Ореолла

Я села на жесткую кровать.

«Кто я и откуда пришла? Почему не помню? Как здесь оказалась? Еще снег не помню. И что такое монета не знаю. Или знаю, но забыла? Странно все это».

Я зажмурилась, пытаясь вспомнить хоть что-то. Нет. Ничего. Как будто и в правду мозги отморозила.

Скинула с плеч мешок, высыпала содержимое на стол. Не густо. Нож. Я вынула его из ножен, рассекла воздух. Убрала на место. Развернула сверток.

– Ух ты! Еще один нож.

Я зачарованно смотрела на клинок с прозрачной рукоятью, в которой плясали два огонька – желтый и голубой. Лезвие было теплое и очень острое. Я прижала его к груди. Закрыла глаза.

Вспышки света. Меня обнимает мужчина. Нежно целует в губы.

Я встряхнула головой. Кто был этот мужчина, я не помнила…

Прошло пол года. Хозяйка дала мне имя Лекса. Я не возражала. Каждый день с раннего утра до позднего вечера намывала полы. В комнатах, в трактире. Городок был проезжим. Иной раз постояльцев было много, а вместе с ними и работы. Но я не жаловалась. Деться было некуда, уйти тоже. Как я выяснила, снег здесь лежал круглый год. На улице постоянный мороз, а я в легкой одежде. И монет не было, кроме одной, что лежала в мешке. Я ее никому не показывала. Побоялась, что отберут.

Мне нравилось прибирать в комнатах. Там было спокойно, никто не мешал. В трактире же ненавидела. Там постоянно в вечернее время было людно. Мужчины частенько хлопали меня по заду, отчего я подрыгивала, с трудом сдерживаясь, чтобы не влепить пощечину. Одному влепила, так меня чуть не выгнали на мороз. Скандалу было. Жуть.

Теперь приходилось терпеть. Но это все ерунда. Был случай, когда хозяйка продала меня на одну ночь какому-то заезжему купцу. Тут уж я не смолчала. Купец отделался пощечинами, а хозяйки чуть рот не заткнула тряпкой для мытья пола, чтобы не орала как десяток завывающих в один голос пьяных постояльцев.

Она меня почему-то не выгнала, но больше не продавала. Видимо, побаивалась. Да и потом, куда она меня выгонит? А кто работать будет? Раньше она сама драила полы, а теперь госпожой стала. Да и ладно.

– Сыночка! Сыночка приехал! – послышался звонкий голос хозяйки. Я обернулась. Ко мне приближался высокий парень в длинном пальто с меховым воротником. Шапка тоже была из того же меха. Черные, колючие глаза жадно оглядывала меня, словно раздевали. Я поежилась.

– А это кто? – стягивая перчатки спросил он у матери, суетившейся возле него.

– А… рабыня, – отмахнулась она. – Как ты родимый?

– Вы где ж такую рабыню раздобыли? – продолжая поедать меня взглядом, ухмыльнулся он.

– Да приблудная она. Отмороженная на всю голову. Ни че не помнит из прошлого. Видимо, шарахнули ей здорово по голове. Память-то и отшибло. Приютили мы ее. Не выгонять же на мороз.

– Как звать-то ее?

– Ай, Лекса.

– Мама, – скривился он, – это же кличка нашей кошки была. Не могла назвать поприличнее.

– Ты, наверное, голоден. Давай пальто. Я сейчас тебе поесть принесу. Устал, поди с дороги. Да хватит тебе таращится на нее. Лекса! Иди третью комнату прибери. Постоялец еще с утра съехал. Нечего здесь торчать.

Я взяла ведро, тряпку и пошла на второй этаж прибирать комнату.

«Кличка кошки, надо же. Да, не приятно».

Я занялась уборкой и не заметила, как ко мне кто-то подошел сзади и крепко прижал к себе. Вздрогнула, вцепилась в руки, стараясь разжать стальное кольцо.

– Ну, что ты, кошечка. Не царапайся, – промурлыкал мне на ухо сын хозяйки.

