Оружие. Песчинки на чашах весов # 2

Тиани ждала возвращения Маяни и Ворта. Обычно патрулирование занимало не больше четырех часов, плюс дорога до порталов – еще минут тридцать-сорок. Сейчас же прошло уже более шести часов. Тиани сначала сидела в своей комнате, чтобы никто не видел ее бледного лица и взволнованных горящих глаз. Через пять часов она, не выдержав, перебралась в «научную гостиную», но там никого не было. Посидев на диване и походив из угла в угол, она наконец решительно вышла в коридор и направилась в лаборатории.

Зайдя к Белкливу, она застала его сосредоточенно отсчитывающим капли реактивов в колбу. Руки его еле заметно подрагивали, губы шевелились, ведя счет. На вошедшую Тиани Белклив никак не отреагировал. Тихонько постояв у него за спиной, Тиани вышла и прикрыла за собой дверь. Следующим по коридору был кабинет Марона, и она торопливо миновала его дверь. Встречаться с командиром ей сейчас совершенно не хотелось. Заглянув в лабораторию к Тренту и Ридану, она увидела, что первый сидит на подоконнике и смотрит в окно, а второй стоит у лабораторного стола, опершись на него сжатыми кулаками и сгорбившись. Услышав тихий скрип двери, оба они одновременно повернулись и уставились на Тиани.

– Уже два часа, – еле слышно проговорила она.

Трент слез с подоконника.

– Пойду посмотрю… – неопределенно пробормотал он и вышел.

Ридан опустился на табурет и потер лоб.

– Да… уже шесть часов прошло, – устало сказал он. – Марона не видела?

Тиани отрицательно покачала головой.

– Значит, остается только ждать, – вздохнул Ридан. – Может, Трент сейчас что-то разузнает. Хотя… что он может разузнать… Но ты не паникуй раньше времени, – спохватился он, увидев, как побледнела Тиани, – ничего страшного еще не случилось. Просто какая-то заминка. Иди сюда, посиди со мной. – Он похлопал рукой по соседнему табурету. Тиани послушно прошла к столу и вскарабкалась на высокое сиденье. Ридан, помедлив, положил ей руку на плечо, задержал на пару мгновений и опустил.

Шли минуты. Тиани вслушивалась в тишину и считала удары сердца. Вечность спустя в конце коридора послышались торопливые шаги. Ридан и Тиани одновременно встрепенулись и спустились с табуретов, обернувшись к двери. Сердце Тиани бешено заколотилось… и словно с разгона налетело на стену, пропустив удар: по мере приближения к их двери шаги замедлялись, шаркая и теряя ритмичность. Ридан крепко взял Тиа за руку. Дверь медленно приоткрылась, и на пороге появился Трент. Лицо его было совершенно белым, глаза полыхали молниями сквозь линзы слез.

Тиани кричала и плакала, билась в руках Ридана, как бабочка в паутине, пока не обессилела настолько, что не могла даже сидеть и опустилась на пол, прижавшись щекой к холодным плиткам. Ридан растерянно гладил ее по волосам. Рядом, уставившись в пространство, сидел Трент, по щекам его катились слезы, по подбородку – капелька крови из прокушенной губы.

Через какое-то время Тиани с трудом приподняла голову, оперлась дрожащими руками о ледяные плитки пола и села. Ридан торопливо поднялся и кивнул Тренту. Вдвоем они осторожно помогли девушке встать, однако стоять она все еще не могла и, покачнувшись, едва не упала. Ридан крепко взял ее за плечи и повел к скамье у окна. Тиани автоматически переставляла ноги, глаза ее были полузакрыты. Вдруг в коридоре раздался какой-то шум. Все трое обернулись ко входу. Дверь с треском распахнулась, ударилась о стену, и на пороге возник Ворт. Доспех его был разрублен в нескольких местах, правая рука была вся в крови и висела плетью. Темные волосы слиплись от крови. Лицо его… Никто и никогда прежде не видел Ворта таким. Хладнокровный воин, самый сдержанный и безэмоциональный из знакомых Тиани мужчин стоял перед окаменевшими товарищами, уничтоженный, сломленный, раздавленный горем. Слезы катились из его глаз, смешиваясь с кровью и оставляя на щеках алые дорожки. Он хотел было что-то сказать, но не смог, попытался поднять руки, но они бессильно упали вдоль тела. Тиани резко высвободилась из рук Ридана и, покачнувшись, шагнула к Ворту. Остановившись в шаге перед ним, она сделала движение, словно хотела ударить… и с горестным стоном бросилась ему на шею, снова захлебываясь рыданиями. Ворт крепко прижал ее к себе одной рукой и тоже заплакал, как мальчишка.

