Оружие. Песчинки на чашах весов # 2

Новый учебный год принес новые сложные и захватывающие задачи, которые Тиани нужно было с успехом решить для достижения ее цели – попадания в число диссертантов мастера Фрасста. Выбрав направление диссертационного исследования, Тиани начала собирать материалы для формулировки конкретной темы. Помочь ей вызвались Ридан и Трент, в чьей лаборатории девушка после этого практически поселилась.

Шли дни и недели, учеба и научная работа, тренировки и патрулирование слились в единое многоцветное полотно, скользившее перед глазами с ужасающей быстротой. Тиани уставала как никогда раньше. Свободного времени у нее не было ни минуты, и даже с сестрой, жившей в двухстах шагах от главного корпуса Университета, Тиа общалась только по коннектору, да и то не каждый день.

Единственными мгновениями передышки, которые она себе позволяла, бывали полчаса-час после закрытия дверей корпуса, когда все, кто оставался в «прибежищах» на ночь и мог ненадолго отвлечься от эксперимента, собирались в «научной гостиной», чтобы отдохнуть, обменяться новостями и поделиться планами. Как правило, на этих посиделках в обязательном порядке присутствовали Тиани с Риданом, которые практически не покидали корпус, и Сайн, который просто не хотел оставаться один. Марон появлялся нечасто, за что подчиненные были ему в глубине души благодарны: присутствие сумрачного, погруженного в свои мысли командира никак не способствовало созданию непринужденной и расслабляющей обстановки. Белклив и Трент приходили время от времени, Ворт – когда позволял график дежурств в службе Охраны.

В один из вечеров, дней за десять до окончания второго месяца календарной осени, когда на улице неистовствовала настоящая зимняя буря с вихрями колючего снега, завываниями в водосточных желобах и непонятно как пробирающимися в закрытые помещения ледяными змейками сквозняков, Тиани, выключив горелку, осторожно сняла с держателя чашку с раствором и опустила в жидкость наконечник магохроматографа. В глазах уже рябило, спину ломило от многочасового сидения за столом. Шкала прибора расплылась, и Тиани с раздражением зажмурилась и поморгала. Пора было сделать перерыв. Она глянула на часы. Половина двенадцатого, самое время выпить чаю с теми, кто в это же время забрел в «гостиную». Ридан ушел спать примерно час назад – ему завтра предстояло идти на патрулирование, а он умудрился слегка простудиться под вездесущими сквозняками, поэтому оставил Тиа в лаборатории одну и отправился лечиться и отсыпаться.

Держась за ноющую поясницу, Тиани добрела до «гостиной». Обычных негромких усталых голосов и неторопливых разговоров из-за двери она не услышала и, шагнув через порог, обнаружила, что в комнате, тускло освещенной небольшим магическим шаром, на диване в одиночестве сидит Ворт с кружкой в руке и задумчиво смотрит в окно, на призрачные волны метели. Услышав шаги Тиа, он встрепенулся, поднялся и, указав ей на диван, подошел к столу и налил кофе во вторую кружку. Тиа опустилась на сиденье. Ворт протянул ей кружку, пододвинул ближе коробку с печеньем и уселся рядом.

– Как успехи? – спросил он.

– Неплохо, – отозвалась Тиани и потерла глаза. – Устала только…

– Отдыхай побольше, а то свалишься в конце концов, как в первый месяц, – усмехнулся Ворт. – Помнишь?

Тиа улыбнулась в ответ.

– Да уж, если честно, к тому все и идет, – она потерла поясницу. – План эксперимента мы с Риданом составили такой, что ни на день не прервешься. А тут еще и семинар по материаловедению скоро, и мастер Орсо курсовую задал – у меня просто челюсть отвисла…

– Орсо – он такой, – усмехнулся Ворт. – Требует много, зато потом, если справишься, чувствуешь себя просто железным. Верно ведь?

