертвых деревьев и прореживания сосен можно получить идеальный квадрат, а в другом месте растет пролесок, и если проложить тоннель, то будет идеальное пространство для театра. Если где-то стоят высокие деревья, то они становятся гипостильным залом или колоннадой.

Иными словами, ребята пытаются увидеть природу в архитектурном ключе. И это новый подход к территориальному развитию. Ты не приходишь и не вырубаешь под себя, а смотришь, что до тебя уже создано природой и как это можно использовать.

Надежда Макатрова: Что уже удалось сделать в плане развития территории, и что будет сделано в ближайшей перспективе?

Сергей Георгиевский: К настоящему моменту на территории кластера построена часть запланированной гостиничной инфраструктуры, в том числе круглогодичной. В высокий сезон мы можем принять более 400 человек единовременно. В 2014 году начнется строительство дополнительной обеспечивающей инфраструктуры – водопровод и газопровод – за счет средств областного и федерального бюджетов. На территории мехдво-ра действуют мастерские. У местных жителей также возникло целенаправленное желание участвовать в развитии территории, на которой они живут, и сейчас они создают территориальное местное самоуправление.

Игорь Добровольский: В Звизжах есть старые пустующие коровники и заброшенная мехбаза. Мы понимаем, что для реализации проектов, которые мы задумали, нужна инфраструктура. Чтобы художники могли приезжать в Никола-Ленивец и здесь работать, проводить какие-то симпозиумы, встречи и т. д., они должны где-то жить. Плюс нужны помещения для проведения мероприятий. На базе старой мехбазы будет создан большой производственный центр с оборудованием для изготовления макетов, для металлообработки, деревообработки, с 3D-принтерами и т. д.

Надежда Макатрова: Я правильно понимаю, что все строительство будет вестись на базе существовавших ранее построек?

Сергей Георгиевский: Да, но лишь отчасти. Территория нашего туристско-рекреационного кластера в основном расположена в границах охранной зоны Национального парка «Угра», то есть это территория с особым статусом, деятельность на которой регламентирована. Между всеми сторонами, заинтересованными в развитии проекта Никола-Ленивец были установлены четкие правила, призванные сохранить это пространство. То, что мы делаем, – это, по сути, реновация. При строительстве гостиничной инфраструктуры мы придерживаемся принципа сохранения аутентичности сельской местности и сохранения природного облика.

Игорь Добровольский: Добавлю, что рабочие пространства имеют отношение к новому виду туризма. Мы очень хотим, чтобы отдельные люди и творческие команды приезжали в Никола-Ленивец не просто отдохнуть, а работать, что-то создавать.

Надежда Макатрова: Вы имеете в виду команды дизайнеров и архитекторов?

Игорь Добровольский: Необязательно. Это могут быть художники, какие-то креативные бюро, студии или подразделения технологичных корпораций. Словом, люди, занятые интеллектуальным трудом. Мы планируем создавать мультифункциональную инфраструктуру, чтобы ее можно было использовать и для студентов, и для туристов, которые приехали на выходные, и для творческих людей, которые приехали поработать на неделю или на месяц.

Второй кластер, который сейчас формируется, находится в деревне Кольцово. Это экологичные дома для проживания, построенные по проектам архитекторов. Предполагается, что здесь будут жить участники проектов и туристы. В отличие от кластера в Звизжах, где будет кипеть работа, в Кольцово гости в большей степени отдыхают и просто живут, здесь будет удобнее семьям с детьми.

Надежда Макатрова: По сути, ваши гости будут просто оплачивать свое размещение, как в загородном отеле или пансионате, чтобы иметь возможность жить и работать?

Сергей Георгиевский: Отчасти да, но возможен и формат резиденций. Это что-то вроде грантовой программы. Мы приглашаем ведущих специалистов по той или иной теме, собираем группу, которая проходит совместное проектное обучение. То есть за время обучения люди должны создать некий объект или разработать некое решение по заданной теме. Они получают жилье и стипендию, но оставляют что-то полезное для территории.

Игорь Добровольский: Еще у нас есть ферма, задача которой обеспечить, с одной стороны, саму территорию экологичными продуктами, а с другой – экспорт экотоваров на рынок Калуги и Москвы. И мы активно развиваем у себя направление агротуризма. В перспективе мы планируем проводить на ферме сельскохозяйственные исследования, скажем, выращивание лаванды или ананасов в российских условиях и т. и.

