Смотритель приюта для девушек

Мы только подъезжали, но уже можно было разглядеть наше будущее место работы. В глуши располагался огромный участок, окружённый со всех сторон деревьями и огороженный забором из квадратных бетонных плит метров пяти высотой, чередовавшихся со столбами, на которых находились прожекторы. Сам же дом выглядел не менее массивным и походил на огромную разноцветную полосатую квадратную коробку.

Мы со Стасом переглянулись. Приют больше напоминал тюрьму, но, вспоминая фотографии, показанные эйчаркой, мне оставалось надеяться, что в реальности всё будет так же.

Длинные железные ворота отъехали в сторону, и я увидел три парковочных места. Крайнее справа было перегорожено красным дорожным водоналивным барьером, за которым виднелась табличка в виде греческой буквы «альфа»; крайнее слева оказалось занято микроавтобусом.

– Ну, бетта так бетта, – улыбнулся Стас въезжая.

На территории всё, действительно, оказалось, как показывала мне девушка. «Красота» – одним словом. «Пять звёзд» – двумя. Вслух мы выразили своё мнение иначе, продемонстрировав друг другу идентичность мышления.

Встречать нас вышла уже знакомая эйчарка. Перекладывая из одной руки в другую синюю папку, она приветливо поздоровалась и, дав наказ Стасу погулять где-нибудь, потащила меня в дом, крепко ухватив за рукав. Вблизи строение казалось ещё больше. Дом был полностью расположен на территории, в дальнем крайнем правом углу от въезда, при этом занимая примерно четверть участка.

Здание выглядело внушительно: метровый фундамент, обложенный камнями, массивные чёрные ступени с коваными перилами, железная дверь, а по углам – огромные столбы. Метров восемь дома (не меньше) с каждого его края были без окон, и казалось, что выпирали сантиметров на двадцать. Вид был, мягко говоря, очень странный, а так как эти «раздутые столбы» особо бросались в глаза, дом казался похожим на табурет.

По всей видимости, заметив немой вопрос в моих глазах, девушка радостно сообщила мне, что это технические помещения во всю высоту строения. Сам дом в целом смотрелся «весело», если можно так выразиться. Весь первый этаж был выкрашен в оранжевый цвет, второй – в яркий, но приятно-жёлтый, третий – в зелёный. Была и четвёртая полоса, светло-синяя, издалека показавшаяся мне этажом.

Внутренняя планировка удивила меня ещё больше. Я думал, что окажусь в зале или в чём-то подобном, но после входа в дом через относительно короткий коридор, мы попали в другой – длинный, расходящийся по двум направлениям. Высокие потолки под три метра, встроенные точечные светильники. Было очень светло и чисто. Правда, обилие белого, особенно в отношении стен, всегда ассоциировалось у меня исключительно с больницей. Да, и чуть реже с моргом. Ширина коридора была метра два, что, по моим ассоциациям, шло туда же. Не знаю отчего, просто я так ощущал. Девушка двинулась прямо, ускорила шаг и принялась тараторить, при этом активно размахивая левой рукой, а правой прижимая к себе папку:

– Первый этаж – для обслуживающего персонала. По этой стороне две комнаты. Ближайшая к выходу – для водителя. У него окна выходят на внутреннюю территорию. Следующая комната – для нашего повара. У него так же.

Вспоминая размеры дома, я попытался представить, какими должны быть помещения. Возможно, заметив мою задумчивость, девушка добавила, что у каждого свой санузел, душевая кабина и гидромассажная ванна. Метраж комнаты в моём воображении стал меньше, но незначительно. В помещения мы не заходили, а я и не настаивал.

Мы шли по «часовой». Дальше – две комнаты уборщиц и две комнаты техников-разнорабочих. Все с видом на лес, находящийся за территорией.

Следующими помещениями на этаже по правую руку от входа в дом были кухня и кладовка. Каждая имела свою отдельную дверь, но внутри дополнительно находился сквозной проход – для удобства повара. В коридоре, в каждом его углу, за исключением того, который был рядом со входом в дом, были установлены чёрные железные винтовые лестницы.

