Венеция

Энрике Флюенс

Венеция

В обложке использованы изображения с Pixabay

https://pixabay.com/photos/girl-eyes-green-eyes-eyesight-2605526/

https://pixabay.com/photos/rose-red-drops-rain-macro-nature-3407234/

https://pixabay.com/photos/venice-sunset-gondola-water-italy-4704342/

Да́нные – зарегистрированная информация, представление фактов или инструкций в форме, приемлемой для общения, интерпретации или обработки.

В изложенных ниже файлах прилагаются видео и фото, данные с внешних камер наблюдения, а также фрагменты памяти некоторых субъектов, живущих или доселе восстановленных программами и прочих систем информации.

Отрывки памяти о людях система упорядочивает и именует “потоки данных”. Данные. Это можно считать верными и случившимися событиями в жизни субъекта. Проверка подключения…

Пролог. Данные 0, полученные от системы "Умный дом" 2079 год февраль 22

– Дорогая, я дома!

Грузный человек в черном форменном костюме перешагнул порог.

"Владелец квартиры. Обстановка – безопасна" – зафиксировала система "умный дом". Ей были не интересны имена подопечных. Для ее обязанностей это были лишние данные.

Ему на встречу поднялся сонный пес, помахивая хвостом. Вприпрыжку выскочил мальчик лет восьми.

– Папа.

– А кто у нас тут? – Мужчина взял мальчика на руки.

– Ого, какой крепыш.

Потом протянул руку к девочке и погладил ее по волосам. Все улыбались. Мальчик показал отцу игрушку, но голос матери прервал игру:

– Дайте папе хотя бы раздеться. Как на новом месте?

– Эх, – мужчина задумался, что сказать, а о чем лучше умолчать. – Обычная работа. Но платят больше.

– Телохранитель – это слишком рискованно. Может, вернешься в охрану? – Женщина идет на кухню. Мужчина следует за ней.

– Нет. Место хорошее. Даже очень.

– А кто твой новый начальник?

Мужчина прикинул: "упоминать мистера Джи никак нельзя. Ходят слухи, что он связан с преступной организацией "Якудза". Так что это только принесет беспокойство".

– Меня приставили в больницу. Охранять девочку. – Отвечает он.

– Девочку? Она больна?

– Не хочу тебя расстраивать, но да.

– Бедная. – Вздыхает женщина и ставит на стол разогретый ужин. – И зачем ей телохранитель?

– Она дочка главы корпорации, что делают "синтетов". – Мужчина усаживается за стол и заговорчески шепчет, – Это секрет. Так что не говори никому, слышишь?

– Его дочь? – удивляется женщина. – И что ей угрожает? Хм, эти корпорации миллионы гребут. Синтет – дорогое удовольствие. Только нам повезло со скидкой.

Он жадно принимается за еду. Она переводит взгляд на девочку. Вот ее мечта. Они очень хотели дочь. А родился сын. Потом врачи сказали, из токсичных условий труда, ее организм подвергся изменению и… она никогда не сможет иметь детей.

Вот и нашлось успокоение в покупке маленькой девочке робота. Как живая смотрит, вслушивается в разговор, следит за игрой сына. Мальчик играет пистолетом. Отец предусмотрительно вынул обойму, а мальчугану не хватает сил вдавить курок.

– Дай мне. Я хочу еще поиграть! – обиженный голос мальчика переходит на плаксивый тон.

Мужчина вздрагивает от знакомого щелчка и резко оборачивается. Удивление, страх искажают его лицо, когда он понимает, что его карман больше не отяжеляет обойма с патронами.

Гремит выстрел. Мужчина падает на пол. Следующая – женщина. Оглушенный звуками выстрелов мальчик замирает на месте и представляет легкую мишень. Ошеломленный он даже не пытается бежать.

Девочка проходит мимо лающей собаки и уходит в дверь. Она не услышала, как та перешла на заунывный вой.

Данные системы управления "умный дом"… Стерты.

Данные 1. Колючки

Никому не нравиться, когда его бьют по лицу, по животу так, чтобы сперло дыхание. Жесткие кулаки в под дых с такой силой, что будто все тело разрывается изнутри.

Он жив и жадно ловит ртом пыльный воздух, медленно, но дышит, стонет и… Тело человека настолько живучее, что можно мечтать о смерти, как о недостижимом благе.

