Город Отверженных. Цикл Книг: «Сказания о Святых Девах Лаверии и Рыцаре Света». Том I

Глава 4 «Искорка Души да не угаснет в Ночи»

Словно обезумевший от всего пережитого и увиденного, сквозь чащу непроходимого леса, даже не обращая внимание на невыносимую усталость и хромоту, мчался со всех ног паренек. Каждую секунду озираясь по сторонам, ему мерещилось, как по пятам его преследуют некие безмолвные фигуры в ночи.

Правду говорят: «У страха глаза велики» – ведь именно этот дикий, необузданный природный ужас подгонял юношу бежать всё быстрее и быстрее. Совершенно не разбирая дороги, прижимая к груди ту, что казалась сейчас дороже его бесполезной жизни, ноги сами несли к заветному месту. Где, как он сердцем чувствовал, им помогут и не станут преследовать.

Но как это часто бывает – сердце говорило одно, а разум твердил иное. Но на благо именно сейчас голос последнего оказался заглушен щемящей грудь болью – больше не физической, а душевной. Сам не понимая, что с ним, парень готов был пойти на всё ради достижения намеченной цели…

С совершенно затуманенным рассудком, в котором всё смешалось в единый клубок неразберихи, распутывать который не было ни сил, ни времени, минуя жилые кварталы стороной, паренек вскоре оказался у порога одного ничем не примечательного домика с покосившейся крышей. Не отдавая отчет своим действиям, больше руководствуясь зову Сердца, чем Голосу Разума, он принялся барабанить в дверь ногами.

Но подобный «стук» ночного Гостя, держа почти угасшую свечку в одной руке, на пороге показалась невысокого роста девушка с короткими темно-русыми волосами, хрупкими плечиками и исхудавшими ножками. Еще с вечера ожидая приход «посыльного», она никак не ожидала увидеть здесь и сейчас своего друга детства.

С широко распахнутыми карими глазами чумазая девушка устремила на него вопрошающий взор. А когда юноша, возможно, впервые за несколько недель нарушил своё молчание и сдавленным голоском прохрипел:

– Помоги… – все сомнения и ненужные вопросы отлетели сами собой.

Чуть подавшись вперед, только сейчас Хозяйка полуразрушенного домика приметила непосильную Ношу, что изо всех сил прижимал к сердцу Гость. Её содержимое оказалось завернуто в несколько слоев в большой кусок ткани, завязанный с двух сторон, на подобии мешка. Даже при тусклом свете дрожащего на ветру огонька, девушка без труда уловила черты хрупкого тельца и исхудавшие ножки и ручки, что чуть виднелись из подобного «одеяла».

– Скорее в дом! – прошипела она и сама завела внутрь дрожащего, как лист на ветру мокрого до нитки паренька.

Убедившись, что никто из соседей не следит за ними, гостеприимная хозяюшка поспешила прикрыть дверь на всевозможные засовы. Для пущей надежности она пододвинула к выходу деревянный стул – единственный предмет мебели, которым располагала.

Не проронив более ни слова, она со всей возможной заботой аккуратно приняла из рук паренька Ношу. Стиснув зубы, тот с некой неохотой расстался с ней, в душе понимая, что его заботы здесь будет маловато.

– Да что же с вами приключилось?! – тихо прошептала девушка, бросая косые взгляды на Гостя, с которого на пол рекой стекала вода.

Не получив хоть какого-нибудь вразумительного ответа, хозяюшка, облаченная в простое выцветшее платье всё в заплатках, чуть раскрыла полог. Оказалось, что внутри скрывалась, завернутая в тряпки девочка, которой на вид было не более двенадцати лет. Она была вся насквозь промокшей, замученной на вид, с посиневшими от холода губами и дрожащими ручонками.

Отбросив все сомнения и нелепые расспросы, понимая, что счет времени идет на минуты, девушка кинулась в дальний уголок комнаты. Здесь на сыром грязном полу располагался небольшой, набитый соломой мешок, заменяющей ей кровать. Уложив девочку на него, она принялась освобождать бедняжку вначале от многослойной ткани, а затем и ото всех тряпок, что заменяли ей одежду. Попутно хозяюшка, явно знающая толк в оказании первой помощи, активно растирала малышке ручки и ножки. Тем самым, стараясь как можно скорее разогреть бедняжку, пока той не стало совсем худо.

