Предание о балии

– Ты очень напугала меня, Есения, больше так не делай, – строго произнес Оборотень и пошел прочь.

Есения удивилась, что он больше не стал ее отчитывать, но жаловаться не собиралась. На рассвете они покинули деревню, провожаемые угрюмыми взглядами ее жителей.

Глава 5

Есения уже начала привыкать к мысли, что теперь, куда бы она ни пошла, везде ее будут преследовать недобрые взгляды. Она знала, что больше никогда не станет такой, как все.

Шли они практически молча. Оборотень не произнес и нескольких фраз после происшествия на площади. Есения тоже упрямо молчала. Она не считала себя виноватой, что спасла напуганное животное от смерти и не собиралась извиняться. От напряженного молчания Есения старалась отвлекать себя мыслями о Хорсане. Оборотень рассказывал, что из портов столицы велась торговля всего королевства. Она больше всего на свете хотела увидеть Замятное море, опустить ноги в соленые волны. По словам Оборотня, несмотря на середину октября, в столице все еще было тепло, как летом. Даже сейчас солнце грело так сильно, что Есения часто снимала плащ. Любопытно было взглянуть и на замок Ратных, резиденцию королевской династии. Она занимала всю восточную часть города и скоро должна была стать для Есении домом. Но об этом думать было пока страшновато. Оборотень вырвал ее из размышлений, бросив:

– Мы пришли. Сегодня заночуем здесь.

Вдалеке виднелись ворота большого города.

– Что это за город? – сразу забыла о своей обиде Есения.

– Это Горниград, «небесный город».

– А почему он так называется, он же находится на земле?

Видимо, Оборотень тоже не смог удержаться от рассказа.

– Много лет назад он находился на самой высокой горе королевства – Харалуг, окруженный со всех сторон снежными вершинами. Путешественники со всего мира приезжали туда, в надежде хоть одним глазком посмотреть на город, но далеко не каждый мог добраться до него. Путь к Горниграду лежал через острые скалы, он был долог и опасен, только самые смелые отваживались на такую дорогу.

– И что же с ним случилось?

Оборотень замялся.

– Жители не смогли заплатить дань королю… и были сосланы вниз, в заброшенную деревню, пока не расплатятся.

– Какой ужас!

– Все мы обязаны подчиняться законам королевства, Есения, – строго произнес Оборотень. – Жителям дали выбор: заплатить дань и жить в мире или отказаться. Видимо, жадность пересилила любовь к дому.

– А может, просто дань была слишком большой… – тихо пробормотала Есения, но Оборотень сделал вид, что не слышит.

Ворота в город были открыты, приветствуя путников. Едва сделав шаг внутрь, Есения будто оказалась в другом мире. Громкие крики торговцев и покупателей, что пытались сбить цену, сливались в один сплошной шум, лавки пестрели товарами всех цветов и размеров. Все здесь казалось ей диковинным. В воздухе стоял запах чего-то сладкого и острого одновременно, люди были одеты в причудливые и красивые наряды таких фасонов, что Есения устыдилась своего простого деревенского сарафана, обычного и скучного.

Она глазела по сторонам, стараясь не замечать, что Оборотень с усмешкой наблюдает за ней. Есения наслаждалась каждой минутой этого нового для нее мира, чихала от незнакомых пряностей и трогала странные товары в каждой лавке. Оборотень вмешался, когда она чуть не отрезала себе палец странной резной ловушкой, и увлек ее в таверну неподалеку.

Там Оборотень заказал для них по большому куску пирога с мясом и два стакана кваса. В пути они давно не ели горячей еды, поэтому обед проходил в основном в молчании. Каждый из них наслаждался трапезой. Когда они закончили, Оборотень, бросив, что скоро вернется, выскользнул из таверны. От сытости Есению немного разморило, она сидела на деревянной скамье, мысли ее текли медленно и беззаботно. За соседним столом сидели двое мужчин, один из которых все больше распалялся, и она невольно вслушалась в разговор.

– Я тебе говорю, это не конь, а просто чудище какое-то! Никто не может с ним справиться! Я за него кучу золотых отдал, он должен был принести мне еще больше, но никто не может его оседлать! – говорил мужчина лет пятидесяти, с густой рыжей бородой.

– Может, тебя обманули? Породистых коней обычно легко седлать, – отвечал второй мужчина. Он был моложе своего спутника, ниже ростом и с пышными усами, которые он постоянно подергивал.

