Тахтих (Шките): Я и он… Ничего особенного, просто знакомый. Какое мне дело? Они когда-то были вместе, да? (Пауза.) Да? (Пауза.) Жизнь – дрянь. Особенно для человека, не верящего в то, что он заслуживает. Ты когда-нибудь ощущал собственную жизнь не внутри себя, а как бы снаружи, где-то на спине, как горб? (Пауза.)

Ощущал? (Пауза.) Ты со своим молчанием, очевидно, чувствуешь себя очень мудрым. Китайским философом. Мечтаешь о репутации знаменитого молчуна? Ничего не выйдет, тебя опередили. В этом квартале успели уже помереть и болтуны и молчуны. (Пауза.)

Я и сам иногда часами молчу, но не выпендриваюсь. (Поднимается.) Пойдем погуляем.

Шкита: Я посижу.

Тахтих: Я тоже. (Садится.)

Пятая картина

Дом Теруды. Ночь. Крум и Теруда одеваются.

Теруда: Тахтих в меня влюблен по уши и не дает мне покоя, чтобы я вышла за него замуж. (Крум пытается ласкать ее грудь.) Нет, мне надоело. Перестань забавляться моей грудью и не смей разрушать мою жизнь. Я хочу, чтобы ты, наконец, принял решение.

Крум: Я не могу жениться. Не сейчас. Это спутает мне все планы. Я собираюсь начать писáть, регулярно и ежедневно. А посему мне крайне необходимы на некоторое время тишина, покой и независимость. В финансовом плане – тоже. Вот потом…

Теруда: Не будет никакого «потом». Я выйду замуж за Тахтиха, переедем с ним в новый район, родим ребенка. А когда я тебя встречу, шагающим под ручку со своей мамашей, ничуть не изменившегося, все в тех же штанах и с теми же прожектами, то просто рассмеюсь тебе в морду.

Крум: Ты рассмеешься мне в морду, и эта сцена войдет в мой новый роман.

Теруда: Роман!.. Не понимаю, чем мне так нравится все это дерьмо!

Крум обнимает ее.

Крум: Теруда.

Теруда: Ты же сам не веришь ни единому собственному слову. И даже не пытаешься меня убедить. Ты знаешь, что я твоя. Просто приходишь и берешь.

Крум: Теруда.

Теруда: Ты холодный. Господи, какой же ты бесчувственный!.. Но когда тебя окатывают помоями, ты приходишь ко мне отмываться.

Крум: Я подлец и мерзавец, я знаю. Но я стараюсь, правда, ты же видишь. К кому я прихожу, когда мне плохо, если не к тебе? В чью постель я забираюсь, когда нет другой, если не в твою? И кого я все время безуспешно пытаюсь полюбить, если не тебя? Я и вправду – подлец и мерзавец. Дай мне по роже!

Теруда со всего плеча отвешивает ему звонкую пощечину.

Потаскуха. Больше ты меня здесь не увидишь. Минуту назад я хотел предложить тебе пожениться, но теперь все кончено. (Выходит.)

Шестая картина

Улица у дома Теруды. Ночь. Тахтих. Из дома выходит Крум, видит Тахтиха, останавливается.

Тахтих: Да, Тахтих. Стоит и ждет внизу, пока ты там развлекаешься с Терудой. Видел, видел. Сначала в окнах был свет, потом выключили на часок, потом снова зажгли.

Крум: Чего ты хочешь?

Тахтих: Познакомиться с человеком, завладевшим Терудой.

Крум: За эту ночь моя совесть немного подустала и спит, и тебе вряд ли удастся ее разбудить.

Тахтих: И пусть себе спит. Не волнуйся, я не собираюсь отвоевывать у тебя Теруду. Не спеши и развлекайся в свое удовольствие. У меня есть терпение.

Крум: Скажи мне, для чего ты хочешь так выглядеть? Ты же закончил университет.

Тахтих: Ничего я не закончил. Я просто техник. Всего лишь техник, хоть и неплохо зарабатываю.

Крум: Рядом с тобой я чувствую себя великаном. Ладно, иди уже, топай.