Паренек, который в первые мгновения оцепенел от ужаса от осознания того, где сейчас находиться, впал в безмолвие. Словно серая, безжизненная статуя, он врос в место. Боясь даже лишний раз моргнуть, при этом стараясь не дышать. Опустив глаза в пол, не смея смотреть на спасенную им девочку, юноша в конец запутался в себе.

«Последнее, что он помнил – это то, как позади раздался тихий крик о помощи. Затем его словно ветром сдуло с моста. Но прежде чем упасть в воду, он смог уловить, что нынче оказался не один такой – любитель ночных «ныряний». Совсем рядышком с тем местом, которое выбрал для «прыжка» находились еще две безмолвные фигуры. Выполнив задуманное, они тут же поспешили скрыться из виду.

После юношу под тяжестью камня стало неминуемо тянуть на дно. Он попытался было пару раз вынырнуть, но с силами природы оказалось бесполезно спорить. Далее – всё как в тумане…»

Как ему удалось избавиться от пут на ногах и отыскать в почти непроглядной пучине смертоносных вод реки ту, которую и постигла участь быть выброшенной с моста – он не знал. Как и ума не приложил – почему чувствовал себя так паршиво рядом с теми, кто несмотря на все тяготы жизни не сдался.

Сравнивая себя с хозяйкой, а также девочкой, ему стало ужасно противно от осознания своей беспомощности. А жалость к себе, подогреваемая ненавистью, заставили упасть на колени.

– Прости… – чуть слышно выдавил из себя паренек, но оказался неуслышанным.

Девушка была так увлечена помощью бедняжке, что и не придала глухому шуму за спиной особого значения. А его источник всё никак не мог успокоиться и взять себя в руки.

Почему он, доведенный до отчаяния, прожигая своё жалкое существование, готов был вот так запросто расстаться с жизнью – Великим Даром Небес. А они – хрупкие на вид, но такие стойкие и сильные девочки, боролись за неё изо всех сил. И даже находясь на грани между Жизнью и Смертью – не сдавались ни на секунду…

Ему вдруг припомнилось то мгновение, когда он вытаскивал спасенную им малышку из воды. Та, почти не дышала, была не в силах раскрыть глаза, но ручонки, сжатые в кулачки, прижатые к сердцу, говорили, что она и не думала сдаваться и боролась за жизнь до конца.

После, в голове, одна за другой вспыхнули воспоминания того, что случилось после.

«Не веря своему чуду, и то как ему, наперекор всем бедам, неведомым образом удалось отыскать бедняжку, юноша рухнул рядом с ней на песчаный берег. Затем он почувствовал к руке нежное прикосновение ладошки, чья хозяйка, даже пребывая без чувств, смогла откашляться и избавиться от воды в легких. В этом ей охотно помог паренек, чуть наклонив голову к земле. А когда судороги подошли к концу, и девочка мирно засопела, упав ему на плечо, его обуял страх.

А вдруг их услышали?

Что если помощники Ключника решили не дожидаться рассвета и придут за ними, дабы получить своё?

Что станется с бедной девочкой, когда она попадет в их руки?

Все эти, а также бесчисленное количество тревожных мыслей и опасений и побудили юношу подхватить девочку на руки и бежать куда глаза глядят…»

Пока паренек пребывал в самобичевании и ничего не замечал вокруг себя, девушка, не отказавшая им нынче в помощи, носилась из угла в угол небольшой комнатушке, больше напоминавшей сарай.

Быстро закончив с обтиранием, и освободив бедняжку от сырых тряпок, хозяюшка принялась разыскивать сухое платье и теплое покрывало. На благо, подобной роскошью здесь в Городе Отверженных, она располагала.

Прихватив с собой небольшую склянку с мутноватой темно-зеленой жидкостью, девушка кинулась к девочке. Подняв ей головку, она по капельке влила в приоткрытый ротик всё содержимое флакона. А затем принялась поплотнее укутывать бедняжку в платье, явно ей не по возрасту и покрывало, которого хватило на несколько обертываний.

– Я дала ей травяного настоя, он вызовет приступ жара… Также возможна лихорадка… Ты должен будешь проследить, чтобы она как следует пропотела и ей обязательно станет лучше… – стирая пот с лица, тихо проговорила девушка, когда всё от неё зависевшее было сделано и оставалось лишь уповать на милость провидения.

