На краю Ойкумены. Цикл «На земле и в небесах». Книга вторая

Детина в очках имел мощный размах плеч. Редовский размах, старательно скрываемый неумелой сутулостью. Именно неумелой! Ред не был актером. Будучи скрытным по натуре человеком, он внешне, по форме, не менялся. Ред был сотворен для открытого самовыражения, подтверждая тем, что весь в парадоксах. Волос детины спускался на плечи длинными локонами. Вороными локонами. Очень редкий цвет, светящийся черный. Слишком ярко для натурального. И так у него во всем! В крайней степени естественности всегда намек на фальшь – эту истину с легкой руки Реда Иван научился понимать. Цвет выбирался характером, сутью человека. Рассыпавшись змеями по плечам, он скрывал пружинную, свернутую силу. Отвлекал от одного, скрывал другое. И, отвлекая, привлекал; скрывая – обнажал тайное. Поистине, нет ничего тайного, что не стало бы явным.

И линия губ… Рот волевой, но ощущается некая чувственность, чуть заметная полнота, искусно скрываемая. Ред был лишен такой черты. Привлекательность женского типа ему чужда, он демонстрировал тип мужской, твердый, истинно законченный, очень похожий на тоскановский. Словом, Ред – воплощение Ян, мужского, твердого начала без излишних вкраплений Инь, то есть начала женского, мягкого, темного: четкие без закруглений мощные линии, встречающиеся под прямыми, а то и острыми углами. Этакая беспощадная гармоничность. Гармония беспощадности.

Но ведь Иван оценивает Реда с позиций дня сегодняшнего, насыщенного отрицательными эмоциями. Может быть, он и преувеличивает. В незнакомости ищи привычные черты… Так, кажется говорили древние изобретатели полярности в природе, гармонии противоположностей Ян и Инь.

Настоянная на концентрированном беспощадном Ян, страсть Реда изменила внешность Ивана до неузнаваемости. Иван до сих пор – а прошло более двух лет – не привык к собственному отражению в зеркале. На пластическую операцию не было ни времени, ни желания. Операция имела бы смысл при одобрении Натали. Но она просто не знала истинной полной картины, ощущая своими пальцами отдельные шрамы. Ред проявил, сам того не зная, своеобразное великодушие: отобрав у Ивана лицо, он одновременно отнял у Натали зрение.

Равновесие сохранилось, опустившись на низшую ступень. Натали не выдержала внезапно навалившегося на нее несчастья, и глазные нервы парализовало. Потерю зрения Иван считал трагичнее потери внешности. И сложнее в то же время – блокировка участка мозга, ответственного за зрение, оставляла какие-то надежды. Но без каких-либо определенных сроков. Ожидания не делают жизнь спокойнее или счастливее. Зрение к Натали могло вернуться как завтра, так и через пятьдесят лет. В случае же активного медицинского вмешательства существовал риск его окончательной потери. Неопределенность постоянно волновала ее, нервные перегрузки держали в состоянии тяжелой депрессии.

Главной задачей Иван считал восполнение ее потери. С великим трудом ему удавалось быть глазами Натали. Во всяком случае, так утверждала она. Новые реалии очень изменили его жизнь. Как только ее выписали из клиники, у Ивана не осталось времени на поиски Реда. Недели и месяцы утекали безвозвратно, создавая новые преграды, учесть их делалось невозможно, преодолеть не под силу. Мир оказался чересчур велик, а судьба привязала Ивана к одной-единственной его точке. Право на месть утонуло в обязательной суете. Иван не мог оставить Натали ни на один день.

                                             * * *

Скачок научно-технического прогресса и экспансия землян в Солнечную Систему не изменили коренных основ жизни. Маммона по-прежнему царит на Земле, как и во все прошедшие века. Похищение у двух богатейших семейств планеты наличности и драгоценностей позволило Реду хорошо закамуфлироваться. Иван окончательно потерял его след.

И вот вдруг – такая удача. Потому – долой сомнения! Иван уверен, Реду неизвестно, как он сейчас выглядит. Натали при посторонних не снимает плотной вуали. Ее тоже непросто узнать. Следовательно, об их присутствии на борту «Гандхарвы» Ред не подозревает. Интересно, что ему нужно здесь, на прогулочной яхте частной компании? Впрочем, миссия Реда Ивана не касается, ему нужен приличный план действий. На яхте свои законы. Задумавшись, он коснулся зеленого кружочка на шаре управления.

