Не боги

– Я не знаю, Света, – тихо сказал он. – До встречи с тобой я был готов помогать людям в борьбе с несправедливостью, хотя сам не всегда был согласен с методами, но да – был готов. А сейчас появилась ты – и я боюсь тебя потерять, боюсь, что с тобой что-то случится, хочу беречь тебя и все, что принадлежит тебе.

Она странно задышала носом, он это услышал и спросил:

– Тебе смешно?

Она вывернулась из его объятий и в сумерках нависла над ним, прекрасная в своей наготе.

– Ты – мой, а я – твоя. И мы будем вместе решать проблемы. И друг друга будем беречь тоже вместе, это я тебе как лечащий врач говорю.

Артем улыбнулся и хотел ее привлечь, но Светлана отстранилась, продолжив говорить:

– Если будет надо – давай вместе помогать этим людям. Я хочу быть рядом с тобой, если ты согласишься.

– Конечно, что ты спрашиваешь?

– Только, – она легла лицом ему на грудь, и он понял, что она плачет, – только ты не предавай меня, ладно?

– Нет, нет, что ты! – он обнял ее одной рукой, а другой стал гладить ее волосы.

Когда у Светланы запикал будильник на телефоне, Артему показалось, что он вообще не спал. Он встал вместе с ней и долго наслаждался наблюдением за тем, как любимая женщина собиралась на работу: вот она вышла после душа; вот она пьет сделанный им кофе; вот она делает макияж; вот она уже одетая стоит у двери.

– У тебя все нормально? – спросил он.

– У меня все отлично, – ответила она и улыбнулась.

– Давай я вызову такси.

– И не думай. Я привыкла к метро, мне так удобнее.

Он прислонился к дверному косяку. Его взгляд не мог оторваться от Светланы.

– Я жду тебя.

Она кивнула и тихонько чмокнула его в щеку. «Помада, помада…» – она тихонько растерла отпечаток: «Так лучше. Пей таблетки. Все, пока!» – и ушла.

Артем почувствовал себя самым одиноким человеком на Земле. Он дошел до кровати, лег, но сон не шел. Мысли крутились в голове.

Все ли он правильно сделал этой ночью? Не обидел ли чем Свету? А вдруг она сейчас пропадет из его жизни – навсегда?

С рычанием он вонзил голову в подушку.

«Что за бред? Все было нормально и все будет нормально».

Он перевернулся на спину и закрыл глаза. И откуда-то издалека сон все-таки начал подкрадываться к нему. Он спал и улыбался.

Пока не раздался телефонный звонок.

Артем нашарил на тумбочке телефон и прищуренными глазами уставился в экран. Шевчук?

– Да, Толя, привет!

– Привет, ты где? Еще в Москве? – голос был каким-то далеким, но тревога в нем ощущалась.

– Да. А что случилось?

– Надо увидеться. Диктуй адрес.

Сонливость ушла. Артем продиктовал адрес.

– Но что случилось-то?

– Анисимов. Позавчера. Подробности при встрече.

Глава 33

Шевчук был голоден и съел почти все, что было у Артема в холодильнике.

– Извини, – с набитым ртом объяснял он, – не было времени пожрать. Я же сразу с самолета к тебе.

– Может, стоило остаться на день-два и узнать все поподробнее? – Артем был не очень рад гостю. Он до сих пор наполовину оставался в мире ночных грез.

– Либерман все уже узнал, что мог, – ответил Толя. – Мы созвонились сразу, как я прилетел. Он мне и сообщил обо всем. Было у меня два повода Москву посетить, да вот с одним маленько опоздал…

…Последние дни Сан Саныч чувствовал себя очень скверно. Не только здоровье было тому причиной – его выгрызали обида и разочарование. Он ругался с врачами, которые, по его мнению, не говорили ему всю правду о его состоянии. Он отказывался встречаться с родственниками, которые, как ему казалось, так и не помогли в достаточной мере в той ситуации с гибелью жены. Но больше всего его угнетала ситуация с тем, что он называл «возмездием».

Василий погиб, бизнесмен улетел в Москву, и они остались вдвоем с Либерманом. Больше к ним никого не селили, и поначалу Анисимова это очень устраивало. Вечерами он подсаживался ко Льву Соломоновичу и они долго беседовали. В основном говорил Анисимов, предлагал что-то делать, напоминал о том, что времени и сил у них осталось не так много. Либерман выслушивал его, заглядывал в глаза, задавал какие-то вопросы – и на этом все заканчивалось. Они ложились спать, назавтра все повторялось, однако в целом ничего не менялось. Но однажды Сан Саныч остановился у двери и случайно услышал разговор Либермана по телефону. Старик говорил кому-то про Анисимова. Услышанное повергло Сан Саныча в шок.