Но лишь обернувшись на паренька, у неё язык к небу присох. Вот уже несколько месяцев она не видела его. Она знала – парень избегает её, но и подумать не могла, что тот будет доведет до столь плачевного состояния. На него нельзя было без слез взглянуть, а многочисленные ушибы, синяки и ссадины на лице и теле, говорили сами за себя.

– Позволь… – потянулась к нему ладошкой с примочкой хозяюшка, желая хоть чем-то ему помочь.

Но горемыка в ответ лишь тяжко вздохнул и отвел лицо в сторону. Не смея взглянуть в глаза девушке, которую некогда оставил в самый страшный момент жизни, он глухо прошептал:

– Спа-си-бо…

Понимая, что слова здесь лишние и его не разубедить, девушка оставила всяческие попытки обработать раны. Сказать, что она сдалась – это и вовсе ничего сказать. Сердцем и душой ей было невыносимо больно смотреть на друга, доведенного до подобного разбитого состояния. А его нескончаемые побои и вот теперь – веревка самоубийцы, что так и болталась на ноге – вконец добили её.

Она готова была разрыдаться горькими слезами, припасть к груди паренька и молить его о прощении, но просто не смела. Ибо знала, что слабость здесь, в месте, лишенном всякого Света и Надежды – сродни погибели.

Вторив другу тяжким вздохом, девушка чуть отошла в сторону и тихо молвила:

– Вы должны уйти! Скоро за мной придут… Если вас обнаружат…

Ей не пришлось огласить свои страшные опасения вслух. Паренек, словно прозревший, вмиг вскочил на ноги и кинулся к завернутой, словно куколка бабочки в кокон, девочке и аккуратно поднял её.

Удивительно, но, когда она оказалась у него на руках в первый раз – Ноша казалась непосильной. А сейчас – всё было иначе. Некая легкость во всем теле, а также неведомый ему источник сил, что исходил из самого сердца, позволили устоять на ногах. Отныне от готов был бежать хоть на край света, лишь бы уберечь малышку от всех тех страданий, что окружали их и неминуемо должны были обрушиться на её головушку.

Молча поклонившись хозяюшке в знак своей безграничной благодарности, юноша направился к двери. Девушка печальным взглядом проводив их из дому, напоследок прошептала:

– Продержитесь до утра, я обязательно приду…

После чего, дверь захлопнулась, и паренек вновь оказался посреди Города Отверженных. Но теперь он был не один. Всё ярче загораясь новой целью, он галопом кинулся прочь отсюда, пока их ненароком не приметили.

Прежде чем попасть в место, которое юноша считал своим домом, нужно было пересечь небольшой перелесок и углубиться в самую чащу непроходимого леса. Обычно эти восточные районы города все жители избегали, считая их проклятыми, так что наткнуться здесь в столь поздний час на прохожих – было маловероятным.

Но то, что кажется со стороны нереальным произошло именно в ту минуту, когда паренек вступил в эти земли. Откуда не возьмись перед ним выросла высокого роста Таинственная Фигура, закутанная с ног до головы в плотную непроницаемую накидку, отлично скрывающую её Истинную Сущность.

Никак не ожидав подобной встречи, юноша резко замер на месте. С широко распахнутыми от страха глазами, сердцем чувствуя, что всё это не к добру, он ком в горле проглотил. Сильнее прежнего прижимая к груди спасенную девочку, он, не без основания, стал подозревать – по чью Душу пришел сей Гость.

– Будь умничкой, мальчик – отдай её нам! И можешь больше не бояться Проклятия своей Души… – крайне протяжно и вкрадчиво прохрипела Фигура сухим басом.

Подобные речи, наполненный желчью и не предвещающие ничего хорошего, а также тон голоса и мертвецкий холод, исходивший от его Хозяйки, заставило парня дрогнуть, и он невольно сделал шаг назад.

– Зачем понапрасну страдать по чужой вине?! Разве мало ты пережил бед и несчастий?! Так к чему желать их приумножения?! – с каждым новым словом обладательница костлявых рук, что так и тянулись за драгоценной Ношей, стала надвигаться на детей.

– Я могу исправить твою Жизнь… Дать тебе всё, о чем только не попросишь… Ты снова будешь счастлив… Обретешь смысл к существованию… Я… я… Даже могу вернуть тебе их… – злостно зашипела Тень, с каждой секундой теряя терпение.

Словно в подтверждение своих обещаний, она взмахнула рукой. Вслед за этим чуть позади неё выросли две безликие тени. Как следует всмотревшись в них, у юноши екнуло в груди.

