Главный бой Дмитрия Лавриненко. «Серпухов не сдавать!»

В донесении командующему 3-й армией о положении частей 13-й и 50-й армий сообщал генерал-майор Вечный 19 октября 1941 г.: «Курская группа войск ведет бой с противником в районе Жданово и к югу от Линца. Для соединения с вами выслан разведотряд в составе танковой роты, мотороты и кав-полка. Отряд 17.10 выступил в направлении Радогоща.

Части Петрова (части 50-й армии и штаба Брянского фронта – А.П.) до 3000 чел с мат. частью 17.10 вышли в район Белева. Главные силы предположительно в Нарышкино (20 км зап. Орла).

Городнянский (13-я армия – А.П.) со штабом и частью дивизий вышел в район расположения Ермакова Принимаются меры по выводу остальных частей и мат. части.

Группа Ермакова (13-я и 50-я армии – А.П.) передается в состав Городнянского. Фронт, занимаемый Городнянским (с группой Ермакова). – Белые Берега, (иск.) Рыльск, Коренево.

Штаб фронта – Щигры.

26 А. группа Аргунова в Белеве, остальные части занимают оборону по р. Зуша в районе Мценска.

ВЕЧНЫЙ»[16].

Листовка «Герои и подвиги. Боевые эпизоды Великой Отечественной войны» с материалом о подвиге старшего лейтенанта Д. Ф. Лавриненко. Издана в 10-х числах декабря 1941 г.

Я. Л. Лившиц, автор книги «Первая гвардейская танковая бригада в боях за Москву». Фото 1980-х гг.

50-я армия 17–19 октября 1941 г. разделилась на несколько групп, каждая из которых самостоятельно пробиралась в различных направлениях.

Уточняют положение штаба 50-й армии донесения по 26-й армии и Брянскому фронту. Из переговоров офицеров связи штаба Брянского фронта и Генерального штаба капитана Цехмистренко и старшего лейтенанта Чудакова:

«– Если имеешь время, я дам материал о ходе выхода из окружения 50 армии.

– Давайте, это важно нам.

– Даю. 24.10.41 к нам в штаб прибыл майор БОРИСОВ из штаба ВВС 50 армии, который двигался совместно с наземными войсками. Он доложил: 13.10 армия сосредоточилась у переправы через реку РЕССЕТА в районе Гутовского лесозавода (20–25 км северо-восточнее БРЯНСКА), причем армия собралась в одно место. Все перемешалось: люди, артиллерия, машины и повозки. В таком состоянии армия находилась до утра 14.10.1941. С рассвета 14.10.41 154 сд отбросила немцев и форсировала реку. За дивизией некоторое время спустя двинулся штаб армии, но на восточном берегу он был обстрелян минометным и пулеметным огнем. Майор БОРИСОВ, подполковник ПОЧЕМА, генерал-майор ПЕТРОВ, полковник БОГДАНОВ и член Военного Совета, фамилию не помнит, южнее переправы организовали батальон пехоты и решили нанести удар в тыл немцам, которые к этому времени оттеснили прикрывающие части к самой переправе. У переправы творилось что-то невероятное. Артиллерия вела огонь тут же, с колес, часто поражая своих. Раненых и убитых никто не подбирал. В процессе обходного маневра нашего организованного батальона последний распался на две части. Первая часть совместно с БОРИСОВЫМ вышла в БЕЛЁВ. Генерал-майор ПЕТРОВ остался со второй частью батальона, судьба которого неизвестна. Части армии имели задачу и двигались на БЕЛЁВ. Маршрут движения БОРИСОВА: ТЕРЕБЕНЬ, ТРОСНА, ВЫТЕБЕТ, РАДОМНА, СЕРЕДИЧИ, БЕЛЁВ. После переправы на всем отрезке пути он немцев не встречал. По опросу местных жителей, последние сообщали, что немцы заходили в деревню, брали продукты и двигались на восток и северо-восток. По докладу БОРИСОВА, немцев было не больше батальона с 5 минометами. Материальная часть гвардейского дивизиона уничтожена самими артиллеристами. Все. Ясно ли?