– Мне кажется, он сходит с ума, – убеждал Либерман своего собеседника. – Он уже не совсем адекватен. Не знаю, можно ли его изолировать? В какую-нибудь частную лечебницу или психдиспансер? …Конечно, Анатолий, я же понимаю, но и вы посудите – последствия могут быть самые неприятные. Он считает себя должным, понимаете? Перед женой, перед нами. Мне кажется, нужно поговорить с Артемом. И не по телефону.

Сан Саныч отошел от двери и сел в кресло. Он почувствовал себя преданным.

Вывод напрашивался сам: никто не собирался ничего делать, никто не собирался никому помогать. Все, что он рассказывал, никому не надо. Его просто считают больным на голову.

«Ладно. Значит, так тому и быть. Все сам сделаю. Зато совесть мучить не будет».

Он пришел в палату и, не отвечая на вопросы Либермана, лег на кровать и сделал вид, что спит. А утром, отпросившись у Бойко, приехал домой, нашел самый большой нож – и поехал в полицию.

…Шевчук попил воды и, поставив стакан, продолжил:

– Соломоныч потом уже допер, что Анисимов услышал тот наш разговор. Но что толку? Я уже сюда летел, когда он там умирал.

Подробности оказались самые невероятные. Было известно, что ранее Анисимов узнал о нескольких случаях, когда возмездие не настигало извергов. Одним из таких случаев было изнасилование десятилетней девочки. А справедливость не восторжествовала потому, что насильником, по предварительным данным, оказался майор полиции с длинной кавказской фамилией и не очень светлым прошлым за спиной. Вкупе с тем, что доказательная база трещала по швам, а корпоративная этика не позволяла некоторым ублюдкам привлечь еще большего ублюдка к ответственности на основании имеющихся фактов, дело постепенно сошло на нет. Майора тихо уволили якобы за пьянство на рабочем месте, и все как бы остались довольны – кроме, естественно, девочки и воспитывающей ее бабушки. Впрочем, майор тоже был недоволен – он подал в суд. И восстановился.

– Либерман сказал, что Анисимов что-то говорил про этого ублюдка, – раздраженно воскликнул Шевчук. – Вроде как он потом еще женщину какую-то избил. Прикинь, что за гад? Вот к нему Саныч и поехал…

Артем помнил рассказ Сан Саныча про этого майора. В силу каких-то причин он не был принят ближе к сердцу, чем случай с убитым полицейским. Но Анисимов ничего не забыл. А вечером в теленовостях рассказали о том, что «небезызвестный майор полиции… был убит… тремя ударами ножа… возле отдела полиции номер… убийца застрелен на месте… возможно, это…» И фотография убитого Анисимова.

Но и это еще было не все, что сообщил Шевчуку Либерман. Прямо от телевизора его к себе в кабинет забрал Ялынский. Либерман говорил, что никогда не видел главврача в таком состоянии – тот орал, матерился и топал ногами. Тема разговора была одна, вопросы – конкретными: как поддерживается связь с Горбуновым, кто следующий и как долго это будет продолжаться? Либерман не колебался во мнении, что его выпрут из диспансера на следующее же утро.

– Так и сказал: сейчас-таки выпрут. Вот теперь все, – выдохнул Шевчук.

Голова у Артема гудела. Он вспомнил, что не принимал таблетки. Выпив стакан воды, он сел напротив Шевчука.

– Ты надолго в Москву? – спросил он Толю.

– Нет. У меня тут, как говорится, приятное с полезным. По работе одна встреча сегодня, одна завтра с утра, и сразу сваливаю. Не люблю златоглавую.

Артем вздохнул. Шевчук понял его молчание как повод расстаться.

– Ладно, свиделись, пообщались, и хватит, – сказал он, вставая. – Договоренности все в силе. Если что понадобится – звони в любое время. До завтра я здесь, надо – прилечу снова. Извини, что подъел у тебя тут все, будет повод встретиться и возместить утраты… тьфу, вот блин! Извини, – он понял, что ляпнул немного не то, похлопал Артема по плечу и пошел к выходу.

Проводив Толю, Артем лег на кровать и закрыл глаза.

