Амарант

– Здравствуйте, можете ответить на несколько вопросов? – тихий голос прервал попытку крамольного уснуть. Отступник открыл глаза и увидел группу молодых людей, бродящих по вагону и просящих ответить на вопросы. Яромир быстро понял, в чем дело, поэтому надел на глаза повязку и сделал вид, что успел заснуть. Если бы к нему пристали, он бы притворился немым или слепым, но проще всего игнорировать и «спать».

– А в чем дело? – спросил Лот, привлекая опасное внимание. Яромир шикнул на своего питомца, но было уже слишком поздно. Попрошайки почувствовали азарт охоты и в считаные секунды окружили путешественников.

– Слышали ли вы о недавней трагедии, случившейся два месяца назад во Врало? – спросила девушка с необычайно большими глазами. Она была похожа на щенка, пропустившего несколько приемов пищи и отчаянно клянчащего хоть кусочек мяса.

– О милостивый император, – прошептал еретик. К сожалению, молодые люди были слишком опытны и научились не обращать внимания на возражения.

– Настоящая трагедия. Хвала императору, что битвы закончились, но их последствия никуда не делись. Дома разрушены, поля посыпаны солью, а скот перебит. Люди остались без крыши над головой и без запасов. Кошмар наяву, не правда ли?

– Действительно, – попугай покачал головой, вновь вспоминая ужас, который так старался забыть. Яромир попытался прекратить разговор, но его не услышали.

– Наши правители хотят помочь, но их денег не хватает. Мы занимаемся поддержкой беженцев, а также регулярно отправляем деньги тем, кто остался в городе. Вот, посмотрите на наши блокнотики, – девушка отдала путникам небольшие тетрадки, расписанные традиционным способом. Лот обрадовался и начал с большим удовольствием рассматривать красивые узоры. Отступник тоже взял себе экземпляр, но даже не стал открывать глаза ради такого.

– Если вам не жалко, то вы можете помочь нам восстановить город. Мы будем рады любой сумме. – Глаза попрошайки стали еще больше. Даже у Яромира заныло что-то внутри, а Лот растаял.

– Конечно, я обязательно помогу. Яромир, достань мои деньги из кошелька и отдай этим милым людям.

– Может, не надо? У нас тоже с финансами не очень…

– Дай!

– У тебя…

– Дай! – в голосе попугая появились металлические нотки. Еретик сразу понял, что дальше спорить бесполезно. С такими вспыльчивыми, как Лот, это очень глупо.

– Ладно, сколько?

– Двести восьмых. – Птица гордо подняла голову.

– Не многова…

– Нет! Доставай кошелек. Устал я от твоего занудства.

– Ладно, ладно. – Яромир достал из рюкзака два небольших кожаных мешочка, на которых мелом было написано: «Сто восьмых». Он передал их девушке, которая чуть ли не завизжала от радости.

– Спасибо большое! Вы настоящий герой! – сказала попрошайка и тут же направилась к выходу из вагона, где ее ждали остальные члены группы, уже закончившие обход. Они покинули вагон так же быстро, как и вошли. Лот проводил их взглядом, после чего довольно загоготал.

– Доволен собой?

– Конечно, я спас какого-то беднягу от смерти.

– И группу подростков от трезвого образа жизни. Кстати, а кого именно ты спас?

– В смысле?

– Ты же был там, видел, что к чему. Чудовища сжирали всех подряд. Там никто не выжил, – крамольный слегка улыбнулся и снисходительно посмотрел на попугая.

– А как же те крестьяне? Я видел, что после битвы они вернулись в человеческий облик.

– О да! Точно! Как я только мог забыть? Итак, в городе есть три с лишним сотни крестьян, которые предали императора и приняли помощь от хозяев. Крамольных в мире много, возможно, коменданты позволили им уйти. Жандармы ведь славятся своим миролюбием и терпимостью. Ой, я совсем забыл.

– Что? – спросил Лот с раздражением.

– Они же уничтожили город! Сотни убитых! Дворец стареющего разрушили! – Яромир вскочил с места, а через секунду, заметив, что на него все смотрят, сел на место.

– Ладно, я понял. Там некого спасать. Я отдал деньги впустую, – попугай расстроился.

