Ликерия. Дикий плод

– А я ведь не поверила, что это ты, когда мне сообщили имя новенькой. Думаю, нет, не может быть! Что бы Ликерии здесь делать? – Анита остановилась, улыбаясь, напротив. – Однако сколько в Радлесе Ликерий? Одна, две, три? Я все же решила, что всего одна, и это ты! – Анита рассмеялась и встряхнула длинными, волнистыми волосами. Красивыми, но почему распущенными?

– Какими судьбами? – спросила удивленно. – Неужели тоже ушла из бара? Покинула «Красную метку»? Очевидно, что покинула: ты же здесь, передо мной. – Анита снова поддалась веселью, однако смех ее вдруг прервался, отобразив на холеном лице пренебрежение. – Тоже из-за этой якобы новой хозяйки? Представляешь? Возомнить себя владелицей бара! Она! Гастарбайтерша-официантка! И чтобы я ей теперь прислуживала? Ха! Из грязи в князи, тоже мне баловень судьбы.

Заведение моментально лишилось очарования.

Нет, этого не могло случиться с ней. С кем угодно, только не с Ликерией. У нее без Аниты проблем хватает, с ней без того произошло столько гадкого, почему и эта рыжая напасть настигла именно ее? Где справедливость? За что ее наказывают? Как согрешила, в чем провинилась, чтобы и в этом чудесном кафе терпеть свою бывшую коллегу.

– Анита, – постаралась улыбнуться. – Ты здесь работаешь? – Вопрос риторический, рождавший слабую, но все-таки надежду. Только чем дольше смотрела на девушку, тем прозрачнее надежда становилась.

Белая блузка, черная юбка: одета как должно официантке. С единственным «но»: в особо дерзкой, своевольной манере. Блузка на груди расстегнута, демонстрируя прозрачные, тонкие ключицы; рукава до локтей подогнуты. Юбка может и темная, но очень короткая. Виктория выглядела иначе.

А затем глаза опустились на бейдж, на котором написано было…

– Я администратор. – Именно так там было написано, только без важного, самодовольного «Я». Ликерии потребовалось сесть.

– А как же Виктория? – В горле запершило.

– Она второй администратор. Нас двое. Сегодня-завтра работаю я. Даже здесь нам свезло сотрудничать, – с детской непосредственностью заметила Анита. – Так что смотри у меня, – сказала назидательно, расставив руки по округлым бокам. – Я строгая начальница. Очень строгая. И знаю, как ты любишь отлынивать от работы, – и вновь беспечно рассмеялась. – А твоя напарница, как всегда, опаздывает. Я влеплю ей очередной прогул.

Напарницей Ликерии оказалась Асма. Рослая, худощавая девушка восточной наружности, но не восточного характера: о покорности там речи не шло. К общению брюнетка не стремилась, в друзья не набивалась. На замечания Аниты внимания не обращала, если той что-то не нравилось, предлагала сделать самой. Она приходила, отрабатывала требуемое и уходила: покидала стены «Прованса» под сопровождением молодого человека. А поскольку трепета к окружающим не испытывала, могла легко отказать в услуге и не выходить, к примеру, на замену. Точно так, как поступила вчера.

С персоналом творилась неразбериха, заведению все еще требовались рабочие руки. Поэтому Ликерию попросили выйти на помощь официантке из смежной смены. Она согласилась. На следующий день Ликерию должна была заменить Асма.

Не заменила. Асма отказалась, сославшись на планы и занятость. Ликерия и вовсе осталась без выходных: если Асма могла себе позволить отказаться, то Ликерия – с большой натяжкой. Деньги были не лишними.

Хлопнула дверь: из крыла администрации вышел Захар, сомнительный бармен. Выпивать в «Прованс» заходили нечасто, разве что по вечерам заглядывали семейные пары за бокалом красного сухого бургундского. Все-таки заведение имело определенную, культурно-трезвую – «цветочную» – репутацию. В связи с этим на месте Захара частенько не бывало: он занимался всем, но только не баром.

Однако внимание привлек не Захар. Вниманием завладела дверь, за которой скрылся молодой директор: полноватый мужчина по имени Прол… кхем, вместе с Анитой.

Ликерия мотнула головой. Происходящее ее не касалось, Анита вольна делать, что хочет. Поэтому, отнеся посуду в посудомоечную, Ликерия… снова взглянула на дверь. И будто ощутив к себе интерес, та самая дверь отворилась, и в зал вплыла румяная Анита. Огляделась, пригладила юбку и, преисполненная достоинства, прошествовала дальше, в эпицентр полупустого зала. А следом появился Прол, действующий на Ликерию отталкивающе.

