Жена Чудовища

Если стараниями герцогини Тьяна и до того была в центре внимания, то теперь это внимание стало иным, пристальным, окрашенным целой кучей оттенков – интереса, легкого удивления, раздражения, изумления, наконец. По-прежнему не все ещё заметили кольцо, а некоторые, возможно, не поняли, что это тот самый изумруд Айдов, но почти всё почувствовали, что что-то происходит. Как волна от брошенного в воду камня, разбегалась вокруг Тьяны волна особенного внимания. Леди Овертину волна эта, как ни странно, достигла в числе последних, но и та, наконец, не мигая уставилась на кольцо, потом на свою руку, потом опять на руку Тьяны…

Уна откинулась на спинку стула и беззвучно засмеялась, прикрыв рот ладонью.

– Миледи?.. – мать леди Нилы встала, сверля герцогиню негодующим взглядом.

Леди Нила без чувств сползла со стула и оказалась бы на полу, если бы её не подхватили. Тьяна от души понадеялась, что если графиня и рассержена, то её дочь, придя в себя, всё же порадуется.

Поднялся переполох, забегали слуги, графиня бросилась на колени рядом с дочерью, отвергнутой невесте терли виски и брызгали в лицо водой.

– Эссина Рори, – кто-то крепко взял Тьяну за локоть и отвёл от стола, – это всё даже забавно, эссина.

Это был сам герцог.

– Мне передали сейчас записку от Валантена.

– Ах, ваша милость, ваши слуги нерасторопны, – вырвалось у неё, – простите…

Потому что записку лорда Айда должны были передать куда раньше. Ведь у неё не так уж мало времени ушло на то, чтобы сменить платье и прическу!

– Да-да-да, – смеялся герцог, – значит, вы имеете твердое намерение выйти замуж за Валантена, и даже успели склонить его к этой идее? Просто удивительно.

– Я всего лишь согласилась на его предложение, ваша милость, – сдержанно пояснила Тьяна.

– Просто взяли и согласились?

– Конечно. Разве я не за этим приехала сюда?

– Ну-ну. Разумеется. Мы поговорим обо всем завтра, леди Фан, – сказал он тёте Элле, – у вас, э… привлекательная племянница.

Та девушка, Уна, подошла к ним.

– Брат! Но что всё это значит? Эта эссина… действительно?.. – она смотрела на Тьяну не смущаясь и с любопытством.

Это сестра герцога. И сестра лорда Айда, значит, тоже.

– Тише, все объявления будут завтра, – погрозил ей пальцем его милость. – Леди, вы уже поняли, это моя сестра леди Уна Айд. А что происходит? Вот, – он с легкой усмешкой вынул из рукава и протянул Уне записку, – до свидания, леди. Надеюсь увидеть всех вас завтра в добром здравии.

Прочитав записку, Уна со смешком протянула её Тьяне. На кусочке бумаги четким и разборчивым, безо всяких завитушек почерком было написано:

«Кай, эссина Тьяна Рори – моя невеста. Даже не думай настаивать на ком-то ещё. Позволишь её обидеть – покусаю».

– Он кусает герцога? – шутливо удивилась Тьяна, опять ощутив холодок на спине.

– Никогда ещё он не кусал, насколько мне известно, – ответила Уна серьезно. – Но обещал неоднократно. А вы уже испугались, эссина?

– Нет ещё, леди Уна. Доброй вам ночи.

– Доброй ночи. Я буду рада познакомиться с вами ближе.

– И я тоже…

Записка осталась у Тьяны, она сжала её в кулаке. Ей теперь очень хотелось спрятаться от всех в своих комнатах. Надолго спрятаться…

Когда они вернулись к себе, тётя Элла сказала преувеличенно бодро:

– Расскажи-ка мне про своего жениха. Как он тебе показался? – не теряя времени, она ловко расстегнула на Тьяне платье, помогла снять, потом сама все развесила, – и где эта девчонка, Кора? Вот я ей задам, нашла время гулять. Помоги теперь ты мне, Тин, расстегни… Так как он?

