Завтра было вчера, или Повесть о вечной любви

«Понимаешь, Жека, хотел с тобой посоветоваться» – Игорь присел рядом и как-то таинственно взглянул на меня.

Честно говоря, мне не очень хотелось вспоминать тот загадочный эпизод из нашей кочевой жизни. Скрытая обида никуда не уходила. Осколки чёрной зависти шептали, что если Игоря постигнет неудача в поисках девушки, это будет замечательно. Я почему-то считал, что Игорь не заслуживает такого счастья.

Но всё- таки…всё-таки, самолюбие человека безгранично. Где-то в глубине своих чувств, я надеялся на какое-то совершенно другое чудо. Я надеялся на то, что всё переменится. Что когда-нибудь…будет такой же костёр и…всё повторится. Но только тогда, я уже не упущу свой шанс, не отдам первенство Игорю. Хотя, не слишком ли я честолюбив? Я не просто завидую Игорю, а завидую ему чёрной скрытой завистью, а он мне доверяет, он хочет поделиться со мной «сокровенным». Значит я сам «хорош гусь». Да, Игорю повезло, но это «везение» заставило его страдать гораздо больше всех нас. И, неизвестно ещё, чем всё это кончится.

Здесь, уже в который раз за последние месяцы, мне стало стыдно. Почему, я, собственно, возомнил, что, в отличие от Игоря, имею право на счастье? В этот момент, наверно, впервые после той ночи я прямо задал себе вопрос: «А, имею ли?» Говорят, ничего в жизни не происходит случайно. Везение с неба (или из степи) просто так не падает и не приходит. Истинное счастье необходимо заслужить. А, может быть, девушка заранее знала,…кого выбрать. У меня опять прямо мурашки по телу забегали от этой мысли. Она же видела, что он добрей, искренней, наивнее, а, значит, чище и лучше всех нас. Правда, ещё остаётся Юрий, но она на него тоже обращала внимание. А на нас с Альбертом она даже почти не смотрела. Получается, мы достойны лишь того, что сами заслужили. Обрывки подобных рассуждений промчались в моей голове с быстротой падающей звезды. Но внешне я оставался абсолютно спокоен. Я даже сделал вид, что понятия не имею, о чём со мной хочет посоветоваться мой товарищ.

«Давай, говори, только коротко, а то поздно уже» – я знал привычку Игоря говорить долго и пространно, хотя в душе я был сильно заинтригован.

«Хорошо – начал Игорь – ты помнишь девушку из степи, которая к нашему кострищу выходила?»

Здесь я должен ещё раз пояснить, что с тех пор, как завершилась наша экспедиция, мы, все четверо, ещё ни разу даже не обмолвились ни друг другу, ни кому-то ещё о том странном событии. Мы упорно отмалчивались, соблюдая своеобразное «табу» на разговор о нём. Продолжая носить в себе эту тайну, мы словно оберегали её не только от посторонних, но и от самих себя, боясь выплеснуть её из драгоценного сосуда наших чувств и переживаний. Я не сомневаюсь в том, что в душе каждый из нас постоянно обдумывал и анализировал случившееся. И только теперь, почти через три месяца, Игорь открыто заговорил об этом.

«Нет, забыл, ничего не помню – я попытался отшутиться – Игорь, в конце концов, что за глупый вопрос, хватит издеваться. Давай по существу. Ты нашёл её?»

Я старался соблюдать внешнее спокойствие, хотя моя душа поистине горела безумным нетерпением.

«Как я мог её найти?» -

Мне показалось, что взгляд Игоря после этих его слов стал каким-то туповатым и жутким. Полумрак, царивший в читальном зале, ещё больше усиливал подобное впечатление. Я начинал по-настоящему раздражаться.

«Ну как, как? Она же адрес оставила, ты его записал. У тебя ещё блокнот с олимпийской эмблемой».

