Royal Dance

Мириам подошла к окну и прижалась к стеклу. Сердце запрыгало от удовольствия, она просто ощутила, как закружился воздух вокруг, зашуршали платья и зазвучала музыка.

– Я знаю, что здесь нужно делать. – Она взяла за руки Жизель. – Это будет лучший клуб!

И началась работа. Проект делали полгода. Создавали несколько вариантов, спорили с основателем бренда, придумывали и убирали второй этаж.

Главное – то, что проект захватил Мириам. Даже, находясь дома, перед сном она лежала с эскизом помещений и мысленно путешествовала по клубу. Здесь будут пить кофе, здесь поправлять волосы и платье, здесь наблюдать за танцующими, здесь принимать гостей…

Знала бы она тогда… Знала бы, какое значение приобретут все эти фишки, которыми она насытила клуб. Ее затея с зеркалами…

* * *

Кристофер стоял и смотрел на тонкую фигуру Мириам, которая лежала боком, спиной к нему, на длинном матрасе под тентом. Она закрыла голову руками и, казалось, спала. Он смотрел на ее руку с веревочкой на запястье и думал, что она никогда не прикасалась к нему. Вернее, нет, прикасалась. Чтобы толкнуть, встряхнуть, чтобы убедительно донести слова. Да и могла ли быть нежной эта рука, принадлежащая этой, похожей на кремень, бессердечной женщине.

Внутри у него опять противно заныло, как бывало каждый раз, когда он приближался к ней близко. Он наклонился к самому ее уху, вдыхая знакомые духи с запахом трав.

– Ты спишь? – Он хотел, чтобы она повернула к нему лицо.

Она вздрогнула и почти тотчас вскочила, как будто ожидая атаки.

«Господи. Дура. И никогда не изменится», – с обычным раздражением подумал он.

– Что случилось? Опять фантазии? – с иронией спросил Кристофер и прилег рядом на матрас, заложив руки за голову.

– Крис… – Она взволнованно села рядом с ним. – Крис… Мне нужна помощь…

Она смотрела на него своими странными разными глазами, в которых темнело и бурлило море. Он не шевелился, удивленно наблюдая за ней.

Она погладила его по груди, потом по щеке:

– Помоги мне…

Все эмоции и мысли, копившиеся в нем эти годы, взметнулись огромной волной и разбились в пыль за одну секунду, превращая весь этот поток в непонятное, сносящее все пламя, в котором он сам исчез и погас, оставив кого-то неизвестного, совершенно чужого и очень опасного.

Мириам вскрикнула и сжалась, увидев, как полыхнул огнем и темнотой этот давно знакомый ей человек. Он сжал руками ее голову и смотрел ей в самое нутро.

Черты его лица приобрели совсем другую форму, стали жесткими, и она с ужасом увидела перед собой какого-то чужого человека с пронизывающей глубиной темных глаз и исходящей от него сладкой волной, которая проникала в самый мозг, наполняя его странными, непонятными, пугающими мыслями. Она с усилием оттолкнула его, но внутри все сжалось от страха и предчувствия. Она никогда не ошибалась.

Кристофер еще какую-то секунду находился в этом состоянии, а потом его отпустило, и силы как-то тоже ушли.

– В чем помочь? – спросил он устало и вытянул руку. – Не приближайся ко мне.

– Нам надо ехать в G***. Там пропали дети. Пропали в клубе. – Она говорила тихо.

Он всё понял. Черт! А ведь он ее предупреждал. Предупреждал эту чокнутую монашку, которая возомнила себя спасительницей мира. Надо сделать, чтобы все было чисто. Нельзя так оставлять! Со своей смешной жалостью и наивностью пятилетней девочки она сейчас подведет все под удар.

Он похолодел. Если это знак…

Глава 9

Дэвид вышел в сад и сел на скамейку в ожидании прихода жены. Так она сказала. Что она его жена. Он никак не мог понять, почему всё, что она рассказала ему о его жизни казалось нелепицей. Не мог он так жить. Все, что он чувствовал в себе, что знал каким-то скрытым умом, то, что плескалось на глубинах подсознания, не подходило. Его лечащий врач мягко объяснил ему, что это всегда так. Пациенты, которые потеряли память, всегда думают о себе как о великих людях, живших значительной и интересной жизнью. Он успокаивал его, похлопывая по руке, и обещал постепенное возвращение памяти.

