Регрессия

Антон звал меня в рестораны, чего никогда не делали сверстники, говорил комплименты и дарил цветы без повода. Очень быстро он предложил вместе снимать квартиру, но к тому времени я как раз обзавелась наследством, и Антон изъявил желание делать ремонт. Тогда мне показалось странным его скрупулезное конспектирование в ежедневнике каждого шага ремонта и чрезмерно тщательное наведение чистоты, но я списала это на желание побыстрее оборудовать для нас комфортное жилье.

Я действительно многого не замечала. Того, что видели остальные, пытаясь предостеречь меня от катастрофической ошибки. Так, я не заметила, что постоянно боялась не соответствовать умному кандидату наук, кичившемуся своей научной карьерой. Не заметила, как начала угождать и подбирать слова, чтобы он не тыкал меня носом в то, что, по его мнению, не соответствовало его статусу. Я сменила гардероб на бесцветный, перестала общаться с подругами, а вырвавшись на часок, испытывала жгучее чувство вины. Как бы ни старалась, я все равно оставалась плохой, неидеальной, неряшливой. Плохо готовила, поздно вставала, иногда опаздывала, не сообщала о своих планах за две недели, чтобы он внес в ежедневник, поддавалась сиюминутным желаниям… Одним словом – не соответствовала. А что самое ужасное, искренне в это верила.

Когда первый раз я получила пощечину за слишком короткую юбку, то впервые позволила себе обидеться. За это вечером Антон вручил мне букет цветов, и, конечно, я простила раскаявшегося на тот момент жениха. Дальше схема работала безотказно – претензия, скандал, обида, подарок. Я долгое время следовала выверенной системе Антона, закапывая себя все глубже в пучину бесправия и страха. В силу возраста, неопытности и неискушенности я просто не понимала, что это ненормально и извращенно. Антон получал истинное удовольствие от унижения других людей, в особенности – меня, а на публике продолжал быть обходительным и галантным кавалером. Тогда-то я и начала понимать, отчего так странно вела себя его бывшая девушка.

Не знаю, испытывала ли я к нему что-то, кроме уважения и подобострастного восхищения, но в какой-то момент, который я и сама не смогла отследить, эти чувства испарились. Я обнаружила себя, неглупую и достаточно привлекательную девушку, с тряпкой в руках, судорожно оттирающую каплю кофе от идеально бежевого пола, пока ее не заметил Антон. При этом испытывала животный страх, словно он сотрет меня в порошок, стоит мне оступиться. Почти так оно и было.

Я осознала свою беспомощность и угнетенность, отсутствие друзей и связи с родными, и огромный-огромный страх, который темным саваном охватывал километры вокруг меня, не давая вздохнуть. Я начала понемногу возрождаться из пепла – возобновила отношения с Маринкой, стала навещать родных, гулять с одногруппниками. Конечно, Антон раздражался в разы сильнее, но мне было все равно. Я не чувствовала вины – это стало моим самым огромным шагом вперед. И начала многое делать назло, огрызаться и отвечать на крики криками. Можно было бы сказать, что я достигла прогресса – Антон стал побаиваться, что я могу уйти, хоть и не верил в это всерьез, и иногда из последних сил сдерживал огненный шар гнева, не давая ему вырваться наружу. Но мне уже было не нужно. Я воскресала к новой жизни, только вот подать на развод и даже завести разговор об этом никак не решалась.

Раз за разом прокручивая в голове безрадостную картину последних лет жизни вместо подсчета овец, я все же поддалась сонливости. Последним промелькнувшим в голове образом перед тем, как я забылась сном, отодвинувшись от мужа на самый край кровать и чуть не падая, было узкое лицо в обрамлении длинных темных волос и горящие безумием глаза.

Глава 6.

Снова та же площадь. Я полагаю, что площадь – глаза-то завязаны. Вокруг кричат и улюлюкают люди, цокот копыт и дребезжание старой телеги с побрякивающими товарами, проползающей мимо по ухабистой булыжной мостовой. А еще запах. Запах немытых тел, смешивающийся с едким дымом и доносящейся откуда-то издалека вонью свежей рыбы и мутной речной воды. Слишком странное и контрастное сочетание. И, конечно, огонь. Огонь, лижущий сначала пятки, а потом щиколотки, заставляющий извиваться в веревках и кричать, изрыгая наружу исстрадавшуюся душу.