– Если ты меня сейчас не отпустишь, – пыхтела я, стараясь освободиться от него, но у меня не получалось.

– То, что? Не ерепенься. Не строй из себя целку. Поди, уйма мужиков тебя поимело. Память то отчего потеряла? А? Или прикидываешься пострадавшей, чтобы на халяву жить?

Я вырвалась из его кольца, схватила руку и со всей силы вывернула ему за спину. Не знаю, как у меня получилось, но я была довольна собой. Он заорал так, что тут же прибежала его мамаша.

– А ну пусти его! – хлыстнула тряпкой мне по лицу. Я отпустила его. – Сыночка, что она с тобой сделала? Ух. Неблагодарная, – зло посмотрев на меня, она увлекла сына из комнаты, осыпая меня всеми возможными оскорблениями.

Я закрыла на защелку дверь, села на кресло, чтобы успокоиться…

Теперь мне скучать не приходилось. Меня на каждом шагу выслеживал Феликс. Так звали сына хозяйки. Мало того, что на меня целыми днями потоками лились оскорбления, так еще и от него приходилось отмахиваться. Иногда он со своей мамочкой доводили меня до слез, и я выбегала на улицу. Ревела. Мерзла. И шла назад. А что еще оставалось делать, как только терпеть?

– Мама. Я хочу женится на Лексе, – заявил он на ужине.

Я этим временем намывала лестницу. Услышав такое, встала в ступоре. Мало того, что кличку кошачью дали, так еще и распоряжаются как вещью. Во мне закипала ярость.

– Сына. Ты чего это удумал. У тебя невеста хорошая есть. Дочь купца. С хорошим приданным. Зачем тебе безродная девка, да еще приблудная, без кола, без двора?

– Не напоминай мне о невесте. Еще бы я на страшилище не женился. Ты хочешь, чтобы я заикой остался. Ночью увижу и все, на всю жизнь калека. И где ты вообще ее откопала. Ты сама та видела ее?

– Нет. А что? И впрямь такая страшная?

– Съезди, посмотри. Как можно было засватать, не взглянув на невестку? – покачал он головой. – Или ты думаешь, я с приданным спать буду?

– Зато на юге и в замке, – фыркнула мать.

– Нет. Лучше с красавицей на севере. Так что я женюсь на Лексе. Жить будем в одной из комнат для постояльцев.

– Да неужели? – не выдержала я. – А у меня что, спросить не обязательно?

– Неа. Ты прыгать должна от радости, что в хорошую семью попадешь. Да и потом, чего измениться? Ты все равно здесь живешь. С коморки в комнату переедешь. Со мной спать будешь, вот и вся перемена.

– Ты это серьезно?

– Серьезней не бывает.

Он встал, подошел ко мне, нахально улыбаясь. Схватил меня за руки и так быстро притиснул к себе, что я и вскрикнуть не успела. Сжал меня стальным кольцом и грубо, жадно принялся целовать. Я кое-как высвободила руку и влепила ему смачную пощечину. Он замер, затем влепил мне с такой силой, что у меня чуть голова не оторвалась.

– Ах ты дрянь. Я тебе коготки-то пообломаю, – рычал он, отплевываясь кровью. Не придешь сегодня ко мне в комнату, завтра обувь будешь мне лизать.

Я выскочила на улицу, разревелась.

– Ты чего так горько плачешь? И раздетая на морозе? – послышался старческий голос.

– От хорошей жизни плачу, – глотая слезы, всхлипывала я.

– Да, жизнь она такая. Бьет в самые больные места.

Он снял пальто, укутал меня.

– Что, сынок горгульи бузит?

– А вы откуда знаете? – вытерла я слезы.