Но ничего не возвращалось. Он сидел и рассматривал свои худые руки, поднимая их к солнцу и шевеля тонкими длинными пальцами. Ему казалось, что он был музыкантом. Он слышал где-то в глубине своего мозга какую-то мелодию, понимал ее и иногда отбивал под нее такт. Он знал, что ему рассказали не всё.

Кэтрин шла по дорожке сада к больнице, держа в руках сумку с вещами мужа. Сегодня они уезжали домой, и ей было очень тревожно, она боялась. Она не знала этого Дэвида, который смотрел на нее чужим, отстраненным взглядом, мимо, как будто не видя ее. Она помнила этот взгляд. Помнила, как это в свое время било ее по сердцу, лишало дыхания. Уже тогда она не могла без него жить. Как без воздуха.

И вот теперь она видела его сидящим на скамейке и держащим перед лицом руки. Бледный и исхудавший, он не был близким ей сейчас. Он был где-то далеко и походил на умалишенного.

– Дэвид, – произнесла она сдавленно и присела на скамейку. – Нам нужно ехать домой.

Он повернулся к ней и долго смотрел ей в глаза с какой-то надеждой, пытаясь зацепиться. У женщины, сидевшей рядом с ним, был посторонний запах. Какой-то запах, который он совершенно не мог вынести. Так пахнет тлен или что-то умершее. Кэтрин втягивала шею и смотрела с тревогой и участием, но он не чувствовал тепла. Совсем наоборот, все внутри него сжималось при мысли, что это его женщина. Он устало потер виски. Надо идти. Возможно, дома он вспомнит что-то.

Они подъехали к небольшому коттеджу из красного кирпича, с ровным стриженым газоном и огромным деревом во дворе, ветка которого почти доросла до окна мансарды. Кэтрин хлопнула дверцей машины и, широко улыбаясь, подошла к Дэвиду. Обняв его за плечи обеими руками и пристально глядя ему в глаза, медленно и раздельно произнесла:

– Всё. Будет. Хорошо. Ты должен мне верить.

Они зашли в дом, и Дэвид странным образом ощутил, как открывшаяся ему гостиная со строгим камином и небольшими окнами напомнила ему больницу. Никаких лишних вещей, мелочей, которые придают уют, отсутствие красок, отсутствие жизни.

Это не мог быть его дом.

Все сияло чистотой. Серо-голубые тона стен перекликались с мягким серебром ковра. Белое, серое, и все.

– А где собака? – Внезапно обернулся к ней Дэвид.

Она смотрела на него спокойно и так же широко улыбалась:

– Дэвид, у нас никогда не было собаки. У тебя аллергия на шерсть.

Он медленно прошел в столовую и провел руками по стеклянному столу:

– Мы будем ужинать? За ужином ты мне всё расскажешь.

Он сел на стул и выжидающе посмотрел на нее. Кэтрин подошла, чтобы снова обнять его, и он вздрогнул от вновь повеявшего от нее чужеродного запаха. Она показалась ему очень неестественной, и он с тревогой и боязнью подумал, что жена что-то от него скрывает. Может, он преступник?!

– Послушай, Кэтрин! К черту ужин, давай показывай мне все фотографии, которые есть. Всех. Включая мою мать.

Сказал это и сел. Слезы хлынули ему в глаза. Перед глазами возникла миниатюрная моложавая женщина в очках.

– Дэвид, уже несколько лет… – Кэтрин запнулась, – как ее нет в живых. Ты постепенно вспомнишь… не все сразу… доктор сказал главное – тебе ничего не говорить. Ты должен вспомнить сам…

Он не мог отделаться от мысли, что это всё не так. Он не верил. Когда она умерла? Он не помнил, чтобы он хоронил кого-то, и даже душа не отозвалась затянувшейся старой раной – пусто.

Кэтрин подошла к нему и мягко взяла за плечи:

– Ты должен меня слушаться. Чтобы выздороветь. Должен пить лекарство. У тебя, кроме меня, больше никого нет. Никого нет, понимаешь? – Она приблизила к нему свое лицо, улыбаясь.

Дэвид смотрел, как прядь темных волос упала на ее лицо, как ее глаза стали плавающими рыбками, улыбка стала шире, и он увидел большие широкие зубы… И этот запах… Внезапно он почувствовал, как кровь в голове жгутом вонзилась ему в уши. Он резко схватил ее за ворот рубашки и проорал ей в лицо:

– Заткнись!!!

Его голос гулким эхом отозвался где-то наверху, и он увидел как из ее глаз, медленно набухая, выкатились две огромные слезы.