После того, как Анисимов убил мента, механизмы правоохранительной системы снова придут в действие. А значит, его снова начнут искать, допрашивать, устанавливать причастность. Если еще и Ялынский даст волю своему воображению и начнет лить бредни в уши следователям – кто поверит, что он, Артем Горбунов, совсем ни при чем? Конечно, надо все еще доказать, но…

«Надо бы порыться в памяти и отыскать хорошего адвоката!»

Головная боль не проходила, и он поискал в аптечке анальгин. Потом открыл ноутбук и долго читал новости об Анисимове и убийстве майора. Читал внимательно, не спеша, вглядывался в редкие фотографии. С одной из них на него смотрел еще живой Сан Саныч.

«Эх, Саныч, Саныч. Земля тебе пухом…»

Боль понемногу стала стихать. Артем потер виски, встал и посмотрел в зеркало. И покачал головой.

«Урок тебе! Не понимал, что движет людьми, не желал им помогать, сомневался – и вот ты главарь ОПГ! Поделом».

Глава 34

После полученной от Шевчука информации Артем совсем не удивился следующему звонку.

– …Да, мы в курсе, что вы находитесь в Москве. Но оперативная ситуация складывается таким образом, что вам необходимо в кратчайшие сроки вылететь домой и подойти на допрос. Тем более, что лечение вы уже закончили. Поэтому запишите, пожалуйста, мои данные: Соломин Валерий Павлович, и вот мой телефон…

Артем записал.

– А могу я узнать причину столь срочного вызова? – задал он прямой вопрос.

На том конце немного помолчали.

– Артем Григорьевич, вы ведь неглупый человек.

Горбунов хмыкнул.

– Я понял. Как прилечу – сразу позвоню.

После этого он набрал Савелию. Договорились, что Сава его встретит, заодно пообщались на тему адвоката. Консенсус нашли быстро. Бывший судья Андрей Андреевич Мотовилов был знаком им с Савелием не один год, пользовался нужным уважением, имел необходимые связи и не задавал лишних вопросов. После недолгого разговора господин Мотовилов был готов оказать всю необходимую юридическую помощь господину Горбунову. Кроме этого, адвокат пообещал сам связаться со следователем.

Когда Светлана позвонила ему, он ее огорошил:

– Мне надо улететь. Давай я подъеду к тебе и все расскажу.

Она не могла уйти с дежурства, а он не имел права зайти внутрь. Поэтому поговорить удалось на диванчике в холле клиники. Артем все подробно рассказал. У Светы на глаза навернулись слезы.

– Чем тебе это грозит?

– Ничем, – ответил Артем. – Я ведь ни в чем не виноват. Максимум, что у них есть – домыслы. Но не пойти туда я не могу – это только укрепит их во мнении, что я – это не я, – он усмехнулся и обнял Светлану. Она прижалась к нему. На проходивших мимо людей внимания они не обращали.

– Не плачь, ничего страшного не происходит, – попросил он. – Это всего-то несколько дней. Я даже договорился с хозяйкой и продлил аренду жилья. Пока меня не будет, она там хоть порядок наведет…

– Правда? – спросила она.

– Правда. Я люблю тебя, Света.

Она резко подняла голову.

– Пока не забыла: Денисов сказал, что ему звонили и про тебя спрашивали.

– Вот как? Хотя откуда бы им тогда знать, что я уже не лечусь.

– И он еще спрашивал, уверена ли я в тебе.

Внутри Артема закипела ревность. Света это увидела и положила свою руку ему на колено.

– Успокойся. Я попросила его больше не соваться в наши отношения.

Потом они долго стояли, обнявшись, и никак не могли расстаться. В какой-то момент сквозь какую-то пелену они услышали, как Свету зовут:

– Светлана Сергеевна! Светлана Сергеевна, извините. Там вас ждут…

– Иди.

– Поцелуй меня еще раз!

Потом, уже в самолете, Артем не мог отделаться от мысли, что он не все сказал Светлане. Но что – не понимал. И ее заплаканные глаза, ее взгляд он видел перед собой весь полет.

Пока Савелий мчал по трассе в город, Артем вкратце рассказывал другу все последние новости.

– Слушай, это не дело, – резюмировал Сава. – Ты и по телефону все скомкано говорил, и сейчас торопишься. Остынь. Приедешь – сначала покемарь, потом с Андреичем к следаку скатаешься, а потом ко мне. И тогда уже поподробнее поговорим, я тоже тебе местные известия сообщу, если тебе интересно, конечно. Ну и… фото своей красавицы покажешь.