– Все ясно»[17].

Из доклада Борисова становится ясно, что он, будучи представителем штаба ВВС 50-й армии, вышел в Белев с половиной батальона. Остальных штабных работников 50-й армии в Белеве еще не было.

Из переговоров офицеров связи Маслюкова и Залетова 20 октября 1941 г. можно почерпнуть дополнительные подробности о штабе 50-й армии.

«… – Передаю то, что АРГУНОВЫМ было установлено в 16.00 часов у их телеграфистов. Записка генерал-майору ЗАХАРОВУ и члену Военного Совета МАЗЕПОВУ.

Здравствуйте. Докладываю обстановку:

Первое: на сегодня все хозяйства, за исключением 276 (сд), вышли на меня, приводятся в порядок, организуем отпор врагу.

Второе: лично ПЕТРОВ еще не появился. Имею сведения о нем, что 12.10.41 он перешел РЕССЕТА у завода юго-восточнее ХВОСТОВИЧИ. Вышедшие командиры видели его и 15.10.41 северо-восточнее этого завода.

Третье: вчера прибыл с частью штаба подполковник ПОЧЕМА, очень немного их осталось.

Четвертое: сегодня полностью выбрался ИВАНОВ. Я прошу вашей телеграммы через генерала КУРКИНА в отношении ИВАНОВА. Думаю, что наиболее целесообразно его отправить, но для этого нужно дать телеграмму.

Пятое: в основном свою задачу я выполнил. Все собрано, налаживается прямая связь всех хозяйств непосредственно со Штармом. Включаю свою опергруппу в аппарат ПОЧЕМА. Жду ваших указаний.

20.10.41 АРГУНОВ. Передал капитан МАСЛЮКОВ 19.22 20.10.41…»[18].

По данным Донесения заместителя начальника оперативного отдела штаба 50-й армии начальнику штаба Брянского фронта от 23 октября 1941 г. «О состоянии и положении частей армии»

«Штаб армии в составе полковника ПОЧЕМА, нач. артиллерии полковника ЛЕСЕЛИДЗЕ, оперотдел 2 чел., штаб артиллерии 3 чел., разведотдел 4 чел. Всего 50 командиров находится АСТАФЬЕВО и 23.10 сосредотачивается АРСЕ-НЬЕВО. Сведений о нахождении командующего и чл. Военного совета с 18.10 нет. До этого он с подразделениями 1-го гвардеского полка следовал из ЛЬГОВО на ЗНАМЕНСКОЕ… Положение армии неопределенное. По мере сколачивания частей, таковые получают задачу от полковника АРГУНОВА»[19].

С 13 октября 1941 г. Белевский боевой участок охранялся силами примерно одной стрелковой дивизии, собранной из отступающих. Командиром был полковник Аргунов[20]. С 14 октября 1941 г. Белевский боевой участок (группа Аргунова) входит в подчинение Западного фронта[21].

Я. Л. Лившиц, автор книги «Первая гвардейская танковая бригада в боях за Москву». Фото 1940-х гг.

15 октября 1941 г. Белевский боевой участок переходит под командование 26-й армии, в которой и служил лейтенант Лавриненко. В отличие от 50-й армии, 26-я армия имела штаб, командующего и сохраняла полную боеспособность[22].

Судя по приведенным документам, к 17 октября из окружения в Белев вышел один представитель штаба 50-й армии – майор Борисов. 19 октября в Белев прибыл подполковник Почема с небольшим количеством штабных работников. 20 октября Аргунов на основе штаба Почемы создает штаб Белевского боевого участка. К 23 октября 1941 г. управление войсками 50-й армии в составе группы Аргунова, перешло к командирам 26-й армии.