– Как я уже сказала, он приятный собеседник. Это чистая правда, тётя, – Тьяна помогла той с платьем, потом надела халат и забралась с ногами в кресло.

Окно оставили распахнутым, из него тянуло влажной вечерней свежестью. Всё было другое, чужое, новое, непохожее на родной Рори. Тьяна только что ступила на дорогу, с которой не свернёшь. Только идти до конца.

– Как интересно, – леди Фан села напротив Тьяны. – Приятный собеседник, говоришь. А в остальном?

– Он большой. Больше любого из мужчин. Сильный. Ловкий. Не как человек. Он… – Тьяна проглотила комочек в горле, – он действительно весь покрыт шерстью. Но меня это не волновало, когда мы разговаривали. Я ведь думала, что не могу быть его невестой. Оказывается, его мать звали Тьяной, тётя. Ту, которую прокляли. Поэтому меня и не хотели. Он сам это сказал.

Леди Фан задумчиво покивала.

– Он захотел познакомиться с тобой и побеседовать, раз уж вы встретились?

– Я сама попросила его об этом! Я! – Тьяна выдохнула, – из любопытства, наверное. Или… не знаю, тётя. Но я его не боялась. Я не думала… я…

– Ты уже считала, что не получишь предложения. Поэтому спокойно отнеслась к его ужасной внешности?

– Он не ужасен, тётя. Просто…

– Просто не таким ты представляла будущего жениха. Ведь каждая девушка мечтает, чтобы её избранник был красивым мужчиной, хорошо одетым, нравился её подругам, но при этом и смотреть на них не хотел. Чтобы был богатым и щедрым. Чтобы был нежно влюблен. Да?

– Да, тётя, – согласилась Тьяна.

Тут нечего было возразить. Образ будущего мужа пока не имел для эссины Рори никаких конкретных черт, кроме, разве что, высокого роста и красивого разворота плеч, модного костюма, родового меча на поясе. А как иначе?

Но это точно было не покрытое шерстью чудовище.

– Видишь ли, обычно такие мечты сбываются лишь на малую часть, – заметила тётя, – вот только на какую…

– Он сказал, что делает мне предложение, потому что не видит в моих глазах отвращения.

– Пламя Всемогущее, – вздохнула леди Фан. – Да, я понимаю его. Эту несчастную леди Нилу принуждали к браку, а он ничего не мог поделать! Он всю жизнь терпит такое отношение. По крайней мере, от женщин. В семье, я полагаю, всё иначе. Его брат, сестра…эта леди Уна милая, правда? И он друг короля, говорят. Но женщины… Его устраивает даже такая, которая всего лишь не испытывает отвращения. А ты его не испытываешь, Тин? – леди Фан остро взглянула на племянницу. – Теперь, когда ты его невеста и скоро станешь женой, он не противен тебе?

Тьяна помолчала, размышляя, потом отрицательно качнула головой.

– Ты можешь смотреть на него без желания отвернуться?

– Да. Сколько угодно.

– А дотронуться до него? – продолжала допытываться тётя.

– Да, пожалуй, – Тьяна улыбнулась, – узнать, мягкая у него шерсть или жесткая… ой, тётя. Нельзя так думать, да?

– Тебе теперь можно думать всё, что угодно, моя дорогая. А за руку ты его взяла бы?

– Он брал меня за руку. Ничего особенного. У него ладони теплые и сухие, – Тьяна невольно вспомнила одного из кузенов, у которого постоянно были потные руки, вот это действительно неприятно.

– А поцеловать его ты могла бы?

– Поцеловать?.. – теперь Тьяна растерялась.

Смотреть, трогать, гладить, держать за руку – да сколько угодно. Но поцеловать?..

Вспомнилась нечеловечески темная кайма его губ, шерсть на лице. А будь его губы розовыми, как у неё самой, это было бы вовсе нелепо.