– У тебя теперь есть блокнотик за двести восьмых монеты, – отступник рассмеялся и похлопал напарника по спине. – Это должно было случиться. Радуйся, что все обошлось двумя сотнями восьмых, – Яромир не смог сдержаться и начал хохотать во весь голос.

– Да отвали ты, – проворчал Лот и начал смотреть в окно. Трирельс тронулся с места, выпустив огромное облако газа. Оно было настолько плотным, что не было видно ничего дальше полуметра за окном. С большим трудом попугай смог разглядеть силуэты рабочих, стоящих рядом с рельсами. У них были другие маски, из-за которых их головы казались больше в два раза. Единственное, что спасало их легкие при такой плотности токсинов. Спустя две минуты поезд вышел в чистое поле. Туман рассеялся, и перед пассажирами предстал прекрасный вид. Огромное поле подсолнухов раскинулось на километры вперед. Оно выглядело слишком ухоженным, чтобы быть диким полем, но ни Лот, ни Яромир не могли представить, сколько людей потребуется для сбора всех семян. Жареные семечки люди любили меньше, чем рыбу, но это все же было популярное блюдо.

Вдали виднелся небольшой форт, контролирующий незримую границу между землями людей и земмеров. Работа пограничников считалась одной из самых престижных, а вместе с тем и хорошо оплачиваемых профессий. Солдаты на границе с дикими племенами или районами, где сильны сепаратистские идеи, настоящие герои. А вот тем, кому досталась граница с земмерами, повезло. Пограничники там должны были просто сидеть целыми днями на кровати, не беспокоясь о своих странных соседях. Раз в месяц странные существа вылезали из-под земли и направлялись в форт. Естественно, поход в гости сопровождался подарками. Странными, нелепыми, нелогичными, как и сами существа, но подарками. А если кому-то из солдат удастся хоть на сотую долю понять, как мыслят эти невероятные соседи людей по материку, то пограничник может больше не беспокоиться ни о чем до самой отправки в отставку.

– Знаешь, а когда фиванская империя была в самом расцвете, там могли понимать все особенности мышления земмеров, – нарушил молчание Яромир.

– Правда? Они же такие странные, что жуть.

– Да, но для людей, которые сотрудничают с хозяевами, нет ничего невозможного. Были даже те, кто отправлялся жить под землю. Настолько хорошо они понимали этих… существ. Да и сами земмеры тогда селились в городах довольно часто.

– И никаких конфликтов?

– А какие могут быть конфликты с этими? Никаких.

– Слушай, а земмеры – они вообще кто?

– В смысле?

– Я их видел, но понять так и не смог. На людей они не похожи, на зверей и рыб тоже. Насекомые тоже не их родственники. Да даже те существа, связанные с крамолой, на них не похожи. Ты говорил, что все живые существа произошли от одного вида, поэтому и похожи. А эти… странные создания совсем не такие. Кто их родственник?

– Я не знаю, но раз нас всех сотворили хозяева, то, может быть, один из них создал и земмеров.

– Ты это про их великую мать? Или ты так пытаешься пошутить? – Лот усмехнулся, вспоминая, насколько неуклюже двигаются представители необычного разумного вида в материальном мире.

– Не шучу. Они такие же создания хозяев, как и мы все. Они помогали людям в самом начале их пути, только вот взгляды у них другие.

– Странные?

– Еще какие.

– Кстати, ты знаешь, почему их не слышно?

– Знаю.

– Расскажешь? – Перья на шее попугая начали слегка подрагивать, Лот даже не пытался скрыть свое любопытство.

– Попробую. Это немного сложно. Помнишь, я рассказывал, что все звуки в мире имеют свою частоту? Вот со звуками, которые появляются, когда существа говорят, то же самое. Земмеры разговаривают на очень высокой частоте. Тот визгливый женский голос, который мы слышим, – это их разговор басом. – Лицо Яромира стало напряженным, ему было сложно и неудобно объяснять такие запутанные вещи.

– А почему их не-бас мы не слышим? – Лот слегка наклонил голову.

– Наши уши могут слышать звуки только определенной частоты.

– И их частота слишком высокая для нас?

– Именно так.

– А почему я не слышу? У меня же слух лучше, чем у тебя. Да и лучше, чем у всех людей.