– Так я часто захожу в трактир. Ты меня просто не замечала. Постоянно работой занята. Видел, что происходит, не слепой. Сынок ее еще тот прохиндей. Лавия спровадила его подальше, чтобы на рудники не загремел. Откупилась вроде как. Он прошлой осенью девку загубил. Не знаю уж, что там получилось у них. Теперь значит, до тебя добрался? Ух изверги. Как так можно. Да, девонька. – покачал он головой. – Сложно тебе и я ничем не могу помочь. У меня тоже все не слава Богу, – махнул он рукой. – Невестка жинку мою в могилу свела, теперь до меня добралась. Места видите ли ей мало. Я комнату занимаю, а она детей не хочет рожать. Ждет, пока я комнату освобожу. Сын молчит. А что ему сказать? Я не сегодня так завтра помру, а с жинкой ему всю жизнь жить. Завтра поеду в город. Сестра старшая при смерти. Если она мне дом оставит, то тебя заберу. В город. Может и ты найдешь достойного жениха. Ух! Да ты совсем замерзла. Обувь та тонкая. Пойдем в трактир.

И мы вошли. Феликса в трактире не было.

Я быстренько закончила работу, ушла в свою коморку. Под подушку положила нож.

– Пусть приходит, – хмыкнула.

Ночь прошла спокойно. Он не пришел. Скорее всего побоялся застрять. Да и потолок ниже его роста.

На следующий день я его не видела. Лавия была злая как мегера. Мужа задергала. На меня то и дело срывалась. Но это было неважно. Главное, ее сынок меня не докучал. Я так поняла, он куда-то уехал.

«Фуу, скатертью дорога», – облегченно вздохнула я…

Через месяц он вернулся. Я как увидела его, меня словно молнией прошибло. И похоже, его мамашу тоже. Она аж побледнела.

Как назло, в трактире не было посетителей из-за сильного мороза. Да и постояльцев мало. Семейная пара в возрасте, редко покидавшая комнату. А еще мужик, но он был пьян и явно теперь спит непробудным сном.

Я прикрыла глаза. Внутри все сжалось. Я знала, что сегодня что-то произойдет. Феликс явно был нацелен на меня. Надо было что-то делать. И во двор не выбежать. С таким морозом не долго и околеть. Но лучше уж замерзнуть, чем позволить к себе прикоснуться.

– Ты опять убег от невесты? Что не понимаешь, чем это может закончиться? Лучше со страшной женой спать, чем с каторжниками, – разревелась она.

– Иди сама с ней спи. Я даже пьяным не смог. Сказал ей, что на другой женюсь.

– Что ты ей… – она села на лавку. Ее губы дрожали. Руки комкали ажурную салфетку.

– Да не волнуйся мама. Мы с ней поговорили. Вернее, поругались. Она меня выгнала. Сказала, что больше за порог не пустит. Так что я теперь могу жениться на Лексе. Фу. Ну и имечко. Надо другое придумать. – Ты слышала, приблудная? Сегодня ко мне придешь в комнату.

– Не дождешься! – прорычала я.

– Что ты сказала? – сжав кулаки, подскочил он. Лавия кинулась к нему.

– Сына! Успокойся! Тебе прошлого мало? – испуганно тараторила она.

– Я из тебя последние мозги выбью и собакам скормлю, – отпихнув мать, он кинулся на меня.

Схватил за волосы. Я пнула его между ног. Он завопил и врезал мне пощечину. Между нами завязалась бойня. Самая настоящая. Я разбила ему морду в кровь. Несмотря на то, что он был выше меня и сильнее, я ему не уступала.

Его мамаша, видя поражение сына влезла в драку. Чем-то тяжелым огрела по спине, что я от боли выгнулась и на время потерялась в пространстве. В глазах замаячили разноцветные звездочки.

– Я тебя предупреждал лизать обувь будешь! Лижи тварь приблудная.

– Ореолла! – услышала я голос мужчины, но не смогла поднять голову, потому что ее мне зажали меж ног, а руки выкрутили.

Потом что-то произошло. Когда я выпрямилась, незнакомец держал одной рукой за шиворот Феликса. На против его лица торчал штырь.

– Так что она должна у тебя лизать? – рычал сквозь стиснутые зубы он.

– А ну отпусти сына! – с кочергой ринулась на гостя Лавия. Он вскинул руку с растопыренными пальцами и ее как ветром сдуло. Она прилипла к противоположной стене, беспомощно дергая руками и ногами, как перевернутый на спину жук.