Нет, целовать лорда Айда – пока для неё чересчур.

– Понятно, – кивнула тётя Элла.

Она легко прочитала ответ на лице племянницы, слова тут не требовались.

– Тин, ты помнишь лорда Виннисента, который в прошлом году женился на эссине Донин? Его ты могла бы поцеловать?

– Тётя! – тряхнула головой Тьяна, поморщилась и рассмеялась.

Лорд Виннисент был толстый, средних лет одышливый мужчина, постоянно мучимый отрыжкой, которая у него выходила громкой, даже раскатистой. Он уже много лет как не мог забраться на лошадь и ездил только в экипаже. Тьяна не была близка с Элель Донин, которую выдали за него замуж, и теперь впервые подумала о том, насколько она этой Элель не завидует.

– А потрогать лорда Виннисента? Погладить волосы на его груди, если он бы снял камзол?

– Тётя, тётя! Нет, не хочу! – Тьяну даже слегка передёрнуло, и она расхохоталась.

Да, это была тётя Элла. А вот мама ни за что не посоветовала бы представлять постороннего мужчину без камзола.

– А барона Сатерри тебе бы хотелось поцеловать? Хотя бы в щёку? – не унималась леди Фан.

Барон Сатерри был молод, красив, богат и, как говорили, каждые полгода менял любовниц. О, на него все смотрели. Говорят, что в него влюблялись все девушки, хотя бы ненадолго и тайком.

– Нет, – ответила Тьяна решительно, – я не хочу его ни целовать, ни трогать, ни… ничего не хочу.

– Вот как. Получается, твой жених не так и плох. Его ты только целовать не хочешь, а в остальном он для тебя приятнее некоторых благородных лордов.

– Тётя! Ты смеешься надо мной? – вскинулась Тьяна.

– Что ты, моя дорогая. Хотя почему бы и не посмеяться? Что нам ещё остаётся?

Леди Фан встала, прошлась по комнате, остановилась у окна спиной к Тьяне. Сказала:

– Говоришь, он много больше любого из мужчин?

И Пламя знает почему, но Тьяна поняла, о чём сейчас думала тётя, и покраснела.

– Он сказал… тётя, он уверил меня, что принесёт не больше вреда, чем любой другой мужчина, это его слова, – пробормотала она, запинаясь.

– О, вот как, – леди Фан улыбнулась, оглянувшись на неё через плечо. – За это я сама охотно его расцелую. А если он и впредь будет добрым и бережным с тобой, я готова нежно его любить… как родственница, разумеется. Милая Тин, это ведь на самом деле очень важно. Когда у мужчины всё… слишком… это может доставить женщине много неудобств. От мужчины многое зависит, от его доброты и осторожности. Не смущайся, глупенькая. Ты ведь выходишь замуж.

– Да, тётя, – у Тьяны жаром горели щеки, – Ты мне объяснишь? Что нужно делать, и… вообще… – отважно попросила она.

– Полагаю, ты можешь довериться мужу, – леди Фан улыбнулась. – Но конечно, я расскажу. Всё, что захочешь, милая, – она подошла, подсела к Тьяне, обняла её. – Я сейчас налью тебе немного своей настойки, чтобы лучше спалось. И ложись. Завтра у нас будет не самый простой день.

Гл

ава 4. Главное – правильно договориться…

Утром леди Фан сообщила Тьяне:

– Дорогая, тебя сейчас осмотрит повитуха. Её вызвали из Обители Терпения, лучшие здешние повитухи все оттуда.

– Повитуха? – Тьяна и удивилась, и немного растерялась, – но зачем сейчас?..

– Ну как же. Посмотреть, всё ли с тобой в порядке, здорова ли ты. Это обычное дело, не волнуйся.

– Но, тётя, я ещё не слышала, чтобы повитухи осматривали невест перед свадьбой!