Надо сказать, летом поток туристов в Никола-Ленивец значительно увеличивается. Уже сейчас действует кемпинг в деревне Кольцово, где размещаются гости фестиваля «Архстояние» и гости, приезжающие на выходные. Мы оборудовали там кафе, душевые кабины, парковку. Здесь статично размещены несколько десятков палаток повышенной комфортности (каждая палатка установлена на подиуме, внутри – кровати), но в дни фестивалей и крупных мероприятий мы выделили дополнительную зону, где люди могут ставить свои палатки. За лето 2013 года у нас побывало около 50 000 человек. Из них только 6 000 – это гости «Архстояния». К 2018 году мы планируем принимать в течение всего года уже 500 000 туристов всех категорий, в том числе иностранных.

«Создавая такое место, ты очищаешь пространство вокруг»

СЕРГЕИ ЛАКОВСКИЙ

Сергей Геннадьевич Лаковский – владелец туристического комплекса «Русский берег».

Надежда Макатрова: Сегодня «Русский берег» – это популярное место отдыха жителей и гостей Ульяновской области, площадка, на которой проводятся крупные культурные события, а также часть будущего маршрута «Великий Волжский путь». Сергей, с чего все началось?

Сергей Лаковский: Ко мне за материальной помощью обратились организаторы детского православного палаточного лагеря. Так случилось, что этот лагерь проводился именно на том месте, где сегодня располагается «Русский берег» – в 60 км от Ульяновска через залив от поселка Старая Майна. Это было заброшенное место на высоком берегу залива Волги, на котором раньше стоял монастырь. Место очень красивое и притягательное. Но там было жуткое уродство: створ из огромных железных балок, который указывал судам фарватер. Этакая тренога колоссальной высоты, похожая на монстра из фильма про нашествие марсиан. Получилось, что эта инфернальная жуть хранила это место, потому что все вокруг думали, что это место кому-то принадлежит: либо государству, либо какому-то пароходству.

В одну из зимних ночей эту жуть украли. Причем инженерная операция по ее разбору и краже, по идее, требовала отдельного проектирования, а ее украли за одну ночь на металлолом. Она просто исчезла, и не осталось никаких следов. Так совпало, что я как раз в это время встречался с главой района и спросил его: «А чья эта земля?» Он отвечает: «Вроде наша, но надо уточнить». Оказалось, что это была земля района и других хозяев у нее не было. Но проблема заключалась в том, что это была земля сельхозназначения. Там был сначала монастырь, потом коммуна, потом колхоз. А когда колхоз прекратил свое существование, то эта земля поросла лесом и к тому моменту уже полностью отвечала рекреационным задачам. Но на картах она значилась как заросшее поле. Я говорю: «А, может, ее купить?» Глава района и батюшка мне в ответ: «И правда, купи ты это поле и сделай что-нибудь хорошее. А то вдруг кто-нибудь придет и сделает на этой земле что-то неправильное, а ведь все-таки там монастырь был. Было бы очень хорошо, если бы ты ее купил».

Я сначала хотел взять эту землю в аренду, но глава района мне говорит: «В аренду не дам, покупай. Потому что если ты возьмешь в аренду, то ты будешь несерьезно к этому делу относиться. А если ты эту землю купишь, то ты начнешь на ней что-то строить, облагораживать ее, и это хорошо». Я стал думать, что делать с этим полем. Уж больно место хорошее. Взял благословение у двух старцев и у правящего архиерея с тем уговором, что это поле должно быть обустроено для мирян, для их семейного отдыха, но для правильного отдыха, а не для привычной «развлекухи».

Поскольку я зарегистрирован как фермер, я стал развивать там сельское хозяйство, а начал с того, что завез туда коров. Там еще вообще ничего не было, даже электричества. Местные жители из соседней деревни были в шоке, наблюдая за тем, что я делаю. А я подумал: там трава – выше пояса, надо коров завести, пускай пасутся, а там посмотрим.

Надежда Макатрова: У Вас уже был опыт работы в животноводстве, или Вы в детстве ездили на каникулы в деревню?

Сергей Лаковский: В том то и дело, что нет. Я был вынужден этим заниматься, т. к. иначе это было бы нецелевое использование земли. Поэтому я и купил коров, причем хороших, породистых. Подумал, ну а кого еще заводить, не свиней же! Вдобавок у меня молочный завод. Это мы потом узнали, что, оказывается, коровы не всю траву едят, и та трава, которая у нас на поле была по пояс, им не подошла, и пришлось думать, чем их кормить. Но это было потом. А сначала, помню, везу я своих породистых коров на место, а навстречу мне везут коров на убой. Водитель смотрит на меня и на моих коров и спрашивает: «Куда таких коров везете? На гору? Там же лес!» И добавляет в ужасе: «Породистых коров – в лес!» Как сейчас помню его испуганное лицо {смеется).