– Я пошутил, – процедил Феликс. – Отпусти! – проревел он.

Гость его отпустил, и он грохнулся на пол. Лавия тоже свалилась. Я смотрела на происходящее широко раскрытыми глазами, находясь в полном оцепенении.

Гость, улыбаясь, подошел ко мне.

– Ореолла, девочка моя. Наконец-то я тебя нашел.

– А ну отойди от моей рабыни, – прорычал Феликс.

Вооружившись секачом для рубки мяса, он видимо осмелел и теперь ринулся на гостя.

– Рабыни? – незнакомец заливисто рассмеялся. По всей вероятности, секач его не испугал. – Ты даже не представляешь, кто эта девушка! Она освободила всех рабов, а ты чурбан неотесанный ее в рабыню превратил? Это ты, зря сделал, – надсмехался над ним гость. – Она властительница Поднебесья.

– Так чего ж она приблудилась к нам, если такая знатная? – уперла кулаки в бока Лавия.

– Ореолла отправилась в Царство Мертвых, чтобы убить Дьяволицу и освободить похищенные души. Мою, кстати, тоже. Она прошла через круг забвения, поэтому потеряла память. А вы, вместо того, чтобы помочь ей, угнетали тяжелой работой, да еще издевались, и я так понимаю, домогались. Была бы моя воля, разорвал бы вас на части. – Он повернулся ко мне и так ласково посмотрел, что я чуть не уселась на ступеньку из-за дрожи в коленях. Этот взгляд я видела во сне. Он был таким теплым, родным, что я не в силах была отвести глаза. – Ореолла, ты помнишь пустыню? Много песка.

Я закрыла глаза, стараясь вспомнить.

– Пустыня. Пристанище кочевников, – прошептала я.

– Умница, – улыбался гость. – Теперь представь этого обалдуя среди песка.

Его голос был таким нежным и умиротворяющим. Мне стало спокойно на душе. Все тревоги ушли. Он называл меня Ореоллой. Мне было приятно.

Я вновь закрыла глаза и сделала так, как он просил.

– Ты куда дела моего сына? – завизжала Лавия.

– А теперь представь эту каргу возле сыночка.

– Не надо, – взвизгнула она, стараясь скрыться на кухне.

Я представила ее рядом с Феликсом и открыла глаза.

– Ай девонька, молодец, – обрадовался старичок, что успокаивал меня на улице.

Из кухни выскочил муж Лавии.

– Это что ж, я теперь вдовец? Ах, ах, ах, какое счастье, – покачал головой. Он явно радовался и не скрывал этого. – Вина? Может, перекусить желаете?

– Нет, – отрезал гость. – Ореоллу ждут во дворце.

– Мне надо забрать вещи из комнаты.

– Конечно, милая. Я ненадолго отлучусь, – он обернулся к старику, – Вы подождите меня.

Я не видела, что было дальше, помчалась на второй этаж, влетела в коморку, села на кровать. В голове рой мыслей. Я не могла понять – куда делись Лавия и Феликс? Неужели я и в правду переместила их в пустыню?

«Ладно, подумаю над этим позже».

Я схватила мешок и спустилась.

Незнакомец еще не вернулся. Я подошла к старику.

– Ах девонька как я рад, что все так случилось. Хороший у тебя жених, видный. Любит тебя. Я как ему рассказал, что с тобой делали эти изверги, так он плакал. Рассвирепел. Как их не убил, когда увидел, не знаю.

Я вздрогнула, когда незнакомец появился. Словно из воздуха.

– Спасибо вам огромное за помощь, – склонился гость перед стариком. – А это возьмите в благодарность. Здесь пять тысяч золотом, – протянул ему увесистый мешок. – Благодаря этому человеку я тебя нашел, – вновь расцвел в улыбке гость. – Развешиваю твои портреты в очередном городе. Он подходит ко мне, сжимает в руках портрет и слезы на щеках, как выяснилось, от радости. Говорит мне: «Я знаю, где эта девушка». Я чуть его не расцеловал. Представляешь? – продолжая улыбаться, парировал гость.

