Антология современной израильской драматургии

Цвици: Семь лет.

Дупа: Семь лет, а уже переехала на загородную виллу! Представляете? А теперь едет на… Куда?.. На Капри.

Цвици: Только на две недели. У меня совсем нет времени.

Дупа: Она даже не сможет быть на моей свадьбе. Кстати, Цвици, Крум и Теруда тоже собираются пожениться.

Цвици: Браво! Женитесь!! Ребятишек нарожайте.

Дупа: Нарожаем, с радостью нарожаем. А сегодня мы собирались все вместе отправиться в кино. Пойдете с нами?

Цвици: Мы страшно торопимся. Я обещала Бертольдо ночное купание в «Хилтоне».

Бертольдо: Ho caldo, voglio audare, ti voglio strappare una tetta sotto l’acqua. (Мне жарко. Я хочу уйти, хочу оторвать тебе грудь под водой.)

Цвици: Due minuti, Bertoldo, comportati come si deve. (Две минуты, Бертольдо, веди себя как следует.)

Бертольдо: Mi hanno rotto le balle questi schifosi, ti voglio scopare al «Hilton». (Мне надоели эти уроды. Я хочу трахнуть тебя в «Хилтоне».)

Набрасывается на Цвици, обнимает ее и пытается расстегнуть ее блузку.

Цвици: Basta, Bertoldo, no! (Хватит, Бертольдо, нет!) (Отталкивает его.) Простите его. Итальянец. А жить вы будете тут?

Дупа: Пока не найдем чего-нибудь получше.

Цвици: А здесь чем плохо? С таким женихом, как ты себе урвала…

Тугати: Меня зовут Тугати.

Цвици: Пугати? Бог с ним, пусть будет Пугати. Он хотя бы тихий.

Тугати: Слабый. Не тихий, а слабый.

Бертольдо: Madonna mia santa, ti sbatto qui per terra e ti chiavo davanti a questi sorci. (Святая Мадонна, я повалю тебя на пол и прямо здесь трахну на глазах у этих крыс!)

Снова набрасывается на Цвици, пытаясь сорвать с нее блузку, но ему удается лишь оторвать одну пуговицу.

Цвици: Bertoldo, basta! (Хватит, Бертольдо!) Фу, я сказала! Лежать, кобелина!

Бертольдо: Si, si, лежать, лежать!..

Цвици: Нет, с ним просто не возможно, я вам говорю, просто невозможно!.. (Пытается запахнуть блузку.) Ну вот, оторвал мне пуговицу…

Крум и Тугати наклоняются, пытаясь отыскать упавшую пуговицу. Постепенно они опускаются на четвереньки и ползают по всем углам в поисках пуговицы.

Ну, как бы там ни было, а вы, Пугати, берегите Дупу. Хватит ей этих долгих лет одиночества.

Дупа: Я никогда не жаловалась.

Цвици: Отчего же тогда у тебя такое серое лицо? И почему глаза не горят? Нет, ты жаловалась, и по праву. Ты плакала по ночам и не могла заснуть из‐за сжимающего горло чувства, что и тебе положено что-нибудь. Хоть что-нибудь… (Указывает на Тугати.) Вот оно, пожалуйста.

Тугати: А пуговка какого цвета?

Крум: Наверное, в коридор укатилась.

Тугати: А все-таки, какого она цвета?

Оба продолжают на четвереньках искать пуговицу.

Бертольдо: Via, via, andiamo, o ti spuzzo sul soffitto tutto quel che ho qui nei pantaloni. (Или мы немедленно уходим, или все, что у меня есть вот здесь в штанах, я разбрызгаю по потолку!)

Вновь набрасывается на Цвици, она пытается высвободиться, но он не отпускает ее и страстно целует в губы долгим и жарким поцелуем, в то время как все на них глядят. Кончает.

Цвици (задыхаясь): О-ох!.. Эти итальянцы… Просто индейцы какие-то!..

Бертольдо пытается снова схватить ее в объятия.

Хватит, Бертольдо, хватит! На пол, кобелина, на пол! Cercami il bottone! (Ищи мою пуговку!)

Бертольдо хватает ее и поднимает на руки. Цвици хохочет.