– Да в том-то и дело, что нет! Я сам проследил за его родословной, он из самой лучшей породы, но характер у него отвратительный. Я нанимал лучших укротителей, ни у кого ничего не получилось! Похоже, как ни жаль, придется его усыпить, если он для меня бесполезен.

Есения подслушала разговор, который ее не касался, но она не могла не вступиться за беззащитное животное. Стряхнув с себя негу, она встала и подошла к мужчинам.

– Я попробую усмирить вашего коня, – твердо сказала она.

Мужчины сразу прекратили разговор и недоуменно уставились на Есению.

– Ты? – бородатый мужчина раскатисто рассмеялся. – Ты хочешь потягаться с лучшими укротителями всего королевства? Ты себя видела? Да конь растопчет тебя одним своим копытом! Уходи, странноглазая, дай нам закончить свой обед, – мужчина отвернулся, все еще посмеиваясь.

Рядом с Есенией, будто из воздуха, возник Оборотень и схватил ее за плечо.

– Ты что творишь? Тебя и на минуту нельзя оставить одну? Сразу вмешаешься в дело, которое к тебе не относится?

Однако Есения стряхнула его руку и опять обратилась к мужчинам.

– А если я поставлю десять золотых на то, что смогу усмирить вашего коня? Вы ничего не потеряете и даже выиграете в любом случае: если у меня получится – у вас будет послушный конь, а если нет – то получите десять золотых.

Мужчина с бородой задумался.

– Хорошо, девочка, будь по-твоему. Ну смотри, потом не надо жаловаться, я тебя предупреждал. Меня зовут Радей, пойдемте, провожу вас в мою конюшню.

– Я Есения, а это Оборотень.

Если Радею и показалось имя Оборотня странным, он и бровью не повел. Втроем они вышли из таверны. Слух, что хрупкая девчонка собирается одолеть чудище Радея, видимо, быстро разлетелся по окрестностям, и несколько человек потянулись за ними, чтобы развлечься зрелищем. Оборотень хмуро шел за Есенией, всем видом показывая свое неодобрение.

– Ты же сам говорил, что мне нужна тренировка. Чем конь хуже лесных существ? – ухмыльнулась Есения.

– Тем, что кролик тебя не забьет до смерти, – пробормотал Оборотень.

Через несколько минут они подошли к конюшне.

– Ну что же, прошу, – Радей насмешливо улыбался, показывая на самое дальнее стойло. – Может все-таки передумаешь? Не хочу, чтобы обо мне пошли слухи, что я отправляю детей на верную смерть.

Вместо ответа Есения решительно зашла в стойло. К столбу был привязан красивый серый конь с гривой цвета ночи. Сильный и грациозный, он был бы прекрасен, если бы не безумный и яростный взгляд. Увидев Есению, конь бешено заржал. При виде такой ярости она впервые в жизни ощутила страх рядом с животным. Она уже было повернула назад, но вспомнила, как Радей сказал, что коня усыпят, если его не усмирить. Оглянувшись, Есения увидела в дверях конюшни небольшую толпу, все ждали, что она будет делать дальше.

Она перевела взгляд на Оборотня, который стоял, прислонившись к двери. Кому-то могло показаться, что он расслаблен, но Есения видела, как напряжены его скрещенные руки, как сжата челюсть. Зная, что она не отступит, но ей нужна его поддержка, он наконец резко выдохнул и кивнул.

Первый шаг дался нелегко, страх сковывал тело, но затем оно наполнилось уже знакомым ей теплом и спокойствием. Энергия прошла через нее от ступней до кончиков пальцев на руках. Конь еще сильнее забился, веревка все туже сжималась вокруг его шеи. Есения начала медленно подходить к коню, вытянув руку. Обычно у нее сразу получалось успокоить животное, но сейчас что-то было не так. Конь не реагировал на нее и бешено мотал головой, у его рта появилась пена, он как будто не слышал ее.

Оборотень резко закричал:

– Есения, уходи оттуда!

В тот момент, когда она сделала шаг назад, а Оборотень забежал в стойло, веревка вокруг шеи коня порвалась и он, яростно заржав, кинулся на Есению. В один миг Оборотень оказался перед ней, закрыв ее собой, и именно ему достался первый удар.