Артем треснул себя по лбу так, что Сава сразу все понял.

– Ну, ты чучело, друган, – заржал он, – и чем же вы там столько времени занимались, если у тебя даже ума не хватило с ней сфоткаться?

– Исправлюсь, – пообещал Артем.

Приехав домой, он позвонил адвокату, после чего принял душ и лег спать.

Рано утром Артем уже был в офисе у Мотовилова. После исполнения всех необходимых формальностей адвокат попросил его подробно рассказать свою историю. Артем постарался максимально основательно все изложить. Было видно, что рассказ произвел на оппонента впечатление. Впрочем, в ответ было сказано немного:

– Ничего себе дела!

Кабинет Соломина они нашли достаточно быстро. Посмотрев на следователя, Артем мог с большой долей уверенности сказать, что среди тех сотрудников, кто брал у них в медцентре объяснения, этого человека не было.

Соломин, увидев внушительную фигуру Мотовилова, несколько погрустнел.

– Так у нас ведь с Артемом Григорьевичем намечалась простая беседа.

– В Уголовно-процессуальном кодексе такое понятие не используется. Мой клиент был вызван вами в оперативном порядке. Во время телефонного разговора вами было сказано слово «допрос». В связи с вышеозначенным, прошу принять соответствующие документы, – и адвокат подал бланк ордера.

Следователь окончательно приуныл. Беседы не получилось – пришлось заполнять протокол. Вопросов было задано немного, после чего Артема попросили не покидать город.

– Для этого есть соответствующая необходимость? – задал вопрос адвокат.

Следователь заерзал.

– Нет, но…

– В этом случае хочу отметить, что мой клиент от визитов к вам уклоняться не намерен и готов снова прибыть к вам по первому требованию. Телефон у него включен круглые сутки, вам он известен. Мой телефон указан вот здесь, – адвокат не очень культурно ткнул пальцем. – Если мы вам понадобимся – звоните!

На выходе Артем засмеялся.

– Жестко вы с ним!

– А мы с этим Соломиным недавно столкнулись… в общем, имели счастье пообщаться. Он меня хорошо запомнил. Если он так будет себя вести, дело от него быстро кому-нибудь другому отдадут, – адвокат тоже усмехнулся, – но толку-то? В любом случае – я на связи, Артем Григорьевич.

– Конечно, Андрей Андреевич. Спасибо вам!

Расставшись с адвокатом, Артем сел в машину. Поразмыслив некоторое время, он набрал номер Либермана. Было очевидно, что тот очень обрадован звонку.

– Лев Соломонович, как бы нам увидеться? Я бы подъехал поближе к медцентру.

– А я уже не в центре, Артем…

«Выперли!»

– Тогда диктуйте, куда мне подъехать.

По пути Артем заехал в кондитерскую, где делали вкусные торты. Он не знал, что можно есть или пить Либерману, поэтому решил остановиться на сладком презенте.

Либерман жил в старой части города, в доме, где когда-то жила городская партийная элита. Артем знал: квартиры имеют очень необычную планировку и потому стоят очень дорого. Но их продают редко, в основном все уходит родственникам.

Торт просто осчастливил Либермана.

– Вы даже не представляете, Артем Григорьевич, какой я сладкоежка! Чай уже готов.

Пока Лев Соломонович суетился у стола, Артем осматривал квартиру. Старинная мебель – очень красивая, много фотографий, на окнах – шикарная тюль. Телевизор вот не самый новый…

– А мне новый-то и ни к чему, – словно угадав его мысли, воскликнул Либерман. – Вот заедут племянник с женой – и пусть уж новый покупают. Садитесь же!

Артем сел.

– Понимаете, Артем, – Либерман вздохнул, – все это уже как бы не мое.

– Как? – удивился Артем.

– Пока я в больницах, племянник тут все помаленьку переиначивает. Нет, я не против! Молодые должны жить дальше. Аркаша с женой меня очень любят и во всем мне помогают. Но всем ведь все понятно. На что обижаться? Я отжил свое, болезнь сожрала меня изнутри, и ничего с этим не поделать. Поэтому сейчас я уже никому не нужен – я просто доживаю свои дни. А все, что сейчас происходит вокруг меня – это так, формальности. И не спорьте.

– Это очень жестоко, Лев Соломонович.