Я вынуждена удалиться… Дупа… Он просто кот мартовский!.. Ему и дела нет до того, что он в обществе!.. Тем более что он за границей… Будьте счастливы, вы это заслужили!.. Честное слово – заслужили!.. (Обращаясь к Бертольдо.) Avanti! (Вперед!)

Бертольдо: Che vadano a fan culo con la loro casa! Amen! (Перетрахайтесь все вы в задницу, вместе с вашим домом! Аминь!)

Дупа: Счастливо, Цвици. Спасибо, что зашла. Заглядывай!

Цвици и Бертольдо выходят.

Крум: Пуговка.

Вместе с Тугати поднимаются с колен и внимательно разглядывают найденную пуговицу.

Тугати: Ну пуговка. Пуговка. Никогда не видали, что ли?

Крум кладет пуговицу в карман.

Крум: Ушла, оставив в воздухе лишь легкий аромат. Запах далеких мест.

Тугати: У меня нос забит. Насморк.

Теруда: Если бы я пользовалась, как и она, импортным мылом, то и от меня бы нежно пахло далекими местами.

Дупа: Ладно, идемте уже в кино. Опаздываем.

Уходят.

Пятнадцатая картина

Ночь. Кинотеатр. Тахтих и Шкита сидят в одном ряду. В темноте входят Крум, Теруда, Дупа и Тугати.

Тугати: Что это – темнота или я в конце концов ослеп?

Теруда: Ш-ш-ш!.. Фильм начался.

Садятся на места перед Тахтихом и Шкитой.

Крум:

Киномеханик в тесной будке,Скорей нажми на выключатель!..Пусть гаснут лампы в душном зале,Даря нам темное пространство…А мы немедля перестанемСамих себя в потемках видеть,И свет нас заставлять не будетСмотреть в глаза один другому.Теперь – крути кино, механик,Пусть этот фильм нас зачарует,Пленяя музыкой волшебной,Веселый, красочный и легкий…И будут в фильме джентльменыОдетые самим Армани,Голубоглазые блондины,Беспечны, счастливы, богаты…И окруженные садамиТам будут виллы и бассейны,И полуголые красоткиВ больших сверкающих машинах…А мы, вцепившись в подлокотникГлядим на серый лучик света,В нем утопить пытаясь горе,Невзгоды, оскорбленья, беды…И начинает нам казаться,Что это мы те джентльмены,Что счастливы так и богаты,Беспечны, веселы, свободны,И неизвестны нам напасти…Что окруженные садами,Там наши виллы и бассейны,И наши знойные красоткиВ машинах наших разъезжают,Больших, сверкающих и быстрых…Ах, этот фильм!.. Катушка пленки,Дрожащая полоска света,И стрекотанье аппарата…Всей жизни светлые надеждыНа вас мы робко возлагаем,И на тебя, киномеханик,У нас над головой сидящий.Ты лишь за несколько монеток,Из века лжи, что всем отмеренДал два часа пожить нам правдой…Но фильм закончен, свет зажегся…Подъем, убогие людишки!Гуськом на выход, в ночь слепую…Пусть жить теперь вам станет стыдно.

Фильм заканчивается. Все встают.

Тахтих: Здравствуй, Теруда. Здравствуй, Крум.

Теруда: Здравствуй.

Тахтих: Вот так встреча.

Теруда: Бывает.

Крум, Теруда, Дупа и Тугати выходят. Тахтих поворачивается к Шките и молча смотрит на него несколько секунд.

Тахтих: И снова я остаюсь с тобой, а? С кем пришел – с тем и уйду. Скажи-ка, может, у тебя есть какие-нибудь подружки, которые именно сейчас затевают вечеринку? Или наоборот – мы их пригласим?.. А?.. Сестра двоюродная, племянница, тетка? (Пауза.) Н-да… Чудес не произошло ни со мной, ни с тобой.

Шестнадцатая картина

Улица перед входом в дом Теруды. Ночь. Теруда, Крум.

Крум: Спокойной ночи.

Теруда: Ты не зайдешь?

Крум: Я иду спать.

Теруда: Что случилось?

Крум: Ничего. А что?

Теруда: Она тебе нравится.

Крум: Кто?