Сам того не осознавая, он придал им облик близких ему людей. Были ли это реальностью или просто сумеречным видением – ответа на эти вопросы он не знал. Да и не желал вдаваться в расспросы. Ведь, представшие его взору мужчина и женщина казались такими настоящими, осязаемыми, благодаря чему было просто невозможно оставаться безразличным.

– Ма… Па… – с дрожью в голосе сдавленным голоском прошептал паренек, не веря своему счастью.

Он потерял их так внезапно, даже не успев толком попрощаться. А беды, постигшие город, не дали возможности горевать об утрате любящих родителей. Ибо каждый новый день становился страшнее предыдущего. И всё новые и новые страдания нескончаемым потоком обрушивались на истерзанное болью утраты сердечко ребенка.

И вот теперь ему на блюдечке преподнесли второй шанс на Счастье.

Ну кто в здравом уме смог бы отказаться от подобного Дара?!

Вот и паренек не стал исключением…

– Мама… Папа… – потянулся к ним юноша, готовый на всё, лишь бы снова почувствовать их любовь и заботу.

На время он даже позабыл, о своей Ноше на руках. Ему казалось, что кроме него и родителей здесь больше ни души. А значит – никто не встанет между ними, не будет строить козни, и ничто не способно разлучить их.

Они снова вместе – одна большая любящая Семья.

Если для того, чтобы эти мгновения не кончались придется заплатить горькую цену – он готов был пойти на подобное преступление против самой Жизни.

Ослепленный своим горем и противоречивыми желаниями, он с каждой секундой утопал в бездонном омуте лжи и не замечал, как всё ближе и ближе подходит к старшей из трех Сестер Тьмы. Именно они и сыграли с бедным пареньком подобную злую шутку.

Умело «подыгрывая» ему, две из них звали за собой обратно в Мир Теней. Тем временем Старшая – готовилась перехватить Ношу из его ослабших рук.

– Ближе… ближе… Еще немного… – злобно шипели Порождения Тьмы, чья алчные глазенки так и сверкали огоньком, а загребущие ручонки вот-вот готовились вцепиться в ничего не подозревающую жертву.

В самый последний момент, когда до заветной цели оставалось совсем чуть-чуть, в их планы вмешалась Судьба.

Спасенная девочка, не приходя в себя, но явственно ощущая близость погибели, вдруг потянулась к лицу юноши обеими ручонками. Не успели Сестры среагировать и хоть как-то помешать ей, как малышка возложила обе ладошки ему на щеки. После, не раскрывая глаз, еле шевеля посиневшими губами, она прошептала:

– Искорка Души да не угаснет в Ночи…

Вслед за этим, место, ставшее полем игрищ для бездушных Порождений Тьмы, озарило подобное Солнцу столь ясное и чистое, небесное лучезарное сияние, заставившее их поспешно покинуть «сцену». Забившись в свои «норы», они воочию убедились в Силе Света, которой обладала девочка.

На время они отступили, оставив обреченно глотающего слезы паренька наедине со своим отчаянием. Ведь всё к чему он стремился – оказалось лишь гнусной ложью, обманкой, ширмой, за которой скрывалось Зло.

Но хуже всего – он попался на неё…

Нет – даже больше…

Он желал погрузиться в эту Ложь с головой, не осознавая, насколько гибельным являлся выбранным им Путь.

Глава 5

Юная Чародейка

Мудрость Предков гласит: «Природа хороша во всех её проявлениях».

И кто мы такие, чтобы оспаривать их слова. Ведь у каждого из нас найдутся свои доводы в пользу того или иного времени года. Кто-то любит зиму, кому по душе жаркое лето или золотая осень, а про весну – с её буйством красок и цветением – и вовсе промолчу.

Тоже самое можно сказать и про Погоду – нет плохой или хорошей. Столько людей – столько и мнений. Дождь или зной, ясно или пасмурно – в каждом из подобных проявлений Сил Природы можно найти что-то чарующее, греющее душу и заставляющее погрузиться в мечтания. И хоть ненадолго, но отречься от всех суровых реалий нашего Мира…

Возможно, именно подобные думы о безграничном многообразии Живой Природы заставили паренька, на чью голову нынче выпало столько испытаний, погрузиться в сон наяву. На время он даже позабыл, что здесь в Городе Отверженных, в котором солнечный свет являлся непомерной роскошью, так как в небе безраздельно царствуют серые свинцовые тучи, проливной дождь нес с собой лишь еще больше страданий его жителям.