– Да уж, касательно фехтования – истинная правда, – кивнула Тиани. – После его тренировок я чувствую себя просто размотанной на клочки, зато на патрулировании – такая легкость, такая уверенность… Не перегнуть бы палку с уверенностью, кстати.

– Тоже верно, – Ворт внимательно посмотрел на нее. – Пока тебе везет… или не везет, это как посмотреть, но… Ни одного Чужака ни на одном выходе. Но так ведь не будет продолжаться вечно. И каждый раз… – Он замолчал.

– Кстати, – тихо сказала Тиани, обхватив кружку двумя руками и уставившись на черный кружок кофе, покачивающийся в белом обрамлении керамических краев, – ты ведь сам составляешь графики, верно? Скажи… – Она замялась, коротко вздохнула и все же продолжила: – Почему я ни разу не выходила на патрулирование с тобой? Ты мне не доверяешь? – Она почувствовала внезапный холодок в груди, сердце часто заколотилось в ожидании ответа.

Ворт осторожно, без стука поставил чашку на столик и уставился на свои руки.

– Ни в коем случае, – глухо проговорил он. – Не в этом дело. Конечно, Тиа, не в этом.

– В чем же? – стараясь скрыть дрожь в голосе, переспросила Тиани.

Ворт молчал довольно долго, Тиани кусала губы и старалась дышать ровно.

– Каждый раз, когда ты выходишь за Барьер, – проговорил наконец Ворт, – я мысленно прощаюсь с тобой навсегда. И пока я не узнаю, что ты вернулась, я не бываю уверен, что завтра для меня наступит новый день. И поэтому… Боюсь, я не смогу доверять сам себе, если ты будешь рядом.

Тиани прерывисто вздохнула.

– Я тоже всегда места себе не нахожу, когда ты уходишь на патрулирование… без меня, – тихо сказала она, стиснув кружку в ладонях. – Не то чтобы я не доверяла нашим товарищам или доверяла им меньше, чем себе, но… я не знаю, что с тобой. Не знаю все эти четыре-пять часов. И у меня, как мне кажется, жизнь на эти часы каждый раз укорачивается… – Руки ее задрожали, и она неловко поставила кружку на стол. Ворт, не поворачивая головы, перехватил ее руку и сжал в ладонях, переплетя ее пальцы со своими.

В груди стало тесно и горячо. Тиани замерла, боясь вдохнуть. Прикосновения Ворта словно бы вливали в ее кровь жгучий жидкий солнечный свет. Не помня себя, девушка резко высвободила руку из пугающе притягательного «капкана», вскочила и выбежала из комнаты.

Влетев в «прибежище», захлопнув дверь и задвинув засов, Тиани закружила по темной комнате, обхватив себя руками и пытаясь унять сердцебиение.

Успокойся…

Он взрослый человек…

Твой командир…

Тебе показалось…

Что это было?..

Так нельзя…

Сквозь шум в ушах Тиани услышала шаги в коридоре. Замерев на месте, она ждала, минуют они дверь ее комнаты или…

Шаги замерли напротив двери. Девушка скорее угадала, чем услышала: «Тиа…»

Что же это…

«Не смей!» – кричал рассудок, а дрожащие руки уже отодвигали засов.

Ворт молча переступил порог, на мгновение замер, потом сделал еще шаг – и оказался совсем близко… Пугающе близко. Тиани хотела отступить… но вместо этого тоже шагнула вперед. Ее руки будто бы сами поднялись, как крылья взлетающей птицы, и легли на плечи Ворта – это движение вдруг поразило ее саму своей легкостью и естественностью, будто бы она делала так уже много раз. Возможно, во сне?..

Ворт с коротким вздохом обнял Тиани и притянул к себе.

***

Глаза Ворта сияли мягким, успокаивающим светом. Тиа снизу вверх смотрела на его почти неразличимое в темноте лицо и силилась осознать, что все это происходит с ней на самом деле. Подняв руку, она осторожно коснулась его колючего подбородка. Ворт взял ее ладонь и прижал к своему лицу.