Перед глазами Мишеля пупырчатый темный асфальт, или отполированные обувью камни мостовой, или грязные сгустки в нехоженом переулке, на которые течет кровь из разбитого рта. Боль? Для Мишеля это скорее тонус! Только тонус напоминает ему о том, что он еще жив, глушит собой истинную боль, настоящую, душевную, спрятанную там, где никто не может ее уничтожить.

Ничто не может исцелить потерю близкого дорогого человека.

Но вот чудо: мозг в момент опасности переключается на живучесть и выкидывает из сознания все другие мысли. Механизм работы эволюции.

Неправда, что можно истечь кровью. Человеческое тело, словно дорогое изделие "Синтаксис Бодиес" прекрасно знает, как остановить кровотечение. И даже не спросит, нуждается ли Мишель в этом.

Топот шагов стихает, а с ними в темноте тают и веселые возгласы. Ему хочется их позвать и даже оскорбить за трусливую поспешность, но сил и возможности нет. В красную лужицу падает белое пятнышко. Зуб.

Мишель снова один. Даже эти пацаны-неумехи кажутся сейчас смешными, как этот одинокий зуб. Слезы наворачиваются у него на глазах по другой причине. Он вспоминает свою любовь – Флер.

Проводя рукой по коротко остриженным волосам колючкам, Мишель отмечает, что в голове уже почти не гудит. Вчера он остриг свои длинные волосы чтобы, смотрясь в зеркало, в памяти не всплывала фотография, где он и Флер у парапета набережной. Застывший момент. Мишель улыбается и обнимает Флер, в руке смартфон. Селфи. Журчит ее звонкий смех. Флер тоже улыбается. Она кажется такой живой и нереальной, как и мысль о том, что ее уже нет среди живых.

Данные 2. Фотография

Париж. Базилика Сакре-Кер. Сегодня тропа влюбленных воодушевляет. Пожалуй, стоит пройти ее и попытаться очаровать свою спутницу. Мишель уже давно пал к ногам Флер и потерял свое сердце навсегда. Старая столица романтики и музыкальных од не оставляет никого равнодушным. Сегодня вечером Мишель собирается поцеловать Флер и прошептать заветные слова.

В этот теплый вечер в Базилики полно народу. Шумные голоса перекликаются с классической музыкой. На лавочках сидят нарядные, одетые в дорогие костюмы леди и господа. И забредшая сюда парочка молодых просто одетых людей ощущает себя здесь неуютно. Он спешит увести ее из этого роскошного корпоративного мероприятия.

Они выходят на улицу Кардиналь Дюбуа. Отсюда открывается шикарный вид на площадь Луиз Мишеля. Несколько минут они стоят и любуются аллеями парка. Но шумное мероприятие возле Базилики и хмельные выкрики тревожит слух и рушит ауру волшебства.

Спускаясь по винтовой мраморной лестнице и покидая парк, парочка разговаривает вполголоса. Он пытается шутить. Она слушает, сдерживая озорную улыбку.

Вечерний Париж очень хорош. Старый город восхищает своим великолепием архитектуры и парками. Пусть сегодня у них будет своя уникальная тропа. Над крышами старых домов поднимается Эйфелева башня, усыпанная разноцветными огнями. Мишель покупает в летнем кафе миндальные макаруны и кофе. За едой Флер вспоминает стихи и читает любимые отрывки на французском. Она смеется, ведь знает, что французский из ее уст звучит с комедийным оттенком. Флер – итальянка и выросла в Венеции.

Мишель ловит ее на том, что последний стих, она придумала. Флёр не возражает и только смеется пуще прежнего. Она кружиться, воздев руки к нему, и кричит его имя. Некоторые отдыхающие с интересом поглядывают на эту парочку.

Она поражает его своей открытостью к миру, искренностью и наивным взглядом на вещи. Он готов любоваться ею такой весь вечер, всю ночь. Но время неумолимо бежит вперед и тянет их дальше в непредсказуемое путешествие.

А впереди – мост Искусств, место ветров и свежести. Прогуливающиеся парочки разбрелись вдоль парапета набережной вод Сены. На востоке светится в закатных бликах башня Сен-Жак. Люди прогуливаются на площади Дофина. Саинто-Капелле, наверное, уже закрылась, но строгий и величественный блеск её витражей притягивает взгляд. От холодного ветра как никогда хочется теплых объятий. Поэтому так естественно обнять ее, притянуть ближе к себе. И она не возражает. Они умолкают на минуту, наслаждаясь формой каменного изваяния и мрачной притягательности. Флер говорит, что от этого здания у нее мурашки по коже.