Ликерия сама не понимала, почему ей не нравится мужчина: косо на нее не взглянул, не нагрубил, не обидел. И дело совсем не во внешности: казалось, у мужчины отсутствует подбородок, что частенько случалось из-за неправильного прикуса. Мужчина добротно, хорошо одет: в деловом костюме, с руки свисает песочного цвета плащ. Что должно производить иное, по-хорошему сильное, приятное впечатление. Но он все равно смотрелся на троечку, и впечатления должного не производил. Была в нем какая-то растрепанность, незавершенность созданного образа. От них не спрятаться за новенькой тканью, не скрыться за шелком и мягкой шерстью, поскольку шло это «что-то» изнутри.

Пробежавшись рассеянным взглядом по залу, мужчина двинулся к выходу. Рабочий день завершен.

По-хорошему позавидовав, Ликерия переключилась на цветы. Они единственные радовали глаз и поднимали настроение. Ухожены, здоровы, вкусно пахли, поскольку своевременно поливались Викторией. По ее словам, таковым было пожелание Прола: он возложил обязанности по уходу за растениями на нее, так как был неравнодушен к зеленым собратьям.

Надо же, как удивительно. Никогда не подумала бы, что ему интересны цветы.

Ликерия посмотрела на фитостену, засаженную живой, роскошной растительностью и внезапно увидела бабочку. Порхая блестящими, желтыми крыльями, казалось, сея волшебную пыльцу, она улетела ввысь…

Ликерия восторженно взирала на создание.

Затем появилась еще одна, голубого оттенка, а спустя секунду розоватая, меньшего размера. Образовав цветное трио, они растворялись в глубине помещения…

– Куда ты смотришь?

Ликерия вздрогнула и, обернувшись, увидела Аниту: та строго глядела на нее.

– Куда ты смотришь? – повторила администратор на полутон агрессивнее прежнего.

– Никуда не смотрю, я увидела…

– Выглядываешь начальника? Нечем заняться? – Анита прищурилась, сложила руки на груди.

– Вовсе нет! – возмутилась Ликерия. – Я увидела бабочку. И не одну. Не знала, что вы их разводите. Впервые их вижу.

– Бабочку? – усмехнулась Анита. – Ты сама бабочка. Бабочка глупетка! Третий столик давно тоскует, ждет не дождется, когда их обслужат, пока ты разглядываешь выдуманных бабочек!

Ликерия взглянула на третий столик. За ним сидела молодая троица в составе женщины и двух мужчин. Не похоже было, чтоб они тосковали: компания, напротив, была весела и увлеченно что-то обсуждала.

– Смотри у меня, – пригрозила Анита. – Не следует прыгать выше головы. Я ясно говорю? А теперь бегом работать, – улыбнулась девушка, совершенно изменившись: преобразившись в лице. Словно не блестела от злости глазами. – Видишь, даже твоя несносная партнерша в кой-то век решила заняться делом.

Асма, действительно, обслуживала клиентов. Аните тоже не помешало бы им помочь. Все-таки не для красоты она здесь, а для пользы.

Обернувшись к цветочной стене, бабочек не увидела. Улетели.

Вздохнула и, достав блокнот, отправилась к «тоскующим» посетителям. Интересно, месяц с Анитой продержится?

– Добрый день, – остановилась у столика. – Что будете заказывать? – Оглядела клиентов: приятные, опрятные, хорошо одеты. Чаевые будут, может и небольшие.

Три пары глаз обратились к ней.

– Ну, Ден, – сказала гостья мужчине слева. – Что ты решил? Суп хоанг-хо или чонха-хай? – Она задорно улыбнулась.

– Думаю, я и вовсе возьму соки-са. По-моему, шикарное название, не находите?

– Да и на вкус неплох, я как-то пробовала…

Они намеренно искажали названия и, признаться, Ликерии захотелось улыбнуться.

– А вы что посоветуете? – обратился к ней брюнет, сидящий напротив именуемого Деном.

– Чонха-хай мне нравится больше. – Вообще-то суп назывался Тон Ха Кай, но она решила поддержать веселье.

Мужчина выгнул бровь.

– Вообще-то я в целом спрашивал. Я не любитель японской кухни.

Ликерия встретилась с ним глазами. Вот что бывает, когда отступаешь от установленного сценария. Лажаешь, – так бы сказала Асма.