Конь боднул его головой, удар зверя пришелся в бок Оборотня, он отлетел влево и ударился о стену стойла. Есения вновь осталась без защиты, конь двинулся на нее. В момент, когда он встал на задние копыта, чтобы нанести смертельный удар, Есения собрала всю свою силу. Вновь пропустив через себя энергию, она прямым потоком пустила ее в коня. Она будто проникла прямо в зверя, ее сила неслась к его сердцу. Мысленно она увидела ядро его жизненной силы, но выглядело сердце странно, вокруг него обвилось нечто черное и гнилое.

Инстинктивно Есения почувствовала, что именно эта хворь свела с ума животное. Она попыталась вытянуть ее, бросив на это все свои силы. Не сразу, но хворь поддалась, Есения вырвала ее из коня. Больше она ничего не помнила, тьма сомкнулась над ней.

***

Есения медленно очнулась. Над ней склонился Оборотень, его лицо было нечетким, но она смогла различить, насколько он бледный.

– Ты как? – спросила она.

– Сама отключилась на целую вечность, а еще меня спрашивает, – закатил глаза Оборотень, но тут же поморщился.

– Я в порядке. И судя по тому, что к тебе вернулась твоя обычная сварливость, ты тоже. Что произошло, когда я…

– Свалилась, как куль с ячменем?

– Иди ты к Чернобогу…

Оборотень усмехнулся, но ответил:

– Когда конь меня оттолкнул, я потерял сознание на пару секунд. Потом, когда очнулся, то увидел, как зверюга словно застыла над тобой, а ты подняла к коню руки. Потом он очнулся, а ты упала в обморок и лежала несколько минут как мертвая.

– Как сейчас конь? – обеспокоенно пробормотала Есения.

– Сама посмотри.

Есения встала и не поверила своим глазам. Перед ней было самое обычное животное, спокойно жевавшее сено. К ней подбежал Радей и, сжав ее в объятиях, закружил.

– Никогда я не видел ничего подобного! До сих пор не могу поверить, как это у тебя получилось?

– Это мой дар. Я увидела хворь в его сердце и вытянула ее.

Оборотень резко оттолкнул Радея и спросил:

– Хворь? Какую еще хворь?

– Не знаю, у меня первый раз так получилось. Вокруг сердца коня было что-то черное, и я попыталась это убрать.

Оборотень повернулся к Радею.

– Вашего коня отравили дурманом. То, что описала Есения, – это яд, он пожирает сердце и сводит с ума, медленно и болезненно убивая жертву.

– Но кому это нужно, травить моего коня? – побледнел Радей.

– Откуда мне знать, поищите среди своих врагов… Или друзей.

Радей нахмурился и сказал, повернувшись к Есении:

– В любом случае спасибо тебе. Я не верил, что ты справишься, за что прошу прощения. Вот твои десять золотых и еще десять сверху за твою смелость. На этом прощаюсь с вами, берегите себя.

Радей развернулся и ушел, а за ним все зеваки, уважительно поглядывающие на Есению.

– Как думаешь, что это было? – спросила она. – Я всегда просто разговаривала с животными, могла призвать их, но видеть их сердце – такого еще не было.

– Если честно, не представляю, даже я, видимо, еще не все знаю про твой дар.

– Хоть в чем-то я тебя обставила! – засмеялась Есения.

– Да, ты не перестаешь меня удивлять.

От взгляда Оборотня ее смех оборвался, а сердце зашлось в уже знакомой пляске. Вежливое покашливание прервало эту тонкую связь между ними. Они обернулись и увидели того самого мужчину с пышными усами, что сидел за столом с Радеем в таверне.

– Я полагаю, что вы балия? – тихо произнес он. Оборотень ощутимо напрягся.

– Откуда вы узнали? – спросила Есения.

– Меня зовут Милош. Давайте пойдем ко мне, и я все расскажу. Вам нужен ночлег, а мой дом не слишком далеко. Не бойтесь, я не причиню вам зла.

– Надеюсь, – оскалился Оборотень. – В любом случае, вы умрете раньше, чем попытаетесь. Мужчина усмехнулся и кивнул.

Глава 6

Дом Милоша оказался не так близко, как он обещал, зато Есении еще раз удалось полюбоваться городом. Они прошли через главную площадь, в центре которой возвышался храм богу Роду. По традиции, в каждом селении должен быть построен такой храм как дань уважения богу, что сотворил все сущее. Однако если в маленьких деревнях, как та, где жила Есения, они были скромными, то в Горниграде храм представлял собой действительно поразительное зрелище.