Только на миг закройте глаза и представьте место, где круглый год, на протяжении нескольких лет, каждую ночь льет проливной, мертвецки холодный дождь. Словно в наказание за неоправданные грехи, город раз за разом заливает Небесная Влага.

Сама по себе вода не несет никакого вреда. Но так как две трети горожан совершенно лишены крыши над головой и вынуждены спать прямо под открытым небом, да в сырых канавах по уши в грязи, каждую секунду вздрагивая от холодных порывов ветра – всё это делает жизнь просто невыносимой.

Лишь немногие из здешних имеют счастья ночевать в домах, но и в них дырявые обветшалые стены и крыши пропускали холодный ветер и воду. Так что, в любом другом месте – дождь приняли бы за благодать, но не здесь…

Кап… Кап… Кап…

Раз за разом стекали с потолка капельки морозной водицы. Падая прямо на маленький носик спящей девочки, они вскоре заставили её очнуться и чуть приоткрыть глазки. Совершенно не понимая где она и что с ней, малышка попыталась протянуть ладошки к лицу, дабы смахнуть дрему с очей. Но тут вдруг осознала, что по неведомой ей причине оказалась связанной с ног до головы.

Задергавшись на месте, скидывая с головы дурно пахнувший кусок ткани, в который её завернули, девочка смогла развернуться на другой бок. Попутно она вцепилась зубками в первую попавшуюся веревку, силясь перегрызть её и тем самым приступить к изволению из плена.

Но лишь развернувшись лицом к тому, кто сидел на сырой холодной земле подле угасшего небольшого очага, устроенного прямо посреди сплетенного из веток шалаша, девочка резко приросла к месту. Не шевелился и паренек, который так увлекся своими тяжкими размышлениями, что и не приметил как та, о которой он всю ночь неустанно заботился, пришла в себя.

Хлоп… Хлоп…

Устремили они друг на друга слегка помутневшие спросонок взгляды, не понимая кто перед ним.

Первой опомнилась девчушка. Сжавшись в клубок, она тут же отдернулась от незнакомца, не вызывающего с первого взгляда доверия. Весь в лохмотьях, еле прикрывающих до неприличия исхудавшее тело. Сухие, повисшие словно плети не прикрытые руки до плеч. А лишенные всякой эстетической красоты, кривоватые ноги парня – такие грязные, изодранные до колен, да к тому же босые – вовсе напугали малышку.

А когда, обладатель сухой копны волос разной длины, серо-пепельного цвета, поднял ладонь, она и вовсе чуть не закричала от страха. Но просто не смогла найти в себе сил на подобное проявление эмоций – так сильно природный ужас сковал её сжавшееся в разы сердечко.

– Прости, – чуть слышно прохрипел юноша, первым нарушив всеобщее молчание.

Понимая, что именно стало причиной столь дикого испуга, он поспешил убрать руки за спину. Затем, не смея даже смотреть на столь юное, прекрасное, чистое Дитя, он опустил взгляд на давно угасшие угольки на земле.

Ногой чуть поправив камни, что и заменяли очаг, он хотел встать и снова развести костерок. Так как здесь – просто язык не поворачивается назвать его домом – шалаше, снова стало холодать.

Но ошибочно приняв его жест доброй воли за угрозу, девочка запищала, и пуще прежнего принялась грызть веревки зубками. При этом рыча, словно дикая кошка, она принялась ползти от источника угрозы, словно гусеница.

– Постой… – по направлению к ней сделал шаг паренек, на что «жертва» ускорила своё бегство.

Но не рассчитав сил, она умудрилась удариться головушкой о жердь, что являлась одной из многих опор для крепления стен и крыши.

– Ну вот ушиблась… – крайне нежно и мелодично прошептал хозяин шалаша, и не церемонясь кинулся к девочке.

Схватив её под мышку, он в пару секунд вернул беглянку на прежнее место – в уголок, подальше от сквозняков и стекающей с крыши воды.

Храня гробовое молчание, проглотив язык от страха, малышка, расширенными донельзя нежно-лазурными глазками принялась наблюдать за действиями своего «мучителя».