– Отдай мне мой телефон! – приказал он.

Кэтрин медленно пошла к сумке и, немного порывшись, принесла ему потрепанный черный обрубочек.

Черт! Это не мог быть его телефон.

Он схватил его и побежал наверх по лестнице, громко хлопнув дверью одной из комнат.

Кэтрин в ужасе села на пол и обхватила колени. Ей предсказывали, что так может быть. Но она сделала всё, чтобы это предотвратить! И сколько денег, сколько проклятых денег она вложила в это. Он не должен ничего видеть из этого куска своей жизни! Только не это! То, что он потерял память, даже частично радовало ее. Она просто не будет рассказывать, и всё. Что такое каких-то жалких несколько месяцев лечения по сравнению со всем временем, которое они прожили вместе! Счастливые годы безмятежной, спокойной жизни, без этих людей из того мерзкого города и без диких воспоминаний, от которых она откачивала его много-много ночей подряд! Когда он метался в бреду и рыдал, кричал на весь дом, как сумасшедший, и до утра бормотал странные, противные ее душе и уму фразы, за которые она его ненавидела. Он принадлежит только ей. Это ее судьба, ее крест. И она никому его не отдаст.

Она набрала знакомый номер:

– Он дома. И… кажется, всё начинается опять…

Глава 10

На этот раз Поль заставил себя ждать.

Аллан сидел, рассматривая камни, лежащие в большом количестве на крыше башни, и знал, что разговор может быть опасным.

Поль поднялся наверх и, увидев Аллана, присвистнул:

– Если бы это было возможно, я бы подумал, что ты зол!

Аллан медленно встал и не спеша подошел к Полю:

– Ты нарушаешь Равновесие! Как ты посмел! Ты мог всё выпустить из-под контроля! Ты не должен был к ней приближаться!

– Не должен? – Поль поднял брови. – Я буду не только приближаться, и ты это знаешь. Всё, что она может, она будет делать для меня. Этот болван, который не мог до сих пор подчинить ее себе, – самая подходящая кандидатура. Я всего-то подтолкнул его. Да и потом, уверен, что она ничего не заметила.

– Она всё поняла. Она сказала мне. Она сказала, что ее это беспокоит. А ты знаешь, что она может увидеть, и тогда… – Аллан замолчал. Дальше говорить было бессмысленно.

– Что тогда, ну, что будет? – Поль с довольной улыбкой подошел к нему и замерцал серо-сиреневым светом. – Она нужна нам. Чтобы все закончить.

Аллан понимал, как он силен. Даже сейчас, глядя, как он прохаживается с кошачьей грацией и улыбается своим мыслям, он понимал, как велика его сила. И если он победит…

– Расслабься, что ты в нее вцепился? Она никогда не была полностью вашей. А сейчас, когда она обладает колоссальной силой и не знает об этом, ей нужен наставник.

– И этот наставник – я! – Аллан подошел совсем близко, так, как было нельзя, и граница между ними начала тлеть и разрываться. Он сгорбился под тяжестью кольца, проступившего на голове, встал на колени и, отдышавшись, поднялся, выпуская острые голубые лучи.

– Тише, друг. – Поль отошел назад. – Всё по Закону. Выбор за ней.

Он развернулся, ударив длинным хвостом Аллана по ногам, и в два прыжка исчез в темноте.

Глава 11

Эдвард собирался к Мириам. Он созвонился с ней еще вчера и с радостью узнал, что она уже приехала в город. Это было просто отлично. Он не любил болтовни по телефону, предпочитал личный контакт.

Не то чтобы он волновался, нет, но оделся более тщательно и дольше обыкновенного смотрелся в зеркало. «Как баба!» – подумал детектив и, хлопнув дверью, вышел из дому.

Он зашел в маленькое уютное кафе с мягкими креслами у окна и увидел ее сразу. Почему-то задергалось в груди, и какие-то детские, школьные ощущения задели его воспоминаниями.

Мириам была в голубом платье, ее светлые длинные волосы были небрежно заплетены в косу. Рядом с ней сидел красивый молодой мужчина в джинсах и серой рубашке. Эдварду он сразу не понравился. Зачем лишние свидетели при беседе?

В свою очередь, Кристофер разглядывал этого неопрятного полицейского с небритой рожей и колючими глазами. Оценив бойцовский торс копа, он посмотрел на Мириам, понимая, что неожиданно вот этот вот разгильдяй может оказаться в ее вкусе. С этими бабами всегда так. Попадаешь впросак.