– А ты много знаешь невест, которые выходили замуж за герцогов и их родственников? Брось, Тин, это не стоит волнений, – леди Фан ласково потрепала её по плечу. – Мы знаем, что волноваться не о чем.

Скоро явилась герцогиня, её сопровождала высокая полная женщина в сером платье и белом платке. Третьей была пожилая дама, они видели её за вчерашним ужином.

Леди Фан не ожидала стольких гостей, но быстро взяла себя в руки и с безмятежной улыбкой поклонилась, Тьяна, повинуясь её знаку, тоже. Пожилая леди, которую тётя назвала графиней Каридан, ласково сказала Тьяне:

– Не беспокойтесь, милое дитя. О, вы сейчас так трогательно взволнованы. Этот осмотр сущая формальность, а сестра Лей отлично знает своё дело. Вы можете сейчас уединиться с ней в спальне.

Это хотя бы означало, что они не будут присутствовать на осмотре. Почему-то предстоящее заранее казалось Тьяне унизительным, а при стольких зрителях и вовсе.

Её милость леди Овертина выглядела донельзя угрюмой, а взгляд, которым она одарила Тьяну, мог бы сквасить молоко.

– Пойдем, дорогая, – леди Фан подтолкнула Тьяну к дверям спальни.

Она снова, заменив горничную, помогла племяннице раздеться до сорочки, шепнула:

– Ложись и перестань трястись.

– Вот так, миледи, – повитуха деловито сунула под зад Тьяны одну из подушек, – теперь согните ножки и раздвиньте, – она сама сильными руками развела в стороны её колени, та попробовала сопротивляться, но не тут-то было.

– Очень хорошо, миледи, – сказала повитуха неожиданно мягко, – расслабьтесь, сделайте одолжение, – она ловким движением развела её ноги сильнее, и быстро провела пальцами, раздвигая там…

Тьяна, вскрикнув, отпрянула, съехала с подушки. Никто и никогда ещё так её не трогал!

– Всё хорошо, миледи, – покачала головой сестра Лей, – я почти закончила. А теперь вытяните ножки, я просто взгляну. Вот здесь не больно? – она несколько раз надавила на живот девушки, помяла её бедра, – очень хорошо, миледи. Теперь перевернитесь на живот. С вашим сложением легко рожают, миледи. Вы скоро подарите своему лорду множество замечательных детишек.

Тьяна дрожала, и больше всего ей хотелось заплакать. Это действительно было унизительно. Её осматривали… как лошадь. Отец брал её с собой на конные торги. Он тоже трогал лошадей, ощупывал, измерял шнурком с узелками. Конечно, не там, где сейчас ощупывали Тьяну. Вовсе не там. Ноги, холку…

Всё правильно. У лошади самое ценное именно ноги и есть, а у неё… вот именно это. Чтобы производить на свет детей. Отец платил коннозаводчикам сотни дреров – он ценил хороших лошадей и покупал их. А она стоит тысячи. Точнее, её покупают за тысячи.

За десять тысяч дреров.

Тьяна часто задышала, и слезы полились по щекам, прочертив две дорожки. Повитуха покачала головой.

– Когда леди начинает рожать, от её застенчивости и следа не остаётся. Я закончила, миледи, теперь доложу её милости, что Всевышний создал вас для деторождения. Ваш лорд будет доволен, – она поклонилась, – доброго дня, миледи.

– Благодарю, сестра, – в руках тёти откуда ни возьмись оказались несколько серебряных дреров, – это вашей обители.

Проводив повитуху, она вернулась, села к Тьяне, обняла её.

– Это чистая правда, Тин. Когда леди начинает рожать… Всё будет хорошо, моя дорогая…

Предстоял ещё разговор с герцогом. Подписывать документы будет тётя, мать снабдила её полномочиями. Но рассчитывала ли по-настоящему баронесса Рори, что её дочь вот так выйдет замуж? Вряд ли.

А надеялась на это?..