Директивой Ставки Верховного Главнокомандования 23 октября 1941 г. произведено слияние 26-й и 50-й армий. Командование новой 50-й армией вначале осуществлял бывший командующий 26-й армией генерал-майор Куркин, а позже бывший командующий 13-й армией генерал-майор Ермаков. Формирование штаба новой 50-й армии происходило на основе штабов группы Аргунова (в том числе штабных работников группы подполковника Почемы), 13-й и 26-й армии. Новая 50-я армия, согласно директиве, вошла в состав Брянского фронта[23]. Начало работы штаба вновь сформированной 50-й армии относится, по данным журнала боевых действий, к 25 октября 1941 г. Штаб размещался под Тулой.

Лишь 28 октября 1941 г. вышел первый приказ (№ 1) по 50-й армии о занятии обороны на р. Упа[24].

Таким образом, штаба 50-й армии 17–19 октября в Белеве не существовало. Д. Ф. Лавриненко не мог защищать этот штаб 17 октября, так как штаб 50-й армии начал работать под Тулой только 25 октября.

Чей штаб защищал танк Лавриненко, можно установить из общего контекста боевых действий.

До слияния с 50-й армией штаб 26-й армии находился в г. Чернь, что подтверждается боевыми документами фронтов и армий[25]. В состав 26-й армии в числе других частей 12–17 октября 1941 г. входила и 4-я танковая бригада, в которой служил Д. Ф. Лавриненко[26].

26-я армия образована 9 октября 1941 г. директивой ставки № 002815 путем переформирования 1-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майора Д. Д. Лелюшенко. Командующим армией был назначен генерал-майор А. В. Куркин. Линия разграничения с Западным фронтом справа проходила через населенные пункты Бетово, Семеновское, Дубна, Алексин (все включительно для 26-й армии)[27]. 15 октября линия разграничения была уточнена директивой Ставки ВГК № 002999. Теперь она проходила через Лаптево, Титово, Перемышль, Сухиничи (все включительно). Той же директивой в состав 26-й армии передавались войска 31-й кавдивизии 49-й армии, войска Белевского боевого участка (войска групп Аргунова и Рейтера)[28].

По сохранившемуся журналу боевых действий 11-й танковой бригады, также входившей в состав 26-й армии, 4-я танковая бригада к ночи с 16 на 17 октября 1941 г. занимала позиции у д. Долматово между Чернью и Мценском. К 3.00 ночи 17 октября 4-я танковая бригада вместе с 34-м полком НКВД покинули позиции, передав их 11-й танковой бригаде[29]. Через Долматово проходило шоссе Орел-Тула, по нему 4-я танковая и отправилась в путь на север к ст. Кубинка в Московскую область.

Д. Ф. Лавриненко 17 октября мог охранять только штаб 26-й армии в г. Чернь, ведь штаб находился в тылу боевого участка обороны 4-й танковой бригады.

Разговор М. Е. Катукова с И. В. Сталиным также, по-видимому, состоялся именно в Черни, в штабе 26-й армии. Ошибку нарраторов можно объяснить следующим: командование 26-й армии было объединено с командованием 50-й армии 23 октября 1941 г. История 26-й армии стала частью долгой и славной истории 50-й армии, а короткий двухнедельный период существования 26-й армии никому из военачальников не запомнился.

М. Е. Катуков разговаривает по телефону. Фото 1941–1942 гг.

Д. Ф. Лавриненко прибыл в Серпухов из Черни, проехав по шоссе Чернь – Тула – Серпухов расстояние в 200 км. Сейчас на легковом автотранспорте по современным дорогам путь от Серпухова до Черни можно преодолеть за 2,5 часа. Максимальная скорость танка Т-34 по шоссе составляла 55 км/час[30]. В октябре 1941 г. темп движения по шоссейной дороге Чернь – Тула – Серпухов – Москва был низким из-за большой загруженности потоком войск и беженцев.

Оценивая время движения танка Т-34–76 Д. Ф. Лавриненко в пути, надо вспомнить знаменитые испытательные пробеги танка Т-34, прошедшие в марте и октябре 1940 г., в том числе и по отрезку пути от Черни до Серпухова. Первый пробег по маршруту Харьков – Москва 6–12 марта 1940 г. длился 6 дней, по бездорожью был пройден путь в 650 км. За день танки проходили около 110 км.

