Не боги

Он потер грудь.

– И вот веришь, никогда ничего не боялся. Ни в детстве, когда со шпаной один дрался, ни на войне. А сейчас – боюсь. И самой смерти боюсь, и просто сдохнуть боюсь, потому как еще много хотел чего сделать.

Василий вздохнул и усмехнулся.

– Соломоныч говорит, что душа вечна. Что смерти как таковой нет – просто тело закончит свои дни, а дух будет жить. И всякие экстрасенсы это подтверждают, когда с иными мирами разговаривают. Наверно, это так. Но все равно…

– А семья? У тебя есть кто? – спросил Артем.

– Дочка есть, Танечка, – улыбнулся Василий. – Жена… была. Женился, как пришел. Но как со мной жить? Поначалу война снилась, орал ночью, руками махал. Она плакала, лечиться предлагала, ссорились из-за этого. Потом дочка родилась, у меня – работа, она дома. Развелись, короче. Она себе нового мужика нашла, нормальный, ее любит, дочку мою… не обижает. Такие вот пироги…

– Операцию-то все равно надо делать, – Артему хотелось сказать какие-то правильные слова, но приходилось подбирать слова. – Нормально все будет. Ты не обижайся, но на самом деле, что за глупости? Ведь сейчас медицина чудеса творит! Вы вот вчера тут жести, конечно, дали, но так ведь нельзя! Жить надо и радоваться, тем более – в твоем возрасте!

– Наверно, – Василий покивал, не поднимая глаз, – наверно, все правильно ты говоришь. Я так подумал: отпрошусь к дочке, ребята свозят. А там поглядим.

Их беседу прервали пришедшие сопалатники. Входя, они что-то продолжали обсуждать, негромко, но достаточно активно. Либерман пропустил вперед Анисимова, плотно прикрыл дверь и посмотрел на Горбунова и Вадеева.

– Что-то случилось? – спросил он. – У вас какие-то странные лица.

Артем посмотрел на Василия. Тот откашлялся и сказал:

– Все нормально, Соломоныч. Скажем так – ничего особо нового.

Либерман внимательно посмотрел на Василия. Но так как тот больше не собирался ничего говорить, он обратился к Артему:

– Я просто подумал, что появились новости по… тому делу.

Артем почувствовал себя виноватым – исследовать Интернет было его негласной задачей.

– Сейчас посмотрю.

Но никаких серьезных новостей не было. Даже про «найденную неподалеку» машину все вести были давними. Антон помотал головой – дескать, ничего.

– Хорошо, – Лев Соломонович сел на кровать и надел очки. – Есть кое-какие мысли, мои молодые друзья. Сейчас Сан Саныч вам все расскажет.

Артем повернулся к Сан Санычу, но что-то внутри повелело ему поглядеть на Василия. И сейчас Вася почти не походил на больного человека. Особенно поразили Артема его глаза, смотрящие на Анисимова – горящие и требующие чего-то. И это преображение очень не понравилось Артему.

Глава 21

– Мы со Львом Соломоновичем сейчас немного пообщались, – начал Анисимов, – это по вчерашней теме.

– Есть кому помочь? – Василий прищурил глаза.

– Да. Есть. Много кому, – Сан Саныч опустил голову. – Вы даже не представляете, сколько таких людей вокруг.

И он рассказал несколько историй, которые услышал во время скитаний по прокуратуре.

Последней была история о женщине, у которой убили единственного сына, работника полиции. Убили возле кафе, когда он попытался оттащить мужчину от женщины, которую тот избивал. Пока полицейский, бывший в тот момент в «гражданке», успокаивал женщину, отошедший якобы в сторону мужчина вытащил из машины железный прут и дважды ударил полицейского, нанеся ему «травмы, несовместимые с жизнью». Вызванный кем-то наряд скрутил убийцу, при этом коллеги погибшего не смогли себя сдержать и немного помутузили подонка. Казалось бы, убийство полицейского, пусть даже и не при исполнении – одно из тягчайший преступлений, и подлецу грозят все мыслимые кары. Но как бы не так. Через сутки суд освободил убийцу под залог, а на тех, кто его задерживал, завели уголовные дела и уволили из органов. Папой убийцы оказался один из краевых судей, еще один родственник сидел где-то наверху в Москве, и в результате адвокаты в суде все свели к банальной драке и случайной смерти. Подонок даже не был толком за решеткой – всего год отсидел на поселении и вышел по УДО. Все требования матери, которая одна воспитала сына, выступления в СМИ, в том числе в центральных, обещания властей МВД не оставить случай без оценки – все это было впустую. Сейчас убийца уже на свободе, по жизни – серьезный бизнесмен на строительном рынке. И фамилия его, и внешность в городе всем хорошо известны. Вот собрался выдвигаться в депутаты, и судимость, видимо, не будет помехой – что-нибудь придумают.