«Да, да, записал. Только тут, тупик…» В полумраке зрачки Игоря заблестели какими-то зеленоватыми огоньками, а, может, это просто у меня искры из глаз посыпались. Я почувствовал, что туман, который напустил Игорь, начинает проникать в мою душу. От нетерпения я весь сжался и готов был наброситься на своего товарища с кулаками.

«Какой ещё тупик? Ох, опять ерунду мелешь» – злость от его бестолковщины постепенно переходила в ярость. Я не мог уже за себя ручаться.

Теперь-то я понимаю, что душа Игоря видно, тоже вся «затуманилась», и он никак не мог из этого «тумана» выбраться. К тому же из-за своего природного косноязычия он с трудом подбирал нужные слова. Чтобы снять душевное напряжение, я решил просто уйти. Но в этот момент взволнованный Игорь начал выражаться яснее.

«Понимаешь, нет деревни такой. Я все справочники внимательно проштудировал. Ни в нашей области нет, ни в соседних областях тоже нет. Нет…нигде такого названия» .

В глазах Игоря на мгновение мелькнула неподдельная обида, и даже какая-то беспокойная тоска.

«Ну, значит, она пошутила, чтобы от тебя, дурачка, отвязаться. А то…ты слишком прытким оказался. Всё тебе сразу вынь и положи…на блюдечке с голубенькой салфеточкой. Вот она и ляпнула тебе…первое, что ей в голову пришло…не задумываясь, а ты, простофиля, поверил».

Всё это я говорил даже слишком язвительно, как будто пытаясь уличить Игоря в каком- то проступке. Я сам тогда не понимал, откуда во мне появилось столько раздражения, желчи какой- то. Действительно, чёрная зависть и обида, как тогда у костра, подсознательно всё ещё душили меня. Какой- то внутренний дикий крик пытался вырваться наружу: «Ну почему, почему…она выбрала всё- таки не меня, а тебя, разве я хуже?». Я был абсолютно уверен, что Игорь обычный простофиля, а вот я бы её обязательно нашёл. А раз он простофиля, то пускай сам всё и расхлёбывает, помогать ему не буду.

И здесь простенькая, подленькая мыслишка залетела в мою безалаберную голову. «Вполне возможно, никого она не выбирала, а от Игоря просто решила отвязаться…таким способом, потому что он ей надоел». Она, эта мыслишка, обрадовала и успокоила меня. Я ухватился за неё, как хватается за соломинку утопающий. Я поверил в неё, как верит маленький ребёнок в настоящего Деда Мороза. В душе я даже злорадствовал – « Ну что? Получил… и наслаждайся теперь…этим призраком… Деревни- то не существует. Нет её… так тебе и надо… влюблённый Принц, решивший завладеть сразу всем королевством. Много хочешь…»

Но здесь я снова одумался, осёкся, и опять стыд защемил моё сердце, и оно застучало от переполнившего меня волнения. Зачем, зачем я так на Игоря? Разве он виноват, просто ему больше повезло и всё. А, может, наоборот, не повезло. Она его околдовала, и он теперь страдает. Я внимательно взглянул на своего товарища. Игорь стоял, какой- то растерянный и немного одуревший. Туповатая улыбка всё ещё не сходила с его лица. Наверно он так рассчитывал на мою помощь и поддержку, а я его просто отпихнул. А ещё считался другом. Нет, пожалуй, так нельзя. Необходимо исправить положение.

«Ну, ладно, Игорёк, извини, я пошутил. Давай покумекаем, где её можно найти?»

«Да я кумекал уже…и так и эдак… Ничего не могу придумать. Где её искать не знаю и не представляю. Даже обидно. Как будто пустота, какая- то…пропасть…провал. А забыть – забыть её не только не могу, а вообще…даже представить трудно, что не увижу её никогда. Подскажи мне, поддержи меня, ты же умеешь».