***

Антон спал мертвецким сном, даже не обратив внимания на мои крики. Все же есть свои плюсы даже в пьянстве – он спал беспробудно, а потом обязательно страдал от головной боли. Эти состояния сменяли друг друга примерно раз в два дня.

Обыденность укутала этот день в свои бесцветные объятия – погода испортилась, учеба на пару с работой удовольствия не приносили, а мужа я за день так ни разу и не встретила, только получив от него смску, что будильник он не услышал, а я не удосужилась его разбудить. Раньше бы я очень корила себя за это. Хотя нет. Я бы приготовила завтрак и пыталась добудиться сонное тело с похмельной головой, оправдывая перед самой собой и кафедрой его опоздание. Но только не теперь. Теперь мне было все равно.

Единственная мысль, не дававшая покоя, появится ли сегодня мой попутчик, который никак не хотел покидать мою голову. Я несколько раз пересаживалась из трамвая в трамвай, проходила по салону из конца в конец, вглядываясь в лица людей, но тщетно – никого даже отдаленно похожего.

Окончательно разочаровавшись в этом дне, к вечеру я отправилась на автодром: решив развестись, я подумала, что неплохо было бы научиться водить машину, и, не раздумывая, записалась в автошколу. Антон мой поступок, конечно же, не одобрил.

Занятие прошло из рук вон плохо: газ с тормозом я не путала, но вот мимо сцепления промахивалась регулярно, а заодно глохла, не вписывалась в повороты и никак не могла нормально припарковаться. Мой инструктор, мужчина в возрасте и с ангельским терпением, махнул рукой и отпустил меня пораньше, резонно заметив, что сегодня не мой день.

Купаясь в угрызениях совести и опустив голову, я нехотя брела в направлении дома. Путь занимал всего минут пятнадцать, но я стремилась растянуть его на целую вечность.

За спиной раздались достаточно громкие и какие-то судорожные шаги. На улице уже темнело, и я в страхе обернулась, готовая бежать, хоть и ненавидела это делать. Меня преследовал не грабитель и не случайный прохожий, удивленный моим резким выпадом. За мной по пятам шел он. Мой незнакомец из трамвая.

– Ждала меня? – с обезоруживающей улыбкой спросил он.

– С чего бы? – я напустила равнодушный вид и быстрее зашагала к дому. Парень пристроился рядом, укорачивая длину шага под мой темп.

– Значит, тебе просто не понравились те трамваи, которые ты поменяла аж четыре раза, – хмыкнул он, а я залилась краской от стыда и ужаса, что этот незнакомец в курсе каждого моего действия.

– Ты следил за мной? Почему же тогда не подошел?

– Мне необязательно следить, я просто знаю.

– Может, ты камеру на меня установил? – съязвила я, пытаясь представить, возможно ли вообще такое.

– Мне это не нужно, – добродушно отозвался парень.

– А что тебе от меня нужно? И я даже не знаю твоего имени!

– Прекрасно! Начало положено – ты сама решила познакомиться. Я – Иоганн, – парень, по-прежнему облаченный в черное с ног до головы, на ходу протянул мне руку.

– Как Бах? А настоящее имя у тебя есть?

– Это мое настоящее имя, – ответил Иоганн безучастно, видимо, привыкший к этому вопросу.

– Прям по паспорту?

– Анна, давай оставим обсуждение моего имени.

– Раз уж мы на ты, то называй меня просто Аня.

– Позволь, я все же буду называть тебя Анной. Мне так привычнее.

– Привычнее? – по спине пробежал холодок. – Мы разговариваем с тобой второй раз в жизни, о какой привычке может идти речь?

– Второй раз… – Он смотрел куда-то глубоко внутрь себя, словно подсчитывая, и казался древним старцем, испещренным миллионами морщин. – Два или тысяча два – какая разница. Анна – звучит благородно, не стоит сокращать такое прекрасное имя.

– Допустим. И все же, что ты от меня хочешь? Ты же явно преследуешь меня не для того, чтобы на свободные темы поболтать.

– Позволишь проводить тебя до дома? Я попробую кое-что объяснить.

– Эээ… Лучше не стоит.

– Не переживай, Антон уже дома, мы подойдем с обратной стороны – в окно он нас не увидит.

– Какая предусмотрительность, – я метнула в сторону Иоганна подозрительный взгляд.

– Я не хочу добавлять тебе проблем. К тому же, мне нужно, чтобы ты была в более-менее хорошем настроении.