– Что-то слышал такое, – задумчиво сказал Артем. – А как фамилия этого урода?

– Харченко, – ответил Сан Саныч. – Я запомнил.

– Вот черт! – замотал головой Артем. – Я его даже знаю чуть-чуть, пересекались по делам пару раз. Надо же!

– Это что-то меняет? – спросил Василий.

– Ни в коем случае. Просто не знал, что он – тот убийца, про которого немало писали.

– Получается, тогда разве что его фамилию нигде не озвучили, – сказал Анисимов. – А мать все пытается добиться справедливости. Мне говорила, что деньги копила и в Москву ездила – только ничего не решила. Седая вся.

– А мужики эти, которых уволили, они чего? – Василий отвернулся к окну. – Их выпнули, и наверняка без пенсии – и они смолчали? Языки в задницу засунули? Или друзья – пусть не сослуживцы, но друзья-то – почему не дали обратку?

– Не знаю, – тихо ответил Сан Саныч, – она не говорила.

– Не понимаю, – покачал головой Василий, – не понимаю…

Возникла пауза, нарушить которую решил Либерман.

– Мы с Сан Санычем обсудили этот случай и решили вам, мои молодые друзья, предложить именно его в качестве подходящего варианта. Что думаете?

– А нечего и думать, – Василий посмотрел на сопалатников. Его взгляд чуть дольше задержался на Артеме. – Извини, Тема, что я так сразу, но думаю, что ты в любом случае согласился бы – это как раз подходящий случай. А потому предлагаю свою кандидатуру на исполнение. Даже есть уже мысли, что и как.

– Ох, ты! – вырвалось у Артема.

– План такой, – останавливаться Василий не собирался. – Узнать график передвижения этого Харченко в ближайшие дни, подобрать лучшее место и запулить ему в башку с СВД.

Он поднял руки, видя лица сопалатников.

– Спокойно, спокойно. Маршрут на мне или Соломоныче, по месту и винтовке – тоже решу с ребятами. На Артеме возможные траты на машину. Если никто не против – я пойду звонить.

– А я? – тон Сан Саныча был немного обиженным. – Мне что делать?

– Ты нам работу предоставил, Сан Саныч, – вставая, ответил Вася. – И если все удастся – найдешь ту женщину и скажешь ей, что есть на свете справедливость.

Он пожал плечо Сан Санычу и вышел за дверь.

Оставшиеся в палате переглянулись.

– Он только что еле лежал, – сказал Артем, – мне сказал, что ему операцию предлагают, а он боится. А сейчас – смотрите, в него как живой воды влили!

– Вот это меня очень пугает, – сказал Либерман. – Как бы не наделал глупостей.

Глава 22

После обеда Артему позвонил Мишаков. Оказывается, Слава уже подъехал с документами. Идти не хотелось, но Артем понимал, что лучше все закончить побыстрее. Бывший друг, видимо, придерживался такого же мнения. У него были готовы все документы, оставалось их только подписать. Напоследок Мишаков вручил Артему карточку и бланк с реквизитами.

– Здесь вся сумма, – сказал он, – как договаривались, можешь не проверять.

– Я верю, – кивнул Артем и, забрав документы, вышел из машины.

Сунув файл с бумагами под мышку, он решил немного прогуляться по территории. На обратном пути, уже ближе ко входу в медцентр Артем увидел Вадеева, стоящего возле джипа «Паджеро» с невысоким крепышом. Вася помахал Артему рукой и что-то сказал крепышу, на что тот театрально поклонился, после чего оба засмеялись. Артем ухмыльнулся и двинул обратно в палату. Через некоторое время туда пришел и Василий.

– Не обиделся?

– Нет, с чего бы, – улыбнулся Артем.

– Запомнил парня в лицо?

– Ну да.

– Это Толя Шевчук, мы с ним вместе воевали. Сейчас он мне помогает. Он один из руководителей нашей организации. Если со мной что-то случится – с ним можешь быть так же откровенен, как со мной, он в курсе всего. Да и по жизни, если что, он всегда может помочь. Мужик надежный, не подведет и не обманет.

– Понял, – вздохнул Артем, вспомнив визит бывшего друга.