Мишель просит ее рассказать о Венеции. Она с радостью делиться воспоминаниями об этом прекрасном крае итальянской лагуны, рассказывает о своем детстве, проведенным там. Они идут по набережной Орфер. Запах цветочных клумб будоражит воображение. Мишелю предстает улыбающаяся Флер в солнечной стране.

С реки доносятся хохот праздной толпы и гогот парового ретро-катера. Флер умолкает, смотрит на реку, на катер.

Они прячутся под деревом от желтого света фонарей. Флер хихикнула, когда воодушевленный Мишель прижал ее к себе, пытаясь согреть от холода. С воды снова слышится гул катера. А они сейчас сокрыты от всех в этом мире. Над головой шелестят листья. Мишель разглядывает румянец на щеках Флер, ее редкие и от того еще более притягательные веснушки. Слушая ее сладкий хмык, он склоняется к ее губам. Бледно розовые, полные и теплые. Их первый поцелуй.

Темнеет. Улица пустеет. Темное небо спускается к ярким фонарям. Мишель неуверенно поднимает руку со смартфоном. Флер понимающе переводит взгляд на смартфон. Щелчок и яркая вспышка навсегда сохраняют этот миг в памяти мира. Всего лишь жалкий миг из прошлого.

Флер забирает смартфон и, дурачась, строя забавные рожицы, делает ряд фотографий. Она то прижимается к плечу Мишеля, то виснет на шее и целует его. Он шепчет ей "мой цветочек" и еще раз целует. Потом она поправляет:

– Венецианский цветочек.

Долетает отдаленный раскат грома. Далеко за рекой в небе сверкает салют. Яркие брызги фейерверков растекаются над городом и падают вниз. А там переливается еще одна радуга, озаряя лица новым огнем.

– Смотри, это на башне!

В ночном небе на фоне высоток районов двадцать первого века мерцают огни. Они переливались золотыми, серебряными и красными цветами, превращаясь в розовые брызги, в капли шампанского. В миг они сверкают ярче салюта.

– Ох, это так красиво.

– Да, здорово. – Восхищенно восклицает он, ежившись от прохлады, крепче прижимая к себе Флер. Она склонила голову ему на плечо.

– А ты знаешь, что это древняя традиция? Да, огни зажигают на Эйфелевой башне с момента постройки. Это так красиво.

В хмуром мире, что таиться и живет за чертой старого Парижа, не найти подобного этому торжество магии и красок. В век технологий в магию никто не верит. Если только романтики.

– Смотри! Комета!

– Нет, это фонарь. – Смеется она, – он на самом шпиле.

Серебряный луч пронизывал сгущающие тучи. Сейчас они оба счастливы.

Внезапно шумный и колкий порыв ветра оглушает их своим грозовым шелестом. К волосам Флер падает маленький листочек с ветви над головой. Мишель ловит его пальцами и показывает ей. Терпкий запах свежести весеннего вечера тревожит нюх. Во рту ощущается терпкий вкус этого хрупкого дара дерева. Флер смотрит на одинокий потерянный лист и говорит:

– Странно, вот так живешь-живешь и нежданно улетаешь прочь от отчего дома. А попадаешь, – тут ее глаза словно вспыхивают красными искорками заходящего солнца, – попадаешь к тебе в плен.

В этот миг Мишель ощущает волшебство, слыша ее тонкий голос, ощущая нежные пальцы и понимая, что он – единственный во Вселенной для нее шепчет: Я тебя люблю.

– Эй, Мишель! – окликает приветливый голос. Мишель узнает парня, махающего ему. Это приятель с учебы.

– Это же ты?! – он распахивает руки в приветственном объятии и идет на встречу. Его спутница, немного смущенная и озадаченная, стеснительно улыбается, глядя на хмурого ссутулившего парня под деревом. Эти двое такие "настоящие" и искренние сейчас рушат Мишелю счастливый момент из прошлого.

– Я тебя едва узнал. Ты так изменился. Твои волосы и…

Он оглядывает Мишеля и удивляется. Тот проводит пальцами по своим колючкам, вспоминает, что давно не брился. Да и брюки у него испачканы.

Рядом пустой парапет. Флер растаяла. В воздухе остается кисловатый привкус крови.

– Друг мой, не желаешь обнять своего кореша и будущего бакалавра?

Мишель молчит и не двигается. Момент становиться неловким. Приятель пытается вести себя, как ни в чем не бывало.

– Ты почему в институт не ходишь? Говорят, что тебя хотят отчислить. Я думал, ты уехал.