Второй пробег состоялся в октябре-ноябре 1940 г. по маршруту Харьков – Серпухов – Смоленск – Киев – Харьков. Было пройдено 2680 км за 14 дней, при этом выработано 129 моточасов[31]. Можно подсчитать, что средняя скорость движения танка на пробеге составила около 21 км/час. Эта скорость развивалась при движении по полям, проселочным дорогам и шоссе.

Отрывок из книги Л. Я. Лившица помогает нам установить темп движения 4-й танковой бригады по маршруту Долматово – Тула – Серпухов – Москва – Кубинка 17–18 октября 1941 г.: «За сорок часов бригада прошла триста шестьдесят километров…»[32]. Средняя скорость движения составила, таким образом, 9 км/час. При таком темпе движения, учитывая, что бригада ушла с позиций в Долматово до 3 часов ночи 17 октября, можно предположить, что она могла прибыть в Кубинку 18 октября не ранее 19.00. 19 октября с утра до вечера бригада совершала марш от Кубинки к Чисмене под Волоколамск[33].

Танк Д. Ф. Лавриненко должен был пройти 200 км от Черни до Серпухова тем же темпом, что и основная колонна 4-й танковой бригады, или несколько быстрее, то есть примерно за 20–22 часа. В книге М. Е. Катукова есть следующие строки: «Штаб армии отпустил танк Лавриненко буквально вслед за ушедшей танковой бригадой. Но дорога оказалась забитой автотранспортом и, как ни торопился Лавриненко, нагнать бригаду ему не удалось»[34]. Из этого следует, что танк Д. Ф. Лавриненко был отпущен из штаба 26-й армии уже 17 октября. Время, которое Д. Ф. Лавриненко провел, охраняя штаб армии и догоняя колонну, можно установить из сообщения Я. Л. Лившица: «Когда первые танки бригады подходили к окраинам Москвы, танк лейтенанта Лавриненко появился на улицах Серпухова»[35]. Расстояние от Серпухова до окраин Москвы в 1941 г. составляло около 100 км. Это расстояние колонна 4-й танковой бригады могла преодолеть за 11 часов. Таков был разрыв в движении основной колонны бригады и танка лейтенанта Д. Ф. Лавриненко, когда последний был в Серпухове.

Предполагая минимальный темп движения танка Д. Ф. Лавриненко, можно утверждать, что в Серпухове он должен был оказаться 18 октября не ранее 14.00 или немного позже. В любом случае это произошло в дневное время, ведь танкисты зашли в Серпухове в парикмахерскую, которая могла работать до 17–18 часов. Таким образом, время прибытия танкистов в Серпухов сокращается до промежутка от 14.00 до 17.00 18 октября.

Учитывая, что 4-я танковая бригада передала позиции в Долматово к 3.00 17 октября 11-й танковой бригаде, выход танка Д. Ф. Лавриненко из Черни должен был состояться с опозданием на 8–11 часов, то есть около 11.00–14.00 17 октября.

Я. Л. Лившиц пишет, что 4-я танковая бригада двигалась через Москву ночью 19 октября. Очевидно, имелась в виду ночь с 18 на 19 октября. Первые танки бригады появились у Москвы, судя по расчетам, во второй половине дня 18 октября. К тому же времени относилось и прибытие танка Д. Ф. Лавриненко в Серпухов, далее бригада прошла по темным улицам вечерней Москвы, однако, из приведенных выше слов Я. Л. Лившица следует, что бригада уже к 19.00 18 октября должна была быть в Кубинке, а не в Москве. На марше в 360 км километровая танковая колонна неминуемо должна была растягиваться, останавливаться, в тот момент, когда голова колонны уже была в Кубинке, хвост еще мог идти через Москву.

Расчеты времени движения дают нам возможность определить время пребывания Д. Ф. Лавриненко в Серпухове.