– Что я делаю, – прошептал он, горячее дыхание щекотнуло кожу ладони.

– Почему – ты? – отозвалась Тиани. – Мы оба шагнули навстречу друг другу…

– Кристаллик ты мой магический, – дрогнувшим голосом проговорил Ворт, – ты же понимаешь…

– Да, да, – перебила его Тиани, – понимаю, конечно – ты мужчина, ты намного старше, должен все контролировать и все в таком роде. Не говори ерунды, а?.. – Она приподнялась и обхватила Ворта за шею, уткнувшись носом куда-то ему под ключицу. – Мы оба взрослые люди и понимаем, что нам придется дальше с этим как-то жить. И самое страшное, – она коротко вздохнула, – именно в этом слове: «жить».

– О чем ты?

– Ох, не прикидывайся… Ну хорошо. Придет Анна… И все тебе объяснит.

– Анна… Ты вот о чем… – Плечи Ворта окаменели.

– Да, – Тиа осторожно погладила его по затылку, – теперь мы будем жить дальше и ждать удара. И гадать, по кому из нас он придется…

– Прости меня, прости, кристаллик, – выдохнул Ворт, зарывшись лицом в волосы Тиа, – и за то, что я говорю эти глупости, тоже прости… Я не знаю, что сказать. Я ведь ни на секунду не пожалею о том, что…

– Вот и не говори ничего, – мягко перебила его Тиа. – Нам еще много разных слов скажет уважаемая Ключница. И упаси Свет, если это дойдет до Марона…

– Ох, не пугай, – усмехнулся Ворт. – Тогда нам точно никакие удары судьбы уже не понадобятся. Он нас прибьет, да и все…

Тиани, улыбаясь, отстранилась и заглянула Ворту в глаза.

– Но это всё – завтра, – сказала она, – всё в свое время.

– Мне надо уходить, – прошептал Ворт, силясь отвести взгляд – и не справляясь с этим.

– Почему? Останься… Уйдешь перед рассветом. – На лицо Тиани набежала тень.

– Ридан заметит. Мне с ним завтра в патруль. И Клив может начать меня искать. – Ворт гладил Тиа по волосам, осторожные, мягкие движения успокаивали, уговаривали… ее или его самого?..

– Понимаю… Подожди… Хотя бы еще полчаса.

– Конечно…

Примерно через три четверти часа Тиани, босая, в накинутом на плечи покрывале, стояла у окна в разом опустевшей комнате и смотрела на университетский двор, укрытый волнами свежего снега, сверкающими в лунном свете, как расшитая бриллиантами накидка. Луна, безмолвный надзиратель, безжалостный полководец, смотрела с черного неба в глаза своей воительнице.

«Что ты так смотришь – осуждающе или холодно и бесстрастно, как на безнадежно сломанный, но не такой уж и ценный инструмент?.. Возьми меня, не тронь его… Нет, это ничем не лучше. Ему придется жить дальше с этой дырой в сердце, с такой же обескровливающей раной, с которой живу я. Возьми обоих. Или не тронь никого из нас».

Свет, струящийся из глазниц Тиани, был таким же белым и холодным, как безжалостное космическое сияние. Луна и лунное дитя, порождение призрачной силы владыки ночи. Кто хозяин, а кто – слуга, сомнений быть не может. Но почему контур Луны вдруг, казалось, начал плавиться под натиском этих двух потоков неистового белого огня?

Наутро Тиани, невыспавшаяся и задумчивая, появилась в «гостиной» позже обычного. Занятия у нее сегодня начинались с третьего урока, поэтому некоторое промедление перед утренним кофе было вполне объяснимо. Перед тем как выйти из комнаты, Тиа долго стояла перед дверью, собираясь с духом. Она понятия не имела, чего ей следует в этот день ожидать от мира – и от себя самой. Ей было страшно.