– Эдвард, – представился детектив и зачем-то, наклонившись, поцеловал мягкую тонкую руку Мириам и тут же сел напротив, сам удивленный своим действием.

Она заулыбалась, и в глазах ее заплясали зеленые черточки.

– Мириам. – Голос у нее был немного низкий, очень приятного тембра. – А это мой менеджер и помощник Кристофер. Можете при нем говорить свободно.

– Я не задержу вас надолго, мэм. – Эдвард достал несколько фотографий. – Но поскольку вы здесь, я покажу вам пару снимков и задам ряд вопросов.

Пока он рылся в папке, Мириам разглядывала его и с удовольствием отмечала, что ей нравится мужественное лицо детектива, морщины умного лба, усталые добрые глаза и твердый подбородок. «Не спал, – подумала она, – вторую ночь». И как-то сразу почувствовала, как болит его ранка в груди. Порез, оставленный дикой кошкой.

– Давайте сюда. – Она взяла в руки снимки.

Они жгли ей руки. Боже, это то самое противное место. Такое любимое когда-то и такое мертвое сейчас. Снимки заброшенных залов вперемешку с фотографиями подростков, которые пропали.

Руки у нее стали красными и покрылись мелкими белыми точками. Кристофер пристально наблюдал за ней. «Ну нет, это невозможно, – подумал он, – чтобы это началось снова…»

– Чем я могу помочь вам? – спросила она ровно, отложив фотографии в сторону.

– Мы знаем, что это вы проектировали этот клуб. И только вам известно о наличии дополнительных выходов и, возможно, переходов в какие-нибудь туннели к реке.

Эдварду смертельно хотелось курить, но, глядя на нее, он почему-то не хотел, чтобы от него пахло табаком. В конце концов, сегодня один из немногих дней, когда он надушился какой-то парфюмированной дрянью. С трудом сдерживая желание крепко затянуться, он заказал официанту двойной эспрессо.

Мириам сидела нахмурившись, и он четко видел, как в глазах ее плескалась тревога.

– А вы что же, до сих пор не проверили? – едко вступил в разговор Кристофер. – Вы должны были перерыть здание сверху донизу с собаками. Разве они не взяли след?

Эдвард с усмешкой посмотрел на этого киногероя. Черт, даже будучи мужчиной, он не мог не признать, что тот красив какой-то притягательной аристократической красотой, каждая черта этого «аленделона» была ровной, правильной и как будто вымеренной. Разве что глаза выбивались – длинные и колючие, они как будто цепляли и не отпускали из виду ни одну деталь.

– Разумеется. Проверили. И ничего не обнаружили. Собаки не пошли дальше самого клуба.

– И на этом основании вы сделали вывод, что есть тайные двери? – усмехнулся Кристофер.

Эдвард затянулся глубоким глотком крепкого кофе, и его раздражение улеглось.

– Да. Так что вы скажете, мэм? – обратился он вновь к Мириам.

– Нет. Там нет ничего. Да вы и сами могли посмотреть по плану. Есть маленький выход на чердак и люк в вентиляции, но я думаю, вы уже их видели.

Настроение у нее упало, и он это прекрасно увидел. Как и то, что она недоговаривает, замалчивает. Глаза у нее посветлели, стали огромными, как будто она вспоминала что-то, и Эдвард с удивлением отметил, что он как будто видит ее по-другому. На какой-то момент ему даже показалось, что они не здесь, а где-то на открытой местности, она стоит в длинном платье, и у него что-то сильно болит в груди…

Он прижал руку к сердцу. Не надо пить столько кофе. И курить. И пить. Он поднялся, положил на стол деньги за кофе и произнес:

– Не смею вас задерживать. Но думаю, мы еще увидимся.

Она тоже поднялась, и он увидел, как она хорошо сложена и как вся ее фигура источает какую-то силу, энергию.

– Конечно. Пока мы здесь. Приходите в любое время.

Мириам протянула ему руку для рукопожатия. Что-то очень детское было в ней. Рукопожатие Кристофера было жестким и недружелюбным. Ревнивец, отметил про себя Эдвард. И у него поднялось настроение.

* * *

Кристофер затащил Мириам в номер и захлопнул дверь.

– Ты понимаешь, что ты натворила?! – прошипел он. – Ты никогда не думаешь о последствиях! Сейчас мы не сможем проводить исследования, и наша цель не будет достигнута! Ты мне обещала, что не будешь ничего делать одна! Теперь мы не сможем достать такой же кристалл!!!