Что я мог ему ответить? Чем мог помочь? На улице завыл ветер, а в окна забарабанил дождь. Мне опять ясно представилось, что я не в читальном зале, а снова в поле, у костра и к нам приближается гроза. Жутко… Здорово… Романтично. Но ведь ясно, как день, что вся наша романтика сводится не к дождю, не к полю, не к палаткам, не к ночным звёздам и луне. Вся наша романтика сводится к одному-единственному настоящему чуду – к той таинственно – прекрасной девушке, которая как – будто случайно дважды ночью выходила к нашему костру. Я чувствовал что жизнь наша с Игорем (и, видимо, и с Альбертом и с Юрием) теперь разделена на две половинки. Первая – далёкая, неинтересная, обыденная – до встречи с НЕЙ. Вторая – таинственная, романтичная, красивая – началась именно в те две короткие удивительные волнующие ночи.

« А ты внимательно смотрел? Вдруг пропустил? Посмотри ещё раз внимательнее. Может, похожее название есть?»

Задавая эти наивные вопросы, я преследовал только одну цель – успокоить друга. Я опять же, как утопающий за соломинку, хватался за любую возможность что- то предпринять, изменить, в то же время прекрасно понимая, что ничего изменить не в состоянии. Жуткая мысль влетела в моё сознание: «Неужели девушка потеряна для Игоря (да и для меня тоже) навсегда? Видимо Игорь тоже не мог смириться с этой мыслью.

А затем – затем начались довольно странные события. К нам подошла женщина – мы знали её, как заведующую читальным залом и строго спросила:

«Почему, мальчики, шумите? Здесь не место для громких разговоров. Спорить будете на улице. Мешаете другим работать».

Она готова была ещё что- то строгое наговорить, но в моей голове почему-то промелькнула нелепая мысль вовлечь её в наш разговор.

«Послушайте – произнёс я довольно галантно – вы по образованию историк или филолог?»

Услышав этот вопрос, женщина сразу как-то подобрела, и строгое выражение её лица сменилось какой-то романтической улыбкой.

«Да, когда- то я училась на историческом факультете, в университете, только давненько это было. Вас, пожалуй, ещё на свете тогда не было. Вот здесь, где портрет Ленина висит,– и она указала на противоположную стену – в годы моего студенчества красовался огромный портрет товарища Сталина, Великого вождя всех народов».

В её голосе послышалась нескрываемая гордость, что было очень странно, так как всем было прекрасно известно, что культ личности, разоблачённый Хрущёвым, нанёс нашей стране, да и всему мировому коммунизму сильный вред.

Тем не менее, женщина с воодушевлением продолжала:

« А около него, около этого прекрасного портрета, почти всегда стояли в больших вазах красные розы. Господи, как это было красиво, как замечательно. Как я ими любовалась, этими розами».

Женщина, даже, зажмурилась, пытаясь, видимо, мысленно перенестись в далёкие годы своей юности.

«А после окончания университета, вы в школе работали?» – дипломатично продолжил я разговор.

«Сначала в школе работала, но очень недолго. Всего год. А затем мне повезло – удалось устроиться в областной краеведческий музей, и целых пятнадцать лет я верой и правдой служила краеведческой науке. Даже диссертацию писать начинала на краеведческую тему, да замуж вышла в 56-ом и всё забросила. Жалею теперь. Так было интересно…»

Странно, но мне показалось, что на глазах этой пожилой эмоциональной женщины вместо недавней улыбки выступили слёзы. Хотя нет, улыбка продолжала светиться на её лице, но одновременно с ней я разглядел капельки слёз. Видимо, противоречивые эмоции одновременно захлестнули её ранимую душу. Женщина замолчала, но ненадолго. А, затем как-то тихо и смущённо произнесла:

«Я даже карту нашего края в прошлые века начинала составлять. У меня и наброски сохранились». Эту фразу женщина произнесла почему-то шёпотом.

«Карту края?! – Игорь даже вскрикнул, приподнявшись со стула – А не слышали вы, случайно, название одной деревни?..»