Теруда: Та, о которой ты не перестаешь думать последние три часа. Та, с легким ароматом далеких стран, ради которой двое мужчин ползают на коленях, чтобы найти ее закатившуюся пуговку. (Пауза.) Обними меня.

Крум обнимает ее.

Поцелуй меня.

Крум целует ее.

Еще.

Крум снова целует ее.

Благодаря ей я заполучила два нежнейших поцелуя. Тебе никогда ее не добиться, даже если очень постараешься. У тебя есть я, только я. Я твоя красота, твое великолепие и твоя честь. Со мной ты жив. Ради меня ты работаешь, и от меня ты хочешь детей. Рядом со мной болеешь, передо мной падаешь в обморок, на моих глазах ты умираешь, у моих ног тебя хоронят, мне ты завещаешь свою одежду, деньги, имя и фотографии… В моей памяти ты иногда еще мелькаешь, и когда я тебя совсем забуду – ты пропадешь уже окончательно. Я, обо мне, рядом со мной, для меня, во мне… (Выходит.)

Крум: Блестящее будущее, приятель. Из женщины ты вышел, ею и проглочен. Увы, из одной дыры – в другую, и готово: мусор. (Выходит.)

Семнадцатая картина

Улица перед входом в зал торжеств. Вечер. Появляются спешащие Тугати и Дупа в свадебных нарядах, следом Фелиция, Дольче, Крум, Теруда, мать Крума, Тахтих и Шкита. Тугати время от времени оборачивается и взмахивает руками, как дирижер.

Тугати: Я женился! Я женился!

Крум: Браво, Тугати! Браво!

Фелиция подходит к Тугати с широко открытым ртом.

Тугати: Вы хотите спеть?

Дольче: Нет, моя жена хочет только спросить: верно ли, что кроме бокала вина и кусочка торта рассчитывать больше не на что?

Дупа: Вы же видите, что это быстрая свадьба. Мой муж болен.

Фелиция: Но мы-то здоровы.

Тугати (поднимая над головой резиновую грелку): Я болен. Госпожа Крум, спасибо за подарок, я сегодня же им воспользуюсь.

Мать: Долгих лет.

Тугати: Теперь очередь за вашим сыном.

Мать: Да-да… Если только перед этим у него не будет небольших поминок.

Тугати (вновь взмахивает руками): Спасибо всем и спокойной ночи! Я женился!

Торопливо уходит. За ним выходят все остальные, кроме Дольче и Фелиции. Пауза.

Фелиция: Ни еды, ни музыки. А на часах только десять. Замечательно.

Дольче: Хорошо, что я еще в начале припрятал бутылку коньяка. (Достает из‐за пазухи початую бутылку.)

Фелиция: От этой свадьбы пованивает поминками.

Дольче пьет из горлышка. Фелиция забирает у него бутылку и пьет сама. Дольче выхватывает бутылку назад и вновь прикладывается к горлышку.

Как ты думаешь: жених похоронит невесту или невеста жениха? (Дольче пьет.) Невеста – жениха. Я тебе говорю. (Забирает у него бутылку, пьет.)

Дольче: А где луна?

Фелиция: Через неделю нас ждет свадьба Крума и Теруды. Что касается меня, то я уже одета.

Дольче: Где луна?

Фелиция: А зачем тебе луна?

Дольче: Она напоминает мне банан. Не вижу луны.

Фелиция (хлопая себя по ягодицам): Она вот здесь. Можешь поискать.

Дольче (с грустью, самому себе): Какая же грубая и поганая баба мне досталась… Какая же грубая и поганая баба мне досталась!..

Фелиция: Как ты думаешь: я тебя похороню или ты меня?

Дольче (выхватывая у нее бутылку): Пошли домой.

Фелиция: Я хочу танцевать.

Дольче: Здесь нет музыки.

Фелиция: Подождем.

Дольче: Это ведь улица… Ночь…

Фелиция: А я хочу танцевать.

Вдруг откуда-то раздаются обрывки завываний. Тугати появляется на своем балконе, плачет и размахивает руками, как дирижер.

Тугати: Я плачу!.. Я выпустил джина из бутылки и я плачу!..