После полудня герцог пригласил в свой кабинет их обеих. Герцогиня тоже была тут, сидела в высоком кресле у стола и по-прежнему была недовольна. Она быстро оглядела Тьяну в голубом, скромно сшитом платье, задержала взгляд на её изумруде и отвернулась, поморщившись.

Её чем-то не устраивала Тьяна Рори в роли супруги деверя? Может, это она сосватала родственнику бледную леди Нилу, а теперь расстроена крушением каких-то своих планов?

– Займемся, наконец, нашими делами, – потёр руки герцог, – леди Фан, эссина Рори. Документы готовы, я же пока кое-что поясню на словах. Вы понимаете, эссина Рори, что ваша главная обязанность – произвести на свет младенца мужского пола, отцом которого будет мой брат и ваш будущий супруг Валантен Айд?

Он дождался кивка Тьяны и продолжил:

– Разумеется, если младенцев будет много, мы будем только рады, но – хотя бы один, и мужского пола. Произведя на свет наследника, вы сразу получите ещё десять тысяч на свои расходы. Разумеется, это помимо суммы, которая полагается вашим родителям… э… вашей матушке, эссина, – он кинул быстрый взгляд на леди Фан. – За рождение второго и последующих сыновей вы получите по семь тысяч, за каждую дочь – по пять. Не удивляйтесь, эссина, – усмехнулся он, глядя, как широко раскрылись глаза Тьяны, – в нашей семье это традиция. Должны же у вас быть деньги на булавки. Если детей не будет совсем, через три года последует развод без отступного. Если спустя семь лет брака у вас будут только дочери – развод и отступное в размере десяти тысяч. Всё это изложено в договоре. Вам понятно?

Тьяна кивнула.

– Разумеется, всё то время, пока вы носите имя Айдов, ваша репутация должна быть безупречна. В том числе и после развода, особенно если будут дочери. В противном случае мы примем меры.

Тьяна опять кивнула в ответ на его вопросительный взгляд.

– Есть ещё неприятное для вас условие, эссина, – герцог посмотрел с сочувствием, – до рождения первенца вы не сможете покидать Нивер, даже ради поездки куда-нибудь недалеко, будете находиться здесь под постоянным присмотром и вести себя в меру осторожно. Всё, что пожелаете, будет доставлено сюда. Зато после рождения первенца вы проведете зиму в Гарратене и сможете окунуться во все столичные удовольствия, придворные и всякие иные, разумеется, подходящие для леди Айд. Вам понятно, эссина?

– Мой супруг… то есть, будущий супруг… мы поедем в Гарратен вместе? – вырвалось к Тьяны.

Герцогиня Овертина посмотрела на неё с неприкрытым изумлением и издала легкий смешок, на что последовал укоризненный взгляд его милости.

– Полагаю, что нет, эссина, мой брат не любитель поездок, – герцог улыбнулся Тьяне, – вы уже боитесь соскучиться? Не стоит, столица к скуке не располагает, особенно зимой. Но этот вопрос вы потом, при желании, обсудите с Валантеном.

– А чем вызвана такая предосторожность, милорд? – спросила тётя, – я имею в виду запрет покидать Нивер.

– Особенно ничем, леди Фан, уверяю вас. Но поясню. Вы, конечно, знаете, первая жена моего брата умерла, к нашему прискорбию. Потом его невеста погибла из-за нелепой случайности. Нам просто хотелось бы вовсе исключить такого рода случайности по отношению к вашей племяннице.

– Потому что, учитывая всё, четвертая невеста для лорда Валантена обойдется нам много дороже третьей, – сказала герцогиня, уколов Тьяну взглядом.

Если герцогиня желала уязвить, то напрасно, Тьяна осталась безучастной – она сама подумала то же самое, что озвучила её милость. Она чувствовала себя так же, как утром, при осмотре – её продавали. Но задорого. И с её же согласия, кстати говоря, так что обижаться было по меньшей мере странно. В конце концов, её положение не так уж и отличалось от положения многих и многих девушек, которым приходилось соглашаться на договорной брак. Только их женихи были не из Айдов. И не проклятые.