– Тебе нужно? – вскрикнула я, раздражаясь, что это незнакомец ведет себя как мой старый приятель. – Что тебе вообще может быть от меня нужно?

– Вот мы и подошли к сути нашего разговора, – парень ласково улыбнулся, придав своему худому лицу удивительно красивое выражение. – Я бы хотел, чтобы ты выслушала меня от начала до конца, не перебивая. А потом можешь задавать любые вопросы или даже взбеситься или уйти. Справишься?

– Взбеситься и уйти – легко! С «не перебивать» сложнее!

– И все же?

– Я постараюсь.

Иоганн приблизился ко мне вплотную, так что ухом я чувствовала его прерывистое дыхание. От него исходил странный притягательный жар, при этом отстраниться, как того требовал как минимум этикет, а потом уже здравый смысл с интуицией, мне совершенно не хотелось. И все же я четко осознавала, что в нем мне интересна только тайна, но не сам человек, и уж точно не мужчина. Шаги Иоганна стали еще короче, синхронизировавшись с моими; он тонкими пальцами в перстнях подхватил меня под локоть и мурлыкающим, вводящим в транс, голосом начал свой рассказ.

– Ты замечала за собой странности? Например, ты чего-то сильно хотела, и оно происходило, или человеку, на которого ты злилась, вдруг становилось плохо. Он, например, спотыкался, – Иоганн многозначительно взглянул на меня, – или у него вдруг начинала болеть голова. Если ты куда-то не хотела идти, то ключи сами собой терялись, и погода портилась, или договоренности отменялись.

– Слушай, в одиннадцать лет мне так и не пришло письмо из Хогвартса, все, поздно, – попыталась я съязвить и выбить из головы окутавший ее туман.

– Что? – Иоганн сбился с ритма, и мне вдруг стало легче и свободнее.

– Гарри Поттера не читал?

– Н-нет, – с запинкой ответил он.

– И даже не смотрел.

– Анна, ты думаешь, я тебе сказки рассказываю? – Его бледное лицо покрылось чуть заметными розовеющими пятнами злобы, а глаза сверкнули оранжевым.

– Пока похоже на то. Ты же хотел продолжить в духе: «Это все потому что ты – избранная, и должна спасти мир!» – хохотнула я, хотя внутри мне было вовсе не смешно.

– Вот поэтому я и просил не перебивать, но ты пока не умеешь, это простительно. – Мурлыкающий голос вернулся, став еще мягче и мелодичнее, словно стремясь погрузить меня в сон или транс.

Картинка перед глазами поплыла – я двигалась на ощупь, следуя за сладкими переливами, обволакивающими мое тело. Так тепло и уютно, совершенно не хотелось его отпускать. И только краешек сознания еще понимал, что мы, мелкими шажками, плотно прижавшись друг к другу, следуем к моему дому, где меня ждет муж, наверняка не в лучшем расположении духа.

– Анна, это не сказки. Это истинная правда, пусть в нее и трудно поверить. Ты владеешь определенными силами. Они спят в тебе, лишь изредка проявляясь в минуты отчаяния, страха или гнева. Но ты не можешь их контролировать. Пока не можешь. Я научу тебя, проведу к твоей настоящей врожденной сути. В этом моя миссия – помочь тебе обрести себя.

– Ну и кто же я, по-твоему? – слабо спросила я сквозь окутывавшую меня пелену. – Ведьма что ли?

– Непростая ведьма! – Его глаза полыхнули, но голос он сохранил в равновесии. – Ты – очень-очень сильная ведьма! Я других таких не встречал. Думаешь, зачем тебе завязали глаза, когда бросили в костер? Чтобы ты взглядом не смогла убедить развязать и отпустить тебя. Стоит тебе посмотреть на человека и приказать что угодно, и никто не осмелится тебе отказать…

– Что? – я оцепенела, с силой вырвав руку у Иоганна. Туман снова рассеялся. – Что ты сказал?

– Ты о чем? – Похоже, он в самом деле не понимал, отчего я так вспыхнула.

– Откуда ты знаешь про мой сон? Как? Как ты можешь знать? Ты мог меня выслеживать, собирать досье, мониторить социальные сети, но про сны никто не знает! Особенно в таких подробностях.

– Все потому, что это не просто сны. Это твоя прошлая жизнь. Неужели ты еще не догадалась?