В самом центре первого этажа, окружённое со всех сторон коридорами, находилось просторное помещение с четырьмя парами дверей, в самом центре которого красовался покрытый белой скатертью длинный широкий стол с приставленными к нему четырнадцатью стульями. На мой взгляд, обеденный зал был слишком большим для такого скромного количества персон. Когда мне пояснили, что здесь же отмечают различные праздники и иногда принимают гостей, «взгляд» немного изменился.

Когда мы подошли к лестнице на второй этаж, я остановился, пропуская девушку вперёд, но она, вскинув брови, улыбнулась, помотала головой и поправила юбку. Пришлось идти первым. Следующий этаж немного отличался. Я заметил, что можно подняться ещё выше, но мне сразу же стали показывать огромный зал, похожий на фойе торгового центра, и этому добавлял сходства потолок высотой в два этажа. Девушка активно жестикулировала одной рукой, что-то рассказывала, а я всё больше недоумевал от размеров помещений. Прежде чем последовать за эйчаркой, я быстро огляделся и для себя отметил комнаты с золотистыми цифрами «3» и «4», между которыми мы вышли. Посередине белого пола, выложенного крупными плитами, проходила оранжевая полоса из мелких плиток. Тянулась она почти от самой двери комнаты с номером «2» до двери комнаты «8». Эта линия словно отделяла часть помещения со стульями и столами, напоминавшими мне школьные парты, от другой части, похожей на зону отдыха. В ней стояли три четырёхместных дивана с журнальными столиками, а также три телевизора на невысоких тумбочках, заложенных на одну половину книгами, и со встроенными холодильниками в другой.

Комнат на этаже было двенадцать, по три вдоль каждой стены. Расположение дверей здесь было другим. Если у предыдущих помещений персонала они располагались с края стены, то у этих посередине. Внутреннее убранство, как мне сказали, мало чем отличалось от остальных, но чуть меньшая площадь удивляла. В моей голове сразу же появилась ассоциация с номерами. Ни одна из комнат, конечно, не была похожа на мою однушку, которая, казалось, могла поместиться в любую из этих целиком. В жилых помещениях стояла однотипная мебель: длинный компьютерный стол, диван, журнальный столик, двуспальная кровать с тумбой, книжный и гардеробный шкафы. Расставлено всё было очень ловко, но из-за огромных размеров комнат складывалось ощущение странной пустоты. На мои вопросы, отчего жилые помещения такие огромные и почему так мало мебели, эйчарка ответила, что простор нужен всем. Этот приют не первый. Всё проверено годами. И это самый оптимальный вариант. Короче говоря, стандартная похвальба. Наши «железные девы» – самые железные. Потом меня «обрадовали» информацией, что постояльцы будут меняться почти каждый год. Приют оказался всего-навсего перевалочным пунктом. После так называемого «выпуска», подопечным находили работу и предоставляли постоянное жильё. Уже завтра ожидали приезда девяти девушек.

У меня было неплохое пространственное воображение. Держать в голове схемы и планы не составляло труда. Для себя я отметил, что нумерация комнат шла по часовой стрелке, начиная от входа в дом. Мы поднялись выше. В этот раз я даже не подумал пропускать девушку вперёд.

Третий этаж мало чем отличался от остальных. Эйчарка, будто нарочно, начинала показ помещений с одного и того же угла. Прямо над комнатой номер один находился мой кабинет, размером чуть больше, чем покои моих будущих подопечных. Никогда не думал, что у меня будет такое рабочее помещение. Вход почти в самом углу. По правую руку здоровенный, с резными ножками стол, напоминавший старинный предмет мебели. Он поражал своей массивностью. Если честно, мне нравилась деревянная мебель, особенно тёмно-красного цвета. Естественно, я тут же уселся в кожаное кресло, окинул взглядом комнату и обстановку со стороны самого главного в этом странном заведении. Кабинет показался мне даже больше комнат подопечных. Это было огромное просторное квадратное помещение. Я прищурился и спокойно осмотрелся. В дальнем левом углу от стола – вход, вдоль стены напротив меня – диванчики, перед ними – низенькие изящные столики. Перед моим же столом – два кресла: слева и справа, за ними и чуть правее, ближе к стене со здоровенными окнами, ещё один стол с двенадцатью стульями. Позади меня – несколько шкафов с папками и какими-то книгами в коричневых кожаных обложках; небольшой столик с коньяком, виски и водкой, кофе-машиной, чайником, соответствующей посудой и неплохим ассортиментом «сырья» для приготовления горячих напитков.