Не смея прикоснуться к ней и пальцем, юноша с ловкостью заправского моряка, стал развязывать на ней путы. Прекрасно помня наказ подруги – следить, чтобы девочка как следует пропотела, он, как только заметил, что та стала ворочаться во сне и так и норовит высунуть носик наружу, бережно обвязал покрывало лоскутами, оторвав их от рубахи.

Не зная, благодарить ли его за это или кричать о помощи, малышка не могла не приметить то, с каким усердием были завязаны узлы. А на мгновение отведя взгляд в сторону, она приметила, что находиться в небольшом – пять шагов влево и пять вправо – шалаше.

Потолок, как и стены оказались очень плотно сплетены между собой из веток. А щели между ними замазаны глиной и грязью. Подобная строительная смесь, чуть подсохнув неплохо защищала от холодных ветров. Но вот от дождя – не очень. Поэтому юноша всю ночь, после того как принес спасенную им девочку домой и уложил спать – затыкал всевозможные дыры в невысоком потолке кусками своих штанишек, отчего те и оказались оборваны до колен.

Как только последние веревки спали, и девчушка почувствовала, что больше её ничего не держит, она хотела сорваться с места и бежать куда глаза глядят. Но лишь высунув маленькие, хрупкие, не ведающие всякого физического труда изнеженные на вид ручонки – встретилась с очередным препятствием. На ней, кроме великовозрастного, не первой свежести платья, ничегошеньки из одежды не оказалось. Поспешив укрыть обнаженные плечики в покрывало, девочка не на шутку смутилась.

Юноша оказался не так глуп, как могло показаться с первого взгляда, и дабы не смущать её еще больше, отвернулся. Тем самым он позволил малышке поправить на себе платье и зарыться с головой в «одеяло».

– Спа… си… бо, – почти шёпотом поблагодарила она паренька, когда тот снова занял своё место у потухшего очага.

Не придав вида, он лишь молча кивнул в ответ. А девочка, чей чуть вздернутый носик так и рвался наружу из темного мира покрывала, стала потихоньку успокаиваться. Не видя в этом неведомом существе, лишь издалека напоминающем парня, угрозы для себя, она с каждой секундой обретала прежнюю уверенность, граничащую с самодовольством. Наверное, она бы давно закричала, затопала ножками, принялась требовать оказать ей должные почести и сию же минуту исполнить прочие детские капризы, но отчего-то сейчас ей стало стыдно.

Не от того, каким избалованным ребенком она по сути являлась, а совсем по другой причине. Не смея и пикнуть, она только сейчас заметила неостывшие следы всех тех стараний паренька сделать здесь хоть чуточку теплее. Свежая грязь на лице, а также разорванная в лоскуты рубаха и штанишки – яснее всего говорили, что он не один час боролся со стихией и не позволял воде проникнуть в сие обитель. Следы золы и обрезанные чем попало волосы на голове указывали, что, не имея под рукой бумагу или лучину для разведения огня – в этих целях он использовал именно частичку себя самого.

В любой другой момент всё это могло показаться столь утончённой особе, коей мнила себя девчушка, дикостью и точно бы вызвало отвращение и гнев, но не сейчас и ни здесь. Мысленно она догадывалась в каком месте оказалась, хотя, и в самом страшном кошмаре не возжелала бы такого.

– Мы… Мы… Где это я?! – набралась она смелости, как можно скорее развеять все свои сомнения.

Подняв на неё свои потухшие, казавшиеся безжизненными серые глаза, паренек лишь приоткрыл рот, как оказался перебит.

– Только не говори, что мы в Ситрас-ча-Луза?! – просто не могла устоять девочка, чтобы не огласить вслух свои мысли, чей поток готов был захлестнуть её с головой.

– Отвечай! – показавшись из покрывала чуть повысила голос малышка, когда ответа не последовало.

Помня первый «указ» сей маленькой Госпожи, юноша хранил молчание, не смея и рта раскрыть. А когда поднял глаза и увидел прекрасные, словно шелк, слегка волнистые от сырости длинные волосы, что спадали до уровня лопаток, у него дыхание перехватило. Никогда еще за всю свою жизнь он не встречал подобного окраса – золотистые, с неким солнечно-медным отливом волосы девочки приковали всё его внимание. Не веря своим глазам, в сердцах он захотел прикоснуться к подобному чуду, провести по ним ладонью, но просто не мог позволить себе подобного. Ведь кто он – лишенный всего парень, обреченный на жалкое существование, и кто она…