Тахтих: Конечно, пойду, раз это ты мне говоришь. Ты повелитель – ты к Теруде вхож. И знай еще, что если даже ты и не великан, а карлик, то все равно – я еще мельче.

Расходятся.

Седьмая картина

Улица перед домом Тугати. Ночь. Тугати сидит на своем балконе. На улице появляются Дольче и Фелиция, объевшиеся и обпившиеся на свадьбе.

Тугати: Здравствуйте, госпожа Фелиция и господин Дольче. Ну как свадьба?

Фелиция: Вот уж свадьба – так свадьба…

Тугати: Маленько перекусили, а? Что было?

Фелиция: Прошу прошения, но сейчас мы заняты усваиванием пищи… Идем, Дольче…

Тугати: Крум вернулся.

Фелиция (останавливаясь): Привез тебе чего-нибудь? Само собой – ничего. Завтра утром у меня визит к его мамаше.

Тугати: Куры были?

Фелиция (презрительно усмехаясь): Куры?.. Куры – это мухи по сравнению с тем, что там было…

Тугати: Что вы говорите!..

Фелиция: Наконец-то свадьба, как и положено быть свадьбе… Свадьба строительного подрядчика… Но только на разговоры нет сил… Пойдем переваривать, Дольче.

Дольче: Я хочу немножко подышать воздухом…

Фелиция: Он не хочет видеть, как я раздеваюсь… (Уходит.)

Дольче (тяжело дыша): Ой, как же я обожрался…

Тугати: А что еще там было?

Дольче: Не спрашивай…

Тугати: Я даже не смею вам завидовать.

Дольче: Ой, как же я обожрался… Я сдохну…

Тугати: Конечно же, и оркестр был, и танцы…

Фелиция: О танцах никто не мог даже подумать… Кто был в состоянии шевельнуться?.. От стола – в сортир, из сортира – к столу… Ой, как же я обожрался, как же я обожрался… Я больше не могу… Еще один крошечный кусочек, и я бы сдох. Пойду-ка покончу с собой ломтиком торта… (Уходит.)

Тугати (самому себе): Я не поверю, что не было танцев. Мужчины и женщины танцевали парами, тело к телу. И под музыку тихонько договаривались пожениться.

Восьмая картина

Дом Теруды. Вечер. Теруда и Дупа перед зеркалом.

Дупа: Какая же я страхолюдина… Когда чей-то взгляд скользит по мне, то это приятно, а когда на меня пялятся, то я в полной мере чувствую свое уродство. Как добиться, чтобы взгляд был мимолетным, а не пронзающим?

Теруда: Моя проблема – это большая задница.

Дупа: Ты можешь себе позволить это говорить потому, что ты привлекательнее меня. У тебя есть Крум, а до него был Тахтих, а до Тахтиха – опять Крум.

Теруда: Тоже мне, находка. Крум как приходит, так и уходит.

Дупа: А ко мне и не приходят. Я и озорница, и веселая, и щебечу, как птичка, а никого у меня нет. Оттого что я все это сохраняю в себе, я вот-вот взорвусь. Я столько могу подарить мужчине – любовь, преданность, заставить его весело смеяться, а у меня никого нет. Остаюсь веселой для себя.

Теруда: Аж сморщилась вся.

Дупа: Это от нервов. Остаюсь веселой.

Теруда: У Крума есть приятель, зовут Тугати. Он тебя не интересует?

Дупа: Тугати? Ну и имечко. Тугати… (Смеется.) А он серьезный?

Теруда: Кто?

Дупа: Тугати! Я имею в виду – о чем он думает: о свадьбе или обо всяких глупостях?

Теруда: Только о свадьбе. Ему не до развлечений.

Дупа: Ой, как же я хочу себе такого! Чтоб сидел со мною дома, в пижаме, чтоб весь целиком был мой, а я буду за ним ухаживать и щекотать его… Я всю жизнь мечтаю о красивом и веселом!.. Умный, неумный – это мне не важно. Главное – чтобы веселый был. А еще – чтоб с гладкой кожей. И обеспеченный. Не Бог весть что, но обеспеченный. А до его мозгов мне никакого дела нет. Правда, правда! А еще я мечтаю, чтобы…

Теруда: А чего мечтать-то? Меня спроси – я его знаю.