– А зачем столько диванов, столов, кресел? – озвучил я возникший вопрос.

– Для собраний.

– Так тут можно вообще всех уместить и ещё останется, разве нет?

Девушка улыбнулась, закивала.

– Всё верно. Двадцать одно место для жителей и персонала, ещё два для представителей совета. В кабинете помощника точно так же.

Мне оставалось лишь надеяться, что проводить такое полноценное собрание на мою долю не выпадет. В тот момент меня несколько напрягло подобное обстоятельство. Если подумать, то можно собираться здесь и заниматься чем-то, не связанным с работой. Сплочение команды – вещь полезная. А мои планы грандиозные. Да и вопросов уже появилось довольно много. Но пора было идти дальше.

Следом находилось помещение, в котором мне предстояло жить. По размерам оно было даже больше моего кабинета, по крайней мере, длиннее. В дальнем левом углу стояла кровать, справа от неё – дверь, видимо, в сантехнический узел ко всем «удобствам», напротив – ещё один вход. Вдоль стены с окнами – компьютерный стол с моноблоком и диван со столиком, напротив которых красовался огромный телевизор. Для себя я снова отметил, что и расстановка мебели, и даже набор этой самой мебели, а также техники, был одинаковым у всех. Что ж, зато никому не обидно и не завидно. По стене, разделяющей мою комнату и кабинет, расположились длинные гардеробные шкафы, занимающие всё пространство между дверью из кабинета смотрителя и входом в помещение для жилья и отдыха.

– Какие-то царские хоромы, – наконец произнёс я.

Девушка промолчала, но чуть заметно улыбнулась. Заметив движение на столе, я подошёл ближе. Рядом с клавиатурой, свернувшись пушистой шапкой, лежал крупный и до неприличия очаровательный рыжий кот.

– А это кто здесь у нас? – восторженно произнёс я, когда животное вытянулось в дугу, потягиваясь, и перевернулось на спину, демонстрируя светлое пузо, почти квадратную морду с суровым выражением, большие уши с кисточками, как у рыси, и абсолютную невозмутимость.

Огромные жёлтые глаза внимательно уставились на меня.

– Это наш кот. Его зовут Лоцман, и он не любит, когда его тискают.

– Лоцман, значит. Выходит, ты должен знать все безопасные тропки в этом месте. Да, красопет? – я не удержался и почесал коту за ухом.

Мейн-кун затарахтел, зевнул, заваливаясь на бок.

– Ты хочешь жить у меня?

– Он спит, где хочет, – улыбаясь, пояснила девушка. – Не только у Вас.

Кот скосил левый глаз в сторону, продолжая таращиться на меня правым.

– А что у него с глазом?

– Протез глазной, подробностей я не знаю.

– Бедняга! Но какой же ты классный!

Лоцман поднялся, снова потянулся и, ловко спрыгнув на пол, медленно пошёл в сторону выхода из комнаты. Я уже и забыл, что меня предупреждали о наличии кота. После этой встречи моё настроение улучшилось ещё больше.

Следующие помещения оказались предназначены для врача и психолога, имевших в своих кабинетах немногим меньше мест для посетителей. Ни одной жилой комнаты персонала я так и не увидел, но меня уверили, что там так же, как и везде. Я поверил на слово.

Кабинет помощника мне показали. Он вплоть до внутреннего убранства был один в один похож на мой. Складывалось ощущение, что почти всё в этом странном приюте было сделано под копирку, но выглядело всё равно здорово!

На этом этаже вдоль помещений имелся проход метра полтора шириной, огороженный метровой балюстрадой и выложенный такой же плиткой, как на втором. Вели сюда уже четыре отдельные винтовые лестницы, условно расположенные в углах: между моей жилой комнатой и комнатой врача, кабинетами врача и психолога, комнатами психолога и моего помощника и, наконец, моим кабинетом и кабинетом помощника. Двери рабочих помещений смотрителя и его зама располагались почти в самых углах, так что попасть друг к другу можно было, сделав пару-тройку шагов по коридору. Девушка повела меня в сторону жилища доктора и предложила подняться на крышу. На самый верх вела одна-единственная винтовая лестница, уходящая глубоко в потолок.