– Собственно, вы можете поставить свою подпись, леди Фан, – любезно предложил герцог.

Тётя Элла подсела к столу и подвинула к себе лист, макнула перо в чернила, взгляд её быстро заскользил по написанному… и она медленно вернула перо на место.

– Прошу прощения, ваша милость, но моей племяннице лучше узнать об этом сейчас. Тьяна, по этому договору ты теряешь права на своего сына, его родителями официально будут считаться герцог и герцогиня Нивер.

Тьяна выпрямилась. Разумеется, её же покупают! За десять тысяч! То есть, за немалые деньги. Достаточные, чтобы согласиться на многие условия. Но сразу отнимать ребенка…

– Нет, – сказала она. – Простите, но нет.

– Гм. Эссина Рори. Вы отказываетесь? – уточнил герцог мягко.

– Да… ваша милость, – её голос дрогнул, – мой жених знает об этом условии?

Этот пункт договора единственный казался ей невозможным. И самым унизительным.

– Эссина. Я вас уверяю, что мой брат Валантен меньше всего помышляет о воспитании детей, – так же мягко сказал герцог. – Вы ведь его видели, верно? Мне кажется, он собирается попадаться на глаза своим отпрыскам так же редко, как и остальным жителям и гостям Нивера.

– Прошу прощения, ваша милость, но я не могу на это согласиться, – сказала Тьяна, – мои дети должны остаться моими. Я никогда не буду противиться вашему участию в их воспитании, но их матерью буду я. Не могли бы вы передать вашему брату, что я хочу с ним увидеться?

– Гм, – герцог взял в руки договор, – что скажете, леди Фан?

Та слегка пожала плечами.

– Мне нечего сказать, ваша милость.

Некоторое время его милость смотрел поочередно то на бумагу в руках, то на Тьяну, потом с треском разорвал лист,

– Значит, этот документ нам не пригодится. Не хочется огорчать Валантена, – он задумчиво взглянул на жену, потом на Тьяну с тётей, кивнул, – я пока не смею задерживать вас, леди.

– Замечательно, – сказала герцогиня, – тогда отдайте кольцо, и будем считать ваше появление здесь маленьким недоразумением.

– Нет, ваша милость, я не могу вам его отдать, – отваги у Тьяны как будто прибавлялось с каждым словом, она перестала робеть перед герцогиней. – Валентен настаивал, чтобы я вернула кольцо ему лично. Прошу вас, дайте ему знать, что я прошу о встрече, – и она невольно прикусила язык, сообразив, что назвала лорда Айда просто по имени, без титула.

Совершенно случайно. Так его называл герцог, вот и у неё вырвалось. Этак по-свойски, как близкого знакомого или родственника. Что в её положении пока несколько вольно. Их милости лишь переглянулись, а леди Фан легонько подтолкнула племянницу к выходу.

Они молча вернулись в свои комнаты. Тётя искоса посматривала на Тьяну, но без упрека, лишь с легким удивлением.

– Будем готовиться к балу, – сказала она немного погодя. – Я всё же думаю, что мы останемся тут на все празднества, как думаешь, Тин?

Тьяна не думала ничего. Она сидела в кресле, обхватив себя руками, и ждала, когда за ней придут и отведут к лорду Айду, чтобы вернуть ему кольцо. И понять не могла, стоит ли ей огорчаться из-за неудавшейся помолвки. Вспоминалось прикосновение рук лорда Айда, его человеческий взгляд и лицо непонятно какого зверя. Нет, не станет она его рисовать. Хотя по памяти тоже смогла бы, пожалуй. Он ведь не хочет, чтобы его видели посторонние, вот и пусть не видят, даже на её рисунке.

Платьями к балу занимались Кора и ещё одна горничная из здешних – они развешивали, утюжили, подбирали ленты и нижние юбки.