– Слушай, Вась, – он решил переменить тему, – а что, действительно вот так запросто можно найти снайперскую винтовку?

Василий посмотрел на него как на идиота.

– Ты ж взрослый. Должен понимать, сколько войн прошло за последнее время. Сколько воинских частей сократили или расформировали. И это только у нас. Конечно, связи есть не у всех. И деньги не у всех. Но зато эти деньги все любят – от генерала до прапорщика. И не всегда надо идти к генералу – что-то может решить и обычный «кусок». Главное – найти подход.

Теперь настала очередь вздыхать Вадееву.

– Так что найти можно все. Вопрос в цене и сроках. Ну, и что-то должно лежать как НЗ. Девяностые давно прошли, сейчас практически никто ни с кем не воюет – нет смысла, есть другие способы конкуренции, да и органы уже не те, не дадут развернуться. Но у серьезных организаций, как поется в песне, всегда «бронепоезд на запасном пути». Понимаешь, о чем я?

Артем покивал.

– Ну вот, – откашлявшись, сказал Василий, – все просто как бином Ньютона.

– А тебе приходилось с такой винтовки стрелять? – спросил Артем. И тут же пожалел об этом.

Взгляд Вадеева стал жестким, губы превратились в две тонкие полоски.

– Давай не будем об этом, – ответил он и отвернулся.

Так они и промолчали, пока не пришел Сан Саныч.

– Лева там уже что-то узнал, сейчас придет и расскажет, – присев на кровать, сказал он.

Либерман пришел минут через пятнадцать.

– Завтра у Харченко встреча с избирателями в ДК Железнодорожников. Потом он уедет на неделю в отпуск куда-то, не удалось узнать, куда.

– Откуда такие подробные сведения, Соломоныч? – Вася поднял брови. – Опять молодым девушкам звонил, старый развратник?

– Василий, ну зачем вы так?

– Уезжает, значит? Вот невезуха! – Василий постучал кулаком по зубам. – Во сколько встреча?

– В двенадцать. Но по месту еще не понятно…

– Это уже не важно, – выпалил Василий и вышел из палаты.

Никто ничего не понял.

– Он что-то говорил, пока нас не было? – спросил Либерман Артема.

– Ничего такого. За жизнь поговорили, и все.

– Что он задумал? – Либерман почесал подбородок.

Через пару минут вернулся Вадеев.

– Короче: у меня получилось на завтра к дочке отпроситься, – Василий был немного возбужден. – Вот я потом и заскочу на эту встречу с избирателями.

– Просто заскочишь? – спросил Анисимов.

– Успокойся, Сан Саныч, что за вопросы? – Василий встал посреди палаты, потянулся, а потом повернулся к Артему: – Что вы на меня так уставились, как солдат на вошь?

– Да какой-то ты нервный больно, Васенька, – сказал Либерман.

– Это во мне радость играет перед встречей с дочуркой! – На лице Василия сияла улыбка. – Пошли уже на ужин, а потом в доминго сбацаем. Никто не против?

– Вася, Васенька, да что с тобой? – спросил его Лев Соломонович.

– Соломоныч, не дрейфь! – обнял его Вадеев. – Сегодня у меня прилив бодрости, и я раздену вас до трусов.

Он захохотал и первым вышел в коридор. За ним двинулись обалдевшие Артем и Сан Саныч. Последним шел шептавший что-то Либерман.

Глава 23

Встреча с дочкой совсем не расслабила Василия, на что он очень надеялся. Он ехал в машине рядом со своим другом Толей Шевчуком, смотрел в пол и размышлял.

…С женой он расстался в целом хорошо, и поэтому встречи с дочкой проходили без лишних нервов. Он даже мог прийти за Танечкой к ним домой, чтобы недолго погулять с ней, сходить в парк или на аттракционы. Иногда жена доверяла ему забирать дочурку из детского сада, позже – из школы. Вот и в этот раз Шевчук подвез его к старому зданию школы, сейчас по новой моде называвшейся гимназией, – к той самой школе, в которой когда-то учился сам Вася Вадеев.

– Я буду недалеко, – сказал Толя.

Василий кивнул.

Он хоть и тяжело, но с первого раза вылез из машины и медленно пошел к воротам. Ждать Танечку пришлось недолго – вот она уже бежала к нему, размахивая портфелем.

– Папа, папа, привет! – она прижалась к нему всем тельцем и так крепко обняла его, как могут обнимать любимых родителей только сильно скучающие дети. У Василия выступили слезы, и он, одной рукой прижимая к себе дочь, другой аккуратно вытер глаза.