– Дамы и господа, – голос стюардессы-комментатора звучал артистически выверенно, в меру взволнованно, пробуждая в подготовленных сердцах туристов отголоски полузабытых детских волнений, – Через несколько минут мы вам покажем один из последних снимков Артефакта. Вы уже знаете, что его появление пространственно как-то связано с поясом астероидов. Некоторые отмеченные изменения позволяют судить о наступлении времени его очередного появления. Насколько нам известно, они начались неделю назад. Артефакт, Никто, Одиссей – такие у него имена. Из двадцати миллиардов населения Системы его видели считанные единицы. Если быть точным – двести двадцать человек. И только немногие из них смогли зафиксировать изображение. Расчеты Антарктического Футурум-центра говорят, что вероятность появления Одиссея стремительно нарастает. На месте возможного проявления Артефакта концентрируется в эти дни научно-исследовательская эскадра. В нужный момент мы войдем с ними в связь и это позволит вам увидеть вблизи всё. Вы выбрали очень удачный момент для путешествия…

– Ив, почему их разговоры кружатся вокруг Артефакта? Одиссей… У него что, нет лица? – Натали по-хозяйски непринужденно расположилась в кресле в углу гостиной. Из торшера справа на нее льется теплый оранжевый свет.

– Кажется, так. Я еще не разобрался как следует, – Иван взял в руки одну из книжек, предложенных «Астреей».

На шуршащем пластике обложки крупно чернело одно слово: «Одиссей». Листая проспект, он думал, что людей лечит только время. Время, не существующее вне пространства. Чем дальше человек от места, где с ним произошло несчастье, тем ему легче. Надо было раньше оторвать Натали от излучающих печаль стен ее дома, от ощущения, что не пойманный и не наказанный убийца бродит где-то совсем рядом, готовя новый удар.

– Ив, надо было нам взять технику для съемки. И как я забыла? Или можно достать ее здесь? Напрокат? Слышишь, о чем я говорю? Тут можно снимать сколько хочешь. Никаких запретов.

– Я попробую, Нат.

В ее голосе сквозила надежда на то, что когда-нибудь она сможет своими глазами увидеть то, что не смогла во время путешествия и тогда повторит его. Иван прислушался к комментарию, сопровождающему действие, разворачивающееся на всех трех стенах гостиной.

– …Если вы взяли их с собой, то приготовьте. Но не волнуйтесь, если съемочный аппарат вы не захватили или ваши снимки окажутся неважными. Компания «Астрея» дает обязательство вручить каждому пять фотографий по выбору из сделанных аппаратурой нашей яхты…

Очередная липа, решил Иван. Он слышал о том, как мастерски Компания делает всякие трюки на маршруте, чтобы внести в скучнейшее в общем-то путешествие лишнюю толику волнения. Да и без того он почему-то стал относиться ко всему связанному с «Астреей» скептически. Снимки у них, естественно, давно готовы, и сейчас кто-то из служителей готовит свежую водичку для приведения их в товарный вид. Неизвестно к тому же, существует ли этот самый Артефакт по имени Одиссей, или он плод воображения сценаристов компании. Новое появление Артефакта на пути «Гандхарвы» поднимет престиж круиза неимоверно. Игра стоит того. Едва яхта вернется, слух о новом появлении Артефакта разнесется по лунной колонии и оттуда, опережая возможности средств связи, минуя рогатки цензуры, почти мгновенно достигнет Земли. Акции «Астреи» подскочат на десятки пунктов. Трюк старый, но надежный. Агенты по продаже билетов объявляют о дефиците мест на суда Компании и высокооплачиваемые любознательные граждане Системы посчитают подарком выкупленные за десятикратную цену места так называемого резерва. Маршрут арендован компанией Кларка на пятьдесят лет, и кроме ее яхт, на нем никаких пассажирских либо туристских судов не может быть. Компании придется увеличить число кораблей, чтобы удовлетворить растущее любопытство. Простой фокус принесет сверхбольшую прибыль.

                                             * * *

Дни летели быстро, не принося ничего сверхординарного. План круиза выполнялся точно. Яхта покрутилась вокруг песчаного шара Марса, прошла рядом с его спутниками. На многочисленных экранах «Гандхарвы» сменялись знакомые всем марсианские пейзажи. Давно изучено и приелось. На красном песке застыли цветные полушария земных поселений, соединенные широкими транспортными артериями. На смену марсианским псевдоканалам пришли земные дороги. Интересно, но не интригующе. Чтобы увидеть подобное, вовсе не обязательно брать дорогой билет на круиз до Юпитера.

Первые дни Иван не торопился. Понимая, что ситуация не позволит ему сделать вторую попытку, он старался собрать воедино возможные методы и способы действий на яхте, посреди пустоты, в которую не выйти. И из которой не войти некому.