Заглянув в «гостиную», Тиани обнаружила там Марона и Белклива. Ворт с Риданом были в патруле, Сайн и Трент – на занятиях. Белклив и командир приветственно кивнули девушке и продолжили разговор о необходимости отправить часть доспехов в мастерскую. Тиани проскользнула к столу, налила себе кофе, уселась на табурет в углу и стала маленькими глотками прихлебывать обжигающий горький напиток. Белклив протянул ей пачку печенья, но она покачала головой, понимая, что не в состоянии проглотить ни кусочка.

Клив допил чай и откланялся – побежал на занятия. Марон, судя по всему, никуда пока не торопился. Тиани сидела съежившись, пока чашка не опустела. Сполоснув и поставив посуду на полку шкафа, Тиани направилась к выходу, торопливо поклонившись задумавшемуся Марону. Уже почти достигнув спасительной двери, она протянула руку к ручке и – застыла на месте, пригвожденная к полу тихим, но свинцово-тяжелым голосом командира:

– Тиани…

Обернувшись, Тиа натолкнулась на непроницаемый барьер из тускло-льдистого свечения глаз Марона.

– Анна ждет тебя в моем кабинете, – глухо проговорил командир и отвернулся. Тиани побелела.

Открыв дверь в кабинет капитана, Тиани нерешительно шагнула за порог. Ключница, сгорбившись и подперев голову правой рукой, сидела за столом. Левая рука была бессильно вытянута вперед ладонью вверх.

– Входи, – прозвучал в пугающей тишине безжизненный голос.

Тиани подошла к столу.

– Садись. – Анна подняла голову и уставилась на девушку. Глаза ее были похожи на пересохшие колодцы, наполненные остывающими угольями пожара. Тиани автоматически подчинилась.

– Кого из вас ты готова принести в жертву? – Голос Анны был тихим и бесцветным, но резал как скальпель в руках опытного хирурга. Тиани явственно ощутила, как где-то внутри – на душе, возможно? – появляются тонкие, длинные, набухающие кровавыми каплями раны.

– Молчишь? – продолжила Анна. – Может, ты не понимаешь, о чем я спрашиваю тебя? – Ее голос вдруг приобрел пугающую мощь, глаза полыхнули оранжево-белым огнем.

– Понимаю. – Тиани вскинула взгляд – от звуков этого голоса в ее душе неожиданно зародилось некое сопротивление.

Анна покачала головой.

– Ты готова биться за свое право быть человеком, – печально улыбнулась она, – биться даже со мной. Что ж, я тебя понимаю… Но эта битва давно уже проиграна. – Анна поднялась из-за стола и отошла к окну, скрестив руки на груди. – Я пытаюсь предостеречь вас. Я постоянно ищу способы напугать вас. И не справляюсь… Снова и снова. Ты не представляешь, как я устала… Устала терять вас… – Голос Анны сорвался, она замолчала.

Тиани слушала, оцепенев и чувствуя, как мир рассыпается миллионами сияющих искр и тонет в звуковом тумане, похожем на шум прибоя.

– Мы, Ключники, – продолжила наконец Анна, не поворачиваясь к Тиани, – все были когда-то людьми. Потом, по никому не известным причинам, мы получали это особое зрение и становились Клинками – такими, как вы, на каждом слое у вас свое имя. Затем каждый из нас проходил через нечто такое, что сломало бы обычного человека, искорежило бы так, что он никогда бы не нашел в своей душе ровного места. Те, кто выжил после этого испытания, и становятся Ключниками. Причем это бремя не ограничивается одним сроком жизни – даже такой длинной по человеческим меркам, как у нас. Я помню все свои предыдущие жизни. Помню и до сих пор ощущаю всю боль…

Анна наконец отошла от окна и вернулась за стол.