– Здравствуй, солнышко, – проговорил он каким-то скрипучим голосом. – Здравствуй.

– Куда сегодня пойдем? – спросила дочь, отстраняясь.

– Давай сегодня просто пройдемся, хорошо? – Василий старался не смотреть в глаза дочери: внутри сразу начинало что-то сильно болеть, и он не понимал, какая это боль – физическая или душевная?

– Что, даже в прятки не поиграем? – улыбалась Танюшка.

– Если можно, если ты не будешь на меня обижаться, – ответил отец.

– Да нет же, папочка, конечно не буду. А ты знаешь, что у нас сегодня было?

И дочь пустилась в длинный монолог про происходящее в школе: кто какие оценки получил, кто с кем подрался, кто в кого опять влюбился, и так далее. Василий просто шел рядом, держал дочь за руку, нес ее портфель и чувствовал себя самым счастливым человеком на всем белом свете. Так они дошли до нужного подъезда, остановившись у скамейки.

– Ну что, пока? – спросила дочь. – Когда ты в следующий раз ко мне придешь?

Василий присел на корточки, что стоило ему неимоверных усилий.

– Танюшка, ты понимаешь, – каждое слово ему приходилось выдавливать из себя, – может так случиться, что мне придется надолго уехать. И мы не сможем увидеться очень долго.

– Но потом… потом-потом – мы ведь увидимся? – доверчиво спросила дочь.

Что он мог ответить?

– Да, потом-потом – да, конечно! Я только хочу тебя попросить.

– О чем?

– Чтобы ты меня никогда не забывала.

– Папочка, я тебя никогда не забуду, – дочка чмокнула его в щеку и, забрав у него портфель, убежала в подъезд.

Сил удерживать себя на корточках уже не оставалось, да и портфель, дававший опору, исчез, поэтому Василий вытянул руку и облокотился на скамеечные доски. «Встать бы», – подумал он, но тут сзади кто-то его поднял как ребенка.

– Ноги затекли, папаня? – это был Толя, которому Василий был несказанно благодарен. Они поковыляли, посмеиваясь друг над другом.

Сев в машину, Толя спросил:

– Время еще есть. Как ты?

– Нормально, – ответил Василий.

– Точно?

– Точнее не бывает. Поехали, место еще найти надо.

Конечно, он понимал, что далеко не все нормально. Но рассказать правду – это было неправильно. Да и решение он уже принял.

…Именно Шевчук обеспечивал покупку автомобиля для Белкина. Как потом узнал Василий, тогда удалось купить две машины – одну, более качественную по виду и степени ухода, уже использовали, а вторую, старенькую «пятерку», которую пришлось немного подремонтировать, решили придержать до нужного случая. Обе машины были оформлены на «мертвых душ», поэтому никаких проблем при обнаружении брошенной машины, как это случилось ранее, возникнуть не могло. Сейчас настал тот самый «нужный случай», и «пятерка» бодро везла их в назначенное место. Шевчук и Вадеев давно знали друг друга, очень многое вместе пережили и могли доверять друг другу во всем. Поэтому, когда зашла речь о помощи Анисимову, Василий знал, с кем может пооткровенничать. Так случилось и сейчас. Василий все рассказал Толе, в том числе о том, что сам собирается участвовать в «деле». Он знал, что друг не будет его отговаривать – они слишком долго были знакомы. Но при этом Василий не хотел говорить другу ничего лишнего – чтобы тот потом не винил себя.

Найти винтовку не удалось. Дураку было понятно, что никто вот так запросто ее на блюдечке с золотой каемочкой не преподнесет, да и времени было в обрез. Вадеев это предполагал, поэтому в качестве запасного варианта попросил найти пистолет, заранее обосновав свое требование возможным изменением первоначального плана. В итоге все к этому и пришло.

С Шевчуком они все обговорили: подъезжают к ДК, находят место, ждут. Харченко выходит после встречи, Вадеев подходит к нему, стреляет, тут подъезжает Шевчук, и они уезжают. Потом бросают машину, поджигают ее. Все. Василий будет одет в плащ, очки без диоптрий и шляпу. Если будут проблемы – действовать по ситуации, но кто там будет создавать проблемы? Харченко вряд ли ожидает чего-то такого, телохранителей у него нет, место не особенно людное, пробок в это время нет. Люди на такие встречи обычно ходят немолодые, свидетели из них больше шумные, чем толковые.