– Какую кухню вы предпочитаете? – Несмотря на европейскую направленность кафе и преимущественно европейскую кухню, супы здесь подавали самые разнообразные. – У нас французская, итальянская…

– Любую. Но не японскую. – Мужчина ободряюще улыбнулся.

– Ему что-нибудь посытнее, пожалуйста, – вмешалась женщина и положила ладонь на кисть брюнета. – Он у нас любитель плотно поесть.

Главное, на фигуре не отражалось: мужчина был хорош, подтянут и строен, футболка-поло очерчивали рельефы красивого, тренированного тела.

– Могу посоветовать говяжью вырезку в сливочном соусе.

– Это где? – Он начал листать меню. – Покажите.

Ликерия приблизилась и пролистала меню до нужной, пятой страницы, в то время как мужчина меню держал.

– Вот. Говяжья вырезка.

Отступила на прежнее место, а мужчина сказал:

– Вырезку и закажу. – Закрыл меню, улыбнулся.

– Гарнир?

– На ваше усмотрение.

– Ооо, – протянула женщина, прекратив истязать свой низко собранный «хвост». – Каким ты стал непритязательным, Марк. С каких это пор? – Усмехнулась и посмотрела на Ликерию. – Я буду рис, горбушу в лимонном соке и овощной тартар.

– Ты просто давно не обедала с братом, Майя, и не понимаешь, что это разовая акция. – Ден, коротко стриженный шатен, все листал меню. – В честь твоего приезда. Уедешь, снова станет прежним: въедливым и до ужаса разборчивым.

– Кто бы говорил, – засмеялась женщина и подтолкнула мужчину в плечо.

– У вас интересное имя, – услышала Ликерия. Взглянула на брюнета: он смотрел на бейдж. – Что оно значит? – Посмотрел в глаза.

– Не знаю, – улыбнулась Ликерия.

– Сейчас узнаем! – воскликнула Майя и полезла в телефон: тут же заводила по экрану пальцем. – Кажется, нашла! Здесь написано… «сладкая», – улыбнулась. – Ликерия переводится, как «сладкая».

Это не та тема, которую Ликерия станет обсуждать. И да, информация для нее не новая.

Троица сидела улыбалась.

– Ликерия, вы, несомненно, нам нравитесь, – сказал шатен. – Может, присядете? Выпьете с нами?

Ликерия такое проходила.

– Я на работе. Желаете дополнить заказ?

– Да, мне захотелось десерта. Что вы можете посоветовать? – Глаза брюнета искрились смехом.

Она открыла страницу с десертами, и брюнет дополнил заказ чизкейком. Майя последовала примеру брата, а Ден от сладкого отказался, ограничившись горячим.

– А еще нам чаю и по стакану сока. Яблочного. Будьте любезны.

Записав пожелание Майи, Ликерия отнесла заказ поварам. Спустя несколько минут вернулась – принесла компании выпить, минут через двадцать – горячие блюда, а после время дошло и до десерта.

В течение всего этого времени они еще не раз подзывали Ликерию, что-то заказывали, спрашивали, пытались вовлечь в беседу. Она приносила, отвечала, на фамильярность не реагировала: мила и предельно терпелива.

– Ликерия, – обратился к ней Марк, когда попросил принести им счет. – Вы здесь давно? Каждый день работаете? Раньше вас здесь не видел.

Так, постоянный клиент. Нравится обедать в окружении цветов?

– Хватит клеить официантку, Марк. Сколько можно?

«Сколько нужно», – ненароком всплыло в сознании.

Смущения не выказала по единственной причине: Ликерия не смущалась и на беседы подобные внимания не обращала. И не такое проходила. Всякое бывало.

– Да вот что-то не клеится. Что поделать?

– Какая же вы неприступная. – Шатен перевел взгляд ей на руки. – И кольца не вижу – не замужем. Говорил же, а ты со мной споришь.

Ликерия только улыбнулась и отправилась исполнять их просьбу. Вернулась скоро: папочку с чеком со словами «Ваш счет» положила на стол и, пока к ней снова не пристали, ушла справляться о нуждах других посетителей.

За спиной раздались смешки.

Спустя минуту вернулась за папочкой и тогда же услышала:

– Вы такая интересная, – улыбался Ден. – Вы так держитесь. Нам все кажется, что это не вы нас обслуживаете, а мы вас.

Ликерия хлопала глазами. Такое слышала впервые. Вряд ли это комплемент, хорошего в замечании мало.