– А, бросьте. Жаль денег, которые были потрачены на мое лечение – все можно было закончить намного раньше, – Либерман снял и протер очки. – Да и не с того мы начали, правда? Давайте чай пить. Берите торт.

Некоторое время они сидели в тишине. Первым заговорил Артем.

– Вас все-таки выгнали из центра.

Либерман грустно усмехнулся.

– Дело тут не во мне. Ялынский очень зол на вас, Артем. Да, не удивляйтесь. Во всех своих невзгодах он винит только вас. А все мы, все, кто был вместе с вами в одной палате – продолжатели вашего дела. Так он думает. Он считает вас самым умным, идеологом, если позволите, а нас – исполнителями.

– Но вы-то знаете, что это не так.

Либерман вздохнул и посмотрел в окно.

– А кому есть дело до того, что знаю я?

– Мне, – Артем повысил голос. Ему очень не нравился разговор. – Мне есть дело. Потому как вы остались последним человеком, который знает, что я не идеолог и не главарь какой-то банды, которая занимается убийствами. А именно об этом мне пытался сегодня рассказать следователь.

– И вы хотите, – Либерман отодвинул чашку, – чтобы я пошел к следователю и растолковал ему, что это не так?

– Нет, конечно. Я не об этом хотел сказать.

– Понимаете, Артем, я ведь тоже говорил со следователем. И прекрасно понимаю ваше состояние.

– И что?

– Просто вспомните наш первый разговор, на следующий день после которого Боря Белкин толкнул под грузовик ни в чем не повинную по закону женщину.

– По закону???

– Да, по закону. И Васенька убивал невинного по закону человека, и Сан Саныч – тоже. Но все мы тогда, во время первого разговора, сказали «да». И вы, Артем, деньги предложили сами, никто вас не принуждал, ведь так?

Артем промолчал. Собеседник был полностью прав.

– Вы уж меня извините, старого дурака, – продолжил Либерман, – что я вам так зло все это говорю. Но иногда лучше поглубже посмотреть внутрь себя. Там есть все ответы.

– Надо же, мне и священник об этом говорил, – вскинулся Артем. – Вот только как мои поступки с Библией стыковаться будут, и с заповедью «Не убий» – не сказал.

– А вы хорошо Библию знаете? – спросил Лев Соломонович. Артем покачал головой. – Или в Библии ничего не написано про убийства?

– Да наверняка написано!

– А ведь речь идет о людях, которые нам с вами совсем не чужие, ведь так? И они… уже умерли.

Они снова посидели в тишине, которую на этот раз нарушил Либерман. Голос его дрожал.

– Я очень хочу, чтобы у вас, Артем, все в жизни было хорошо. И со здоровьем, и вообще. И чтобы у вас никогда не наступала пора выбора, как закончить свои дни.

Артем замотал головой. Он понял, что сейчас услышит что-то ужасное.

– Нет-нет-нет, Лев Соломонович, только не это..!

– Я понимаю, что вы меня осудите, но я все же скажу: Сан Саныч был прав хотя бы в том, что жизнь надо закончить правильно, сделав что-то полезное для других людей. Чтобы не сидеть и ждать, когда придет старуха с косой и скажет, что пора собираться. И Боренька, и Васенька… к тому времени они тоже уже все понимали…

Либерман снял очки и начал их протирать. Его глаза на этот раз не слезились.

– Я вам говорил… возможно, я неправильный еврей… но и я… тоже…

Артем не хотел в это верить. Но он все видел и понимал: перед ним сидит старый больной человек, который принял очень серьезное решение.

Глава 35

– А что ты мне предлагаешь? Связать его и в «дурку» сдать? Или сутками возле него находится, чтобы он ничего не сделал?

Артем почти кричал. Савелий молча смотрел на друга. Они сидели у Краевых дома. Хозяин сам накрыл стол – Лана ушла к подруге и обещала быть поздно, так что им никто не мешал. Артем пил морс, Сава – водку.

– Ты не поверишь, – упавшим голосом продолжил Артем, – за последние недели я стал совсем другим, я просто чувствую это. И дело совсем не в болезни. Вся эта история сделала меня во всем сомневающимся идиотом. Меня часто мучает совесть, я постоянно в раздумьях – правильно ли поступил здесь, верно ли сделал там? Да когда подобное со мной было, ну, скажи?

– А еще ты стал истериком, – спокойно ответил Савелий. – И это меня беспокоит гораздо больше, чем твои проблемы с совестью. Особенно учитывая появление в твоей жизни любимой женщины.