Пришел Марон, бледный, как зимнее небо, отправил Ворта в лечебницу, хотел было отправить туда и Тиани, но она так вцепилась в руку Ридана и так замотала головой, что командир только махнул рукой и велел Ридану вызвать врача в «гостиную». Сайн так и не появился, Белклив – тоже. Трент отправился на их поиски и, вернувшись через четверть часа, только молча развел руками. Марон дождался появления врача, проследил, как Тиани пьет успокоительный эликсир, и куда-то ушел. Тиани, сжавшись в комок, лежала на диване. Трент принес из мужского «прибежища» одеяло и укрыл ее, но девушку все равно била дрожь – успокоительное действовало медленно. Ридан сидел на полу рядом с диваном и держал руку на плече Тиа. Через некоторое время в дверном проеме показался Белклив и сделал знак Тренту. Тот вышел и вернулся через пару минут. Сайн, оказывается, рвался отправиться в форт, чтобы вместе с солдатами перенести тело Маяни в университет, но Марон запретил ему и ушел туда сам. Сайн совершенно обезумел и рванул через порталы в неизвестном направлении, Белклив не смог его перехватить и связался с управлением транспортной магии, чтобы те помогли ему отследить перемещения Сайна.

Тело Маяни… Тиа еще сильнее затрясло от этих слов.

Зеленовато-карие глаза, короткие, но пушистые ресницы. Рыжие непослушные кудри до плеч. Искренняя улыбка, левый уголок губ чуть выше правого… Сама жизнь. Самая живая из всех, кого Тиа знала. И вот этот живой огонек погас…

Как же так? Так не должно быть. Так не бывает…

Успокоительное наконец подействовало, Тиани погрузилась в морозное оцепенение и словно сквозь плотный туман слышала, как вернулся Белклив и рассказал, что нашел Сайна и привел обратно, поплатившись за свою заботу синяком на скуле. Сайн плакал и просил прощения, Белклив отправил его в лечебницу, но не в ту, где находился Ворт – мало ли что…

Вернулся Марон и застыл в дверном проеме. Все, кроме Тиани, встали и уставились на командира. Марон прошел в комнату, остановился у дивана и неожиданно для всех, наклонившись, погладил девушку по голове. Пройдя к столу, он тяжело опустился на табурет.

– Я был там, – глухо проговорил он. Тиани резко поднялась на диване, командир невольно поежился под двумя потоками яростного света из ее зрачков.

– Чужаков было двое, – продолжил Марон, отводя взгляд. – Один атаковал Ворта и теснил до самого портала, отрезав от… стажера. Второй возле источника напал на Маяни. Ворт был серьезно ранен, при приближении к порталу его выбросило в наш слой, где он потерял сознание. Когда он пришел в себя и смог вернуться, он нашел за порталом… – Марон выдохнул сквозь зубы. – Нашел тело Маяни, аккуратно уложенное и накрытое ее щитом. Я не понимаю, что это значит… – Он тяжело поднялся и снова вышел, ни на кого не глядя.

Тиани снова свернулась клубочком. В ушах шумело. Если даже через успокоительное так больно, то что же будет потом?..

***

Что стало потом? Бледный, выцветший мир, потухшие взгляды, молчаливые встречи, мало сна, много работы. Успокоительный отвар, подорванный иммунитет. Простуда, жар, лихорадка, забытье. Мир болел вместе с Тиани: несколько раз налетали тяжелые снеговые тучи, свирепая ледяная крошка секла траву и листья, разбрасывая белые погребальные покрывала по улицам города и окрестным холмам. После погода будто бы налаживалась, солнце осторожными касаниями отогревало прибитую, пожухлую траву… Но оправиться полностью ни трава и деревья, ни душа Тиани уже не могли.

Первую ночь после смерти Маяни Тиа провела в «гостиной». Она просто не могла заставить себя войти в комнату, где лежали вещи Маи, тетради и учебники Маи, где в воздухе витал едва ощутимый аромат любимых духов Маи… На следующий день на рассвете Тиани, очнувшись от сна-беспамятства и задохнувшись слезами от возвращения боли, свинцовой плитой обрушившейся на нее вместе с явью, тихонько выскользнула из «гостиной» (мельком отметив, что в дальнем углу на импровизированной лежанке из скамеек спит Ридан, завернувшись в плащ) и проскользнула по коридору в «прибежище».