Подъём, как мне показалось, занял времени больше, чем перемещение между этажами. Наконец, мы очутились в маленькой комнатке с дверью, за которой простиралась крыша. В самом центре находился громадный бассейн с рядом шезлонгов-лежаков, расположенных прямо над комнатой и кабинетом врача. Кроме этого, была ещё зона с навесом и стойкой, напоминавшая бар, перед которой находилась длинная, во всю ширину бассейна, скамейка. Всё это предназначалось исключительно для подопечных, и как-то компенсировало отсутствие у них личных гидромассажных ванн и выделяло на фоне остальных. Теперь, на мой взгляд, дом больше походил на отель, нежели на приют. Честно говоря, мне даже самому захотелось побыть здесь недельку-другую в роли временно проживающего.

Подвал мы осматривали в последнюю очередь. Вход в него был отдельный, с улицы, но тоже в углу, между забором и стеной дома, справа от входа в дом, если стоять к нему лицом. Я старался запомнить всё до мельчайших подробностей. В этом весь «я». Когда мы спускались вниз, я подал девушке руку. Хватка у неё та ещё, скажу я вам.

Пространство под домом из-за обилия колонн напоминало подземную парковку, а в остальном – подвал как подвал: множество труб, распределительные щиты, стиральные машины, своя химчистка и прочие принадлежности, начиная от кухонных приборов, заканчивая мылом и туалетной бумагой. Здесь я, наконец, смог увидеть, как выглядели изнутри эти распухшие угловые столбы дома. Размер каждого технического помещения был сопоставим с размером моего кабинета. Сначала это вызвало у меня очередной приступ удивления, но потом, учитывая, сколько там всего находилось и в каком количестве, показалось вполне обоснованным и разумным. По сути это были изолированные от подвального пространства комнаты, в каждой из которых находились аккуратно разложенные вдоль стен коробочки со светодиодными лампами, какими-то предохранителями, автоматическими переключателями; катушки с проводами и новенькие наборы инструментов с плоскогубцами, отвёртками, насадками и прочим. В огромном количестве здесь были запечатанные коробки со странной маркировкой из заглавных букв, то ли в виде «Л», вписанной внутрь «Е», напоминавшей обратную «Э», то ли «А», вписанной в «С». Последний вариант вызвал у меня противоречивые чувства. Мне оставалось только надеяться, что это, действительно, приют, а не лагерь по подготовке анархистов.

В технических башнях на стенах висели схемы, обозначавшие зону обслуживания дома и каждого этажа. Вдоль стены, противоположной входу, были обычные, но широкие бетонные лестницы с перилами и пандусами в виде двух металлических рельс.

Оставив эйчарку одну, я поднялся на следующий уровень, в котором обнаружил такой же ассортимент коробок и прочего. Видимо, чтобы не бегать каждый раз за необходимыми вещами. На всех этажах было по два распределительных щита, рядом с ними висели соответствующие схемы с пояснениями. Всё было написано настолько чётко и внятно, что даже я начинал понимать, что и как здесь устроено. Лестницы в технических помещениях будто нависали одна над другой. Забравшись на третий уровень, я не без удовольствия отметил, что мои помещения помечены, как: «Кабинет Смотрителя» и «Комната Смотрителя». А вот надписи для помощника немного смутили наличием имени – Нинель.

– Это же насколько нужно Ленина любить, – хмыкнул я.

Можно было подняться выше, но дверь оказалась запертой. Несмотря на это, я ничуть не расстроился и спустился обратно в подвал. По крайней мере теперь у меня было гораздо больше представления об устройстве дома, чем когда я только приехал. Само наличие подобных комнат казалось необычным и интересным, но больше всего удивляла и радовала забота о персонале. На каждом этаже, в дополнение ко всему, имелась комнатка санузла с раковиной, небольшая огороженная зона отдыха с удобным креслом-кроватью и стол с моноблоком, которые (а теперь я мог заявить это абсолютно точно) были везде. Сделав несколько фотографий, я спустился.

Эйчарка сидела на стуле с грустным выражением лица и что-то написывала в смарфоне.

– Проинспектировали? – спросила она.

Какой взгляд! Мне показалось, что она готова меня съесть. Меня даже проняло до неприятной дрожи.

– Да, спасибо. Что дальше? – как можно спокойнее произнёс я.

– Территория. Много времени не займёт.