Из текстов воспоминаний М. Е. Катукова становится известна дата прибытия Д. Ф. Лавриненко в свою танковую бригаду – полдень 20 октября[36]. Учитывая среднюю скорость движения танков Т-34 на испытаниях в 1940 г. и темп движения колонны 4-й танковой бригады, маршрут Серпухов – Москва – Кубинка в 160 км танк Д. Ф. Лавриненко должен был преодолеть, самое большое, за 18 моточасов. Из Кубинки Д. Ф. Лавриненко должен был направиться по проселкам к месту дислокации своей бригады в Чисмене, что в 87 км к северу от Кубинки.

Командир 1-й танковой бригады генерал-майор танковых войск М. Е. Катуков. Снимок Б. Фишмана. Газета «Красная звезда» № 266 от 12 ноября 1941 г.

Из текстов Я. Л. Лившица и М. Е. Катукова мы узнаем дату прибытия 4-й танковой бригады (без Д. Ф. Лавриненко) к новому месту дислокации на ст. Чисмена – вечер 19 октября 1941 г.[37] В Кубинке же бригада сосредоточилась не позже утра 19 октября.

Д. Ф. Лавриненко прибывает к Чисмене около 12.00 20 октября. 87 км от Кубинки до Чисмены по проселку он мог пройти со скоростью большей, чем на шоссе, ведь на шоссе были пробки, хотя, с другой стороны, и разбитые проселочные дороги не давали возможность развить высокий темп движения. Время прохождения последнего отрезка пути от Кубинки до Чисмены танком Д. Ф. Лавриненко могло составить до девяти часов. 160 км от Серпухова до Кубинки танк Д. Ф. Лавриненко должен был пройти средним темпом за 18 часов, а весь маршрут Серпухов – Москва – Кубинка-Чисмена занял бы целые сутки. При этом надо учитывать, что темп движения ночью, когда автомагистраль несколько разгружалась, мог быть выше и достигал показателей испытаний танка Т-34 в 1940 г. – 21 км/час, т. е. ночью около 8 моточасов подряд танк Д. Ф. Лавриненко мог идти быстрее и пройти за это время около 160 км. Оставшиеся 87 км танкисты могли пройти снова на низкой скорости в 9 км/час за 10 часов. В этом случае, время на преодоление пути от Серпухова до Чисмены могло составить не сутки, а 18 часов или менее. В этом случае из Серпухова танк должен был выйти вечером 19 октября.

Генерал-полковник танковых войск А. В. Куркин. 9–25 октября 1941 г. командовал 26-й армией, штаб которой располагался в Черни. Этот штаб охранялся 16–17 октября 1941 г. одним танком Т-34 из состава 4 тбр (командир экипажа – Д. Ф. Лавриненко).

Таким образом, Д. Ф. Лавриненко задержался в Серпухове с 14–17 часов 18 октября до вечера 19 октября, в этом промежутке времени и произошло сражение с его участием.

Пройдя первый отрезок пути в 200 км за сутки, нет сомнений, что экипаж танка Д. Ф. Лавриненко был сильно измотан. Требовалось время на то, чтобы отоспаться и привести себя в порядок. Поиск места для ночлега, бритье, возможно баня, два приема пищи, сон, общение с начальником гарнизона города Серпухова – всё это должно было занять не менее 12–14 часов. Экипаж мог быть готов к выполнению боевой задачи не ранее 5–7 утра 19 октября. Таким образом, все данные указывают на то, что сражение под Серпуховом с участием Д. Ф. Лавриненко состоялось 19 октября 1941 г.

Экипаж танка Т-34–76 насчитывал 4 человека. В статье и книге М. Е. Катукова перечисляется состав экипажа танка лейтенанта Д. Ф. Лавриненко на 19 октября 1941 г.: механик-водитель – старший сержант Бедный, стрелок-радист – сержант Борзых, заряжающий – красноармеец Федотов[38].

Некоторые члены экипажа Д. Ф. Лавриненко известны по боевой документации, дневникам и воспоминаниям.