Она кружила по комнате, касаясь то одного, то другого предмета, которые еще помнили прикосновения рук ее подруги, ее сестры. Слезы катились по щекам, и Тиани смутно удивлялась, как они не заканчиваются.

«Маяни, сестренка… прости. Я не могу так жить. Я не смогу тебя отпустить, если…»

Тиани взялась за работу. Она переставила всю немногочисленную мебель так, чтобы комната как можно меньше напоминала их с Маяни «прибежище», убрала подальше вещи Маяни, распахнула настежь окно и, ежась от холодного ветра, долго стояла перед ним, пока воздух в комнате полностью не поменялся и не принес вместо едва уловимого аромата духов запахи травы и пыли, прибитой дождем.

Заварив травяной чай, Тиани уселась с кружкой на табурет перед широким подоконником – она решила, что в одиночестве ей ни к чему использовать единственный стол как обеденный, и можно превратить его исключительно в рабочий, завалив тетрадями, учебниками и журналами. Маяни всегда возмущалась и ворчала по этому поводу… Тиа грустно улыбнулась. Вот видишь, сестренка, я уже нашла некий положительный момент в твоем отсутствии. Глаза защипало, но Тиани словно бы услышала тоненький смешок подруги и, задержав дыхание, усилием воли загнала слезы куда-то глубоко в грудь, где они до поры до времени застыли угловатым обломком серого льда.

II. Цена

После беды…

Мир словно выцвел, отделился от людей пыльным стеклом. И поднять руку, чтобы протереть – сил не хватало…

Команда еще сильнее сплотилась после случившегося. Тиани постоянно навещала Ворта в лазарете, сначала просто приходила и молча сидела в кресле в углу палаты, но постепенно они начали перебрасываться простыми фразами, делиться новостями, затем мыслями, мнениями о прочитанном, услышанном, о музыке, книгах – обо всем на свете… Через какое-то время самая младшая из отряда и заместитель командира неожиданно осознали, что стали близкими друзьями и знают друг о друге практически всё.

Остальные Ныряльщики тоже заметно сблизились. Даже Трент, который крайне редко оставался ночевать в университете, в последнее время практически переселился в мужское «прибежище». Мужчины укатили из комнаты Тиа две из четырех кушеток и непонятным способом ухитрились разместить их у себя. Теперь в университете мог оставаться ночевать весь отряд в полном составе.

Ридан и Трент взяли Тиани под опеку: постоянно ненавязчиво старались выспросить, как она себя чувствует, не нужна ли ей помощь и все в таком роде. Тиани видела их заботу, была им очень благодарна, но и чувствовала себя неловко из-за того, что занятые люди возились с ней, как с больной или с ребенком. За это время она намного лучше узнала товарищей, хотя и раньше отношения со всеми в отряде у нее складывались прекрасно.

Только Сайн поначалу отдалился от всех. После выписки из лечебницы он вообще пару недель не появлялся на пятом этаже. Марон никак не комментировал это. Белклив, единственный, с которым Сайн поддерживал связь, говорил, что парню на самом деле пока слишком тяжело видеть их всех, надо дать ему время. И в самом деле, через две недели осунувшийся и какой-то потемневший, словно покрытый пленкой окислов Сайн вернулся в лаборатории и в «гостиную», возобновил тренировки и даже приступил к патрулированию. Постепенно он начал свободно, как раньше, общаться со всеми, с Тиа – позже остальных: они неосознанно сторонились друг друга, потому что каждый вызывал у другого слишком болезненные воспоминания.

Однажды вечером Тиани сидела за столом в своей комнате и переписывала набело заметки, которые вела в ходе эксперимента. Вдруг раздался тихий стук в дверь. Тиани отложила ручку и отозвалась:

– Кто там? Заходите!

Дверь медленно открылась, в проеме застыл Сайн. Тиани молча уставилась на него, он – на нее.

– Входи, – еле слышно выдохнула Тиани, – что стоишь на пороге…

Сайн, опустив голову, шагнул в комнату и сел за стол напротив Тиа. Сложив руки на столешнице и с силой стиснув ладони, он глухо произнес:

– Я так давно хотел к тебе зайти… Поговорить… И почему-то не мог. Я дурак, да?..