Голос его срывается, он закрывает лицо руками и продолжает рыдать. Постепенно его плачь переходит в ритмичные завывания. Фелиция берет Дольче за руку, и оба начинают танцевать в ритме воя Тугати.

Конец первого актаВТОРОЙ АКТВосемнадцатая картина

Улица перед входом в зал торжеств. Вечер. Появляются спешащие Теруда и Тахтих в свадебных нарядах, следом Дупа, Фелиция, Дольче и Шкита.

Теруда (Дупе): А Тугати почему не пришел?

Дупа: Вдруг почувствовал слабость в ногах.

Теруда: Передай ему привет.

Фелиция подходит к Теруде с широко открытым ртом.

Дольче: Моя жена хочет только спросить…

Теруда: Свадьба закончена. Всем спасибо и спокойной ночи.

Фелиция: Но мы же не на диете!

Теруда берет под руку Тахтиха и оба быстро выходят. Следом уходит Дупа. Пауза.

Сегодня даже короче, чем в прошлый раз. Ясное дело: когда жениха заменяют в последнюю секунду, то стараются закончить все побыстрее, чтобы не позориться.

Дольче: С ума сойти. Вечно у меня так: или я сыт, или голоден. В конце концов я сдохну.

Фелиция (Шките): А у тебя когда гуляем?

Шкита выходит.

Дольче (показывает, что за пазухой ничего нет): Сегодня не получилось.

Фелиция мрачнеет. Дольче с ухмылкой достает бутылку из кармана. Лицо Фелиции светлеет, оба выходят.

Девятнадцатая картина

Балкон квартиры Теруды и Тахтиха. Ночь. Теруда в ночной рубашке.

Тахтих (из дома.): Теруда! (Входит.) Теруда, ты просто дышишь воздухом или страдаешь, что тебе достался я?

Теруда: Зануда!

Тахтих: У меня на душе так безмятежно спокойно, что даже страшно, что все это может исчезнуть. (Пауза.) Хочешь, я приготовлю для нас чаю с печеньем?

Теруда: Это самая блестящая идея, родившаяся в твоей голове за последние две недели.

Тахтих (восторженно): Чай с печеньем! Чай с печеньем! (Возвращается в дом. Слышно, как он напевает на кухне: «Теруда, Теруда, Теруда!..»)

Теруда (самой себе): Теруда. Это мое имя. Я бы не сказала, что меня вовсе не волнует, если я слышу, что кто-то его напевает. Теруда. Никогда бы не подумала, что можно шептать мое имя с подобной грустью и нежностью, что оно вдруг приобретает такой глубокий смысл. А когда я слышу, как его напевает этот ласковый и преданный паренек, заваривающий чай на кухне, я не могу ничего не чувствовать по отношению к нему.

Тахтих возвращается с чаем.

Тахтих: Чай…

Теруда: Ой, Тахтих, Тахтих… Если б ты еще не был таким идиотом с влюбленными телячьими глазами, которые ты с меня не сводишь…

Тахтих (самозабвенно): Теруда, ты принцесса!..

Теруда: Не морочь мне голову.

Тахтих: А я говорю – ты принцесса!

Теруда (ласково его целует): Я понимаю, куда ты клонишь, но я не принцесса. Так и быть – директриса, но никак не принцесса.

Тахтих (пылко обнимает ее): О, директриса моя, директриса! Ты есть у меня! Да еще какая директриса! Наиглавнейшая начальница совета директоров! (Увлекает ее за собой в дом.)

Двадцатая картина

Улица перед входом в дом Тугати. Вечер. Фелиция, Дольче, Шкита. Входит Крум.

Крум: Что случилось?

Фелиция: Тугати потерял равновесие и упал.

Крум: Упал? Вдруг, ни с того ни с сего?

Фелиция: Прошли те времена, когда человеку нужны были годы, чтобы упасть. В двадцатом веке ты еще подняться не успел – а уже упал.

Крум собирается войти в дом.

У него доктор Швойген.

Крум останавливается. Пауза. Все ждут.

Дольче: Выходит, доктор выходит.

Появляется доктор Швойген, останавливается в дверном проеме и оглядывает собравшихся.