Старичок тоже улыбался.

– Прощай девонька. Счастье, тебе милая, – поклонился он, от чего мне стало неловко. Я ощутила, как у меня зарделись щеки.

– У меня нет теплой одежды, – призналась я и чуть не разревелась.

– Милая, ты не успеешь замерзнуть. Если тебе так будет уютнее, – он снял меховой плащ и накинул мне на плечи, – пусть он будет на тебе.

Нежно взял меня за руку, и я поняла, что нахожусь в воздухе…

Глава 27

Как только мы появились в огромном зале, ко мне кинулся зверек. Он рад был встречи. Облизал мне все лицо. А как он коротким хвостиком вилял, я смеялась до слез.

– Милочек мой, соскучился?

– Ты вспомнила зверька?

– Не знаю, пока. У меня такой бардак в голове.

– Но ты назвала его по имени.

– Да? Может, случайно получилось? Хотя нет. Мои пальцы помнят шелк его шерстки.

– Родная моя, как же я по тебе соскучился. Мы были с тобой в разлуке почти три года. Когда Ивэлен красочно описал картину произошедшего, я чуть с ума не сошел. Прости меня, любимая, за все. Я столько боли тебе принес.

Он встал передо мной на колени.

– Что ты! Встань немедленно! – всполошилась я.

Он встал. Я увидела на щеках слезы и сердце сжалось.

– Ты меня совсем не помнишь? – тихо спросил он.

– Нет. И имени твоего не знаю.

– Тьфу ты! – хлопнул себя по лбу он. – Опять забыл представиться. Я Элиазар.

– Почему опять? Так уже было?

– Да, при первой нашей встречи, – улыбнулся он. – Родная, тебе надо покушать. Ты совсем исхудала.

– Так вот где я живу? – окидывая взглядом огромный зал, восхитилась я. Шелковые, с переливом цветом солнца стены с многочисленными картинами и яркими светильниками. Под сводом потолка огромная сверкающая люстра. Высокие окна с золотистыми шторами. Белоснежные мраморные полы. Очень много разноцветных растений. – Так красиво! А здесь есть душ?

– Конечно. Может все-таки вначале в столовую?

– Я хочу смыть с себя всю… – я брезгливо оттопырила испачканное не моей кровью тунику.

– Пошли, провожу, – подал он руку, не дав мне досказать.

Элиазар привел меня в комнату с огромной мягкой кроватью, с красивой резной мебелью. На стенах салатовый переливчатый шелк, пол из светлого дерева. А когда он показал мне душ, я прикрыла рукой рот от восхищения.

– Если ты позволишь, я искупаю тебя. Ты любила вместе принимать душ. Может, так быстрее получится вспомнить. Обещаю, домогаться не буду, – положил он на сердце руку.

Я не сразу ответила. Изучала его лицо. Провела пальцами по морщинке на лбу. Почему-то знала, что она появилась недавно. Он поймал мою руку и нежно поцеловал ладонь, потом каждый пальчик. Я прикрыла глаза. Мне знакомы эти поцелуи. Он всегда целовал мне руки. Вот так, как сейчас.

– Я хочу принять душ с тобой, – прошептала.

Элиазар помог мне снять одежду и сам разделся. Я смотрела на него и не могла отвести глаз. Мне все было знакомо. Я знала каждый изгиб, все пятнышки и шрамы. Провела рукой по его телу еле касаясь пальцами. Он включил воду. Я закрыла глаза.

– Поцелуй меня, – прошептали мои губы. Нежный, страстный поцелуй такой долгожданный, соблазнительный. – Я помню тебя, любимый.

– Милая, родная моя. Как же я счастлив.

Он покрыл лицо поцелуями. Целовал шею, плечи, грудь. Меня охватила страсть. Тело выгибалось, стоны сливались с шумом воды. Как же я соскучилась по нему. По его ласкающему взгляду. По нежным бархатным рукам, обнимающим мое тело. По неудержимой страсти, рвущейся в небеса. Я была перышком в его сильных руках, держащим меня так нежно, словно хрупкий сосуд. Я вспомнила все моменты, связанные с Элиазаром. Все ночи и дни, проведенные вместе. Взяла его руки и повернула ладонями вверх. На них четко вырисовывались белые рубцы, оставленные клинком.