«Стой, не ори – я резко перебил его – Молчи, пока, слышишь!»

«Мальчики, что вы опять кричите? Я же вас предупредила. Какие вы, прямо, странные…» Женщина обиженно отошла от нас.

Когда она удалилась, Игорь недоумённо спросил меня:

«А что, разве не могу я поинтересоваться у специалиста. Может, она знает, где деревня эта находится, или подскажет, к кому можно обратиться».

Я понимал, что Игорь, явно, продолжал хвататься за соломинку. Во мне в тот момент боролись два противоречивых чувства. С одной стороны во мне присутствовало обычное чувство реальности – что такая деревня, возможно, где-то есть. Зачем, собственно, такой прекрасной, даже несколько наивной девушке, нас обманывать, хотя… даже если она нас и обманула, что ж из того? Пусть будет так. Это, повторяю, было чувство реальности.

Но другое чувство постоянно наседало на первое и не давало покоя. Оно присутствовало во мне, сверлило, будоражило, давило, иссушало душу на каком-то подсознательном уровне. Я не мог до конца осознать и прочувствовать его. Я только смутно догадывался о его присутствии, но от одного этого мне становилось попросту жутко. Я вспомнил Горького:

«А был ли мальчик?» Отсюда я попытался провести параллель, хотя это становилось явно выше моих сил. Но всё же, всё же, я пересилил себя, и…задал самый странный в своей жизни вопрос…не кому-нибудь, а самому себе.

«А была ли девушка?»

Я постарался вникнуть со всей силой эмоций в эту, казалось бы, нелепость. Собственно, откуда она взялась, я даже не могу ответить. Эта нелепость пришла ко мне откуда-то со стороны, словно кто-то посторонний шепнул мне эту поразившую меня мысль. Мне было довольно жутко сознавать её, но одновременно, какое-то странное любопытство прожигало мои нервы до самого основания. В самом деле –

«А была ли девушка?»

Действительно, как будто видели её, разговаривали с ней только мы четверо. А как же остальные одиннадцать? Где в это время были они? Они ничего о ней не знают. Не могли же наши товарищи внезапно исчезнуть, тем более что их большинство. А, что если допустить… что исчезали мы. Но наши палатки, костёр оставались на своих местах. Радиоприёмник, помехи, каменный идол, гроза. Всё это было загадочно, непонятно, необъяснимо. Затем её странная молитва и сообщение своего, якобы, адреса. А, вдруг, в названии деревни зашифровано что-то другое. Она бормотала какие-то загадочные координаты. Всё-таки во всём этом необходимо спокойно разобраться, обдумать, проанализировать, а не кричать это название на каждом углу, каждому встречному.

Игорю я постарался сказать как можно спокойнее:

«Слушай, Игорёк, пойми…нам ещё необходимо понять и оценить всё это. Поэтому, прошу тебя, не кричи ты пока это название. Не надо. Не рискуй».

«Чем…не рискуй?» – спросил Игорь и в недоумении выкатил на меня свои несколько близорукие глаза.

«Всем!» – неожиданно резко ответил я, затем также резко поднялся со своего места, сгрёб в охапку книги и направился их сдавать.

Книги принимала у меня заведующая залом.

«Мальчик, твой приятель, кажется, что- то хотел спросить у меня, а вы запретили, почему?.. Это же его право».

«Хорошо» – я посмотрел в стоящее рядом зеркало, и мне показалось, что лицо моё побледнело – «хорошо» – я почему- то перешёл на шёпот – «он сейчас у Вас спросит, только, пожалуйста, зайдите с ним в служебную комнату и тихонько говорите…не надо громко говорить… пожалуйста».

Безусловно, в её глазах я выглядел типичным дебилом. Кажется, она даже несколько отшатнулась. Затем она огляделась по сторонам, видимо ища поддержки, а, может в надежде на то, что среди читателей окажется представитель нашей доблестной милиции.

«Да что с тобой, мальчик, не понимаю. То кричите на весь зал, то требуете шёпотом говорить».