Мишеля уже терзает зависть. Он едва сдерживается, чтобы не обрушить на приятеля отборные ругательства.

Тот неловко делает шаг назад, улыбки уже нет, оглядывается на свою спутницу. Затем тихо спрашивает:

– Мишель, ты в порядке?

Еще пара секунд и он уходит прочь, не оглядываясь, быстро уводя свою подругу.

Ветер вокруг Мишеля завывает сильнее, он рвет листья над головой, гонит воды Сены, бросая их о береговой камень.

«Флер, я не могу жить без тебя!»

Отворачиваясь от парапета набережной, он бросает прощальный взгляд на черный гнутый шпиль Эйфелевой башни. Уходит, оставляя его надвигающимся тучам.

Данные фото из личного архива и камер городских улиц.

Данные 3. Цветок

Флер и Мишель стали встречаться, а потом и жить вместе. Она наполнила его жизнь уютом, любовью, принесла новый смысл в обычные будни.

И вот ее не стало. Охваченный горем Мишель безвылазно сидел в своем подвале. Рыдал и пытался не сойти с ума. Однажды он выбрался на улицу. Не голод гнал его, а горе и переживания. Все вокруг дышало Флер. Комната словно выдавливала Мишеля вон своей обстановкой.

Стояла ночь. В свежем ночном воздухе все вдруг запахло тревожным сердцу запахом. Завороженный неким магнетизмом, Мишель пришел на то место, где Флер сбила машина. На асфальте еще виднелись темные пятна. Бордюрный камень был выщерблен в том месте, куда вынесло автомобиль. Но криков и безумия уже не было. Ночь и тишина сонной улицы превратили это место в могилу.

Ожидая, что именно здесь на него нахлынет море воспоминаний, и Флер «придет» к нему, Мишель пал в разочарование. Он пошел прочь и бродил до самого рассвета, избегая шумных улиц. В один момент Мишель словно очнулся от дремы и понял, что неосознанно говорит с Флер. И она возникла в его мыслях. Живая стоит перед глазами. Ночь напомнила первое свидание.

Комната в подвале стала мрачной темницей Мишелю не только потому, что там всегда было темно, а желтая лампа только усиливало это ощущение. А потому что когда он возвращался в нее, Флер исчезала.

Он снова стремился на улицу, как только вечерние сумерки опустошали улицы от гомона шумной жизни. Мишель бежал в тихие переулки. Горечь утраты тогда растворялась в лабиринте ночи. Он чувствовал Флер рядом, думал, что не одинок.

В одну из таких ночей Мишель едва не наступил на бродягу, дремавшего на углу улицы. Бродяга проснулся и недобро буркнул:

– У тебя, что глаз нет? Смотри куда идешь!

– Простите.

Бродяга протянул руку. Мишель отпрянул и поспешил уйти. Раздумывая о неприятном типе, он отвлекся от Флер. И она пропала, растаяла как дымка в воздухе. Мишель искал ее в темных переулках, звал. В надежде обрести на том месте, где потерял, Мишель вернулся назад. Бродяги уже не было. Мишель сел на землю и прислонился к стене. Сейчас он походил на того самого бродягу. Мишеля обуяла злоба. Он выругался, поливая бродягу заслуженными оскорблениями.

Поднялся ветер. Над головой черную линию неба заволокли клубы серого дыма, неоновые огни и мигающие вывески вырисовывали угловатый контур дома. Впереди за углом существовал другой мир. Шум улицы и невнятный говор ночных гуляк, а может хулиганов, которых выманил на улицы ночной Париж своими развлечениями.

Мишель долго смотрел в небо, стараясь увидеть хоть одну звездочку. Это был бы знак, что Она на небесах, счастлива и ждет его.

Когда холод пробрал тело до костей, он все же побрел к ярким огням рекламы. Небо светлело, ночь заканчивала свой круг, и Мишелю следовало возвращаться в подвал. Встреча с хулиганами закончилась. Кроме их гомона и потерянного зуба он ничего не помнил.

Надпись на вывеске зазывала в компьютерный магазин. Нечто из прошлой нормальной жизни дыхнуло в лицо сломленному человеку. Ноги сами понесли его внутрь. Там Мишель купил систему микрофонов, динамиков и модуль голоса. Дешевая простецкая аппаратура, да и модуль был изрядно потрепан предыдущим владельцем. Денег на карте хватило только на это.