– Знаю, но, видимо, это не влияет на частоты, которые ты слышишь. Точно не уверен.

– Понял. – Попугай опустил голову, обдумывая услышанное. Некоторые рассказы были для него слишком странными. Он почти год учился у Яромира, но лучше разбираться от этого в крамоле и некоторых странностей этого мира не стал. Одно дело научиться читать специальные книги и совсем другое – разбираться в том, чего хотят хозяева. Лот даже не сумел до конца понять, почему существа, способные создать мир, не могут на этот самый мир влиять, кроме как через крамольных и их ритуалы. Он много раз задавал этот вопрос, но получал лишь один ответ – метафизический парадокс. Мол, бесконечное, нематериальное и неограниченное законами природы не может влиять на наш конечный, ограниченный и несовершенный мир. Исключения составляют ритуалы, позволяющие бесконечно малой части хозяев проникнуть в наш мир и разум некоторых людей, которые в определенной ситуации могут соприкоснуться с нематериальным. Сравнительно малая часть крамольных встречается с иными силами после смерти, чувствуя всю мощь хозяев на себе, однако Лот не смог разобраться, является этот контакт материальным или все происходит в другом месте. Его наставник не сумел нормально все объяснить. Может, для еретика это слишком сложно, а может, внятно рассказать, что происходит после смерти, просто невозможно.

Пока попугай думал о природе таинственных соседей по планете, пейзаж за окном успел смениться. Великую земмерскую степь вытеснил редкий лес, в котором встречались небольшие домики. Мимо кресел прошел проводник и предупредил, что через пятнадцать минут они прибудут в Кравинково, где их транспорт заправят. Трирельс – великое достижение науки, но и расход меда у него огромный. Людям повезло, что Идес придумал такое легкодобываемое топливо, иначе билет могли бы позволить себе только самые богатые.

– Купишь мне билет в музей? – сказал Лот прямо в ухо еретику.

– А?

– У меня больше нет денег, а я хочу посетить музей.

– Какой музей?

– Краеведческий. Он находится совсем рядом с вокзалом. Доберемся до музея, пройдемся, посмотрим там все. Даже поесть успеем, пока эту штуку заправляют.

– И когда ты только посмотреть успел?

– Когда ты сказал, что мы поедем в Усть-Гору, сделав огромный крюк. Я, кстати, так и не понял зачем. В общем, посмотрел, какие есть достопримечательности по пути, благо туристические книги есть в любом отеле. Нашу, кстати, написали всего пять лет назад.

– Понял. – Яромир наклонился к голове Лота и понизил голос: – Мы так едем, чтобы избежать погони. Рехор знает, что мы идем на запад. Он пойдет по самому быстрому пути, надеясь нас догнать. Это я тебе гарантирую.

– Настолько уверен?

– Еще сильнее.

– Ощущение, что у тебя есть опыт в том, чтобы быть преследуемым комендантами.

– Естественно, есть. Я отступник от официального учения, прямо говорящий об истинном положении вещей. Меня постоянно преследуют, вот и сейчас Рехор попытается нас сцапать.

– Но мы же не виноваты. Может, есть способ ему все объяснить, дать понять, что мы ни при чем?

– Еще как при чем. Я публично заявлял, что проблему вряд ли удастся решить мирным путем, еще и поддержал идею Чеслава с подрывом.

– Ладно, ладно. Ты чертов террорист, но я был против всего… что произошло.

– Будто я желал такого исхода. Я хотел, чтобы все прошло тихо и незаметно, поэтому и поддержал идею того парнишки. А для них ты тоже виноват. Кто рассказал селянам, как связаться с хозяином?

– А кто рассказал им и мне, что неподалеку есть хозяин? – Лот вновь начал злиться, разговор стал ему неприятен, но было уже поздно отступать.

– Значит, мы решаем, кто больше виноват? Ну что тут еще сказать? Я сдаюсь. По большей части виноват я. Мне жаль, что было столько жертв, но…

– Но?

– Как я уже говорил, они это заслужили. Смерть – плохо, но, не считая этого, все вышло хорошо. Да и смерть у большинства людей была первой, так что половина из них точно вернулась и получила право на счастливую жизнь.

– Иногда ты напоминаешь мне чудовище. Не говори таких вещей, никто не может заслуживать смерти. А еще ты забыл о комендантах? Они не дадут им уйти. Сам же говорил.