– Я расскажу тебе только пару историй, – продолжила она, внимательно глядя на Тиани, бледную до синевы. – Тот, кем я была не так давно, стал учителем одной из Клинков, женщины в годах, но живой и искренней, доброй и веселой. Он долго держал свои чувства под контролем… много лет. Но однажды его ученица пришла к нему с сияющими глазами и рассказала, что она только что приняла роды у молодой женщины в деревне. Голос ее звенел от нежности и восторга, когда она рассказывала о родившихся крепеньких мальчишках-близнецах, которым помогла появиться на свет… И вдруг взгляд ее потух, а голос надломился. И тогда Петр вспомнил, что рассказывала ему его ученица – о ее собственных детях, сыновьях-близнецах и малютке-девочке, с которыми мать насильно разлучили… Он не выдержал и отдал ей все тепло, всю душевную привязанность, которые хранил в сердце все эти годы. Они были счастливы, два немолодых уже человека… ровно три месяца. Три месяца отвела им судьба, и поверь, это еще очень долгий срок…

Через девяносто дней Евдокия во время патрулирования сорвалась с уступа и разбилась насмерть о камни в ущелье. Врача, кроме нее самой, в окрестностях тогда не было, поэтому причины установить не удалось. Петр считал, что она, опытнейший путешественник, не могла без причин допустить такую ошибку. Но на все воля Небесного Глаза…

Через год умер и Петр. Слег с воспалением легких. К этому моменту он уже стал Ключником и занимался подготовкой и обучением нового Клинка – своего родного младшего брата. Ты понимаешь? – мы, Ключники, практически неуязвимы, живучи, прочны, как вулканическое стекло. И вдруг – воспаление легких…

Идем дальше. Брат Петра был священником, да еще и одержимым ученым, и в самом деле не подверженным, скажем так, мирским страстям. Он пережил смерть старшего брата, но… все же стал новым Ключником после того, как внезапный пожар, причины которого так и не удалось установить, унес жизни пятерых учеников начальной школы при церкви, в том числе и тех двоих парнишек, которым когда-то помогла появиться на свет Евдокия…

Тиани слушала Анну отстраненно, сквозь шум в ушах и сквозь бьющуюся в голове вместе с жилкой на виске одну единственную мысль: «Который – час – сколько – еще – до – их – возвращения – который – час…»

– Есть и более близкий пример, хорошо тебе известный, – продолжила Анна после паузы, но Тиани, вскинув голову, решительно перебила ее:

– Хватит! Анна, прошу вас… – Она сморгнула слезы и с отчаянной храбростью приговоренной посмотрела Ключнице в полыхающие глаза. – Зачем вы все это мне говорите? Одной Маи мне вполне достаточно… Вы знаете, что все уже случилось, и ничего уже нельзя изменить. Так зачем вы забиваете эти слова мне в сердце, как гвозди?.. – Она все-таки не смогла сдержать слезы, комната расплылась и задрожала.

Анна закрыла лицо рукой.

– Прости меня, девочка, – устало проговорила она. – Я сама до сих пор не научилась тому, чего так жестко требую от вас. Прости. – Она поднялась с кресла, обошла стол и обняла Тиа за плечи. Та, уже не сдерживаясь, заплакала, уткнувшись лицом в холодную кожу доспеха Ключницы.

– Кого из вас я потеряю, а кто станет со мной на одну ступень? – проговорила Анна, гладя девушку по голове. – Что первое, что второе – не та судьба, которую я пожелала бы тем, кто мне дорог…

С огромным трудом приведя себя в порядок, Тиани отправилась на занятия. В голове царил полнейший хаос, а первыми в расписании стояли два часа продвинутого курса магохимии у мастера Орсо. Заняв свое место в лекционной аудитории лабораторного корпуса в форте Тоот, Тиани прятала покрасневшие глаза… и понимала, что утаить свое состояние от учителя на последующем практическом занятии ей точно не удастся. Непревзойденный мастер фехтования по малейшему изменению выражения лица способен на много ходов вперед предугадать замыслы даже опытного противника. Что уж говорить о чтении по лицу невыспавшейся, взволнованной и полураздавленной ужасом студентки, с трудом сдерживающей слезы и поминутно косящейся на часы на стене?