А ведь в чем красота православия? В том, что с точки зрения обычного человека это похоже на абсурд. Например, зачем было Христу умирать на кресте, когда можно было раскидать всех врагов и остаться живым? Но в этом-то и смысл.

Так и у нас. Сначала коровы, потом домики, и пошло-поеха-ло. У меня всего-то было 5 млн рублей. Я даже думал сперва: «Неужели я все эти деньги должен вложить в Старую Майну? Может быть, лучше было купить что-то в Европе?» А сейчас я уже вложил 90 млн рублей. Причем у меня этих денег изначально не было, но я начал что-то делать на этой земле, и вдруг у меня основной бизнес стал расти быстрыми темпами. Я себе сказал: «Всю прибыль от основного бизнеса я буду вкладывать сюда, в "Русский берег"». И как только я это решил, так прибыль начала заметно расти, только успевай вкладывать.

Надежда Макатрова: Как Вы пришли к идее «Русского берега»? Что повлияло на его концепцию и архитектурный облик?

Сергей Лаковский: У меня это было не знание, а ощущение. Я воцерковленный человек, а это место связано с монастырем, поэтому я старался не сделать ничего такого, что не угодно Богу. Ведь раз здесь был монастырь, значит, у этого места есть Божий промысел, и важно не нарушить этой идеи. Я брал благословение у батюшки и тонко слушал свои ощущения.

Я долго думал, как же это все назвать. А когда пришло название «Русский берег», то за словом уже пошли образы и действия. Это название очень удачно прижилось. Недаром сказано в Писании, что сначала было Слово. Это название просто взяло и пришло. Мы много размышляли насчет архитектурной стилистики. Я очень рад, что мы не ушли в стилизацию, не стали строить терема, а сделали такой грубоватый стиль. Это может показаться странным, но мы взяли за основу подход американских ранчо. Суть его заключается в том, что никоим образом не надо трогать ландшафт: не надо его выравнивать, срезать или искусственно что-то насыпать и т. п. Надо вписаться в ландшафт. Не нужно строить здания, которые будут доминировать над природой, потому что это неправильно. Это принцип органического роста. Ты не сразу все спроектировал и построил, а сделал сначала первый шаг – построил первый объект. После того как он прижился, ты смотришь, что еще нужно. Так появляется другое, третье, пятое. И все это разрастается, как живой организм.

Иногда бывают удивительные вещи. Например, невозможно было на начальном этапе спроектировать наше центральное здание, т. к. непонятно было, каким оно должно быть. А позже оно как-то выросло и пристроилось ко всему остальному – к домикам, к храму. Может быть, оно не является каким-то ярким произведением архитектурного искусства, но здесь оно выглядит естественно.

Мы делали ставку на простые формы. Я думаю, что такой подход оправдан, по крайней мере, для нашего проекта. И храм мы выбрали самый простой – построили клетскую церковь, т. е. выстроенную по типу северной русской избы и максимально простую. Я изучал литературу по этому поводу и традиции русского зодчества. Причем мы нарушили пропорции, которые первоначально закладывал архитектор. Он хотел сделать храм более острым и вытянутым, чтобы получился если не деревянный шедевр, то очень изысканное здание. А мы его немножко приземлили и, можно сказать, утилизировали. Мы вытянули алтарную часть, и хотя храм несколько потерял в изяществе и пропорциях, но он стал более естественным. И в этом тоже своя прелесть.

Знаете, я понимал, что, если то, что я сделаю, будет неугодно Богу, он здесь все сожжет, а если выбор будет правильный, то место будет развиваться и притягивать людей. Так оно и вышло. Люди, один раз приехав, приезжают снова, и мы получаем необходимый экономический эффект. Люди сами нам говорят, что они поездили по разным местам, но радости там они не почувствовали, поэтому возвращаются к нам. И люди не приезжают к нам с разными низменными желаниями: просто напиться и послушать дурацкую музыку, т. к. здесь это будет выглядеть дико.

Надежда Макатрова: Я знаю, что у Вас даже есть устав. Гости его охотно соблюдают?