Как только мы вышли из подвала (в этот раз она даже не обратила внимания на поданную ей руку), девушка снова принялась активно жестикулировать.

– Вот здесь есть ещё один вход на территорию, а это – главный вход, – указала она в сторону двери, находившейся напротив спуска в подвал и почти сливавшейся с забором.

– Это для гостей. Иногда к нам приезжают из других приютов. Там есть общая комната с кроватями для подопечных, отдельная комната для смотрителя или его помощника, в зависимости от того, кто приедет, ещё санузел и душевая. Дом доступен в любое время года. Внутри обеспечивается комфортная температура. Эти мангалы не только для гостей, их можно использовать и для себя, во внерабочее время, – махнула она в сторону четырёх широких жаровень из красного кирпича, но сейчас они интересовали меня меньше всего.

Строение, отделанное сайдингом под светлое, в лёгкую желтизну дерево, было длиной почти как дом, но высотой в один этаж. Одна половина – застеклённая и чем-то похожая на летнее кафе, а вот другая не имела даже окон, отчего больше напоминала мне бытовку или сарай. Я не знаю, как внутри, но снаружи было очень похоже. Сразу за этим сараем шли лавочки, кустики и цветочки. Словно закуток для отдыха в каком-нибудь огромном парке. Три места для автомобилей на фоне всего остального выглядели очень скромно.

Напротив парковок, через широкую дорожку и газончик, расположился спортивный комплекс с турниками, лесенками и прочим. Прямо перед ним в ряд выстроились двенадцать качелей, а вот за ними располагалась спортивная площадка, огороженная белым заборчиком. Места было так много, что представлялось возможным не только побегать, но и с лёгкостью провести официальное соревнование по баскетболу.

Между зоной активного отдыха и домом находилось самое красивое место. Оно напоминало небольшой уютный скверик, в середине которого красовался фонтан. И опять такие же аккуратные кустики, травка, изящные скамейки, дорожки, присыпанные песком. Больше всего меня радовало почти полное отсутствие плиток на земле. Я бы с радостью сбросил ботинки и босиком потоптался по этому светлому песку. Неожиданно из-под лавки вылез Лоцман и принялся деловито, почти по-собачьи, зарывать, по всей видимости, недавно сделанные дела, но даже это меня не смутило.

– Когда приступать? – с готовностью спросил я.

– Да хоть завтра, – радостно ответила эйчарка с таким выражением лица, что мне захотелось увидеть её при других обстоятельствах и в другом месте.

В некоторые моменты она казалась чертовски привлекательной.

Нина. Четверг.

Первый рабочий день начался очень странно. Я, как всегда, решил перестраховаться и в итоге замучил бедного Стаса. В день показа дома и территории он отвёз меня обратно домой. На этот раз дорога заняла несколько часов. На работу я собирался поздним вечером. Петрович стоически терпел мои заморочки со сбором вещей, переодеванием в мой любимый светло-серый костюм, фотографированием перекрытых вентилей и закрытием дверных замков. Услышав про хомяков, он тихо рассмеялся, но не подал и вида, что всё происходящее его не только забавляет, но и уже несколько раздражает.

Сидя в машине, он мотнул головой, оценивающе посмотрел на меня и с некоторой долей уважения произнёс:

– Чувствую я, Максим Сергеевич, что документы Вашего приготовления выходили с пометкой «выполнено перфекционистом».

Я почувствовал, что краснею.

– Да ладно тебе, Стас. Ничего не могу с собой поделать. Уехал я как-то раз в гости и думал, что квартиру закрыл, а оказалось не запер ни на один замок. Повезло. За четыре дня никто не вошёл. Вот с той поры и клинит. Только теперь со всем, – признался я.

– Мда, – многозначительно ответил водитель. – Ладно, Макс. Это не моё дело, просто показалось, что если ты так собираешься перед выездом, то и документы подготавливаешь не хуже.

– Вроде хвалили. Была у нас на последнем месте работы такая практика – под конец года грамоты раздавать отличившимся юристам. Я три штуки получил.

– А проработал ты там сколько?

– Три года.

Стас хмыкнул:

– Я же говорю – перфекционист.

– Ты смотри. Вот гляну твоё личное дело, потом тебя тоже пообсуждаю, – пригрозил я.

– Мне в детстве летать хотелось. На истребителе или вертолёте, – неожиданно сказал Стас. – Никогда не любил юриспруденцию.