Его высокие деревянные стены, богато расписанные алым, казалось, касались неба. Древние письмена огибали храм со всех сторон и стекались к центру, где могучее Мировое древо было вырезано прямо над входом. Под раскидистым дубом, что рос рядом, лежали свежесрезанные цветы в знак поклонения и почтения.

Есения не смогла остаться равнодушной к этому месту, которое будто существовало вне времени и надолго пережило бы всех живущих. Положив руку на гладкий от прикосновенный ствол дуба, она прочла краткую молитву богу Роду, попросила, чтобы он защитил ее и Оборотня в их путешествии, и, немного подумав, также попросила защиты для Анастасии. Хотя Есения и была зла на нее, но изгнать любовь из своего сердца было не так-то просто.

После этого они продолжили путь. Милош вел путников узкими улочками, где Есения мельком смогла увидеть уклад жизни города. Дома в основном были каменными, а не деревянными, на многих окнах висели цветы в горшках, а где-то зелень пробивалась прямо сквозь кладку, превращая дом в замок из сказки. Есения наслаждалась запахами свежей выпечки и трав, которые доносились из ближайших домов.

Однако, чем дольше они шли, тем разительнее отличался пейзаж вокруг них. Нарядные каменные дома сменились деревянными хижинами, бедными и покосившимися. Ни цветы, ни зелень не украшали их, окна были заколочены досками, вокруг разносился запах рыбы и нечистот. Люди в сильно поношенной одежде сидели на улице и провожали недобрыми взглядами путников.

– Почему эти районы так сильно отличаются друг от друга? – спросила Есения.

– Наш город расположен в форме круга, – тихо ответил Милош. – Внутреннее кольцо, что опоясывает главную площадь, – это богатый район. Там живет наместник города, его приближенные, зажиточные купцы и торговцы. Внешнее кольцо (мы сейчас здесь) – это бедный район, тут живут те, кто «заботится о наместнике», так он это называет, но по правде – это слуги, что находятся у наместника в рабстве. Платят им сущие гроши, едва на еду хватает, но уйти они не могут. Да и куда им идти, здесь если ты теряешь работу, то попадаешь уже в совсем другой район, нищенский. Там царят грабежи и насилие, ведь у людей нет работы, и они голодают. Надеюсь, что туда вы никогда не попадете.

Милош тревожно оглянулся по сторонам и добавил:

– Этот разговор лучше продолжить у меня, здесь повсюду шпионы наместника, тем более мы как раз пришли.

Он привел их к аккуратному деревянному дому, который, хоть и находился в бедном квартале, выглядел лучше, чем все остальные. Он был покрашен в бледно-голубой цвет, крыша была ровной, а окна украшены занавесками с вышивкой. Милош трижды постучал в дверь. Открыла им миловидная девочка лет четырнадцати.

– Папа, наконец-то ты вернулся! – вспыхнула она от радости.

– Ана, дочка, ставь воду и завари чаю, у нас сегодня гости.

Только после этих слов девушка обратила внимание, что отец пришел не один. Увидев Оборотня, она покраснела с ног до головы и быстро убежала на кухню. Есения и Оборотень вслед за Милошем зашли в дом. Изнутри он был так же, как и снаружи, небогатым, но чистым и уютным, пахло свежевыстиранным бельем, на огне весело булькал горшок с чем-то съестным.

– Сейчас поедим, а потом уж поговорим, – сказал Милош.

– Ну что вы, мы не хотим вас обременять, вы не обязаны кормить нас ужином, – возразила Есения.

Милошу и Ане было явно непросто накормить еще два рта.

– Глупости! – отмахнулся Милош. – Уж супа-то на всех хватит, вон сколько Ана наварила. У нас не часто бывают гости, тем более такие, – подмигнул он Есении.

Они расположились у огня, Ана налила всем супа. При этом, все еще смущаясь, она не смотрела на Оборотня. Суп оказался горячим и очень вкусным, Есения с удовольствием ела и чувствовала, как силы, покинувшие ее во время схватки с конем, восстанавливаются. Ана разлила всем чаю, и Милош сказал:

– Дочка, оставь нас ненадолго, нам нужно поговорить.

Не сказав ни слова, девочка ушла обратно на кухню. Теперь можно было задать все вопросы, что переполняли Есению.

– Так откуда вы узнали, что я балия? – сразу же выпалила она.

Милош горько усмехнулся.

– Моя жена была такой, как ты. Когда я увидел, как ты усмирила того коня, я сразу понял, кто передо мной. Она могла разговаривать с животными, призывать их.