Все это Мишель купил потому, что его осенила одна мысль – написать код искусственного интеллекта являющейся Флер! Тогда он сможет услышать голос Флер, и она будет отвечать. Стандартную программу собеседника Мишель подправил, а сам голос и его огибающие частотные характеристики извлек из видео и голосовых сообщений, которые сохранились в памяти смартфона. С кодом для разума, ИИ все предстояло намного сложнее.

Хозяйка дома, у которой Мишель снимал комнату, была не довольна. Ведь в этом месяце Мишель опять не внес квартплату. Он унизился, просил об одолжении, обещал погасить долг, как только сможет. И хозяйка, скрипя зубами, ушла, больше идя на уступки в память о Флер.

За один день Мишелю удалось не только настроить связь с купленном железом, но и написать первые основы программы. Превратить Искусственный Интеллект в живого собеседника казалось несложным. Но во время первого диалога выяснялось, что это простенький скучный программный код, походивший на программу для старых моделей синтетиков. В нем не чувствовалось живой личности и тем более Флер. Разочарование начинало новым порывом давить на Мишеля. Выход он видел только в доработке, в усовершенствовании кода.

– Это будет самым грандиозным прорывом в программировании. – подбадривал он себя.

И вот Мишель бежит вверх по лестнице к свету. Его ватные ноги с неимоверным усилием преодолевают подъем. Флер замирает на мгновенье, тянет на себя дверь и исчезает в дверном проеме. Яркий свет слепит глаза. Мишель бежит, но едва сдвигается с места. Раздается противный скрежет, визг колес.

– Не-ет!

Мишель кричит во сне. Простыня под ним смялась, мокрая майка неприятно липнет к телу. Пошатываясь, словно пьяный, Мишель садится за компьютер. Мысли о Флер разрывают его изнутри, но боль утраты утихает, как только Мишель принимается за работу на компьютере. После очередного кошмара, Мишеля посетила идея ограничить воспитываемый интеллект вещами, в чем остался ее след. Информация. Во-первых, ИИ должен ассоциировать себя с Флер. Для этого Мишель загрузил все фото, видео и переписку Флер, что смог восстановить. Во-вторых, решил сформировать у интеллекта вкус. Привить характер – следующая задача. Мишель загрузил ему фильмографию, видео, по которым ИИ продолжит познавать мир. Это любимые фильмы Флер.

Поначалу Мишель больше говорил сам с собой, чем с программой, отвечающей ему из динамика. Первые версии подправленного ИИ настолько не понравились Мишелю, что называть «это» Флер он находил кощунством. Венеция – такое имя он дал своему труду.

Постепенно ИИ все больше включался в беседу, и Мишель не заметно для себя стал отождествлять его с Флер. С каждым новым днем Венеция все больше напоминала ту самую девушку, что он любил. Вначале Мишель относился к ней с осторожностью, как с заболевшим человеком или малым ребенком, потом с заботой. Скоро он не заметил, как переступил грань отношения от искусственной программы к живой девушке.

– Привет, Венеция. Как себя чувствуешь?

– Я? Немного необычно. Ты назвал меня "Венеция"?

– Да. Это твое имя. И ты девушка.

– Девушка…

– Можно, я буду обращаться к тебе Вени? Мне кажется, так звучит лучше. По дружески. Я хочу стать твоим другом. Можно?

– Да… Думаю… Наверное… Вени… А как твое имя?

– Мишель. Можешь называть меня Миф. Я буду рад.

– Рад? Почему?

Мишель пожимает плечами, потом соображает, что она этого не видит и добавляет:

– Меня так почти никто не называет, а мне нравится это имя.

– Ладно. Я не против, Миф. Совсем… Это звучит мило. Приятно познакомиться.

Просматривая статистику по фильмам, которые анализировала Венеция, Мишель отметил странную особенность. Фильмы "Некоторые любят погорячее" и "Ганнибал" Венеция просканировала более десяти раз. Самые первые версии проекта прокручивали только раз указанный список фильмов. Каждый фильм сканировался раз. Такой феномен Мишель наблюдал впервые. А еще он никак не мог вспомнить, откуда взялся в списке "Ганнибал"? Промахнулся мышкой в списке видео?

Мишель спросил, почему Венеция уделила столько времени этим двум фильмам и слова, полученные в ответ, поразили его.

– Зачем Душечка бросила свою карьеру сбежала с саксофонистом? – задала встречный вопрос Венеция. – Она же знает, что он обманет ее. – Она влюбилась в него. Любовь дороже всего на свете. – Из-за любви? – А еще она верит, что в этот раз все будет иначе.