– Да не волнуйтесь, – улыбнулась Майя и поднялась с насиженного стула. – Все было прекрасно. Вы нам понравились.

Мужчины последовали примеру женщины, и Ликерия поспешила их рассчитать.

Оказавшись у компьютера, открыла папку, где лежали чек, крупная купюра, значительно превышающая необходимую сумму, и листок бумаги размером с визитку.

Ликерия отсчитала сдачу и взглянула на столик, намереваясь к нему подойти. Но, оказалось, компании нет. Троица ушла, никого не осталось.

Взглянула на папку: ей оставили неплохие чаевые. Даже очень-очень хорошие. А еще листок, на котором размашистым почерком был выведен номер телефона. И больше ничего: ни имени, ни пояснений.

Ликерия отказывалась понимать, что это значит. Она положила деньги в карман фартука, туда же закинула листок и отправилась к следующему столу.

Глава 4

Протерев последнюю тарелку и положив ее поверх остальных, Ликерия скрестила на стойке руки и опустила сверху голову. Она устала. Две недели без выходных, с утра до позднего вечера. Скорее бы вернуться домой. В свою небольшую, но родную квартиру. Насколько сильно, оказывается, ее любила. Зайти, сбросить одежду и завалиться на неудобный матрац. Больше не возьмет дополнительные часы: работа работой, а…

Кожей ощутила неладное – Ликерия моментально выпрямилась. Воздух сгустился, тревожно затрещал, а по спине, жаля и покалывая, пробежали заряды электрического тока. Она как магнит распознала железо.

За спиной остановились. Очень близко, что Ликерия ощущала жар, исходящий от чужеродного тела.

Дыхание оборвалось. Настигла паника. Страшная. Непреодолимая. Ликерия не могла произнести ни слова, горло сковали канаты. Поскольку за спиной остановился Он. Ликерия не видела – Ликерия знала: тело об этом кричало. Непредсказуемо странно и столь болезненно оно реагировало только на него.

Она в неверии втянула воздух.

Ликерия сидела на самом краешке барного стула. Однако момент, и послышался жуткий скрип: с посторонней помощью железные ножки отъехали назад, и Ликерия едва не упала.

Поддержали. Поддержали вражеские руки, подхватившие обмякшее тело.

Он встал совсем вплотную, овевая дыханием шею: горячим, тяжелым дыханием, и она, заключенная в кокон, не могла этот ужас прекратить.

Именно тогда случилось то, что она назвала потерей связи: потерей связи с реальностью, поскольку действительно эту связь потеряла. Она перестала что-либо сознавать, перестала думать, вникать в происходящее, потому что в голове образовался хаос: мысли помутились, эмоции зашкаливали, перебивали одна другую, не позволяя себя распознать. А перед взором на пару мгновений возникла пугающая белизной пелена.

Ладони намертво вцепились в стойку. Глаза забегали, рассредоточилось внимание.

«Что происходит? – крутилось в голове. – Что с ней сейчас происходит?» Что он с ней сделал? Что сказал? Что с ней сейчас сотворил?

Ликерия дернулась, желая бежать, желая вырваться, спастись, сейчас же, но не смогла: он удержал. Рывком вернул на место, что у нее заболела рука.

– Не смей! – тихая угроза.

Стучало в висках, буквально барабанило. По телу прошел озноб, ее затрясло, несмотря на близость теплого тела. И вместе с тем в ней поднималась ярость, такая дикая, доколе незнакомая, призывающая дать чудовищу отпор. Зарычать, закричать, воспротивиться, а главное, покалечить деспотичного безумца.

Ликерия зажмурилась и закусила губу, ощутив едкий вкус у себя во рту. Она все еще чувствовала его дыхание: словно вдыхая ее аромат, он проходился по волосам лицом. А затем и ладонь заскользила по ноге: его ладонь по ее ноге, она тягуче проходилась по бедру.

Рядом с тарелками стояли стаканы. Рядом со стаканами лежали столовые приборы.

На все про все ушли мгновения: потянуться, схватить, воткнуть.

И вот уже нож торчал из бедра: из мужского мускулистого бедра, а грозный рык звучал приговором.

Ликерия вырвалась. Как же не вырваться? Второго такого шанса не будет!

А потом лежала на холодной стойке. Щекой, на гладкой поверхности. Тогда как грубая, чудовищная ладонь держала Ликерию за шею.