Кристофер в ярости шагал по комнате, ненависть переполняла его. Просто дура! Неужели опять она поддалась эмоциям?

Неожиданно догадка пронзила его. Он развернул ее к себе и спросил:

– Ты снова сделала ту же попытку? – Сразу понял по глазам, что да. И в груди шевельнулась иголка. – Не-ет, я не верю, что ты настолько глупа. Когда мы были в шаге от победы…

– Послушай… – Голос Мириам зазвучал тихо, но он почувствовал, что сейчас разразится гроза. – Это тебя не касается. Никак. Ты не можешь указывать мне, что делать и в каком направлении двигаться. Тем более, – и тут она усмехнулась, – ты мне никто. Ты человек, который мне нужен для работы, и тебе за это хорошо платят. Я с удовольствием вычеркнула бы тебя из жизни, если бы можно было найти тебе замену. Я устала от твоей ненависти.

– Презираешь? – Кристофер подошел к ней очень близко и заглянул в глаза. – Я тоже. Я тебя не выношу. Я бы с удовольствием сжег тебя на костре и смотрел бы, как горят твои волосы. Но мне нужны деньги, которые ты мне обещала. – Взял прядь ее волос и поднес к своим губам. – Мне кажется или они уже пахнут гарью? – Он засмеялся.

Мириам сжалась. Она испугалась его тона. Конечно, он никогда не был вежлив, но сейчас она увидела другого Кристофера. Более жесткого и незнакомого.

Она ударила его по руке и оттолкнула:

– Уходи. Я хочу подумать. Мне надо побыть одной.

Кристоферу так нравилось, когда она злилась. Она выглядела беспомощной, вся ее заносчивость улетучивалась, и она становилась обычной женщиной, которая не может совладать с эмоциями и делает ошибки.

Он вышел и, прикрыв дверь, выдохнул. Почему-то стало больно. Обида, которая жила в нем столько лет и не давала покоя, требовала выхода.

Глава 12

Эдвард сидел в душном кабинете местного комиссара полиции уже около пятнадцати минут и никак не мог добиться простых ответов на простые вопросы. Ройс сидел напротив и рассматривал пустые листы бумаги перед собой.

– Я бы хотел понять, для чего вы пытаетесь копать все эти истории давно заброшенного клуба, вместо того чтобы искать ребят. Ведь именно для этого вас сюда позвали. Вы там, в ОСОБОМ отделе, привыкли командовать и понятия не имеете, с какими трудностями мы здесь вынуждены бороться. – Голос комиссара Абраама Брейера стал ехидным. Глаза его сузились и стали колючими.

Эдвард не мог отделаться от неприязненного ощущения, которое испытывал, глядя на этого человека. Небольшого роста, слегка полный и весь какой-то гладкий, комиссар производил впечатление человека совсем из другой структуры. Как рыночный торговец, подумал Эдвард.

– Я выполняю свою работу, сэр. Меня направил сюда Скотленд-Ярд. И я вынужден буду сообщить о вашем отказе содействовать моему расследованию, – отчеканил он.

– Ну зачем так сразу, я всего лишь прошу объяснить, так сказать, понять, для чего нужно ворошить эти дела с несчастными случаями. И имею на это полное право, – завилял голосом комиссар.

– Хорошо. Но сперва вы даете мне информацию. Прямо сейчас я хочу получить ответы на следующие вопросы. Первое – обстоятельства смерти этих троих людей, найденных возле клуба и в клубе. Второе – мне нужен план здания со всеми коммуникациями. Третье – я хочу знать об умерших всё. Я думаю, ребята попали в один из подземных ходов под «Юным маем» и находятся там уже много дней. Время не терпит. Шансов найти их живыми практически нет. Поэтому я хочу использовать любые зацепки, способные вывести нас на след.

– Хорошо, – комиссар кивнул Ройсу, – приступайте.

Напарник включил проектор, и они уставились на белый экран напротив стола комиссара.

– Итак… – Ройс начал щелкать пультом. – Ада Кляйн. Бывшая управляющая. В прошлом танцовщица с именем. Сорок три года. Двое детей. Была найдена задушенной в женской раздевалке действующего тогда клуба. Смерть наступила в два часа ночи. Камеры были отключены. Сторож впустил ее, думая, что она по-прежнему там работает, допустил халатность. Она сказала, что ей нужно забрать свои вещи из шкафчика. Зашла в менеджерскую, включила компьютер, но зайти куда-то не успела. Следы ведут только в раздевалку. Больше никуда не проходила. Уборщица обычно уходит последней после того, как везде вымоет пол. Поэтому обнаружены только следы Ады и Мириам, которая пришла утром первой и обнаружила ее.