Швойген: Я дал указание перевезти пациента Тугати в больницу. У меня есть опасения в существовании нарушений в центральной нервной системе. Больной должен пройти основательное обследование.

Фелиция: Основательное!

Швойген: Не буду вдаваться в подробности, но причина нарушений может иметь глубокие корни, но может быть и поверхностной, может быть физической, а может быть и душевной, может быть временной, но может быть и постоянной.

Фелиция: Постоянной!

Крум: Пожалейте его, доктор. Он только-только нашел свое счастье.

Фелиция: Пожалейте нас всех, доктор. (Поворачивается к нему спиной и наклоняется, указывая на свои ягодицы.) Сделайте мне укол, чтобы я жила счастливо.

Дольче (вставая в ту же позу, что и Фелиция): А мне укол, чтобы я был здоров и богат.

Шкита колеблется какое-то время, но через мгновенье и он встает в позу Фелиции и Дольче.

Фелиция: Чтоб жизнь стала иной, доктор, иной.

Дольче: Жизнь с хорошим аппетитом, доктор.

Фелиция: И полным желудком.

Швойген (останавливает их движением руки): Медицина отклоняет в категорической форме ваши просьбы о милосердии и не будет сожалеть о ваших болезнях и смертях. Медицина также не будет жалеть о ваших делах, тесных домах, об отравленном воздухе, которым вы дышите и о сводящем с ума шуме, мешающем вам спать по ночам. В дополнение к вышесказанному, медицина не будет принимать участия в ваших мечтах о другой жизни, лучшей жизни, и о такой жизни, какой она и должна была бы быть. Все, что медицина способна сделать, – это вылечить вас, если это возможно, но в большинстве случаев она и здесь бессильна. (Пробирается между выставленными задницами и уходит.)

Двадцать первая картина

Дом Тугати. Вечер. Тугати в постели, Дупа рядом.

Тугати: Я должен распрощаться с этой комнатой. Больше я ее не увижу. Теперь здесь будет жить кто-нибудь другой, здоровый. Будет нежиться в моей кровати и наслаждаться моей новой электроплитой. С тобой. Ты-то здорова.

Входит санитар, толкая перед собой носилки на колесиках.

А вот еще один здоровый.

Санитар подходит к кровати Тугати.

То, чего я опасался, – произошло на самом деле… На самом деле. Не верю. Не понимаю. Я?.. Именно я?

Санитар собирается помочь Тугати перебраться на носилки.

Нет. Одну секунду. Этого не может быть. Я всегда болею, я Тугати, спросите кого угодно. У меня это несерьезно. Я так шутил. Я шутил все эти годы, за что же мне это? Я клянусь, что это было несерьезно.

Санитар: Идем.

Тугати: Я? Вы говорите со мной? Ей-богу, он обращается ко мне. Чтобы я пошел. Чтобы я поехал с ним в больницу. Господи, он и в самом деле хочет, чтобы я поехал с ним в больницу? В больницу. Я. Но почему? Ведь я – это я. Вы слышали, сударь? Я – это я. (Громко кричит.) Если это сон, то я прошу немедленно проснуться!

Санитар поддерживает его под мышки.

Вы не сон, да?

Санитар: С какой стати я – сон? У меня жена и дети, и я тоже хочу жить.

Пытается перетащить Тугати на носилки.

Тугати: Спасибо, я и сам могу. Я здоров. Можете убедиться. (С трудом поднимается. Шатается.) Нет, не надо помогать… (Не в состоянии стоять.) В любом случае лучше сократить расстояние между головой и полом… (Опускается на четвереньки.) Вот так… Пожалуйста… Надо бы это предложить министру здравоохранения… (Падает лицом вниз.) Еще лучше… Надежней не бывает… (Ползет.) Пожалуйста… Здоровехонек… (Останавливается. Голова падает на пол.) Здоров. Как бык.

Санитар и Дупа поднимают его и укладывают на носилки.

Санитар: Двинули.

Дупа (проводит рукой по лицу Тугати): Я приду завтра утром.

Санитар начинает катить носилки.

Тугати (санитару): Она не придет.

Выходят.

Двадцать вторая картина

Больница. Вечер. Тугати лежит в койке. Подле него Крум и Шкита.