– Нет, Сайни, – тихо отозвалась Тиа, – ты просто был ранен, и тебе было больно. Мне тоже было больно, я тебя очень хорошо понимаю.

Сайн молча протянул руку через стол. Тиани крепко сжала ее в ладонях.

В первую неделю после гибели Маяни патрули еще шесть раз сталкивались с Чужаками. Тиани узнала об этом намного позже: поначалу товарищи по отряду старались не говорить с ней на подобные темы, тем более что в это же время в ущелье погибли двое солдат гарнизона форта, вышедшие за Барьер для сопровождения одного из ученых Лаборатории. После этого случая Марон, бледный, как смерть, и злой, как сама преисподняя, отправился в форт и имел многочасовую беседу с командиром гарнизона, закончившуюся, по словам очевидцев, чуть ли не дракой, но добился того, чтобы командующий запретил подчиненным выходить за Барьер без сопровождения хотя бы одного из Ныряльщиков.

Первый выход Тиани на патрулирование был отложен на неопределенное время, против чего она и не возражала. Барьер стал для нее неким пугающим рубежом, отделяющим жизнь от смерти, и она не спешила переходить его. Чтобы не чувствовать себя никчемной и бесполезной, она с головой погрузилась в научную работу и тренировки. Мастер Орсо после случившегося стал еще менее разговорчивым, но взгляд учителя, который иногда ловила на себе Тиани, теперь был намного более теплым и каким-то отеческим, обеспокоенным. Тиани выкладывалась на тренировках по полной, понимая, что ее успехи в учебных поединках дают ее наставникам чуть больше уверенности в том, что после своего первого патрулирования она к ним вернется.

Близилось начало учебного года, и Тиани готовилась принимать в университетском сообществе сестру. Отец решил, что дочерям нет нужды жить в общежитии, и выделил деньги на аренду комнаты в городе. Тиани беспокоило то, как она сможет сохранять в тайне свои дополнительные занятия, если они с Кэли будут жить вместе. Однако несколько осторожных разговоров по коннектору убедили ее, что младшая сестренка относится к научной одержимости старшей с пониманием и даже готова прикрывать ее перед родителями, если те решат проверить, выполняет ли Тиа их распоряжение по поводу жилья.

Близость начала осени беспокоила Тиани и по другой причине. Она чувствовала, что, когда Кэли появится в университете, самой Тиа будет во много раз сложнее решиться выйти за Барьер. Поэтому однажды, за десять дней до окончания лета (календарного лета – фактически оно закончилось уже давно: растительность пожухла, прибитая заморозками и стылыми ветрами, погода стояла скорее уместная для середины осени, а не для последнего летнего месяца) Тиани, набравшись храбрости, постучала в дверь кабинета Марона.

Командир выслушал ее и только молча кивнул. Тиани покинула кабинет со смешанным чувством облегчения и страха. Выход на патрулирование был назначен уже на следующий день. Не оставлять времени для сомнений, колебаний. Провести день в тренировках. Отключить коннектор – если что, потом можно соврать, что он разрядился. Устать до приятной истомы, но не перестараться, чтобы за ночь успеть полностью восстановиться. Немного успокаивающего отвара не повредит… Очистить голову от мыслей. Не вспоминать, не гадать, не представлять. Рассвет укажет дорогу.

В восемь утра Тиани в полной экипировке, с мечом в ножнах за спиной и с магическим катализатором у пояса стояла у реттенского портала. Марон внимательно осмотрел ее снаряжение, строго глянул в бледное сосредоточенное лицо и кивнул:

– Идем.

Шагая по дороге, ведущей от портала к форту и к спуску в ущелье Тоот, Тиани и капитан молчали. Марон испытующе поглядывал на девушку и, казалось, что-то обдумывал, прикидывал… Шагнув на площадку лифта, он повернулся к Тиа и, сложив руки на груди, внушительно проговорил:

– Повторите задание, стажер.

– Порталы пять-один и пять-три с прилегающими источниками. Забор проб воды по обе стороны Барьера. Выход через пять-один, возвращение через пять-три, – отчеканила Тиани, разом подтянувшись и настроившись на рабочий лад. Марон еле заметно одобрительно кивнул. Взгляд его неожиданно потеплел, и суровый командир быстро отвернулся и стал смотреть на вершины гор.