– А где она сейчас? Я бы очень хотела познакомиться с ней, я ни разу не видела других балий!

– Боюсь, познакомиться не получится, – вздохнул Милош. – Король Радислав в очередной раз призвал ее на службу, – мужчина помолчал. – С тех пор я ее больше не видел.

– Но что же с ней случилось? – ахнула Есения.

– Мне сказали, что на нее напали враги короля, те, кто не хотел, чтобы балии наладили контакт с лесом Гринхорн. Ночью кто-то пробрался в ее комнату в замке. Утром ее нашли мертвой, кто-то… перерезал ей горло.

Голос Милоша прервался. Воцарилось молчание. Липкий страх стал пробираться вверх по телу, сердце тревожно сжалось. Есения повернулась к Оборотню и спросила:

– Неужели такая участь ожидает и меня?

Не успел он сказать и слова, как Милош повернулся к нему и вскрикнул:

– Так вот куда вы идете? Ты ищейка короля Земирада, не так ли? Мог бы догадаться по твоему странному имени. Хорсан – верная смерть для балии! Король, как и его отец Радислав, одержим безумием и жаждой мести. Ты ведешь Есению на гибель!

– Осторожнее со словами, Милош, – прорычал Оборотень, резко поднявшись. – В замке многое изменилось со времен короля Радислава. Балий теперь охраняют лучшие воины королевства, и им ничего не грозит. На твоем месте я бы подумал, прежде чем говорить такое о короле! Он спас мне жизнь, дал мне работу, и от его сына Земирада я видел лишь добро. Я не позволю оскорблять их в моем присутствии!

С каждой секундой на его лице все сильнее проступали черты зверя. Есения ахнула, заметив, что пальцы Оборотня заострились, превращаясь в когти, еще чуть-чуть – и он бы бросился на Милоша. Есения резко поднялась, но тут он развернулся и выбежал из дома. Нужно было поспешить за ним, и Есения уже шагнула вперед, когда Милош остановил ее.

Он по-отечески взял ее за руку и спросил:

– Есения, ты знаешь, кто твой друг?

– Я знала, что он ищейка, если вы об этом, – притворилась она, не зная можно ли раскрывать секрет Оборотня.

– Ты понимаешь, о чем я. Он настоящий оборотень, не так ли? Получеловек-полузверь. Ты знаешь, что он опасен для тебя? Такие, как он рождаются в лесу Гринхорн. Как он смог его покинуть, если его врата закрыты уже двести лет? Ты не задумывалась об этом? За что его изгнали?

– Вы думаете, что раз догадались о его сущности, то знаете его? – разозлилась Есения. – Он никогда не причинит мне вреда. А теперь извините, мне нужно пойти посмотреть, как там Оборотень.

Есения вырвала руку и выскользнула из дома.

***

Слабый вой и рычание доносились из сарая, что стоял позади дома. Открыв дверь, она увидела, что рыжая лошадь Милоша в страхе забилась в угол и жалобно ржала. Два ярких голубых глаза смотрели прямо на Есению. Оборотень вновь стал ирбисом. Есения еще не видела измененного Оборотня так близко. Она сделала неуверенный шаг вперед. Есения не знала, как он отнесется к тому, что она хочет посмотреть на него поближе. Медленно, шаг за шагом, она приближалась к задней части сарая, где затаился ирбис, пока не оказалась прямо перед ним.

В тот день в лесу, когда Есения первый раз увидела ирбиса, она не могла и представить, что он такой огромный, было слишком далеко, но сейчас ей приходилось поднимать голову к потолку, чтобы посмотреть в его глаза.

«Глядя сейчас на него, никто бы не усомнился, что он не обычный зверь», – подумала она.

Ирбис смотрел на нее со знакомым насмешливым выражением. Все мысли испарились из головы, медленно она подняла руку, чтобы прикоснуться к меху зверя, и он, уступив, опустил голову. Его шерсть была очень густой, мягкой и шелковистой на ощупь. Осторожно гладя ирбиса, Есения первый раз в жизни почувствовала такое единение с другим существом, покой согрел ее душу.

Внезапно Оборотень поднял голову и насторожился. Есения повернулась и увидела в дверях Ану. Она смотрела на огромного ирбиса с немым ужасом. Было ясно, что девочка еще никогда не видела животных такого размера, а может, и вообще не сталкивалась с хищниками, ведь она жила в городе.