– Какого черта?! – прорычал безумец. – По-прежнему неравнодушна к ножам? Так бы и сказала, мы бы повторили все в правильной последовательности…

Ликерию стремительно развернули: она превратилась в тряпичную куклу. Встряхнув, заглянули в глаза.

– И закончили приятным.

Мужчина внезапно осекся. Взгляд на Ликерии застыл. Ликерия медлить не стала: воспользовавшись секундной заминкой, разбила о его челюсть тарелку.

Безумец рыкнул, шарахнулся в сторону. Ликерия вырвалась, но не учла сопутствующих помех и силу разворота своего не рассчитала, к тому же сзади потянули за блузку: споткнувшись о ближайший стул, Ликерия неуклюже распласталась на полу.

Она застонала, но боль лишь даровала необходимых сил.

К ней прикоснулись, и она отпрянула. Машинально лягнула ногой: пускай не видела, куда пинала, но во что-то твердое определенно попала. Безумец чертыхнулся – значит, в него.

Ликерия быстро поднялась и, подлетев к присмотренному стулу, швырнула его в мужчину.

– Идиотка, ты что делаешь!

Ликерия бежала к выходу и практически до него добежала, когда Ликерию схватили за руку и потянули назад. Она руки едва не лишилась.

– Стой на месте!

– Помогите! – закричала Ликерия. – Кто-нибудь на помощь!

– Замолчи! – рявкнул безумец и зажал Ликерию в тиски.

Именно тогда пришло спасение: сладкое, выстраданное спасение.

Открылись двери – кто-то пришел! – и с ног до головы обдало прохладой.

На пороге стояли двое, мужчина и женщина.

Ликерия отпрянула от мерзкого монстра и, не теряя времени, врезаясь в людей, выбежала на холодную улицу.

Дождь. Он бил по лицу и замерзшему телу, пеленая мир в агрессивные капли.

По коже рябью пошли мурашки, зубы стучали, вырывался пар изо рта, но Ликерия продолжала безостановочно двигаться: бежать, утопая в воде, спотыкаться, сталкиваться с прохожими. Как долго? Она не знала. В направлении? Не представляла тоже. Единственная мысль крутилась в голове: останавливаться никак нельзя, любая задержка подобна смерти. Нужно скорее затеряться в толпе и оказаться подальше от него.

Нужно добраться. Быстрее добраться до цели.

И она продолжала врезаться в прохожих. Второпях обходила их, двигалась дальше. И сквозь влажные пряди, облепившие щеки, закрывая видимость помутневшему взору, находила вожделенный путь. Ведший куда? Ликерия не помнила. Возможно, вспомнит секунды через три…

И тут остановилась. Сперва притормозила, но спустя секунду встала как вкопанная.

Она увидела белый свет. Тот самый, будто живой, который наблюдала в мудреных снах и месяц назад наяву.

По другую сторону дороги, за каменной статуей, расположенной на открытой площадке, сияла большая круглая дыра. Она походила на свет софита, увеличенного в сотню раз. Только софита никто не замечал. Неестественно мелкие в масштабах явления, люди проходили мимо.

Лица коснулся ветерок. Мир словно замер, остановился вовсе. И даже дождь как будто замедлился: она воочию могла разглядеть, как удлиненные, растянутые капли падают на землю под косым углом, словно в режиме замедленной съемки.

Но внезапно все изменилось. Внезапно дождь пошел не так, не так как должно: он заспешил в обратном направлении. Дождь не падал, он поднимался все под тем же косым углом. В то время как белый, мерцающий свет, под воображаемое пение сирен, продолжал подзывать к себе.

Опустились синие сумерки, из ниоткуда проступил туман…

Ликерию больно толкнули в плечо и, не сумев устоять на ногах, она упала в грязную лужу.

– Разуй глаза, блаженная! – Вдаль уносился женский крик.

Ликерия встала. Отряхнулась. А затем огляделась.

Все вернулось на свои места. Пространство ожило, наполнилось звуками, речью и осенними запахами. И, конечно, с дождем было все в порядке: он, как и должно, стучал по зонтам.

А с Ликерией нет. С ней не все в порядке. В последнее время по непонятной причине Ликерию мучили странные галлюцинации.

Капронки намокли, а с юбки стекала вода. По возможности подчистившись, Ликерия взглянула на дальнюю площадку.

Света нет. Он исчез либо не появлялся вовсе.

В стороне проносились машины, въезжая в мысли шипящими шинами. В какой-то момент в одном из салонов оказалась она. Такси? Попутка? Может, и вовсе автобус?