Так думал тогда Иван. Мысль всегда ограничена опытом, и потому человек не способен заглянуть в будущее. А может, это и к лучшему? Сто долгих дней. Цифра успокаивала, помогала бороться со стремлением к спешке. Тем не менее ожидание внутри Ивана росло, поднимая ростки недовольства. Он стал замечать за собой прорывы раздражительности, после которых Натали замыкалась в себе на несколько часов. Взаимопонимание восстанавливалось само собой, но с каждым разом на это уходило все больше времени. Дыхание космоса проникало внутрь яхты. Ощущения притуплялись, а организм компенсировал недостаток внешних контактов и раздражений беспричинной активностью. Иван как мог пытался противостоять чувству равнодушия, потере способности удивляться. Периодически вспыхивало почти непреодолимое лихорадочное желание отбросить все условности и, пройдя на палубу второго класса, снять и растоптать немодные поляроиды. И взглянуть в глаза, прежде чем сделать то, что надо сделать. Чтобы справиться с этим желанием, он заказывал приключенческие и батальные видеосериалы, включался в работу дежурной смены, пытаясь ощутить себя то навигатором, то Хранителем Паруса. Но все быстро надоедало. К тому же Иван считал долгом скрывать от Натали присутствие на яхте Реда и свои планы.

Яхта готовилась к встрече с Артефактом. Отрывочные данные об Одиссее, домыслы, вымыслы, слухи о нем пропитали все помещения «Гандхарвы». Натали, как и, наверное, все остальные туристы, говорила только об Артефакте. Как-то по ее просьбе Иван включил трансляцию из рубки управления. На этом канале звуковая информация всегда шла более серьезная, чем на других. Комментаторы старались привязываться к научным данным, к практике космоплавания. Иван считал причиной тому участие в работе канала самого Майка Дарре.

Стены растаяли, открыв черную бездну, усеянную сияющими горошинами. Холод и жуть пронзили Ивана, будто лучи звезд стали иглами, несущими на острых кончиках страх и недомогание. Но вот впереди возникли кресла дежурной смены. Впрочем, поймал себя на очередной неточности Иван, слово «впереди» едва ли годится. То направление, куда обращены в данный момент глаза навигатора, не обязательно означает «впереди». Кто знает, где сейчас это впереди, за какой стеной каюты.

Дежурная смена заняла свои места уверенно и спокойно. Успокаивающе мигали огоньки на пульте, уютно светились циферблаты, табло, экраны. Иван облегченно вздохнул, внутри у него потеплело, грудные мышцы расслабились и тяжелая броня, охватившая сердце, рассыпалась. Он не любил ощущать рядом с собой безграничность пространства, тупо равнодушного к живому, затерянному в его нескончаемых внутренностях. Одиночество всегда являлось слабым местом Ивана. А одиночество в безглазой бесконечности особенно невыносимо.

Иван повернулся вместе с креслом к Натали. Она по-прежнему занимала излюбленный угол гостиной, поправляя закрепленные на затылке индивидуальные аудиотрансляторы. Лицо ее, с опущенными веками, застыло будто маска из древнего погребения. Апельсиновый свет торшера, нависшего светящимся грибом на неестественно тонкой черной ножке, стекал сверху вниз, высвечивая на лице Натали островки, пропитанные кровью, оставляя темные глубокие провалы. Впечатление мрачной мертвой обездвиженности, присущей статуям, исходило от нее, возвращая Ивану страхи неживого космоса.

Натали как-то различала цвета, в том числе цвет освещения. Она всегда предпочитала цитрусовые оттенки, и Иван специально оговорил наличие такой лампы в каюте, когда обсуждал набор услуг от Компании, входящих в стоимость рейса. Но не предполагал, что первым контролером-приемщиком качества освещения в каюте, а затем и многого другого явится сама Натали.

Преодолевая отталкивающее чувство, вызванное сочетанием красок на лице Натали и ее неподвижностью, он присмотрелся и понял, что она не спит. И, скорее всего, ждет по привычке, когда Иван начнет свои пояснения к тому, что происходит за противометеоритным, антирадиационным и прочими предохранительными оболочками яхты, за сталью и пластиком автономной защиты их каюты.

То обстоятельство, что в случае нужды каюта могла превратиться в мини-яхту и самостоятельно направить себя по оптимальному маршруту, обеспечивающему спасение, у Натали почему-то вызвало неуверенность, сомнение в надежности яхты. Как раз тот случай, когда плюсы, представленные в излишестве, рождают противоположные знаки. Но, быть может, сомнения роились только в головах Натали и Ивана? Он не доверял полностью рекламе. Ее подобная надежность угнетала. Она была убеждена: за суперпредусмотрительной конструкцией крылась как бы боязнь за надежность целого, непризнание за «Гандхарвой» статуса постоянного целостного организма, всегда готового обеспечить жизненность любой своей частички, будь то каюта экстракласса или ресторан общего салона. «Автономность вашей каюты гарантирует спасение жизни и сохранение здоровья в любом случае…»

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.