– Все, с меня довольно! – вскричала я, отпрыгнув от тощего психа в плаще с его ненормальными рассказами. – Я в это вообще не верю! Нет никаких ведьм и никаких прошлых жизней! Оставь меня в покое! Я нормально жила без этого бреда! Иди и пудри мозги кому-нибудь другому, а меня не трогай! И ходить за мной больше не смей!

– Анна, – ни один мускул на спокойном лице Иоганна не дрогнул, он будто бы даже улыбался, ожидая именно такой реакции, – нельзя отказаться от своей сути. Она переходит с тобой из воплощения в воплощение, я – лишь проводник, который может помочь тебе раскрыть ее. Но, так или иначе, она будет проявляться. – Он снова протянул ко мне руку, но я отпрянула.

– Не трогай меня! Убирайся со своими сказками, психопат!

– Что ж, – мягко отозвался Иоганн, – я уйду, оставлю тебе время подумать. Когда я понадоблюсь, подумай обо мне, и я сам тебя найду.

Он махнул черным плащом, и я уже готова была поверить, что сейчас он обернется летучей мышью или растворится в воздухе, но он всего лишь быстро и сбивчиво зашагал в обратном направлении, оставив меня одну посреди улицы в осенних сумерках.

Солнце уже почти спряталось, и, как это бывает осенью, температура резко устремилась вниз, заставляя забыть о нежных лучах, еще пять минут назад ласкавших лицо. На соседних домах плясали розоватые отсветы, прощаясь до завтра, изредка последними штрихами подсвечивая локоны рыжих, разбросанных по плечам волос. Я как вкопанная замерла на тротуаре, не в силах сдвинуться с места. Пойти домой я не могла и не хотела – мое перевозбужденное состояние сразу вызовет уйму вопросов; догнать Иоганна значило бы согласиться с его нелепыми идеями. И я отправилась бесцельно бродить.

Когда мне было совсем невмоготу, я часто уходила к реке: она манила и успокаивала, словно унося печали вместе с течением, и домой я возвращалась обновленной и с запасом сил, чтобы пережить еще один день. Вот и сегодня я отправилась на песчаный берег.

Волны от проносящихся мимо катеров разбивались о прибрежные деревья, обхватывая их мощными бурлящими потоками, завихряясь и играя пеной. К этому моменту солнце уже окончательно отправилось на покой за горизонт, и пляж полностью опустел: парочки со своими сумками для пикника и молодые семьи с детьми, роющими песок, поспешно собирались, чтобы спрятаться в бетонные коробки, к теплу и свету. Я осталась один на один со своими мыслями и свежим вечерним бризом.

Что за глупости? Ну какая ведьма? Какая магия? Да, мне снятся кошмары, и он как-то умудрился об этом узнать. Да, Антон вчера пару раз исполнил мои внутренние пожелания. Все дело в наблюдательности: я заметила арматуру, торчащую из асфальта, не успела это выразить словами, а вот осознать, что он сейчас споткнется – успела. Все предельно просто и логично. Я же инженер, в конце концов, я все могу объяснить с точки зрения логики. Какая еще магия!

Я так глубоко зарылась в свои мысли, что совершенно не заметила, как за моей спиной возникла компания из троих парней. На вид им было не больше восемнадцати, а если бы не отпитые бутылки пива в руках, я бы дала им еще меньше. Они толпились метрах в двух, кидая на меня заинтересованные взгляды и хихикая, словно решая, кто же ко мне подойдет. Совместным решением, сопровождаемым неприкрытым гоготом, вперед вытолкнули, пожалуй, единственного застенчивого и нерешительного из всей троицы паренька.

В пол-оборота я следила за происходящим, не решаясь двинуться с места: по песку, да еще в гору я далеко не убегу, оставалось только ждать и уповать на судьбу и собственное умение забалтывать людей. Пока, правда, этот навык пригождался мне только на экзаменах. Кажется, настало время потренироваться в более экстремальной ситуации.

Парнишка казался меньше меня ростом, растерянный и взлохмаченный, он походил на воробья, отбившегося от стаи. Только его новая стая из двух самоуверенных хулиганов улюлюкала вслед, заставляя действовать. «Воробей» на ходу допил пиво и, кинув бутылку на песок, неуверенной поступью двинулся ко мне.

– Привет, – совсем по-детски произнес он еще ломающимся голосом. Ему точно не было восемнадцати.

– Привет, – через плечо кинула я, сделав вид, что созерцаю воду и совершенно не замечаю происходящее позади.