– Я тоже не любил. Посмотрим, что будет на новом месте.

В приют мы ехали уже ночью. По дороге заскочили в один из, с позволения сказать, ресторанов быстрого питания. Набрав себе разнообразной и вкусной еды, до сих пор у многих считающейся самой вредной, мы позволили себе перекусить. Стоя на парковке у машины, мы снова разговорились.

Мысли Стаса во многом были схожи с моими. Огромная территория и дом вызывали много вопросов. По словам водителя, после того, как он увидел свою комнату, у него проскочила мысль, что нас всех должны поубивать, как только мы разжиреем от такой шикарной жизни. Зарплату ему, к слову говоря, предложили немаленькую. Катать меня на машине за триста тысяч в месяц для Стаса было неожиданным предложением. Я сообщил ему, сколько денег обещали платить мне, решив не скрывать этой информации. Реакция Петровича была предсказуемой. Чуть не подавившись молочным коктейлем, он выпучил глаза и не нашёл даже сил переспросить, лишь по-рыбьи приоткрывая рот.

– Я вообще думал, что умру от счастья, – отшутился я.

– Я бы умер. Там же. Темнят они, думаю.

– Да хрен его знает! Контора есть такая, существует давно, я выписку из ЕГРЮЛ посмотрел. Денег только откуда у них столько. Я так понял, что наш приют не первый и не единственный.

– Слов нет…

– У тебя тоже есть ощущение, что такие подарки в жизни бывают не просто так?

– Спрашиваешь! Я всё думал, – за что три сотни водиле? А у смотрителя вообще… миллион… Я таких зарплат и во сне не видел. Тысяч восемьдесят – уже предел мечтаний.

– Видимо, теперь, Стас, наш с тобой предел мечтаний преодолён. Надо месячишко хотя бы отработать и посмотреть, что там и к чему. Вдруг ересь какая-то окажется, придётся сваливать.

– Но свалим хотя бы с зарплатой, – согласился Петрович.

– Угу, – ответил я, доедая свою порцию картофеля фри.

В приют мы приехали за полночь.

* * *

Утром я ожидал шумного приезда подопечных. Не знаю отчего, но в моём представлении их появление должно было быть именно таким. Ожидания не оправдались. Совсем. К моей радости, всё прошло спокойно. Девять девушек были схожи: с длинными пепельными волосами, светло-серыми глазами, с виду худенькие и хрупкие. На мой взгляд, они даже внешне были похожи. При меньшем количестве я наверняка принял бы их за сестёр. Для себя я окрестил их «матрёшками». Это было забавное, но правдивое сравнение. Среди них не было ни одной одинакового роста. Мал мала меньше

Самым главным, даже неожиданным событием дня для меня стал тот факт, что эйчарка и оказалась той самой загадочной Нинелью, выполнявшей роль мой помощницы, чем я был несколько обескуражен. Два дня общения с ней были наполнены достаточно противоречивыми впечатлениями, но, вспоминая её вчерашний взгляд, я больше обрадовался, чем огорчился. Кстати, после показа дома она была настолько дружелюбной и приветливой, что я был крайне удивлён.

Вскоре она удивила меня ещё больше. Такого я совсем не ожидал. Попытка убедить меня, юриста, в том, что я смотритель только по бумагам, а она в первую очередь член совета, а уже потом помощник, немного омрачила впечатления первого дня. Я постарался мягко свести на нет её провокации. Благо, решать проблемы дипломатическим путём я умел. В какой-то момент мне показалось, что она успокоилась, но это впечатление было обманчивым. Складывалось ощущение, что Нинель Артуровна пыталась перехватить управление приютом, делегировав мне исключительно представительские полномочия. Нет, мне не было сложно выйти, поприветствовать подопечных, только что вылезших из привёзшего их микроавтобуса. Причём, наш собственный в это время так и стоял на парковке, что лично у меня вызывало вопросы о необходимости его наличия вообще. Мне не было сложно собрать прибывших в своём кабинете и раздать инструкции о правилах поведения на территории. Мне не было сложно собрать подписи, познакомиться с девушками (при этом лихорадочно пытаясь всех запомнить), отправить их завтракать и отдыхать. Мне вообще ничего не было сложно. Именно так я думал до сегодняшнего дня.