Вскоре леди Фан, теперь одну, пригласили к герцогу. Она вернулась быстро, сообщила:

– Я подписала твой брачный договор, Тин. Там теперь сказано, что никто не сможет оспаривать твои права на детей. Ты слышишь, Тин? Наверное, твой лорд Айд очень желает на тебе жениться, как думаешь?..

Похоже, так и есть, Валантен настоял на других условиях договора. Ради неё? А ему самому безразлично, что родителями его первенца, а может, и остальных детей, станут считаться брат и его жена?..

– Ты с самого начала поссорилась с герцогиней, – сказала тётя, – это нехорошо, Тин. Постарайся с ней помириться.

– Мне кажется, что герцогиня теперь всегда будет на меня злиться, – поёжилась Тьяна.

– Всегда – это слишком долго. Но пойми, она женщина и мечтает заполучить ребенка, хотя бы таким образом.

– То есть тебе не кажется, тётя, что это была бы с моей стороны чрезмерная щедрость? – теперь, когда дело было решено, Тьяне казалось, что иначе и быть не могло.

– Да, щедрость была бы немалая, – согласилась леди Фан, – но шансов этого добиться у Айдов тоже немало. Всё, милая, что сделано, то сделано.

Вскоре явились портнихи, присланные герцогом – три девушки под началом деятельной моложавой метрессы. Метрессу звали эссина Витола, о чём та первым делом сообщила. Эссина Витола придирчиво осмотрела бальное платье Тьяны и признала, что всё не так и плохо, но велела помощницам перешить оборки на лифе и подоле.

– Главное не сегодняшний бал, леди, – объявила портниха, – главное успеть приготовить свадебное платье, и красное платье, конечно, тоже. Мы уже давно начали работу, но придётся подогнать всё по фигуре!

Свадебное платье было местами сшитым, местами сметанным на живую нитку – сливочного цвета шёлк, широкое золотистое шёлковое кружево. После того как эссина Витола сколола его нужных местах, Тьяна поразилась, насколько роскошно и изящно оно выглядело и как ей шло. Кажется, платье целиком было совершенством, до каждой, даже крохотной детали.

Эссина Витола довольно улыбалась.

– Я не люблю хвалить незаконченную работу, леди, но ваше платье обещает быть удачным. Хотя этот шёлк её милость подбирала, имея в виду другую девушку, вы понимаете, – она понизила голос, – но вам этот оттенок подходит чудесно. А вот и красное…

Одна из помощниц уже доставала из ларя платье из переливчатого красного шёлка, тоже сшитое не полностью. Тьяна невольно залюбовалась этим полыхающим каскадом, а кружева, широкие, искусной работы, тоже ярко-красные – дух захватывало.

Но метресса огорченно зацокала языком:

– Нет, эссина. Цвет, конечно, хорош, но нельзя оценивать платье отдельно от женщины, которая его будет носить. Вот на это взгляните, миледи! – обратилась она к тете, набрасывая на плечи Тьяне лоскут другого шёлка, – лучше, не правда ли? Да, тут редкое кружево, но ведь никто не станет сначала разглядывать детали, а лишь потом вас! Нет, увидят сразу вас, вас целиком! И вы должны потрясти гостей своим великолепием, ведь это будет ваш первый выход в качестве настоящей леди Айд! И все гости должны подумать о том, что его милость не напрасно платит эссине Витоле за её искусство, – она лукаво улыбнулась, – и что лучшим дамам Нивера следует заказывать наряды только у неё!

– Это так, Тин, – поддержала тётя, – второй шёлк больше подходит к твоему цвету лица. Но, эссина, неужели вы сможете успеть?

Та снисходительно улыбнулась.

– Миледи, нам не впервой справляться с большой работой. Мои девочки будут шить день и ночь. Свадебное платье вам доставят завтра к вечеру, и заодно примерим красное, оно будет готово к вечеру следующего дня, а второе красное… ну, полагаю, ещё два дня у нас есть.