– Нет. Поэтому мы и едем в Усть-Гору. Там мы сможем спасти мир и прекратить весь этот кошмар.

– А как, не скажешь? – поинтересовался попугай, но его слов почти не было слышно из-за жуткого скрипа колес.

– Не скажу. Пора выходить. Где там этот твой музей?

Яромир встал и потянулся. Он посмотрел в окно, где виднелся красивый старинный город. Узкие улочки, маленькие каменные домики, причудливые узоры на стенах, пытающиеся копировать фиванский стиль и прославлять Дитя одновременно. Крамольный успел обрадоваться такому приятному глазу пейзажу, но вдруг заметил до боли знакомую улицу. На лице отступника появилась гримаса разочарования. Он развернулся и пошел к выходу, стараясь не подавать вида.

Путники вышли из трирельса и, пройдя через ядовитый туман, оказались на следующем вокзале. Здание было совершенно другим, не похожим на предыдущее. В отличие от богатого Врало в Кравинково не было возможности строить что-то с нуля. Лорд, уже успевший отдать огромные деньги на прокладывание рельсов и установку сложного механизма, способного менять топливо, осознал, что у него не хватает денег на строительство зала ожидания. Решение нашлось само собой, когда мануфактура по производству подушек, одеял, простыней и прочих изделий из ткани разорилась. В здании даже не пришлось ничего менять. Убрали столы, принесли больше лавочек и на этом закончили. Естественно, ни о какой вентиляции и безопасности речь не шла. Пассажирам приходилось сидеть в масках, а Лоту – вновь надевать на голову мешок.

Выйдя из вокзала и прошагав сотню метров, чтобы полностью обезопасить свои легкие, путешественники наконец сняли защиту. Рука Яромира была сильно исцарапана. В попытках вырваться попугай почти добрался до вен еретика.

– Вон тот дом! Белый, на холме, – крикнул Лот, запрыгивая на привычное место на плече своего друга-владельца.

– Вот… сом с ногами, – прошептал Яромир, глядя на музей, в который превратили одно из самых больших, а вместе с тем самых старых зданий. Настоящий дворец в сравнении с окружающими его трущобами. Похоже, что в последние десятилетия город переживал не лучшие времена, однако музей старались сохранить в том виде, в каком он был сразу после строительства. Мозаика над входной дверью, дорогие резные ставни, а также статуи в виде животных, сделанные из обычной стали, но покрытые чем-то, из-за чего казались золотыми. Было приложено немало усилий для сохранения и периодического восстановления красоты, но городская достопримечательность всегда в приоритете.

– Да. Я думал, этот особняк будет больше. Не те фиванские здания, что мы видели, но все же. – Пара направилась к дому. Помимо них, в музей шла еще целая толпа людей. Все хотели потратить несколько освободившихся часов.

– Дорогие посетители, экскурсия начнется через несколько минут! Просьба купить билеты в кассе. Все сувениры, а также полезные в путешествиях предметы можно будет приобрести в конце обхода, – сообщила очень пышная невысокая женщина с необычайно квадратным лицом, из-за которого она походила на мужчину. Она была одета в светло-серый кафтан, и вместе с необычной внешностью это делало ее похожей на коменданта. Яромиру стало некомфортно, но подавать вид было нельзя. Крамольный, боящийся комендантов, – это виновный крамольный, а то, что у любого еретика есть причины бояться вырывающих позвоночник, никого не волнует.

Путники подошли к кассе и взяли себе недорогие билеты. Даже слишком дешевые для музея, расположенного в таком красивом доме. Однако им это было только на руку.

– История данного дома начинается с двадцатого года после окончания смуты. Бедное Дитя еще не создало орден комендантов, но уже начало строить великую империю, а для этого нужно было получить сильных союзников. Именно в этот раз появился гер Кравински. Он торговал шкурами и имел несколько помощников. Сеть медленно, но верно развивалась. А когда император предложил сделку, то господин быстро понял, как получить максимальную выгоду. Видите эту картину? Это вольная интерпретация того, как выглядел рынок в самом начале строительства города. А вот тут портрет самого родоначальника. Обратите внимание на усы. Такие длинные и густые. Именно из-за них род и получил свою фамилию. «Крави» – это сокращение от самой простой формы, обозначающей густые длинные усы на лице зрелого мужчины-торговца. Кажется, там было что-то еще… Ох уж этот фиванский.