Эдвард смотрел на мелькающие снимки и раздумывал. Понимая, что она не могла быть одна. Милая женщина с лицом фарфоровой куколки на снимке с места убийства лежала на боку возле открытого шкафчика. Рядом валялся пакет, в который она складывала вещи. Из нижней дверцы шкафчика торчала вешалка с тряпьем.

На следующем снимке было лицо Ады крупным планом. Искаженное, с закатившимися глазами и странными синяками вокруг глаз.

– Что с глазами, что сказал эксперт? – Эдвард оживился.

– Сказал, что, видимо, сильно боролась и от напряжения выступили капилляры, – сообщил комиссар.

– В таком случае у нее должен быть открыт рот или высунут язык, что-то в этом роде. – Эдвард встал и попросил кофе в открытую дверь предбанника кабинета – ему нужен был допинг.

– Задушили сзади, похоже, руками, но человек был очень сильный. Сломаны шейные позвонки. И, похоже, она цеплялась за шкафчик: руки все в крови. Никаких следов посторонних не обнаружено. Подозрение падало на Мириам, но у нее было алиби, и сторож ее не видел. Да и сила тут не женская. – Ройс помолчал, а потом добавил: – Еще отвертку нашли. Она, похоже, пыталась зеркало отковырять. Болты нашли на полу.

Эдвард нахмурился. Что ей было надо в этом клубе, если она уже там не работала?

– Давай второго.

Наконец-то принесли кофе, и от одного запаха он успокоился и собрался как перед прыжком.

– Номер два. Макс Шипси. Бывший менеджер клуба Мириам. Суицид. Здесь все просто. Парень болтался в местном ресторане, потом курил травку на берегу. Затем вздернулся на парапете большого балкона. Веревка не выдержала, оторвалась, и он упал на камни. Но был уже мертв. Его немного смыло волнами, и он лежал чуть ниже выступа балкона. Но кусок веревки остался там. Никаких следов насильственной смерти. И парень успел оставить записку в социальных сетях: «Я сам» – вот так лаконично. В карманах покойного было обнаружено немного наркотиков и какие-то дрянные сосательные мятные конфеты.

Эдвард смотрел на лицо второго покойника. При жизни напоминал крысенка. Мелкий, с испуганными глазами, милый, с тонкой шеей и маленьким телом. Посмертные фотографии были относительно обычными, лицо его было спокойным и синеватым, глаза закрытыми.

– Кто его нашел? – спросил Эдвард.

– Сторож. Бью. Он всегда делает с утра обход. Пошел к реке с собаками, а тут это.

– Давай номер три.

Номер три оказался девушкой. Кэролайн Кирк. Приезжая. Работала стриптизершей в небольшом местном клубе. Нашли завернутой в полиэтилен в одной из сточных труб, выходящих на склон. За два месяца до обнаружения ее родственники заявили о пропаже. Красивая, молодая. Опознали по татуировке на бедре – всё, что сохранилось.

Было непонятно, каким образом этот труп попал в трубу. В эти дни шли дожди, и все возможные следы смыло. Следствие показало, что девушку могли убить где-то за месяц до того, как нашли ее тело. Особо не искали, так как Кэри периодически уходила в загул. И плотно сидела на дури. Смерть наступила в результате удара тупым предметом по голове. Девушка была завернута в ковер, а потом в полиэтилен.

Эдвард молчал. Кофе закончился, и теперь можно было наконец-то закурить. Он достал сигарету и смял ее.

– Очередность… – Он повернулся к Ройсу. – Какая очередность этих смертей?

– Ну – начал напарник, – первой была найдена Кэролайн. Это было четыре года назад, весной. Тогда еще клуб принадлежал Жизель Буре и Уильяму Джонсону. Второй труп – Ада Кляйн. Как раз перед тем, как в клубе произошел взрыв и Мириам уехала из города. И третий – Макс Шипси. Почти следом. Он был сотрудником Мириам, работал там администратором. Потом, после ее отъезда, устроился работать к жене нашего мэра, Шэрон. Но проработал совсем недолго – всего месяц. В ресторанчик «Юного мая» захаживал часто, по привычке, дружил с местными барменами.