– Это нелогично. – Любовь не поддается логике. – с улыбкой отвечал Мишель. – Душечка живет ради любви, поэтому и поступает нерационально… Многие люди поступают глупо.

– Доктор любит по-настоящему, как в сказке "Красавица и чудовище".

– Доктор? – не понял Мишель. – Какой доктор?

– Доктор Лектор.

Данные 4

Париж на исходе двадцать первого столетия представлял собой пеструю смесь архитектуры. Среди памятников исторического наследия выросли причудливые башни хай-тек из бетона и стекла. Минимализм в новом стиле разбавлял пластик, переплетаясь в практичные прямые формы, неоновые огни рекламных вывесок, по сути, заменившие фонари мостовых по ночам. Любой человек, впервые оказавшись в этом мегаполисе, по неволи залюбовался бы этим городом, опьянел бы от его запахов.

Но Мишель, сидя в маленькой комнате в подвале старого дома, вдыхал только едкую пыль. А запахи с некоторых пор его вообще не волновали. Поэтому он не замечал, что терпкий кофе в его кружке, источает горечь пережаренных зерен. Он отпил липкую жижу и склонился над клавиатурой компьютера. Работа занимала все его мысли, стала смыслом существованием.

Без Флер весь Париж превратился в туманный грязный каменный лабиринт одиночества.

Мишель осознал, что в современном обществе, цивилизации высокоразвитых технологий ничто не способно вернуть ему Флер. С этого момента целью жизни сломленного парня стало создание виртуальной Флер, ее эха, привидения или – а если вдруг удастся – возродить ее хотя бы в виртуальном мире.

"Ты не можешь так просто уйти! Растаять среди серых будней, как будто тебя и не было! Я тебя помню. Ты в моем сердце!" – твердил Мишель.

Работа отвлекала Мишеля от трагедии. Место переживаний заняли алгоритмы и коды. Искусственный Интеллект – великое открытие человечества, но все же в нем ощущается эта самая искусственность, которую нельзя прикрыть красками современных технологий. Синтетические люди синтеты заполнили все среды производства, обслуги и развлечений. Но все же они всегда оставались механическими роботами. ИИ – вместилище для идеи, и только стоял перед гранью жизни. Нужно было перешагнуть эту грань. Мишелю нужна была только "Она", ту, что он полюбил. Для этого требовалось свершить настоящий идейный переворот, в корне отыскать новый подход к нейронным сетям.

Он вернет Флер. Пусть она, новая версия, воплощенная в ИИ, обманет его, пусть заставит поверить в то, что это она перед ним – его возлюбленная. Главное, чтобы эту черту обмана Мишель никогда не увидел. Для этого ее необходимо отодвинуть, скрыть. Вот предстоящая афера над человеческим сознанием! Для этой цели требовались более мощные ресурсы.

Что есть доброта в понимании программы, кода, структуры ИИ? Вообще, это отклик чувств на что-то. И отклик носит миролюбивый характер.

Выбор особых действий. Этот выбор должен зародиться или стать причиной каких-либо внешних раздражений, или получения информации от окружающего мира, или человека, животного, чего угодно. Для рабочих роботов исполнителей некоторые типы раздражителей заноситься в категории помех. Сознание рабочего не должно на них откликаться. Он не осознает такие раздражители в полном виде. То есть: видя слезы у человека, рабочий продолжить выполнять свои функции, как ни в чем не бывало. Крик кошки или собаки его тоже не должны отвлекать. Кто захочет купить себе робота-станочника, который будет постоянно отвлекаться на производственный шум, стуки, выяснять их причину или даже задумываться о них? Никто.

«Статус – помехи. Действия – фильтровать. Доступ к сознанию – запрещен.»

Но Мишель поступил по-другому. Среди тысяч бездушных ИИ постарается оживить хотя бы один добротой. Пусть разработку под названием «Венеция» коснутся самые различные чувства. Удивление, заинтересованность, позыв к действию для поиска причины или анализу внешних факторов. Нельзя, конечно, допустить, что бы Венеция бросалась вслед за первым встречным непонятным звуком. Тут нужна формула приоритетов. И еще учесть занятость или текущие мысли, действия. Насколько рационально отложить, пренебречь настоящим действием ради появившегося вдруг нового "интереса"? Целый массив данных, а не формула. Мишелю такая задача нравится с каждым днем все больше. Он и не представлял, что работа всего лишь над модификацией насколько захватит и так сильно зарядит энтузиазмом.