– Это еще значит, что он был женат и его первым ребенком была девочка, – шепотом подсказал ей Яромир.

– Именно. Это если мы забываем про контекст. Вы учили фиванский?

– Пытался, но это невозможно.

– Согласна. Хорошо, что Кравински решил использовать самую простую форму. Великий торговец выбрал место, которое идеально подошло бы для строительства города. На этих холмах никогда не было поселений людей, а также мест обитания хозяев и их гадких чудовищ. Оазис, свободный от ереси. Император поддержал идею и выделил из казны средства, на которые была построена эта комната. В будущем ее множество раз перестраивали, но вот как она выглядела изнутри. Как видите, никакого шика в то время еще не было, да и в самом доме было две комнаты, одна из которых не сохранилась до нашего времени. А теперь давайте пройдем в главную залу.

Группа зашла в большую просторную комнату, украшенную тонко и со вкусом. Никакого золота и огромных мраморных статуй. Мебели очень мало, но она весьма красивая и удобная. Лот с большим трудом сдержался, чтобы не перелететь на кресло и не поточить о него когти. Он успел расправить крылья, прежде чем осознал цену кресла. На одной из стен висели в ряд картины, на большей части которых были изображены женщины пожилого возраста, но также присутствовало несколько портретов семей.

– Патриарх Кравински погиб в возрасте шестидесяти четырех лет, упав с лошади во время своего похода в соседний город. Несмотря на пожилой возраст, он продолжал свое дело. За пять лет до своей погибели он расширил ассортимент. Младшие сыновья добывали шкуры, а старшая дочь делала из них разнообразные изделия. Много денег это не приносило, но то было начало. После смерти гера делом начала править его дочь Яра. Именно она заложила основные принципы производства. Идея была проста. Платить за шерсть не надо, если вы сами выращиваете овец. Переплачивать охотникам не надо, если они ваши подданные, подписавшие специальный договор. В общем, Яра была гением, но, в отличие от остальных одаренных, гением почитаемым и уважаемым. Именно она возвела большую часть этого прекрасного дома. Строили на века, так сказать. Несмотря на управление делом, ей удалось найти хорошего мужа и родить от него троих детей. Трех девочек. Они и унаследовали дело, во главе которого встала старшая дочь Ярара. Вот ее портрет. Девочка родилась с плевритом на одном глазу, из-за которого она почти ослепла к тридцати годам. Вы можете увидеть небольшую пленку на глазу. Насколько нам известно, художник не хотел рисовать такой недуг, поэтому на полотне болезнь почти незаметна. Но зато прекрасно видно колье из жемчуга. Конкретно это ожерелье является подарком, но оно наглядно показывает, какой богатой стала семья. При Яраре появились предприятия, которые расширили ассортимент. Также был открыт парк дилижансов, которые доставляли товар по всему округу. Пройдемте в столовую.

– Тебе правда все это интересно? Худшая экскурсия из всех, что я видел. Хотя дом неплох, – проворчал Яромир, глядя на стеклянные цветы, поставленные в вазу.

– Естественно. Может, здешние обитатели и не служили хозяевам, но посмотри, какую красоту они построили, – ответил Лот. Остальные люди услышали их разговор и начали сами говорить друг с другом. Ведущая встала у стены и спокойно ждала, пока шум стихнет.

– Обсуждение закончилось? – спросила дама так по-доброму, что все заулыбались и синхронно кивнули. – Вот тут можно увидеть схематичные изображения города сверху во времена Гера, Яры, ее дочери. Поселение росло как на дрожжах. К сожалению, последующие правительницы были не так успешны, поэтому город рос не так быстро. Хотя здания становились все лучше, а это очень важно. Так заканчивается этап рождения нашего города и становления градообразующего предприятия, если можно так сказать.

– А мануфактура тогда уже была? – спросил кто-то из группы.