Механик-водитель старший сержант Иван Бедный из взвода лейтенанта Д. Ф. Лавриненко упомянут в дневнике Николая Петровича Капотова, служившего также во взводе Д. Ф. Лавриненко.

«3 октября

В десять утра проехали Серпухов. Вечером прибыли в Мценск[39]. Дальше не поедем. Неужели немцы уже в Орле? Выгрузка. Облака закрыли луну. Черный мрак. Город почти пуст. В ожидании распоряжений водитель Николай Федоров и радист Алексей Сардыка дремали в машине, а мы с башенным стрелком Иваном Бедным интересовались окружающей средой и будущими задачами…»[40].

Иван Бедный по дневнику И. П. Капотова – башенный стрелок, а в воспоминаниях М. Е. Катукова и Я. Л. Лившица – механик-водитель. Дневник Капотова составлялся непосредственно на передовой в 1941 г., поэтому его данные точнее сведений М. Е. Катукова из послевоенной публикации. В танковом экипаже могла иметь место смена специальностей.

О гибели Ивана Бедного в бою 18 ноября 1941 г. рассказал в своей книге М. Е. Катуков. Это произошло в бою на Волоколамском шоссе: «Водитель взялся за рычаги, но тут в танке раздался взрыв. В боковой броне зияла рваная дыра. Когда дым рассеялся, Лавриненко увидел, что по виску Бедного течет кровь. Водитель был мертв. Другой осколок попал радисту Шарову в живот. Его с трудом вытащили через верхний люк. Но Шаров тут же скончался. Бедного вынести не удалось: в пылающей машине начали рваться снаряды.

Лавриненко тяжело переживал гибель боевых друзей, с которыми прошел через столько испытаний на мценских рубежах, на заснеженном Волоколамском шоссе»[41].

Д. Д. Лелюшенко в воспоминаниях приводит описание боя с участием механика-водителя Федотова из 4-й танковой бригады под Мценском в начале октября 1941 г.: «С НП видно, как танк лейтенанта Кукарина, который одновременно с другими вышел из леса, вскоре вырвался вперед. Заметив стремительно приближающуюся машину, немецкие танки сосредоточили по ней огонь. Кукарин вдруг остановился и стал стрелять с места. За считанные минуты он подбил 5 танков противника. Позже мы узнали, что, когда наводчик Любушкин вел огонь, вражеский снаряд повредил рычаги управления, и двигаться вперед стало невозможно. Раненый механик-водитель Федотов с трудом включил задний ход, и танк, отстреливаясь, стал пятиться к лесу. И только когда очутились в безопасности, экипаж увидел, что радисту-заряжающему Н. С. Дуванову оторвало ногу.

Танк Т-34 из состава 1-й гвардейской танковой бригады на позиции. Западный фронт, ноябрь 1941 года.

Кукарин и Любушкин вынесли раненых товарищей из машины, а сами продолжали бой и подбили еще 4 вражеских танка.

За выдающийся подвиг и высокое воинское мастерство наводчику Ивану Тимофеевичу Любушкину было присвоено звание Героя Советского Союза, и остальные члены экипажа тоже получили награды»[42].

В описаниях боев экипажа Д. Ф. Лавриненко ноября 1941 г. механика-водителя Федотова уже не было. Если доверять воспоминаниям Д. Д. Лелюшенко, Федотов был ранен в начале октября, так, что ему пришлось выйти из боя. Значит и в Серпухове он был со свежим ранением, не в медсанбате, как следовало бы ждать. В присутствии Федотова в составе экипажа Лавриненко можно усомниться. Впрочем, известны случаи, когда во время Великой Отечественной войны раненые бойцы и командиры оставались в строю и продолжали вести бой.

Автомобильный и железнодорожный мосты через Оку в Серпухове.