Ликерия запомнила настороженный взгляд, Ликерия запомнила, как говорила адрес, как вынимала деньги из промокшего фартука. Тоже промокшие. А еще как блузка холодила тело: облепившая кожу ворсистой пленкой, она доставляла ужасный дискомфорт.

Больше ничего. С ней говорили, о чем-то спрашивали. Хотя, возможно, бормотало радио…

А затем снова холод и снова дождь, слякоть и мороз по коже. Утопая балетками в нескончаемых лужах, Ликерия вбежала в здание.

Ее встретили светлые стены и плиточный пол. В районе тамбура – тусклое освещение.

Преодолев железный турникет, едва не упав, зацепившись за планку, она вбежала на яркий свет. И увидела: за стеклом – человек. В служебной форме, в служебный час в закрытой кабинке сидел мужчина.

Накрыла волна облегчения.

Незамеченной Ликерия не осталась: пока приближалась к сияющей точке, брюнет внимательно посмотрел на нее. Чтобы услышать:

– На меня напали. – Ликерия встала вплотную к окну. – На меня напали, что мне делать? – Дыхание сбивчивое, голос охрипший. – Что мне делать? – повторила Ликерия и обняла озябшие плечи.

Дежурный привстал, советуя успокоиться, и поинтересовался, все ли в порядке. Будто по ней не видно. Не услышав ничего толкового, он стал задавать дурацкие вопросы, на которые Ликерия уже ответила:

– Что случилось? Расскажите подробнее, что произошло?

Холодные пальцы застучали по стойке.

– На меня напали, там, в кафе. Что мне нужно сделать? Что-то написать? Заявление? Я… я не знаю. Объясните, дайте мне что-нибудь…

Тело дрожало, голос дрожал, ноги и вовсе стали подгибаться.

– Пожалуйста, дайте мне что-нибудь, пока… пока он не пришел…

– Кто не пришел? – Дежурный взял со стола листок, следом выдвинул один из ящиков, откуда также извлек бумагу. А затем отошел от стала.

– Подождите, – запаниковала Ликерия. – Куда вы? Вы не должны уходить, что мне делать? – Предложение договаривала шепотом: дежурный вышел в боковую дверь и скрылся с пределов видимости.

Руки прижались ко лбу, Ликерия не представляла, как теперь быть: она оглядывала безлюдную комнату, в которой только что сидел мужчина, прекрасно понимая, что его там нет. И тут услышала: в стороне открылась дверь, откуда вышел тот самый офицер.

Ликерию оглядели, насупили брови.

– Идемте, – сказал дежурный, схватив ее за локоток.

Ликерию подвели к неказистому столу, усадили на такой же стул. Они стояли в углу вестибюля.

– Пишите, – велел мужчина и положил перед ней альбомные листы.

– Что писать?

– А что произошло?

Она подняла на мужчину взгляд: темные глаза сосредоточились на ней. Густые брови, смуглое лицо.

– Он пришел и напал на меня. Не в первый раз пришел. Он меня преследует.

– Так напал или преследует?

Ликерия запнулась.

– Что…

– Он напал на вас или преследует вас? Вы знакомы? Не волнуйтесь, я всего лишь пытаюсь понять, что происходит.

– И напал, и преследует.

– Ясно. В общем, пишите, как все было. Потом мы с вами поговорим. Вот образец. – Он коснулся исписанного листа и пододвинул ближе к ней. – Хотя… – с сомнением посмотрел на нее, – давайте я сам запишу, а вы мне как раз расскажите…

Ликерия перехватила листок, который шустрый, проворный дежурный норовил увести из-под носа.

– Я сама. – Зачем-то кивнула.

Почему-то мысль рассказать о случившемся со всеми интимно-неприятными подробностями Ликерии совершенно не понравилась. Даже взбодрилась и пришла в себя благодаря пробудившемуся в ней протесту. Лучше напишет. Конечно, откровенностей не избежать: позже станут задавать вопросы, и все равно придется говорить. И молчать она, конечно же, не будет. Однако отвечать на наводящие вопросы, когда уже знают, что произошло, казалось, легче, нежели краснеть, рассказывая обо всем самой. Лично, глаза в глаза.

Мужчина настаивать не стал. Только посмотрел на нее и сказал:

– Излагайте факты. Только факты. Время, место, сценарий случившегося. Подробнее опишите нападавшего. Вы знакомы? Имя, адрес проживания, место работы. Все, что знаете – пишите.

Она пододвинула к себе образец.

«Начальнику ОВД г. Радлес Алаеву…»