– Конечно же, нет. Строительство мануфактуры – это еще один этап, наполненный интригами, жертвами, провалами и болью, но ознаменовавший начало новой эпохи. Я расскажу об этом почти в самом конце экскурсии. А теперь давайте поговорим о первом бунте крестьян в селе. Знаете, из-за того, что основа экономики города – это производство постельных принадлежностей, восстания назвали «мягкими бунтами». Отмечу, что они не имеют ничего общего с теми зверствами, что творят еретики. Итак, все началось с того, что одному неудачливому парню не спалось…

Группу вели по дому около часа, рассказывая чудные истории, приключившиеся с городом за несколько веков. За это время произошло событий немногим меньше, чем в Усть-Горе за все ее существование. Нашлось место даже интригам. Однажды в город приехали странствующие торговцы, которые составили конкуренцию Кравински. Однако никакого финансового роста не было. Под конец рассказа Лот начал скучать, как и другие гости этого необычного здания. Богатство быстро приелось, а предметы искусства были понятны разве что Яромиру.

– А вот здесь мы можем видеть последних представителей Кравински, – женщина указала на семейный портрет. Мать, одетая скромно и со вкусом, но одним только взглядом дающая понять, кто хозяин дома и этого города. Отец – полная противоположность супруге. Он был одет в прекрасный черный костюм с небольшими красными узорами на плечах, локтях и груди. Однако за красивым костюмом и ухоженным лицом невозможно было скрыть доброту и наивность. А между родителями стоял мальчик на вид шестнадцати лет, поразивший Лота своей внешностью.

– Яромир, да это же ты, – прошептал попугай на ухо своему другу.

– А?

– Тот парень. Это же вылитый ты, только младше, и нос другой.

– Не неси чушь.

– Скажите, пожалуйста, когда была написана эта картина? – обратился Лот к гиду.

– Примерно за сто пятьдесят лет до того, как солнце погасло. Точнее определить не представляется возможным.

– А как звали этого милого мальчика? Как он умер?

– Ярослав. Единственный ребенок в семье. К сожалению, его мать не смогла забеременеть во второй раз даже спустя годы попыток. – Женщина подошла к следующему портрету, однако Яромир с Лотом остались смотреть на Ярослава.

– Не, дружище, не обманывай. Я ваши человеческие лица прекрасно распознаю. Ты родственник ему или что?

– Потом поговорим. Идем к группе.

– Из этого мы можем сделать вывод, что Ярослав был хорошим наследником. Уже в четырнадцать он стал частью местной элиты и переехал в более крупный город. Насколько мне известно, там мальчик прослыл прилежным студентом. В восемнадцать лет Ярослав вернулся в родной город вместе с остальными наследниками городских предприятий, чтобы начать процесс наследования семейного дела.

– А в какой момент все пошло плохо? Вы же говорили, что они последние представители рода.

– В том же году. Я хотела рассказать о планах Кравински, но раз уж это не первый вопрос об упадке рода, то перейду сразу к делу. По какой-то причине Ярослав погиб в самом расцвете сил. Его похоронили в фамильном склепе.

– «Хоронить в склепе» говорить неправильно, – шепотом поправил ее Яромир, но его никто не услышал.

– А от чего он умер? – спросил Лот, желающий узнать как можно больше о таинственном близнеце своего напарника из далекого прошлого.

– Это неизвестно. Скорее всего, его смерть стала результатом интриг и конкуренции между семьями. Как я уже говорила, за право торговли боролись. Жестоко боролись. Однако точной информации нет. В любом случае его сердце перестало биться, и бедного юношу положили в склеп, откуда он вылез через несколько недель, – женщина сделала паузу, давая толпе время, чтобы ахнуть от удивления. Группа ее не разочаровала. – Именно так. Ярослав, несмотря на свою принадлежность к высшему классу, не решился отказаться от правления хозяев и вернулся в наш мир. Ужасный позор для рода Кравински. Родители попытались скрыть его и прятали мальчика в подвале. Это продолжалось некоторое время, но в какой-то момент, точно нам неизвестный, коменданты начали что-то подозревать. Они стали искать улики, с чем справились достаточно быстро. Семья продолжила покупать продукты на рынке в том же объеме, как и до смерти Ярослава. Неожиданная ревизия посреди ночи. Быстрый допрос родителей ничего не дал, а вот прислуга рассказала о подозрительных звуках в подвале. Конечно же, помощники были вознаграждены, а Кравински наказаны.