В 4-й (1-й гвардейской) танковой бригаде служил сержант Иван Семенович Борзых 1904 или 1908 г. р. Он имел награды: медаль «За отвагу» и орден «Красной звезды». И. С. Борзых пропал без вести в бою 16 июля 1944 г[43]. В 1943 г. он служил номером в орудийном артиллерийском расчете в противотанковой истребительной батарее бригады, а в 1944 г. санинструктором в той же бригаде. Очевидно, именно он и был членом экипажа танка Д. Ф. Лавриненко 19 октября 1941 г. В приложении дана его краткая боевая биография.

Трое из четырех членов экипажа Д. Ф. Лавриненко 19 октября 1941 г., скорее всего, погибли смертью храбрых на фронтах Великой Отечественной войны (Д. Ф. Лавриненко, И. С. Борзых, И. Бедный), о судьбе Федотова данных нет. В списках потерь в ЦАМО РФ двоих членов экипажа танка (Федотова и Бедного) найти не удалось.

Документы учета потерь личного состава 1-й гвардейской танковой бригады 1941-го года свидетельствуют о том, что учет велся неудовлетворительно. Так, Д. Ф. Лавриненко присутствует в двух списках потерь, как пропавший без вести по Западному фронту, хотя погиб он, по воспоминаниям, на глазах у своего командира[44]. Личные данные Д. Ф. Лавриненко записаны в списках потерь с ошибками: неверно указано название станицы, из которой он был родом, и номер танковой бригады, где он служил. То же и с учетом потерь по двум другим членам экипажа – Бедному и Федотову.

Состав экипажей танков постоянно менялся. Федотов около 5–8 октября 1941 г. был в экипаже Любушкина. Бедный 3 октября 1941 г. был в экипаже Капотова, а 17 октября-18 ноября 1941 г. в экипаже Лавриненко. Борзых присутствует в списке экипажа Лавриненко только 17–20 октября 1941 г. На фото в газете «Правда» за 24 октября 1941 г. экипаж в составе Лавриненко, Бедного, Борзых, Федотова присутствовал в таком составе в последний раз (читать ниже).

Танк Д. Ф. Лавриненко прибыл в Серпухов в дневное время, так что все танкисты сразу же смогли зайти в работающую парикмахерскую. Момент приезда в Серпухов и посещения парикмахерской подробнее всего описан в еще одной компиляции из воспоминаний М. Е. Катукова, в изложении сотрудников Серпуховского музея. Статья музейных сотрудников «Бой экипажа Лавриненко у Высокиничей 19.10.1941» представляет собой дополненное повествование М. Е. Катукова об этих событиях. Дополнения музейных сотрудников (краеведов) касались локализации места пребывания экипажа в Серпухове, а также локализации места боя.

Вот одно из дополнений: «Утром 19 октября, переправившись по мосту через р. Оку, танкисты достигли Серпухова. Лязгая гусеницами, танк двигался по улице Московской, проехал через площадь III Интернационала (ныне площадь им. Ленина), продолжил движение по ул. Московской и проехал прямо под окнами городской комендатуры (дом № 26, в этом здании на первом этаже в то время располагался и призывной пункт). Проехав перекресток с ул. Ворошилова танкисты увидели в прифронтовом городе работающую (в доме № 10) парикмахерскую»[45]. Далее описывается сцена, известная по воспоминаниям М. Е. Катукова, приглашения экипажа танка на разговор к военному коменданту Серпухова, а после снова дополнение: «Танкисты, молча, поднялись с кресел, вышли из парикмахерской и быстро заняли свои места в боевой машине. Механик-водитель Бедный подал «тридцатьчетверку» назад и лихо повернул из-за угла здания к дверям городской комендатуры. В этот момент Бедный через открытый люк увидел между танком и зданием перепуганную женщину с ребенком на руках, надавил на тормоза и прикрикнул ей – «Ну, что же ты, мамаша, с ребенком под танк лезешь?!» Женщина (Куракова Г. К.) перепугавшись, решила, что ее – «чуть не задавили пьяные танкисты!» На самом деле танкисты были уставшими. Экипаж танка был измотан сложной дорогой и двое суток люди провели без сна»[46].