Сергей Лаковский: Да, люди под ним подписываются. У нас запрет на пьянство, на сквернословие, на громкую музыку, и это дает хорошую гарантию. Причем люди соглашаются на это с радостью, поскольку они понимают, что и соседи не будут этот устав нарушать. Ко мне в этом году приехал один московский генерал и снял дом на все лето, иногда только ездил по делам в Москву. И он говорит, что ему больше никуда и не хочется, он и на следующее лето уже запланировал снять дом. Или мама с дочкой (доктор и кандидат наук) приехали и остались на 2 месяца. Таких случаев у нас много.

Надежда Макатрова: Но Вы же наряду с ощущениями, наверняка, при разработке концепции учитывали, что будет, а что не будет окупаться?

Сергей Лаковский: Интеллект подключается позже, когда ты считаешь приходы-расходы. А чтобы на начальном этапе уловить идею, ты просто чувствуешь. Это не работа мысли, а работа сердца. Ведь наши предки, когда осваивали территорию, не обладали специальным образованием, не изучали бизнес-планы. Но они же все это создали, они создали цивилизацию, слушая свое сердце. В нашей культуре и нашей истории все это есть, просто современное образование и современный образ жизни настолько отдалили нас от наших корней, что мы это забыли, и поэтому у нас ничего не получается.

В данном случае у меня было четкое ощущение, что это место подходит для душевного отдыха, где возможна полноценная рекреация для русского человека, которая ему совершенно необходима. Да, иногда хорошо съездить на море, к примеру, в Турцию или в Испанию. Но здесь ты еще восстанавливаешь свой душевный слой. Дело в том, что места, которые являются духовными центрами России и где расположены знаменитые монастыри и храмы, не совсем подходят для отдыха. Предполагается, что, находясь там, человек должен совершать духовную и нравственную работу. Подчеркиваю, работу. А иногда каждому из нас нужно просто отдохнуть душой, поэтому и появляются такие объекты, как «Русский берег».

Помню, как в 2008 году, когда в стране был кризис, к нам приехал уставший губернатор, который ездил по области, и люди ему везде жаловались на кризис. Он первым делом у нас спрашивает: «А у вас что плохо? Какой у вас кризис?» А я отвечаю, что у нас нет никакого кризиса, у нас все хорошо. Губернатор был ошарашен таким ответом. А у нас действительно не было никакого кризиса, потому что это место, где не может быть кризиса.

Или другой пример: к нам приехали 20 журналистов из иностранных СМИ, включая ВВС, Аль-Джазиру и др. Они снимали репортажи о том, как в России в кризис все плохо. Я у них спрашиваю: «А что за кризис такой? Вы посмотрите вокруг! Какой здесь может быть кризис? Кризис, о котором Вы говорите, рукотворный, а здесь он никому не нужен, поэтому кризиса нет». В общем, они должны были приехать на 40 минут, а мы их еле выпроводили через три часа. Они выпили два ведра медовухи, съели жареного барана, стали петь-гулять и еле загрузились на корабль. Так у нас и происходит. Люди приезжают, им нравится, и они снова приезжают.

Надежда Макатрова: Сергей, Вы прямо какую-то сказку рассказываете. Неужели все было настолько легко и гладко?

Сергей Лаковский: У нас проблемы были другого плана. Они начались тогда, когда появилась церковь. Начались искушения. Они до сих пор продолжаются и у меня лично, и у моей семьи. Это же было святое место, которое бросили и на котором поставили эту жуткую металлическую печать, как бы запечатали это место. А распечаталось оно тогда, когда началась литургия. Сложности возникли в виде духовной брани.

Надежда Макатрова: У Вас регулярно идут службы, и есть свой батюшка?

Сергей Лаковский: Батюшка к нам приезжает из соседнего прихода в пятницу и субботу. Это такой крестьянский батюшка, у которого все идет от сердца, по-простому.

Надежда Макатрова: А если говорить об особенностях этого места с точки зрения турпродукта, ради чего туристы к Вам едут? Что Вы им предлагаете?

Сергей Лаковский: К нам приезжают разные люди. Есть те, кто едет ради природы и умиротворения, просто пожить в бревенчатом доме среди сосен на берегу Волги. Кто-то приезжает за вдохновением. Мы заметили, что это место пробуждает у людей творческие способности, и всегда ведь интересно приехать туда, где твои способности раскрываются ярче, а нам это дает экономику. У нас проходят разные школы и творческие форумы. Очень интересно прошла киношкола в 2013 году. К нам приезжают профессионалы снимать кино. Мы постоянно проводим детские лагеря. Хотя это очень хлопотно с точки зрения всяких надзорных органов, но на эти лагеря есть 100 %-ный спрос.