Первый шаг за Барьер. Стряхнув с ледяной ладони пыль рассыпавшегося Ключа, Тиани поднялась с колен на изнанке мира.

Нет, никакие попытки старших товарищей подготовить новичка к первому взгляду на мир по ту сторону, смягчить ему первоначальное потрясение не принесли ощутимого результата. Тиани застыла в растерянности и оцепенении, разом утратив доверие к собственным глазам, к способности здраво оценивать окружающее и даже к собственной материальности – и реальности.

Ярко-алое небо, ядовито-синий круг солнца, оранжевая трава на фиолетовой земле. Какой безумный демиург смог настолько рассориться со своими чувствами меры и гармонии, чтобы создать подобный цветовой хаос, настоящую пытку для глаз и рассудка? Тиани покачнулась от внезапно налетевшего головокружения и почувствовала, как стальная рука командира крепко взяла ее за плечо.

– Все в порядке? – спросил Марон.

– Да, мастер, – пролепетала Тиани и осторожно поставила ногу на черно-фиолетовую каменную крошку дороги.

Постепенно дрожь в ногах унялась, глаза привыкли к буйству красок и перестали слезиться. Тиани все больше и больше проникалась ощущением причастности к чему-то сокровенному, ее охватил благоговейный трепет перед тайным знанием, которым с ней делился чужой мир. Как мало в ее мире людей, которые видели этот бархатисто-серый иван-чай, эти переливающиеся мистическими черно-коричневыми с золотом разводами крылышки бабочки, сидящей на синем глазке цветка ромашки среди угольно-черных лепестков? Сердце Тиани переполнял восторг. Она шла, внимательно глядя по сторонам, не столько наблюдая, сколько любуясь. Спохватившись, она сосредоточилась и, прищурившись, стала вглядываться в колышущиеся под легким ветерком заросли кустарников.

В этом слое источники выглядели странно, дико и необжито – просто серебристые струйки, выбегающие из-под прикрытия камней. Наполнив пробирки, Тиани зачерпывала звенящую прохладу ладонью и пила. Вкус воды – такой же, как дома, под белоснежными куполами Передатчиков, – был сейчас единственным, что не давало рассудку окончательно утратить связь с миром по их сторону Барьера.

Шаг за шагом, камень за камнем, поворот за поворотом. Взгляд скользит по оранжевому полыханию кустарников, подмечая малейшие движения. Ну же… Покажитесь. Я не боюсь. Пальцы сжимают рукоять ставшего вдруг неожиданно тяжелым изогнутого меча, сияющего чужеродной синевой на фоне огненной травы. Сердце колотится где-то в горле. Нет, это отнюдь не сердце героя, я знаю. Но я не боюсь вас… Боюсь лишь одного – что, как Маи, не успею забрать никого из вас с собой…

Все источники были осмотрены, пробы воды взяты, следов присутствия Чужаков так и не обнаружилось. Испытывая облегчение и разочарование одновременно, Тиани двинулась, сверяясь с картой, на выход из-за Барьера. Портал пять-три располагался в неглубокой пещере, входя в которую, Марон вынужден был пригнуться. Оглянувшись на командира, Тиани достала из кармана Ключ.

– Задание выполнено, – тихим, звенящим от волнения голосом отрапортовала она.

– Приготовьтесь к переходу, стажер, – отозвался Марон.

Левую руку – на ось портала, в ладонь правой впиваются острые грани Камня-ключа. Вихрь серебряных искр перед глазами, ощущение падения… Я дома. Я вернулась. Маи, слышишь? – мне повезло…

Зелень и синева плеснули в зрачки – и вдруг расплылись, исказились. Отяжелевшие ресницы стряхнули соленые капли.

Марон молча опустил тяжелую руку на укрытое доспехом плечо Тиани.

Выйдя из реттенского портала, Марон торопливым шагом, почти бегом направился к зданиям Университета. На улицах было полно народу, кое-кто с удивлением оглядывался на двоих вооруженных людей в доспехах, одним из которых была невысокая миловидная девушка с очень бледным напряженным лицом. Марон лавировал между людскими потоками, время от времени оглядываясь, не отстала ли Тиани, следовавшая за ним, будто привязанная невидимым тросом. Холодный ветер подгонял, швыряя в спину пригоршни скукожившихся, потемневших листьев.