Меня передернуло. Дрожь пробила колени. В глазах потемнело.

– Все хорошо, жизнь моя.

Элиазар прижал меня к себе. Мне стало так спокойно и уютно, что не хотелось шевелиться.

– Не выпускай меня из объятий, – шептали губы.

– Не выпущу. Теперь точно нет, – прижал он так сильно, что мне не чем стало дышать…

Постепенно ко мне возвращалась память. Я вспомнила, как с Габаром «выплавляли» клинок Любви и Страсти. Все, в мельчайших деталях. Мне было не по себе. Долго думала над тем, рассказать Элиазару или нет. Пришла к выводу, что лучше от любимого ничего не скрывать. Когда вошли в спальню, я остановила его. Он выжидающе на меня посмотрел.

– Элиазар, я должна тебе кое в чем признаться. Мне больно это говорить, но я не хочу, чтобы между нами были какие-то тайны. – Увидела, как он напрягся. – Я переспала с Габаром, вернее с тобой, в общем, в Царстве Мертвых. Прости пожалуйста меня.

– Милая, не переживай по этому поводу. Я догадывался.

– Откуда?

– Я вызывал Габара, чтобы узнать о тебе.

– И что, он тебе рассказал? – изрядно удивилась я и поняла, что щеки сейчас сгорят, как, впрочем, и уши.

– Нет конечно. В разговоре он упомянул клинок Любви и Страсти. Я знаю, как его выплавляют. И потом, когда я увидел его, сразу понял, что это за артефакт…

Мы были в постели, я лежала на груди Элиазара. После моего признания он о чем-то думал, чтобы не показывать свое состояние, закрыл глаза. Мне хотелось узнать, что его тяготит, но спросить не решилась.

– Нас приглашают в Поднебесье. Может, завтра навестим моих родителей?

– Ты уверена, что все пройдет гладко? – слегка напрягся Элиазар.

– Абсолютно. Мы же помирились с мамой. Не волнуйся, все будет хорошо. И потом, она обещала найти виновника. Вдруг ей удалось выяснить, кто подсунул Амелии клинок.

– Ладно. Давай посетим Поднебесье. Кстати, это твоя мама передала золото. Ее маги тоже тебя разыскивали. И Ивэлен искал. Жалко мальчишку. Ты умудрилась влюбить в себя еще одного хранителя, – хмыкнул Элиазар.

– Я не давала ему повода влюбляться. Он всегда знал, что я безумно люблю тебя и никогда его не полюблю больше, чем брата.

– Я ему то же самое сказал. Искусительница хранителей. Я тебя обожаю. Ореолла, можно задать тебе вопрос деликатного характера. Если посчитаешь грубостью, то просто не отвечай.

– Задавай. Мне нечего от тебя скрывать.

– Как тебе было в постели с Габаром?

– Я не была с Габаром. Я была с тобой, – вспылила я. – Прости. Я сама не могу с этим смириться.

– Милая, не вини себя. Ты же была со мной, – улыбнулся он, стараясь скрыть даже не знаю, что. Боль, наверное, или ревность, а может и во все иное.

– Что именно ты хочешь узнать?

– Тебе с ним лучше было, чем со мной?

– Так вот что тебя тяготит? Милый мой Элиазар. Я люблю тебя. Мне с тобой всегда очень хорошо.

– Ну все-таки, – не сдавался он и я поняла, что лучше ответить. Вдруг на воображает себе не весть что.

– Нуу… лучше, хуже – это не тот ответ. Ты в аду был более ммм… опытнее, что ли. Даже не знаю, как сказать.

– Ты покажешь мне?

– Прямо сейчас? – удивилась я, приподнимая голову с груди.

– Я готов. Буду прилежным учеником, – улыбнулся он хитро.