Тугати: Видите? Видите, что я болен? А вы все время смеялись и почти соблазнили меня поверить вам. Ввели меня в заблуждение. Нельзя, нельзя верить, что ты здоров. Всегда болен, всегда! Если ты болен, то болен, и если здоров, то тоже болен. Где Дупа?

Крум: Не знаю.

Тугати: Почему она не приходит? Мне бы хотелось умереть в присутствии плачущей женщины. Или вы считаете это стремление слишком амбициозным? Ну что вы за люди? (Обращаясь к Шките.) А ты чего молчишь? Крум, что врачи говорят, я буду жить?

Крум: Да.

Тугати: Как же, как же… Если врачи говорят, что будешь жить, то это точно конец. Я и не замечал, чтобы меня лечили. Они и не врачи здесь вовсе. Они манекенщики с коллекцией белых халатов.

Входит парикмахер с маленькой тележкой и инструментами для стрижки и бритья.

Доктор, сколько желтеньких таблеток? Сколько?

Парикмахер: Простите, я парикмахер.

Тугати: Видали? Белые халаты! Они здесь все парикмахеры! Вместо больницы положили меня в парикмахерскую!

Парикмахер: Сядьте, пожалуйста. Я побрею вам голову.

Тугати: Зачем?

Парикмахер: Так нужно для операции. (Начинает брить ему голову.)

Тугати: Операция. Меня распотрошат. И где? В месте, которое труднее всего потрошить, – в голове. Резать не будут, нет… Не Тугати. Если Тугати, то не резать, а пилить. С этой головой не будет много хлопот…

Парикмахер: Сзади еще немножко.

Тугати: Сама природа подготовила меня к операции.

Парикмахер: У меня раньше была парикмахерская. Большей частью приходили дети. Я не люблю детей, они все время шалят, а не сидят спокойно. Здесь мне нравится больше. Клиент тихий, работать не мешает. (Заканчивает, достает зеркало и держит его перед лицом Тугати.) Вот и все. (Собирает инструменты. Уходя, обращается к Круму.) Будьте здоровы.

Крум: Мы тоже пойдем. Спокойной ночи, Тугати. Увидимся через три дня, уже после операции.

Тугати: И Дупа пусть придет. Мне нужна плачущая женщина. Скажите ей, что это часть супружеского долга.

Шкита: Спокойной ночи.

Крум и Шкита уходят.

Тугати: Меня еще будет вам не хватать. (Себе.) Господи, прости меня. Я был открытым человеком и жил открыто. А если у меня никогда не было возвышенных мыслей, то это только из‐за того, что я не успел разрешить проблему физзарядки. Я прошу у тебя прощения и милосердия и верю, что мои страдания из‐за проблемы с зарядкой были настолько огромными, что их можно поставить в один ряд с любыми другими, самыми возвышенными страданиями. И это, Господи, не говоря ничего о количестве моих страданий. Вот и все, чего я достиг. Больше у меня ничего нет. Ничего.

Входит медсестра со шприцем в руке.

Что теперь? Маникюр? Педикюр?

Медсестра: Укол, чтобы легко заснуть. (Делает укол.) А теперь спать.

Тугати (устало): Не уходи. Почему ты уходишь? Ты меня забыла? Забыла все, что было между нами, пламя, страсть, восторг? Идем со мной. Я приготовил для нас маленький уютный домик, мы славно проведем в нем остаток жизни… Там есть большая ванна для двоих, я тебя намылю, и мы узнаем, что такое счастье.

Медсестра: Спокойной ночи. (Уходит.)

Тугати: Я осчастливил много женщин. Осчастливлю и тебя.

Двадцать третья картина

Дом Дупы и Тугати. Дупа. Входит Бертольдо.

Бертольдо: Ciao, buon giorno. (Привет. Доброе утро.)

Дупа: Ой, итальянец. Можно запевать. Ты что здесь делаешь? Где Цвици?

Бертольдо (пытается объясняться, активно жестикулируя): Partita ieri, tornera fra due giurni, Bertoldo solo,solo. (Она вчера улетела, вернется через три дня. Бертольдо один-один.)

Дупа (смеясь): Цвици уехала на три дня, а ты уже ищешь подружку? Ты это хочешь сказать?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.