– О, кстати, – слабо улыбнулся Артем, – вот смотри!

Он показал несколько фотографий, которые Светлана выслала ему в ответ на его настойчивые просьбы. «Как дети, ей-богу!», – отшучивалась она. Но потом все-таки сдалась.

– Ну, что сказать? Очень даже ничего! – засмеялся Сава. – Молодец, дружище! Хорошая женщина, во всех отношениях, извиняюсь за пошлый намек. Опять же Светлана – как моя жена. Значит, быстро найдут общий язык. Давай вези ее сюда.

Артем улыбался, глядя на фото любимой.

– Не знаю, Сава. Наверно, все же мне придется в Москву переезжать. Здесь меня держат только две вещи – могила Марины и ты.

– Я ж тебе талдычу про гостевой визит, а не про житье-бытье. Сам же тебе говорил про Москву, забыл? Тем более, что ты уже там связи наладил.

– Да, кое-что удалось сделать, это ты прав. Ребятишки там хоть и с гонором, но толковые. Куплю квартиру, а там дальше уж развернусь. Правда, что-то не звонят эти ребятишки, ну да разберусь с этим следствием – сам им о себе напомню.

– Логично, – Савелий налил водки. – За меня не боись, я тут не пропаду. Буду тебе туда денег засылать в оборот, вот опять же повод встречаться. А могилу Марины мы в порядке будем держать. Ты Свете про Марину говорил?

– Да.

– Мда, глупый вопрос я задал. Завтра съездим на кладбище?

– Да, я как раз хотел тебе предложить.

– Заметано. Давай, не чокаясь.

После паузы Савелий сказал:

– Вернемся к тому, на чем ты закончил. Мое мнение в целом ты знаешь. Подонков надо наказывать. Такой ли ценой – это другой вопрос. Но тут каждый делает свой выбор сам.

– Но ведь, по сути, – ответил Артем, – ни Борис, ни Василий не шли умирать. Борис скончался уже в больнице, а у Васи… там явно что-то пошло не так. Остается только Сан Саныч.

– Это ты так думаешь. Но не можешь знать наверняка, да? А если по конкретному случаю, то тут все просто. Ты ничего изменить не можешь, так? Так. Поэтому нет смысла себя мучить. Вроде у Бонда было – живи и дай умереть другим. Или не так? Не помню, да и не важно. Одно могу сказать: не дай Бог нам попасть в такую ситуацию и сделать такой шаг. Но если придется – надо делать и не думать. Твое здоровье!

– Мне жалко этих людей, Сава, – сказал Артем. – Жалко Васю, Сан Саныча, Бориса жалко, хотя я его совсем не знал. Жалко Соломоныча, хотя он еще ничего не сделал – но сделает, я уверен. Получается, им государство дважды не помогло – ни в болезни, ни в справедливом суде.

– Настоящий суд у них будет там, – Савелий ткнул пальцем вверх. – Ты, кстати, таблетки пьешь?

– Пью, – соврал Артем, не выпивший ни одной таблетки с момента возвращения. Те препараты, которые ему дали в клинике, закончились, а купить новый объем ему постоянно что-то мешало. И он постоянно искал оправдания перед самим собой, и обещал завтра же заехать в аптеку и купить лекарства.

– Так о чем я? Вспомнил: о деньгах. Вот у меня есть нужные деньги – и я могу лечиться везде, все двери мне открыты. Ну, может, еще не все у меня запущено, тьфу-тьфу-тьфу, начало только, но тем не менее. А у них денег меньше, за них платят фонды, фирмы, диаспоры – у них и выбор меньше. У кого-то и такого выбора нет, и за них даже не платят, приходится надеяться на счастливый случай. Иначе возможности вылечиться нет вообще.

– Ну, ты, брат, дал! – Савелий хлопнул рукой по колену. – Так у всех них когда-то было это самое начало! И опять же – такое расслоение не только при болезнях. Так и бедность появляется, и в спорте так же, и в учебе.

– Но там никто из-за этого не выбирает путь вершителя судеб, понимаешь?

Савелий вздохнул.

– Не знаю. Может, в этом ты и прав. Но много ли ты знаешь таких людей?

Артем развел руками.

– Ты знаешь, что немного. Пока трое, четвертый, кажется, на подходе.

– На этом все закончится? – спросил Савелий. Взгляд друга был прямым и жестким.

Артем посмотрел куда-то поверх Савиной головы, в одному ему понятную точку.