Дупа: Ой, Терудочка, расскажи, расскажи – какой он? Теруда, пожалуйста, ну я прошу!..

Теруда: Из всего, о чем ты мечтаешь, стопроцентно тебе гарантирована только его пижама… Скажи, я в бедрах не похудела?.. Короче, он просто урод. Страхолюдина. Настолько безобразный, что это просто перестает иметь какое-либо значение. Если найдешь в нем хоть что-то привлекательное – ты будешь первой, кому это удалось. Найдешь веселость – снова будешь первой. Частенько он болеет, а в остальное время ему кажется, что болеет. Мечтала о пижаме? Это ты точно получишь. Что еще? Деньги. Если обнаружишь у него деньги – ты снова будешь первой. Кроме всего, он пустоголовый чурбан, олух, бестолочь и болван, но ты говорила, что как раз этот пункт значения для тебя не имеет. Большие ягодицы – вот в чем моя беда.

Дупа: Но почему?

Теруда: Почему, почему… Ты посмотри на эту задницу, я тоже хочу знать почему!..

Дупа (вдруг расплакавшись): Почему?!. Почему?!.

Теруда: Ну что за вопрос, Дупочка! Какие уж мужики нам достались – тех и придется брать… А где хваленая веселость нашей Дупы?!. А?..

Дупа (улыбается сквозь слезы): Уж я-то найду у него чего-нибудь стóящее, вот увидишь. Уж я-то постараюсь…

Теруда: Найдешь, найдешь… Если только тебе удастся стащить с него пижаму. Ну что, сказать ему, чтоб ждал тебя сегодня в восемь в кафе?

Дупа кивает.

Девятая картина

Вечер. Кафе. Тугати сидит за столиком. Входит Дупа, усаживается за соседний столик.

Тугати (неуверенно встает из‐за стола): Мне кажется, что это я. (Дупа подходит.) Уже разочаровал? (Пауза.) Меня зовут Тугати.

Дупа: Дупа.

Тугати: Присаживайтесь. (Дупа садится.) Что будете пить?

Дупа: Пиво.

Тугати: Я пива никогда не пью. Мне бы хотелось быть человеком, пьющим соки и молоко, но, в действительности, я пью чай. (Пауза.) Что-то здесь не спешат обслуживать. Не очень симпатичное местечко. Можно купить пива в киоске и выпить у меня на балконе.

Дупа: Не стоит беспокоиться. Я сегодня немного спешу. Есть еще кое-какие дела вечером. (Смотрит на часы.) Ой, уже четверть девятого! (Поднимается из‐за стола.)

Тугати: Я могу вас проводить.

Дупа: Не нужно. До свиданья.

Тугати: Мы сможем… Мы сможем увидеться завтра?

Дупа: Я завтра занята.

Тугати: А…

Дупа: И послезавтра. До свиданья.

Тугати внезапно прикасается рукой к ее волосам. Дупа выходит.

Десятая картина

Утро. Дом Крума. Крум завтракает. Напротив него сидит мать.

Крум: Я терпеть не могу, когда на меня смотрят во время еды, да еще и с надеждой.

Мать: Кто на тебя смотрит?!. Кому вообще от тебя чего-то надо?!.

Крум: День и ночь сидишь смотришь и возлагаешь надежды!

Мать: Чего тебе от меня надо?!. Сидела и смотрела на муху. Мне что, в собственном доме уже и на муху нельзя посмотреть?!.

Крум: Тогда муха уходит завтракать в кафе.

Мать: Иди, иди!.. Начнешь завтрак при живой матери, а закончишь уже сиротой!..

Крум уходит. Входит Фелиция.

Фелиция: Доброе утро. Я видела сейчас, как Крум уходил. Он выглядел очень сердитым.

Мать: Переволновался. Он очень расчувствовался после вчерашнего перелета.

Фелиция: Да?.. Будь по-вашему. (Оглядывает комнату.) Привез вам чего-нибудь?

Мать: У меня все есть.

Фелиция: Какой-нибудь миниатюрный телевизор?

Мать: У меня есть телевизор.

Фелиция: Отечественный.

Мать: А показывает хорошо.