Парень поравнялся со мной и тоже уставился на стихшую реку. Его банда затаилась и вся обратилась в слух, ожидая действий их подопечного и моей реакции.

– Это твои друзья? – Я первая вступила в разговор и кивнула назад, жалея мальчишку и в то же время стремясь поскорее выкрутиться из передряги. Угораздило же меня последней остаться на этом чертовом пляже! А могла бы уже дома сидеть. Пусть и под пристальным придирчивым взглядом, зато в тепле и безопасности! И все из-за этого психа Иоганна – наговорил всякого бреда, а я теперь обдумывай, копайся в себе…

– Да, – паренек шумно сглотнул, – не хочешь с нами провести вечер?

– Прости, но я замужем, – простодушно отозвалась я. – Твои друзья выглядят достаточно милыми. Только, боюсь, муж не одобрит такую компанию.

– Ну да… Понимаю. Извини! – Облегченно вздохнув, он уже развернулся к своей команде сообщить, что ничего не вышло, но наткнулся на острые непонимающие взгляды. Если сейчас он сдастся, они уже никогда не примут воробышка в свою стаю: не быть ему крутым, не видать сомнительного уважения и авторитета среди таких же потерявшихся в жизни ребят.

– Так не пойдет! – К нам направлялся изрядно подвыпивший бугай, явно намеревавшийся отдохнуть этим вечером по полной, и упустить добычу только из-за того, что она замужем, не входило в его планы.

– Добрый вечер, – процедила я сквозь зубы, стараясь сохранить спокойствие, несмотря на рвущееся из груди сердце и трясущиеся ноги.

– Добрый вечер! – заржал он во весь голос, пытаясь изобразить мои интонации.

– Не похоже, – отрезала я с ухмылкой, сама не понимая, как решилась на дерзость.

– Слышь, ты! Будет она мне еще тут! – Бугай, пропуская половину слов, которые придали бы его речи смысл, подошел ко мне вплотную, и воробышек отпрянул, боясь попасть под удар товарища.

– Думаю, вам стоит понятнее выражаться. – Слова сами вылетали наружу, минуя голову и инстинкты, словно не я ими управляла, а они мной.

– Ты че несешь? Сама нарвалась! – Воздух со свистом разрезал нож, извлеченный из кармана бугая. И предназначался он, по-видимому, мне.

Мне всегда казалось, что в моменты крайней опасности перед глазами должна проноситься жизнь со всеми ее взлетами и падениями, именами родных и любимых, давая волю подсознанию, а тело вынуждено, наоборот, цепенеть. В моей же голове в мельчайших деталях прорисовался план, как увернуться от смерти на лезвии ножа и куда бежать, чтобы меня не догнали, хоть это и казалось мне безрассудством. Но прежде я совершила то, чего даже моя голова не могла вообразить, это произошло само, спонтанно, повинуясь чему-то первобытному, зарытому в самую глубину моей сути.

– Стой! – властно выкрикнула я, глядя прямо в глаза бугаю, и тот замер, ошалело хлопая глазами – рука с занесенным ножом зависла в воздухе. – Отдай мне нож! – Рука против воли ее хозяина протянула мне поблескивающий в свете включившихся фонарей продолговатый предмет. – А теперь уходите. Оба, – беглый взгляд на сообщника. – А парнишку, – я взглянула на сжавшегося и дрожавшего за моей спиной воробышка, – оставьте в покое. Живо!

И вот на моих глазах два хорошо напившихся хулигана, явно рассчитывавших на легкую добычу в лице одинокой девушки, вытянулись в струнку и, увязая в зыбком грунте, бросились наутек, взрывая ботинками фонтаны песка.

И только когда они скрылись из вида, меня накрыл животный страх. Каждая клеточка тела дрожала, резонируя с рвущейся на части душой. Я только что каким-то немыслимым образом обратила в бегство тех, чьей жертвой я должна была стать. Но как? Как я это сделала?

Моему немому вопросу вторил тонкий ломающийся голосок за моей спиной:

– Как это у тебя получилось?

– Не знаю, – дрожащим голосом призналась я.

– Можно, я пойду? – Паренек теперь явно боялся меня.

– Можно. Только не догоняй их.

– Ни за что! – Он пятился, не спуская с меня глаз, и только когда расстояние между нами стало достаточным, чтобы я не смогла догнать, припустил, что было мочи.

Глава 7.