Орсо, безусловно, увидел и понял состояние ученицы, потому что на все время занятия оставил ее в покое, лишь изредка бросая в ее сторону обеспокоенные взгляды. После окончания занятий Тиани заторопилась, подхватывая со стола тетради, но учитель остановил ее негромким «Морттен!» Услышав свою фамилию, Тиани дернулась, но покорно осталась на месте, неловко склонившись над стопкой книг.

Дождавшись, когда остальные студенты покинут аудиторию, Орсо подошел к девушке и положил ей руку на плечо. Тиани съежилась, опустив голову еще ниже. Тогда учитель мягко взял ее за подбородок, вынуждая посмотреть ему в лицо. Тиани подняла испуганный, потухший взгляд и против воли погрузилась в успокаивающий свет зрачков Орсо. Сквозь туман в голове она отстраненно удивилась: мастер Орсо ведь не Клинок, почему у него светятся глаза?

Учитель помолчал, внимательно глядя на нее, а потом неожиданно, мгновенно разрушив все оборонительные бастионы в душе Тиани, тихо спросил:

– Ворт?..

Тиани отшатнулась, как от удара. Орсо удержал ее, взяв за руки выше локтей.

– Я знаю, понимаю… – Голос его звучал спокойно, ровно… Если бы Тиа, талантливая фехтовальщица, не научилась у него же самого так хорошо улавливать мельчайшие детали поведения противника, то не заметила бы неуловимого изменения интонации, крошечной трещинки, звякнувшей в стали голоса учителя.

– Я пойду, – пролепетала Тиани, покосившись на часы, – мне пора…

Орсо отпустил ее и остался стоять неподвижно, молча наблюдая, как Тиа торопливо собирает тетради и учебники.

– Подожди у портала, – тихо сказал он ей вслед. – Они скоро вернутся.

Тиани на ходу обернулась и с благодарностью кивнула.

Выйдя из ворот форта, Тиани спряталась за тяжелой створкой и уставилась на дорогу, ведущую от лифта. Ущелье дышало морозным туманом, на его противоположной стороне лежала непроницаемая шапка облаков. Тиани вслушивалась в привычные негромкие звуки – отдаленный шум воды, легкое гудение ветра в ветвях, – мечтая наконец различить среди них еле слышное поскрипывание лифтовой платформы. Мороз забирался под одежду, пощипывал лицо, но Тиани не чувствовала холода. Время словно бы замедлилось или вовсе остановилось, застыло, как скованная льдом жилка ручейка. Каждая падающая с хрустальным звоном секунда, как острие тонкой сосульки, наносила новый болезненный укол в сердце.

Наконец уставшие глаза уловили движение у кромки обрыва. Тиани на мгновение перестала дышать, вцепилась в ледяной металл створки ворот – и прерывисто вздохнула, разглядев две шагнувшие с платформы фигуры. Быстро переместившись за стену форта, она с полминуты постояла, успокаивая сердцебиение, и только сейчас ощутила, как замерзли руки. Растирая пальцы и ладони концом шарфа, она ждала, когда патруль пройдет развилку и свернет на дорогу, ведущую к порталу. В несколько шагов догнав Ридана и Ворта, она вначале влетела между ними и повисла на их плечах, как качели между двумя деревьями, а потом, не давая им опомниться, крепко обняла обоих по очереди.

– Ты откуда тут взялась? – удивленно спросил Ридан, улыбаясь. Он говорил немного в нос и периодически откашливался.

– С занятий у Орсо, откуда же еще, – весело откликнулась Тиани и, взяв товарищей под руки, потянула их к порталу. – Пойдемте скорее, холодно! И есть хочется. Как там – все спокойно? – Она заглянула в лицо Ридану.