Они подъехали на место и стали готовиться. Сначала Василий вышел, накинул плащ, потом сел обратно в машину.

– Вот ТТ, там четыре патрона, – Шевчук передал пистолет другу. – Отстрелян, все нормально. Патрон в патроннике.

– Не сомневаюсь, – Василий положил пистолет в карман.

– А ну без лишнего базара! – зло сказал Толя. – Инструктирую, как всегда. И мне не нравится, как ты выглядишь. Ты точно нормально себя чувствуешь? Как ты потом ко мне побежишь? Ты же еле из машины вылазишь! Давай все отменим!

– Успокойся! – огрызнулся Василий. – Ничего отменять не будем. Ты отвечай за себя, а я за себя.

Оба помолчали, приводя нервы в порядок.

– Во сколько окончание встречи? – спросил Вадеев.

– Четырнадцать ноль-ноль.

– Уже тринадцать пятьдесят пять. Пойду пройдусь. Будь готов.

Он выбрался из машины («Вот так, и пусть он не смотрит в спину!») и двинулся к неработающему фонтану, который находился аккурат напротив входа в ДК. Фотографию Харченко он уже видел – Артем накануне показывал в Интернете, – поэтому ошибиться не боялся. («А чего боялся?» Почему он подумал об этом сейчас?) Он достал из карманов руки – справа карман сразу оттянуло – и посмотрел на растопыренные пальцы. Нет, не дрожат. Василий усмехнулся: «Так может, рано?»

Нет, не рано. Что изменится за пару недель или месяцев? Ничего.

Дверь скрипнула, и из ДК начал выходить народ. Вадеев подошел чуть ближе ко входу. Человек двадцать-тридцать вышло, и возникла пауза. «Неужели пропустил?» Но нет, вот вышли еще двое. Вторым шел Харченко, ошибки быть не могло. Недалеко стояла красивая черная иномарка, и он направлялся к ней. «Не опоздай!» – щелкнуло в мозгу.

Василий поспешил за парочкой. Толя был прав – бежать он не мог, еще и с рукой в кармане. Пришлось крикнуть:

– Товарищ Харченко!

Идущие впереди мужчины остановились.

– Вы меня? – спросил один из них.

– Да.

Василий подошел поближе, достал пистолет и, направив его на Харченко, сказал:

– Это тебе за того парня из полиции.

Три выстрела раздались один за другим. Харченко упал как подкошенный. Вадеев перевел пистолет на второго мужчину. Тот вытянул перед собой руки и что-то проговорил.

Василий посмотрел на него. Потом снял очки, и его взгляд поднялся к небу, словно глаза его искали солнце. Голова так и была запрокинута, когда он прижал ствол под подбородок и нажал на курок в последний раз.

Глава 24

– Я ничего не мог сделать.

Шевчук курил одну сигарету за другой.

– Вижу, он к ним пошел. Завелся, думаю – сейчас поеду, уже тронулся, а он тут – бах! – и все.

Артем стоял рядом, опершись на «пятерку», и слушал.

– Я должен был понять, что он не в себе! – Анатолий отшвырнул окурок. – Мы же договорились об одном, а он…

– Да ничего ты не должен был, – сухо сказал Артем, – он тебе просто ничего не сказал. Ему жить оставалось всего ничего, он больной был весь, только с виду на кураже, а внутри весь – насквозь! Ему операцию предложили, но без гарантии, вот он и решил… вот так.

– Так почему он не…

– Тише ты! – Артем схватил Шевчука за руку. – Хочешь, чтобы все услышали?

На площадке, кроме них, никого не было, но привлекать внимание, безусловно, не стоило.

– Да я понимаю, – снизил голос Толя, – но почему он мне не сказал? Мне! У нас же с ним никаких секретов не было, мы с ним с одного котелка ели и по жизни рядом шли! И лечение тут нами оплачивалось – да не в деньгах дело, черт бы их побрал! Нашли бы еще деньги, нашли бы других врачей, другие больницы! Почему он промолчал?

– Потому что понял – уже поздно. И тебе говорить не хотел. Никому не хотел.

Артем опустил голову. Когда его вызвали вниз, он не мог предположить, кто к нему приехал и какую весть хочет сообщить. Да, они с Сан Санычем и Львом Соломоновичем ждали новостей – но ожидали их от Василия, живого и здорового! А оно вот как повернулось…

– Он ведь мне жизнь спас, – услышал Артем голос Шевчука. – И не мне одному – троих нас вытащил, на Героя его представляли, да хрен там, закурковали, орденом отделались. Мы все ему по гроб жизни обязаны… были. А теперь – дочери будем помогать, защищать гласно и негласно. И вам, если чего надо – поможем.