Фелиция: Кожаную курточку? Портмоне? Шаль? (Безуспешно обшарив взглядом комнату.) Ну и ладно.

Мать: Мадам Фелиция, мой сын вернулся из‐за границы целым и невредимым – вот, что мне важно. Он здоров, хорошо зарабатывает. Чего еще матери нужно? Еще и сэкономить умудрился на путешествие в Европу.

Фелиция: Госпожа Крум, мы ведь не о Европе разговариваем. Действительно, съездил. Впрочем, теперь все ездят. Что стоит съездить? Самолет отвез, самолет привез… Но не в этом дело. Ладно, прокатился. Вопрос заключается совсем в другом: зачем человек едет? Продвигается ли он к чему-нибудь, планирует ли что-то и, самое главное, – что его ожидает?

Мать: Видите ли, госпожа Фелиция, я ни в коем случае не могу сказать, что я разочарована сыном. Он талантлив, это все говорят.

Фелиция: Само собой, нет нужды спешить с разочарованиями. Можно продолжать ждать и надеяться. Вопрос только в том – до каких пор? Не вечно же он будет сорокалетним.

Мать: Моему мальчику только тридцать восемь.

Фелиция: Допустим.

Мать: А надеяться, слава богу, есть еще силы.

Фелиция: Силы-то есть, но вопрос – есть ли смысл?

Мать: До тех пор пока он здоров и хорошо себя чувствует…

Фелиция: «Здоров и хорошо себя чувствует!» – что это значит, госпожа Крум? Мы все здоровы, но вопрос в том – на что это здоровье тратить. Умеет ли человек разумно использовать время, пока он здоров? Достиг ли он чего-нибудь? И кроме всего, кто может сказать о себе: «Я здоров»? А болезнь тем временем затаилась и хихикает. Pardon.

Я не спорю, каждый живет своей жизнью. Один становится доктором, а другой декоратором. Главное, чтоб вы были довольны.

Мать: Госпожа Фелиция, я очень довольна своим сыном.

Фелиция: Вы упрямая женщина, госпожа Крум. Ладно, будь по вашему. Вы довольны сыном, сын доволен вами, а мне остается лишь вам всем завидовать. (Пауза.) Ничего? Никакого французского сырку? Швейцарского шоколада? Ну и ладно. Что-то я проголодалась. Пойду готовить обед. Будьте здоровы.

Мать: До свиданья.

Фелиция (уходя, самой себе): Еще одну атаку старушка отразила. Вся наша жизнь – это отражение нападений. Справа навалилось вдовство, не успела отбиться, а слева уже нужда давит. Отразила? А тут квартплата, как черт из табакерки, подоспела! Отбилась, заплатила? – мэрия на тебя в атаку поперла… Отбилась и от мэрии?! А Фелиция уж тут как тут, поджидает тебя. От всех отбилась, всех пораскидала? Что ж, отправляйся в постель и попробуй побороть длинную пустую черную ночь…

Одиннадцатая картина

Дом Крума. В комнате мать. Входит Крум.

Крум: Мама? Ты почему не спишь? (Пауза.) Тебе нехорошо? Мама? Что ты молчишь?

Мать: Давит.

Крум: Что давит? Сердце? Что у тебя болит? Почему ты не отвечаешь?

Мать: Давит.

Крум: Позвать доктора? У меня тоже иногда в груди давит. Пройдет.

Мать: Не у меня. «Мама, мама!» – будешь кричать у моей могилы.

Крум: Мама, я предупреждаю: я больной человек.

Мать: У тебя будет много лет для раскаяния.

Крум: Я сдохну, мама. Я тебя предостерег – я сдохну.

Мать: Кто из нас двоих старуха? Я. Я и умру. Я старуха. Я умру раньше.

Крум: Хорошо. Я женюсь на Теруде. (Пауза.) Довольна теперь? Рада?

Мать: Рада.

Крум: Ты же хотела, чтобы я женился. О внуках мечтала.

Мать: Ты это делаешь для меня? Большое спасибо, но у меня есть телевизор, и этого достаточно.

Крум: Ты же хотела, чтоб я женился! Ты!