– Да, все как обычно, – кивнул тот. – Снова ни Чужаков, ни следов.

– Ну и слава Свету, – кивнула Тиани и, собравшись с духом, быстро глянула на Ворта. Тот спокойно смотрел вперед, слегка улыбаясь, но под глазами залегли глубокие тени, взгляд был острым и сумрачным.

Вернувшись в Университет, все трое кивками попрощались и разошлись по своим делам. Тиани отправилась на занятия, Ридан – долечиваться, Ворт – в помещения Стражи, на свою основную службу. Тиани, укрывшись за поворотом лестницы, достала из кармана коннектор, напечатала сообщение: «Можешь зайти вечером? Пожалуйста», несколько мгновений смотрела горящим взглядом на экран, затем нажала клавишу «Отправка» и зажмурилась.

Тиани еле дождалась часа закрытия корпуса. Всю вторую половину дня всё валилось из рук, и наконец ей стало отчетливо понятным то, о чем не уставала твердить Ключница – сильные эмоции ослабляют, рассеивают внимание, отвлекают от главного – а значит, существенно повышают вероятность погибнуть в первой же схватке. Давать волю чувствам означало добровольно протягивать судьбе то самое оружие, которым она нанесет свой неминуемый удар.

Одиннадцать, половина двенадцатого. Тиани заперлась в «прибежище». Тишина в корпусе давила, темнота пугала, свет магического шарика невыносимо резал глаза.

Шаги за дверью. Мимо по коридору?.. Нет, останавливаются. Тихий стук. Наконец-то.

Тиани непослушными руками отодвинула засов. Сердце заходилось, губы онемели, во рту пересохло. Это же Ворт. Почему так страшно?..

Ворт шагнул в комнату и закрыл за спиной дверь. Тиани бросилась ему на шею и беззвучно заплакала.

– Ну что ты, – шептал Ворт, гладя ее по спине и волосам, – что ты, кристаллик, успокойся, не надо так…

Бесцветным, надломленным от долгих слез голосом, Тиани пересказала Ворту то, что услышала от Анны. Ворт держал Тиа за руку и молча слушал, зрачки его тускло светились в темноте.

– Я догадывался, – сказал он наконец. – Не знал о стольких случаях, но в целом… Ключники – те, кто в ответе за нас. И они несут весь груз последствий наших поступков и наших ошибок. В том числе и таких…

Тиани еле слышно вздохнула.

– Что сделано – то сделано, – отозвалась она, – и ничего уже не будет как раньше…1

Ничего уже не было как раньше… Так много сил, оказывается, нужно на поддержание видимости спокойствия и душевного равновесия… Учеба, тренировки, научная работа, патрулирование, встречи с сестрой. Ни на минуту в течение дня Тиани не оставалась одна. Следить за выражением лица, мило улыбаться, шутливо или же всерьез ворчать и ругаться, жаловаться на усталость и демонстрировать бешеный энтузиазм – и прятать, загонять поглубже разъедающее душу постоянное тоскливое ожидание удара.

Сон – не сон, тяжелое чуткое забытье. Еда? – организм, кажется, забыл, что это такое и зачем оно нужно. Выкованные на тренировках самоконтроль и умение отрешаться от всего, за исключением текущей задачи, позволяли справляться с учебой, тренировками и научной работой. Но какой ценой?..

Тиани видела Ворта очень редко, что, с одной стороны, добавляло поводов для беспокойства, с другой – несколько облегчало задачу вести себя естественно. Дни проходили быстро, заполненные разнообразной работой, а вот вечера – особенно после закрытия дверей корпуса – тянулись мучительно медленно. Сидя на кушетке в полной темноте и зная, что ждать нечего – Ворта в корпусе нет, он на службе, никак не могут сейчас раздаться в коридоре осторожные шаги, которые замрут напротив ее двери! – Тиани каждый вечер с того дня проводила в состоянии тихой агонии.