– Ана, он не причинит тебе вреда, – попыталась успокоить ее Есения.

Она сделала шаг к девочке, но та стремительно убежала. Ирбис вздохнул и головой показал Есении на дверь. Намек, что пора уходить, чтобы Оборотень вновь обратился человеком. Закрывая за собой дверь, она вновь услышала те страшные звуки из леса – хруст костей и крик агонии.

Есения зашла обратно в дом. Она хотела разыскать Ану, чтобы объяснить ей, что произошло в сарае. Скрывать тайну Оборотня теперь уже не имело смысла, ведь Милош сразу догадался, кто он такой, а Ана видела обращение. Она нашла их на кухне, Ана плакала, а Милош успокаивал дочь, держа ее за плечи.

– Я все объяснил Ане, Есения. Она знает, что это был Оборотень и кто он такой, – сказал мужчина.

– Простите, мы не хотели доставлять вам столько неудобств, я думаю, что нам с Оборотнем уже пора идти, – ответила Есения.

Милош только хотел возразить, но тут в комнату вошел Оборотень. Глядя на него, трудно было представить, что еще пять минут назад он был зверем, разве что он был чуть более помят, чем всегда.

– Это не Есения должна просить у вас прощения, а я, – сказал он, глядя на Милоша и Ану. – Вы были гостеприимны и добры, а я вспылил. Я понимаю вашу боль и ненависть к королевской семье, вы потеряли жену и мать. Я прошу прощения также за то, что обратился в вашем доме, это… было невежливо с моей стороны. Как и сказала Есения, мы сейчас же уходим.

– Ну, ну, хватит! – рассмеялся Милош. – Я тоже погорячился и наговорил лишнего, вы уж меня извините. Не говорите глупостей и оставайтесь на ночь, куда вы пойдете по такой темноте?

На улице действительно сгустились вязкие сумерки, искать в потемках гостиницу было бы неразумно. Видимо, Оборотень подумал о том же.

– Хорошо, мы останемся на ночь, благодарим вас.

Милош постелил им под самой крышей. Есения еще ни разу за все путешествие не спала так близко к Оборотню. Их всегда что-то разделяло: костер, когда они ночевали в лесу, разные комнаты в деревенской гостинице, но у Милоша был небольшой дом, и им пришлось потесниться. Эту ночь они должны были провести совсем рядом, на соседних подстилках.

Все это пронеслось в голове у Есении, пока все желали друг другу спокойной ночи и разбредались по комнатам. Оборотень поднялся по лестнице и устроился поудобнее на подушке.

– Есения, ты спать собираешься? Ты что там застряла внизу? – спросил Оборотень, не подозревая о ее внутреннем смятении.

Она поднялась и легла рядом с ним.

– Ты молодец, что извинился перед Милошем, не ожидала от тебя, – сказала она, чтобы разрядить напряжение, которое чувствовала.

– А ты считаешь меня монстром, Есения? – усмехнулся Оборотень. – Я знаю, когда я неправ, и готов признать это.

– Просто ты всегда так упрям, я думала, что ты не пересилишь себя, – подразнила она.

– Может быть, ради тебя я готов измениться.

Казалось, эти слова вылетели помимо его воли. Похоже, Оборотень пожалел о них сразу же, потому что вздохнул и отвернулся.

– Спи давай, Есения, – проворчал он.

С Оборотнем всегда было так: он был то горячим, то холодным, то подпускал ее близко, то отстранялся. В нем словно жили два разных человека, и это не считая того, что в нем была еще и животная сторона. Есения устала от этих игр. Она ворочалась с боку на бок, не могла уснуть. Разговор с Оборотнем совсем лишил ее сна, да еще эта кровать под потолком навевала тоску по дому.

Есения вспомнила родную деревню, огонь в очаге в их хижине, запах трав и выпечки, что встречал ее с порога. Она скучала по Анастасии. Есения запрещала себе думать о ней, слишком уж она была зла, но сейчас невольно поддалась воспоминаниям и сразу ощутила острую боль потери. «Увижу ли я ее когда-нибудь? Прощу ли я ее?» – подумала она.

Так и не сомкнув глаз, Есения решила спуститься и попить воды. Она думала, что все уже давно спят, но обнаружила Милоша, сидевшего у очага.

– Тоже не спится? – спросил он.

Есения кивнула.

– Ну, тогда выпей со мной травяного чаю. Я часто не сплю по ночам, все вспоминаю Надию, так звали мою жену.