Мать: Чего ты разорался здесь среди ночи?!. У Теруды будешь кричать. Иди, иди к своей Теруде!

Крум: Тебе, как всегда, не угодишь.

Мать: А Теруде угодишь? У нее не давит? Вот и иди к Теруде.

Крум: Что у тебя есть против Теруды?

Мать: У меня? Против Теруды? Желаю вам всего хорошего.

Крум: Ну вот и иди спать.

Мать: Когда я захочу спать, тогда и пойду. Тебе лучше всего, когда я сплю. Ничего не вижу. Ничего не спрашиваю. Только носом чуточку посапываю в небеса.

Крум: Когда ты спишь – я невиновен, а когда бодрствуешь – виноват.

Мать: А вот когда умру, ты услышишь приговор.

Крум: О господи!.. Какая пустота, какая пошлая глупость!.. Я арестант в камере безвкусицы… Во рту пресно, в обескровленных сосудах вакуум, перед глазами пустота. Пустота. Пустота.

Двенадцатая картина

Дом Тугати. Вечер. Тугати в комнате. Входит Дупа.

Дупа: Помнишь?

Тугати: Я думал, что ты больше не придешь и… в душé закончил эту историю. Присаживайся.

Дупа садится. Пауза.

Дупа: Тебе нужны объяснения?

Тугати: Нет. Но есть кое-что, что я обязан сказать: мои нервы не годятся к испытанию неизвестностью.

Дупа: Я тебя понимаю. Но что я могу тебе сказать после такого короткого знакомства?

Тугати: Можно сформулировать вопрос и по-другому: не сможешь ли ты привести какую-либо аргументированную причину, объясняющую твое нежелание выходить за меня замуж? (Пауза.) Ты слишком долго молчишь, а я тем временем гибну.

Дупа (самой себе): Господи, не дай этому человеку так быстро мне опротиветь. Ты, не наделивший меня множеством причин для радости, но подаривший саму радость, не вызывай к нему отвращения. Сделай так, чтобы его слабость нашла в моем сердце жалость. Дай его уродству тронуть мое сердце.

Тугати пытается погладить ее по лицу. Она отшатывается.

Тугати: Почему?

Дупа: Не смотри. Глаза могут быть безжалостнее пальцев.

Тугати, отвернувшись, гладит ее по лицу.

Тугати: Вот только если ты когда-нибудь захочешь… поцеловаться, нам придется быть лицом к лицу. (Дупа протягивает руку к его лицу.) Я не побрился. Сегодня вечером я не ждал женщины.

Дупа: Мой ответ: да.

Тугати (резко поворачивается к ней): Я абсолютно уверен, что я человек слабый и больной, что я ем и дышу, заставляя себя и напрягаясь изо всех сил, и что никогда мне не будет места среди здоровых. Я абсолютно уверен, что меня надо щадить и понимать, не кричать на меня, не пугать меня, не поднимать на меня руку и никогда и ничего от меня не требовать. Я абсолютно уверен, что если мне дадут покой, но покой абсолютный, то тогда, может быть, мне и удастся прожить месяца три-четыре, максимум полгода, прежде чем я угасну. В твоих руках. Какая жалость. (Дупа смеется.) Ну вот. Ты уже смеешься надо мной.

Дупа: Ты так… живописен.

Тугати: Серьезно? Я кажусь тебе живописным? (Пауза.) Думаю, что ты права. Я и вправду очень красочен. (С ликованием.) Э-ге-гей! Я живописен!.. Слыхали?.. Я красочен и живописен!.. Я!.. Оставайся на ночь.

Дупа: Выключи свет.

Тугати выключает свет. Пауза.

Тугати: Как мне хорошо, как приятно, можно просто помереть… (С негой в голосе.) Не хочу жить, не хочу жить… (Оба смеются.) А теперь я хочу задать тебе один вопрос. Постарайся сконцентрироваться и ответить на него со всей серьезностью.

Дупа: Слушаю.

Тугати: Когда полезнее делать зарядку, утром или вечером?

Дупа: Поцелуй меня в задницу.

Тугати: Что?

Дупа? Об этом вопросе меня уже предупредили.