– Мать, что с тобой? Весь день молчишь и в одну точку пялишься! Опять этот козел тебе устроил? Что на этот раз? – Маринка не выдержала моей задумчивой отрешенности и решила выведать правду.

– Нет, Антон здесь ни при чем, – холодно отозвалась я.

– А кто же при чем? – она с интересом уставилась на меня, устроившись напротив в столовой с тарелкой котлет. Несмотря на приличный аппетит и поглощение мяса в количествах, казавшихся мне немыслимыми, подруга всегда оставалась удивительно стройной. Вот уж где настоящая ведьма.

– Тот гот.

– Да ладно! – Ее глаза загорелись неподдельным интересом в ожидании невероятной любовной истории, и я на миг пожалела, что вообще рассказала ей об Иоганне. – Вы снова встретились?

– Да, и наш разговор снова не имел никакого отношения к романтике.

– А к чему же имел? – Маринка откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди и выжидая.

Большой перерыв между парами всегда наполнял столовую толпами первокурсников, которые теснились в очереди, пока мы, завтрашние выпускники, могли позволить себе болтать все сорок пять минут, занимая такие ценные места. И все же столовая с ее убогим антуражем – шаткими круглыми столами, растрескавшимися пластиковыми стульями и неизменным столовским запахом, который не выветривался от одежды еще, по меньшей мере, час после обеда, была не лучшим местом для обсуждения слов Иоганна, хоть я и старалась не воспринимать их всерьез, и последующего происшествия на пляже.

Да и рассказывать в подробностях приключившиеся странности я не планировала. И немного боялась. А потому начала с наводящих вопросов, не желая врать подруге.

– Марин, а ты веришь в мистику?

– Это ты к чему? – удивилась подруга. – Ну, вообще да. Я одно время общалась с компанией сатанистов – занятные ребята. Чертили все какие-то символы, кого-то там видели, черепа животных даже притаскивали. Кстати, я череп козы на спине как раз после знакомства с ними набила!

– То есть ты не отрицаешь, что существуют ведьмы и все такое? – я упорно не смотрела на подругу.

– Что тебе наговорил этот тип? – Маринка всегда была излишне проницательной.

– Ничего особенного, но, кажется, он считает меня ведьмой.

– Это потому что ты рыжая? – она подняла проколотую бровь.

– Не думаю, хотя, кто его знает.

– Он прям так тебе и сказал? Ты – ведьма?

– Тссс! – шикнула я на громкоголосую подругу, которая уже успела привлечь излишнее внимание. – Ну, примерно.

– Прикольно, я бы с ним пообщалась. Интересный подкат.

– Думаешь, он так пытается произвести на меня впечатление?

– А что же еще! Оригинально, оригинально, мое почтение.

– Надеюсь… – Глаз я так и не подняла.

– Так, а что еще? Выкладывай.

– Был еще один инцидент… После…

– Ой, Антон Викторович! Добрый день? Как настроенице? – изо всех сил прокричала Маринка, заглушая мои слова, только завидев в отдалении моего мужа с подносом, до отказа набитым жареной картошкой и двумя неизменными чашками эспрессо, своим жженым запахом перебивающим даже вонь столовой.

– Здравствуй, Марина. Ты не против, если я к вам присоединюсь?

– Ой, а мне как раз надо… – Я успела дернуть подругу за рукав, не дав ей уйти – меньше всего на свете я хотела оставаться наедине с Антоном, пребывая в настолько растрепанных чувствах. – Садитесь, конечно. Я вам всегда рада! – Она состроила профессионально слащавую гримасу, пнув при этом меня под столом по лодыжке.

– Представляешь, что твоя подруга вчера учудила, – Антон, намеренно игнорируя меня, обратился к Маринке. – Пришла в ночи какая-то вся потрепанная, ни «привет», ничего! Я ей миллион сообщений написал, обзвонился весь, переживал, а она даже не объяснила! Завалилась спать, а теперь вообще молчит и ничего не рассказывает.

На лице подруги одновременно проступали испуг и восхищение, и когда она догадалась, к чему же клонит муж, одарила меня многозначительным взглядом, неприкрыто сообщающим: «Все путем, я прикрою, только расскажи все!».

– Антон Викторович, да вы что, она ж со мной была! Меня очередной парень бросил, вот я и попросила Аню встретиться. А на телефоне она звук выключила, чтобы меня не бесить. Я так виновата! Вы же знаете, какая она впечатлительная – мне уже все равно, а она до сих пор за меня переживает!