Затем, она тоже шёпотом зачем-то добавила: « Ты знаешь, мне уже сорок восемь лет сейчас. А когда мне было десять, наш город захватили фашисты. И сразу же, как они появились – в тёмных касках, с автоматами, мы тоже шёпотом стали разговаривать. Но тогда была война, а сейчас…не понимаю, мальчик. Если мы в служебку зайдём, так зачем шептаться, можно и нормально поговорить».

«Ладно, как хотите» – буркнул я и подошёл к Игорю.

«Иди, спроси у неё…про эту деревню. Только…не кричи, прошу убедительно…не кричи. И она пусть не кричит…» – и совершенно бестолково я зачем- то добавил – «соблюдайте осторожность».

Игорь взглянул на меня бестолковым взглядом. Бледный и какой- то взъерошенный он направился к этой женщине. Затем они скрылись в служебном кабинете.

Стоп…мне надо приостановить своё повествование и перевести дух. Иначе ниточка моих воспоминаний оборвётся. Слишком большое нервное напряжение охватило меня тогда. Итак, когда Игорь скрылся вместе с этой женщиной я снова присел к столу, облокотился подбородком в подставленный кулак, закрыл глаза и задумался. Пролетело, наверно, минуты три – четыре. И вот здесь я чётко, наяву прямо перед собой увидел степь, костёр, далёкое озеро и даже…каменного идола. В ушах снова, как – будто, зашумел ветер… ко мне приближалась светлая тень. Ближе, ближе…мне казалось я протягиваю руку и сейчас схвачу кого- то или что-то в этом бескрайнем степном пространстве.

Неожиданно, почти перед собой я увидел красные розы, почему-то в каких- то светлых вазах… Я невольно вздрогнул, розы благоухали, они источали какой- то небесный аромат… Я поднял глаза выше этих цветов и, о, боже, увидел улыбающегося мне с портрета великого вождя товарища Сталина.

Сталин?.. Откуда здесь Сталин? Сейчас же восьмидесятый год. Культ личности давно разоблачён. Кто же сюда повесил этот портрет?.. . К розам подошла девушка лет восемнадцати и стала любоваться ими. Её несколько подпрыгивающая, слегка сутуловатая походка, носик с малюсенькой горбинкой мне кого- то напоминали… Ах да, она очень похожа на заведующую читальным залом, только лет на тридцать моложе. Может, эта девушка её дочь?..

«Проснись… Ты, что уснул?» – как будто издалека звучал голос Игоря. Я ощущал, что он довольно сильно, до боли, трясёт меня за плечо. Я словно очнулся…и встретился с зеленоватыми в полумраке, испуганными глазами Игоря. Затем быстро взглянул на то место, где только что висел портрет «Отца всех народов». Но с портрета на меня с несколько прищуренным хитроватым взглядом смотрел Вождь Мирового Пролетариата Владимир Ильич Ульянов-Ленин. Так вот в чём дело. Я, оказывается, просто задремал, и всё то, что я видел, был обычный сон. Хотя…всё это не очень-то напоминало сон. Слишком ясно я всё это видел.

«Ну что, Игорь, есть результат?» – моментально выпалил я, пытаясь быстро выбросить из сознания это загадочное видение.

«Результат есть. Но чудной какой- то».

Игорь стоял столбом, скулы у него выкатились, щёки покраснели. Руками своими он опять, как тогда у костра, неуклюже размахивал, как бы пытаясь согреться.

«Что значит чудной? Деревня есть такая?» – я в очередной раз терял терпение – ты хоть раз определённо сказать можешь, бестолочь? Или совсем с ума спятил?»

Зря, пожалуй, я так резко. Игорь ведь тоже взволнован. Тем более что по манерам своим он довольно медлительный.

«Ты, понимаешь, я не пойму ничего. Эта женщина какая-то непонятная, будто не из мира сего» – пролепетал Игорь.