Тугати (себе): На родине все возможности уже использованы. Может, на какой-нибудь Аляске обо мне еще не слышали? Вот туда-то мне и надо бы съездить и получить на свой вопрос внятный, серьезный и окончательный ответ.

Тринадцатая картина

Улица перед домом Теруды. Ночь. Входит Крум.

Крум: Теруда! (Пауза.) Теруда!

Из дома на улицу выходит босой Тахтих, держа ботинки в руках.

Тахтих: Ты появился!.. Ты мужчина, ты господин, ты номер один, только ты. А я исчезаю… Как мышка. (Собирается уйти. На балконе появляется Теруда.)

Теруда: Тахтих…

Тахтих: Не волнуйтесь, расслабьтесь и чувствуйте себя свободно и удобно. (Уходит.)

Теруда: Если еще раз я увижу твою рожу здесь – вызову полицию.

Крум: Давай поженимся.

Теруда: Когда?

Крум: Немедленно. То есть, я хотел сказать, – немедленно после Тугати.

Теруда: Зайди в дом.

Крум: Твоя постель еще тепла после Тахтиха.

Теруда: От него тепла не остается. Заходи.

Крум: Значит, ты признаешь, что он был в твоей постели! Шлюха!

Теруда: Тебя не было две недели. Чего ты ждал?!.

Крум (приближаясь): Ладно, мне все надоело, я на тебе женюсь, но хочу сказать тебе ничего не тая, открыв карты: больше всего на свете мне необходима тишина. Ты знаешь – кто я и что у меня есть, а я все знаю про тебя. Я не хочу никаких лишних нежностей: никаких поглаживаний, если мы не в постели, никаких сюсюканий, обращаясь ко мне, и никогда не висни у меня на шее, если мы на улице. Короче, от проявлений твоей любви у меня мурашки по спине, будто железом по стеклу… Мне достаточно, чтоб ты меня терпела. Все.

Теруда: Если ты хотел, чтобы я воспринимала предложение замужества, как плевок в лицо, то именно так я его и расцениваю. Я согласна.

Крум (самому себе): Я все еще пытаюсь найти в ней что-то привлекательное и не нахожу. Но что-то в ней все-таки должно быть, если кто-то ищет. Но что?.. Что?..

Четырнадцатая картина

Дом Дупы. Вечер. Дупа, Тугати.

Дупа: Теруда и Крум поженятся через неделю после нас, а сегодня вечером мы вчетвером идем в кино отметить наши помолвки. Кажется это они пришли.

Входят Цвици и Бертольдо.

Цвици: Привет, Дупа.

Дупа: Цвици! Глазам не верю! Цвици!

Цвици: Я получила твое приглашение на свадьбу, и я так рада, так рада, что ты наконец-то выходишь замуж! Знакомься – это Бертольдо. Он итальянец и говорит только по-итальянски.

Бертольдо: Molto lieto. (Очень приятно.)

Цвици: Только по-итальянски. (Указывая на Тугати.) Свекр?

Тугати: Жених.

Цвици: Извините. Это из‐за того, что вы выглядите как…

Тугати: Болею. Я не старый, я больной.

Цвици: Ну так будьте здоровы!

Тугати: Не буду.

Дупа: Цвици – моя подруга детства. Раньше она жила тут неподалеку, а теперь переехала на загородную виллу. Наши края для нее теперь экзотика. Появляется тут раз в пару лет.

Цвици: Ну ты же знаешь, как я занята.

Дупа: Но на свадьбе ты просто обязана быть.

Цвици: В том-то и дело, что за два дня до свадьбы я улетаю с Бертольдо на Капри. Проезжала мимо и заскочила пожелать тебе счастья.

Входят Крум и Теруда.

Теруда: Здравствуйте.

Крум: Здравствуйте.

Дупа: Познакомься, Теруда, – это Цвици, подруга детства. Когда-то она здесь жила, а теперь на вилле.

Теруда: Теруда. Очень приятно.

Крум: Крум.

Цвици: Очень приятно. А это Бертольдо. Итальянец.

Бертольдо: Molto lieto. (Очень приятно.)

Крум (Цвици): Кажется, я тебя помню. Смутновато, но… Ты была совсем маленькая, когда вы отсюда переехали. Сколько тебе было?