Вестибюль, наполненный разноцветными лучами по-осеннему холодного солнца, заглядывающего через высокие витражные окна. Лестницы, виток за витком; прохладные, отполированные тысячами ладоней перила. Коридор пятого этажа. У самого дверного проема стоял, привалившись к стене и обхватив себя руками, Ридан, хмуро глядя перед собой и время от времени косясь на хронометр на запястье. Увидев поднимающихся по лестнице Марона и Тиа, он выпрямился и порывисто шагнул навстречу. Тиани утонула в теплом сиянии, хлынувшем из его усталых глаз.

– Все в порядке, – шепнула она, подходя ближе. Ридан, не стесняясь командира, обнял девушку и замер на несколько мгновений. Из двери дальше по коридору выглянул Трент, обернулся назад в комнату и махнул рукой. Оттеснив его из проема, в коридор вышли Белклив и Орсо, достающий из кармана коннектор. Оттолкнув старших товарищей, из-за их спин вылетел Сайн. Ридан при его приближении коротко вздохнул, отпустил Тиани и шагнул назад. Сайн крепко прижал Тиа к себе, прерывисто дыша и пряча взгляд.

– Они не показались, – шепнула ему Тиани, – но, Сайни, я еще до них доберусь, обещаю… – Сайн вздрогнул от этих слов и горестно покачал головой.

Орсо коротко переговорил с кем-то по коннектору и повернулся к Тиани.

– Ворт на дежурстве, – сказал он, – он просил сразу же сообщить ему, когда ты… вы вернетесь. – Он положил руку ей на плечо и заглянул в лицо. Тиани завороженно уставилась в золотистую глубину его глаз. – Я рад, что те навыки, которые ты получила на моих уроках, тебе пока не пригодились. Но я не сомневаюсь в исходе твоих будущих сражений. Ты одна из самых способных фехтовальщиков, которых мне довелось обучать. А их было немало. – Орсо кивнул и отошел в сторону. Тиани застыла. Услышать такое от Мастера Орсо… Она почувствовала, как в груди ее словно с резким хлопком разворачиваются паруса гордого многомачтового корабля, наполняются попутным ветром и влекут ее туда, где нет места нерешительной и робкой студентке, где некие силы – враждебные и союзные, на мгновение прервав вековечную схватку, ждут, опустив оружие, новую Тиани – ту, которая придет, чтобы склонить чашу равновесия на одну из сторон.

***

Поначалу Тиани выходила на патрулирование только с Мароном, раз в шесть-восемь дней. График дежурств был составлен таким образом, чтобы учесть не только порядок выходов в патруль, но и загрузку в университете и лабораториях. После пяти выходов, в ходе которых им так и не встретилось ни одного Чужака (при этом другие группы за это время пять раз вступали в бои, ранений никто не получил, но Сайн и двое солдат гарнизона в стычках лишились оружия), Марон стал ставить Тиани в пару с другими Ныряльщиками. Как раз в это время на Границе началось затишье – стычек больше не случалось, и даже следов Чужаков возле источников патрульные не находили. Это внушало одновременно и оптимизм, и смутные опасения.

Начался учебный год, занятия и работа шли своим порядком. Сайн на десять дней уехал в Бергарен на конференцию. Преподаватели были назначены кураторами групп первого года и помимо основной работы занимались еще и ознакомлением новичков с жизнью, устройством, официальными и неофициальными правилами Университета. График патрулирований был существенно перекроен, и Марон и Ворт, как сотрудники Университета, интенсивность службы которых не зависела от времени года, вынуждены были выходить за Барьер практически ежедневно.

Тиани помогала новоиспеченной студентке Кэли обустроиться на новом месте, поначалу часто оставалась с ней ночевать в комнате при старой лечебнице, которую сестры сняли на отцовские деньги. Комната была большой и неуютной, но Кэли, которая устала жить под постоянным контролем родителей, была просто счастлива от того, что может сколько угодно сидеть за книгами по ночам, спать вечерами после занятий, пить кофе с печеньем в три часа ночи, напевать и пританцовывать, кружась с метелкой и тряпкой для пыли по комнате опять же после полуночи, когда после нескольких часов за книгами душа вдруг начинала требовать смены деятельности с умственной на физическую. Коротко говоря, жизнь в строгом и наполненном ограничениями и чопорными условностями родительском доме утомляла сестер чрезвычайно, и младшая сестра так же, как в свое время и старшая, с восторгом окунулась в самостоятельность.