«Сам ты непонятный. Мелешь, мелешь чего- то. Говори определённо, не тяни резину» – в этот момент я в очередной раз ненавидел Игоря.

«Слушай, не ругайся» – Игорь как будто взмолился – «давай я тебе лучше весь наш разговор передам».

Здесь я окончательно вышел из себя и заорал так, что многие читатели в зале отвлеклись на мой громовой бас и со злобой взглянули в нашу сторону.

«Юноши, мы потребуем вас вывести, если не прекратите!»– прошепелявил мужчина средних лет, сидевший за соседним столиком.

«Извините» – буркнул я и, схватив Игоря за шиворот, буквально поволок его в коридор.

В коридоре я легонько подтолкнул его к стене и, размахивая кулаками, весь трясясь от гнева, заорал:

«На кой бес мне нужен весь ваш длинный разговор! Ты мне по существу ответь, дуралей! Есть такая деревня, или нет?!»

Игорь стоял, словно приросший к своему месту, и только хлопал глазами. Я понял, что он находится в невменяемом состоянии и добиться от него чего-то существенного в данной обстановке просто невозможно. Поэтому, обстановку, да и мой угрожающий тон, необходимо срочно менять. Сдерживаясь, я уже тише прошипел:

«Хорошо, успокойся, пойдём, на улице расскажешь».

Минут через пять, сдав книги и одевшись, мы вышли в настоящую осеннюю слякоть. Было неуютно, моросил косой дождь, дул пронизывающий ветер. Какая- то грязная темнота облепила нас со всех сторон. Но, как ни странно, такая погода подействовала отрезвляюще. После довольно тяжёлой атмосферы, царившей в библиотеке, здесь, в уличной неразберихе, несмотря на всю её сумятицу и сырость, дышалось довольно легко. Свой тон я всё- таки переменить не смог, и, сразу же накинулся на друга. С нескрываемым раздражением принялся его поучать.

«Ты, что с ума сходишь? Идиот. Очнись. Ты советский комсомолец. Тебе двадцать лет уже. Пора повзрослеть. Дубина. Что ты пытаешься доказать? И кому? Мне? Себе? Понимаю, эта женщина, может быть, такая же странная, как и та…в степи».

Здесь я осёкся, осознав, что сболтнул явно лишнее, и что слова эти могут оскорбить моего товарища. Я не ошибся.

«Не смей!» – теперь уже заорал Игорь – «не смей их оскорблять, слышишь!!!.. Я тебя предупреждаю».

Потоки воды лились на нас с небес, а мы стояли и размахивали друг перед другом кулаками. Вполне вероятно, что со стороны нас принимали за двух подвыпивших парней, выясняющих отношения, которые через несколько мгновений вцепятся и начнут яростно колотить друг друга. Поэтому редкие прохожие нас обходили. В тот момент я был ужасно раздражён непонятным упрямством и, как мне казалось, беспросветной тупостью своего товарища. В конце концов, разве трудно ему ответить? Но здесь прежняя обидная мысль завертела мою промёрзшую душу.

«Он знает больше, чем я. Ему больше везёт. А чем, собственно, он это заслужил? Почему, именно ЕМУ такая честь быть выбранным ЕЮ? Хотя, кто знает, почему, по каким таким неведомым причинам люди влюбляются друг в друга и разве любовь обязательно необходимо заслужить? И любит ли она его? И, вообще, что такое любовь? Может, это и есть самая главная иллюзия на свете? И разве эта иллюзия доставляет только радость? Пожалуй, страданий в ней не меньше. И уж тем более, довольно глупо обвинять Игоря в каких- то неясностях, недосказанных мыслях, потому что он, видно, сам далеко не всё понимает в том, что с ним происходит. А если даже понимает, то объяснить не может».

Именно в те мгновения, всмотревшись в красноватые от бессонницы глаза своего товарища, я смог в очередной раз ощутить, что не всё, происходящее с нами, можно объяснить с помощью обыденных слов и выражений. Видимо, мы сами ИЗМЕНИЛИСЬ после тех событий, но только не верим в это.