Толя выбросил очередную сигарету – Артем и не видел, когда тот ее закурил, – и сказал:

– Мне ехать надо. Не думаю, что кто-то мог машину где-то видеть, но лучше будет ее на время спрятать. Вот тебе моя визитка, звоните в любое время. Вася за вас поручился, а значит – вам можно доверять. И если еще кому надумаете по жизни «ответку» кинуть – мы всегда посодействуем. Нужное дело вы придумали.

Артема эти слова слегка покоробили, но в данный момент было не совсем правильно начинать дискуссию. Они пожали друг другу руки.

– По Василию, – вздохнув, нехотя проговорил Артем. – Там ведь нужно сейчас…

– Не волнуйся, – Толя положил ладонь ему на плечо, – ребята уже на месте, общаются с полицией. Я позвонил, кто надо уже приехал, действует очень аккуратно, чтобы не привлекать ненужного внимания. Постараемся его забрать как можно скорее, похороны и прочее организуем, скажи своим. Кстати, ждите господ в погонах сюда сегодня-завтра. Всяко-разно притащатся.

– Это понятно, – Горбунов кивнул и еще раз тяжело вздохнул.

На этом и расстались.

Было ясно, что подобные новости не могут никого обрадовать. После того, как Артем рассказал Анисимову и Либерману о том, что произошло, в палате надолго повисла тишина.

Первым не выдержал Сан Саныч.

– Вася, Вася… Видимо, нельзя было по-другому. А Харченко точно убит?

– Я понял – да, – Артем пожал плечами. – Все-таки три пули, в упор.

– Надеюсь, эта гнида получила свое. А как вы думаете, Артем, к вечеру в Интернете информации будет достаточно? Можно будет что-то узнать поподробнее?

– Можно сейчас попробовать что-то поискать, – ответил Артем и полез в карман за телефоном. Как только он его включил, в дверь постучали.

– Горбунова к главврачу, – сообщила медсестра.

Артем посмотрел на Либермана.

– Это явно из-за Василия, – сказал тот. – Думаю, будет верным сделать вид, что мы еще не в курсе.

Когда Артем зашел к Ялынскому, тот выглядел очень возбужденным.

– Вы слышали, что случилось? – не здороваясь, выпалил он, как только Горбунов вошел к нему в кабинет. – Вадеев застрелил человека и сам застрелился – на улице, средь бела дня! Вы уже слышали об этом?

– Нет, – аккуратно солгал Артем, – не слышал. А почему, что там случилось?

– Не знаю, но скоро выясню. К нам уже едут.

– Кто?

– Ой, да откуда я знаю? – вскрикнул главврач. – Из полиции, кажется.

Ялынский вдруг подбежал к Артему, схватил его за локоть и чуть не силком усадил на диван, сам при этом сел так близко, как будто хотел сообщить собеседнику что-то крайне важное. Но вышло наоборот – главврач начал спрашивать, причем шепотом:

– Артем Григорьевич, дорогой, вы же с ним в одной палате лежали – что с ним случилось? Что он говорил, что хотел, куда собирался сегодня? Скажите!

– Да ничего не говорил, – откровенничать с Ялынским не входило в планы Артема, – знаю, что к дочке хотел заехать, вот и все.

– Да, точно, к дочке! А может, тот, кого он убил, дочку его обидел? Но зачем он себя тогда убил? Мы же собирались ему операцию делать, она бы его на ноги поставила, здоровье вернула, еще бы столько лет прожил!..

Артему захотелось уйти, и он стал вставать, но главврач крепко держал его за рукав.

– Сейчас ведь менты приедут, надо им что-то будет говорить, объяснять. А у нас репутация, знаете ли, а после такого проверка еще какая-нибудь нагрянет, не дай Бог, надо ж было такому случиться! И вас всех начнут тягать, спрашивать, вы уж не говорите лишнего!

– Да чего говорить-то, е-мое! – Артем наконец вырвал локоть из пальцев Ялынского и встал. – Мы вообще ничего не знаем.

– Вот и правильно, вот и верно, – главврач тоже вскочил. – Да, я про Москву не забыл, все результаты отправил. Результаты, скажу честно, обнадеживающие, так что продолжайте лечение. А я в ближайшее время получу ответ и сразу вам сообщу. Все, как обещал.