– Я тебя обожаю, – улеглась на него впиваясь в губы, запустила руки в его волнистые, словно нити шелка, волосы…

– Ореолла! Доченька! – кинулась обнимать меня мама. – Как ты, родная?

– У меня теперь все хорошо. Я счастлива, – улыбалась я.

Как же здорово, что мама любит меня. Мне не хватала ее любви, теплого взгляда, лучезарной улыбки и главное поддержки. Мама взяла меня под руку и увела от мужчин. Видимо папе тоже было, о чем поговорить с Элиазаром.

– Когда собираетесь обручиться?

– Хоть сегодня, – не задумываясь, ответила я. – Мам, организуй все для обряда. Я действительно не хочу затягивать со свадьбой.

– Хорошо! Сегодня же займусь подготовкой. Ох и погуляем на твоей свадьбе. Я тебе еще кое-что хотела сказать. – Она погрустнела. – Вэленна, вернее ее маг подсунул клинок Амелии. Я не стала обобщать и что-то предпринимать по отношению к ней. Это твое право. Ты должна вынести ей приговор.

– Кто такая Вэленна?

– Это мать Даниэля.

– Я же извинилась перед ним, – закусила я нижнюю губу.

– Вряд ли он в курсе дел матери. У него все хорошо. Недавно обручился с девушкой из Нижнего мира. Они счастливы.

– И что мне делать? Если дело придать огласке, Даниэль будет не счастлив.

– А если оставить все как есть, она еще что-нибудь может отчебучить. Женщины коварны и злопамятны, в особенности те, кто имеет власть.

– Скорее всего ты права, – слегка покивала я.

– Я пошлю карету за ними, – поглаживала меня по руке мама…

Теперь стояло не два огромных кресла, а четыре. Мы расселись и поджидали гостей.

– Приветствую вас, властители Поднебесья, – согнув перед собой руку и слегка поклонился Даниэль. – Чем могу служить? – улыбнулся он, кинув взгляд на меня. Я поняла, что он действительно счастлив.

– Даниэль, мне не приятно это говорить, но я должна. Вэленна совершила тягчайшее злодеяние против меня.

– Что же такого она могла совершить? – обескураженно окинул нас взглядом. Его улыбка исчезла.

– Давай спросим у нее. Пригласите Вэленну, – попросила я.

В зал вошла женщина статная, властная, с высоко поднятой головой.

– Вэллена, где ты взяла клинок Боли и Страдания? – Ее взгляд забегал, проступила бледность. – Лучше тебе самой все рассказать.

– Я вызывала Жуазель, Дьяволицу Первого круга ада. Попросила клинок. Хотела убить Ореоллу. И у меня бы получилось, если бы не этот выскочка – хранитель и его мамаша.

– Ах ты мерзавка! – вскрикнула мама. – Как ты могла посягнуть на жизнь властительницы Поднебесья?

– Мама, о чем ты говоришь? – в ужасе посмотрел на нее Даниэль.

– Она опозорила весь наш род. Ты должен быть властителем Поднебесья, а не этот, – она с презрением посмотрела на Элиазара, – раб.

– Это не Ореолла опозорила наш род! Ты мама! Ты это сделала, да так, что теперь не очистить репутацию! Никогда! Кто тебе сказал, что я хочу быть властителем Поднебесья? Я всего лишь хотел быть счастливым. Ореолла сделала меня по-настоящему счастливым, а ты уничтожила все, растоптала, размазала. Как мне теперь жить? Ответь, пожалуйста? – по его щекам потекли слезы. В глазах неудержимая мука.

– Даниэль. Твой род чист. О случившемся никто не узнает. Поэтому мы не стали собирать совет. Так что успокойся. Хорошо? – поспешила я его успокоить.

– Спасибо, Ореолла! – он поклонился.

– Вэленна, что ты отдала за клинок? Скрывать не имеет смысла. Я все знаю.

– Тогда зачем спрашиваешь?

– Затем, чтобы ты сама рассказала, – стараясь успокоиться, я сжала запястье Элиазара. Он накрыл мою руку своей.