Поэтому, решил я, необходимо как можно быстрее успокоиться и вникнуть в то, что всё- таки произошло. Я замолчал, и мы побрели со своим другом по мокрым улицам, стараясь не смотреть по сторонам. Мы, словно, стеснялись друг друга. Минут через семь – восемь я немного успокоился и попросил Игоря не торопясь рассказать то, что он услышал от женщины, пережившей в детстве фашистскую оккупацию. И здесь Игорь принялся оживлённо и довольно логично выкладывать всю полученную им информацию.

«Мы, Жека, зашли с ней в её служебку. Она усадила меня на стул и предложила чаю. Я, естественно, отказался. Тогда она представилась, сказав, что зовут её Раиса Семёновна. Я узнал, что работала она в краеведческом музее с 1955 по 1969 годы. Дочка её утонула в Чёрном море в семилетнем возрасте, в 64-ом. После этого муж Раису Семёновну бросил и последние шестнадцать лет она живёт вместе со своей уже очень старенькой матерью. Кстати, отец Раисы Семёновны пропал без вести во время войны. Мать её, как я понял, из старообрядческой семьи и именно она в своё время предложила своей единственной дочери поступать на исторический факультет. Но ты понимаешь, Жека, всё вроде обычно, но когда она это говорила, я чувствовал в её словах какой- то подтекст, какое- то подводное течение, какие- то недоговорки что ли, и мне казалось, что она на меня взгляды пронзительные постоянно бросает, будто стремится из меня какую- то информацию вытащить. Мне иной раз жутко даже становилось, хотя, ты знаешь, я не из пугливых. Тем более что в комнате был полумрак. Один раз мне даже померещилось, будто зрачки её засветились каким- то голубоватым светом».

Здесь мне почему-то вспомнились зеленоватые зрачки Игоря. Я не выдержал и перебил его.

«Ладно, о чудесах после. Сейчас лучше скажи, что она о деревне- то сообщила?»

«Слушай внимательно и вникай. Значит, я её спрашиваю, слышала ли она, как бывший краевед, составляющий старые карты, об этой деревне. Короче, сказал я ей тихонько это название. И вот здесь произошло невообразимое. Она вдруг схватилась за сердце, застонала, заохала и опустилась на стул. С криком – «Что с Вами?» – я сразу подскочил к ней. – «Ничего, мальчик. Это я так. Устала немного, переутомилась».– Она мямлила это, явно притворяясь. Я чувствовал и понимал, что она не в себе и пытается что-то от меня скрыть».

Здесь Игорь замолчал. Я слышал и ощущал лишь его глубокое дыхание. Прошло, наверно, минуты две, а он не произнёс ни слова, продолжая собираться с духом. Он мне напомнил некий механизм, у которого кончилась подзарядка и он заглох. Поэтому, необходимо было его снова подзарядить. Я резко свистнул почти над самым его ухом. Он вздрогнул и сразу «включился».

«Ну, дальше, дальше, квашня».

«А дальше она мне сказала, что такого названия не знает, и никогда не слышала».

«Чтооооо???» – я от досады готов был провалиться – «А чего же ты мне голову морочил?»

Я собирался накинуться на Игоря и растерзать его.

«Да не морочил» – Игорь мне загадочно улыбнулся – «Потом она отдышалась и вдруг заговорила совершенно по-другому. Она сказала, что её старенькая мама, которой уже за семьдесят, и которая, как я уже говорил, из старообрядческой семьи, тоже всю жизнь интересовалась различными старыми деревушками нашего края и даже составляла там какую- то картотеку названий этих самых деревушек. И, возможно, она знает, где находится эта деревня. Короче, Раиса Семёновна попросила нас прийти к ней в библиотеку через два дня и тогда она скажет, что удалось узнать ей от своей матери».