Я знаю, ты вернешься

Я уже отошла, когда Олег окликнул меня:

– Не забудь про вечер! Ты многое пропустишь, если не придёшь.

– Я постараюсь, – ответила я и направилась к Алексу.

Алекс сидел спиной ко мне в одиночестве – Шмидты ушли купаться. Я окликнула его, и он резко обернулся.

– Всё хорошо? – он нахмурился и окинул меня цепким взглядом.

– Да, только очень жарко.

Он поднялся на ноги и подошёл ко мне.

– Что с лицом? – он коснулся пальцем кончика моего носа.

– А что с ним?

– Ты выглядишь, как клоун в гриме, – Алекс показал мне палец, вымазанный белым.

– А, это крем от солнца.

– А где ты его взяла?

– У Олега, – я обернулась и указала рукой на яркое полотенце на песке, поверх которого лежали розовые шорты. Только сейчас я поняла, что, в отличие от Аннет и Руперта, Олегу хватило такта не обнажаться при мне, и на сердце потеплело.

– Опять этот Олег, – Алекс покачал головой. – Он нас преследует, похоже. Что ему опять нужно?

– Ничего не нужно, он пришёл искупаться и вовсе нас не преследует! – мне захотелось защитить честь моего нового друга, хотя он об этом явно не просил.

– Окей, не кипятись, – к моему удивлению, Алекс не стал спорить. – Пляж большой, всем места хватит. – Он приподнял мою шляпу и мягко коснулся губами кончика носа. – Шапка тоже его?

– Да, он отдал мне её в обмен на бандану, – я осторожно провела пальцами по губам Алекса, стирая следы крема, и он игриво поцеловал их.

– Тебе идёт даже больше. Ты в ней как героиня фильмов Тинто Брассо26. – Алекс с неожиданной страстью обхватил меня за плечи, притянул к себе и заглянул в глаза. – Хочу снять с тебя всё, кроме шляпы, – он крепко поцеловал меня в губы, а потом промурлыкал: – Sweet darling, You can leave your hat on!27.

– Хочешь снять прямо здесь? – моё дыхание сбилось, и я облизнула губы.

Алекс не ответил и принялся целовать меня так жарко, что на пару мгновений я забыла, где мы находимся, и пришла в себя, лишь когда ощутила, как его возбуждённый член упирается мне в живот.

– Хочу, – он чуть отстранился и, указав взглядом на Шмидтов, добавил: – Но нас неправильно поймут.

– Судя по тому, что ты мне сказал, они будут только рады, – я повернулась и взглянула на Аннет, которая неумело махала руками в воде, пытаясь совладать с течением.

– Ну уж нет, я ни с кем не собираюсь тебя делить, – он смотрел на меня так, что я сразу же забыла обо всех обидах.

– Поехали домой? – предложила я.

– Да, едем. Возьмем такси, – глухо ответил он, подхватил с песка мою сумку и повесил на плечо, его шорты заметно оттопыривались в паху, а глаза блестели.

– А они? – я указала на реку.

– Какое нам до них дело? Пускай остаются, – он протянул мне руку, и я взялась за неё, не раздумывая ни секунды.

Мой Алекс вернулся, он по-прежнему влюблён, и ему не нужен никто, кроме меня…

Глава пятая

К моему удивлению, когда я перед ужином предложила Алексу пойди в Арамболь и послушать концерт друзей Олега, он сразу согласился. У меня немного пекло лицо – видимо, я сильно обгорела, – и я снова надела шляпу, хотя солнце уже клонилось к закату. Мы нарядились во всё белое: я – в длинный сарафан на тонких плетёных лямках, а Алекс в светлые брюки и рубашку, и мы стали похожи на двух последователей Сантерии28.

Мы не успели выйти на пляж, как встретили Шмидтов. Оказалось, они шли к нам, так как тоже хотели попасть в Арамболь, чтобы посмотреть на шоу неформалов, которые те каждый вечер устраивали на закате. Сейчас, после пары часов проведённых с Алексом в постели, я уже не испытывала раздражение при виде открытого выреза на топике Аннет, и потому обрадовалась их компании.

Арамболь оказался самым удалённым посёлком в северной части Гоа. Со слов Руперта, который, как обычно, вызвался быть нашим гидом, до две тысячи второго года здесь располагалась обычная рыбацкая деревушка и жили общинами хиппи, искавшие уединения. Но после постройки моста через реку Чапору Арамболь изменился, наполнился туристами и превратился в главное место тусовки творческих личностей всех мастей, а также всевозможных фриков, ищущих здесь спокойствия, понимания и возможности проявить себя. Сюда всё ещё приезжали хиппи, но их осталось уже не так много. Они, как и раньше, ходили голышом со счастливыми лицами, чем привлекали местных жителей из окрестных деревень. Индийцы специально приходили на пляж, чтобы тайком сфотографировать нудистов на свои телефоны и старенькие фотоаппараты.

После нашего безлюдного пляжа Арамболь поразил меня. Тут были сотни туристов, индийцев, детей. По пляжу бегали собаки, и я даже увидела пару тощих белых коров, которые брели по берегу, опустив головы и не замечая никого вокруг.

– Смотрите, что они делают? – я указала рукой на группу молодых людей в одних шортах.

Все парни были загорелые, поджарые и выглядели необычно. Один из них сидел прямо на песке и, зажав между коленями барабан, выдавал постоянный глухой ритм. Четверо других разбились на пары и исполняли странный танец, высоко размахивая ногами прямо перед лицом партнёра, а потом раскачиваясь из стороны в сторону, делая прыжки и перевороты. Это было похоже на кикбоксинг, только никто из них не прикасался к остальным, выполняя все удары в воздухе.

– Это капоэйра29, – объяснил Руперт, и мы пошли дальше.

– Вот тоже очень интересно! – Аннет остановилась.

Смуглый худощавый парень с дредами, завязанными на макушке, сосредоточено жонглировал большим стеклянным шаром. Он стоял в центре нарисованной на песке мандалы и выглядел так, словно совершает тайный обряд. Вокруг него столпились люди и заворожённо наблюдали за тем, как шар, отражая заходящее солнце, перекатывается по рукам парня, по его спине и груди. Я тоже замерла, не в силах оторвать взгляд от необычной картины. Алекс подошёл сзади и обнял меня. Мы полюбовались необычным жонглёром и отправились дальше.

Здесь оказалось множество людей, тренирующихся жонглировать булавами, теннисными мячиками, какими-то конструкциями на длинных шнурах. Казалось, что мы вдруг попали на репетицию бродячего цирка, и стоит лишь немного подождать, как на пляж выбегут клоуны и акробаты.

Чуть поодаль группа женщин, встав в круг, занималась йогой. Парень в яркой полосатой шапочке растамана, не смущаясь людей, курил траву и с блаженством на лице смотрел на закат. Подул ветер и донёс до нас звуки барабанов и флейты. Мы подошли ближе и увидели группу барабанщиков с таблами30, сидящих прямо на песке. Каждый из них отбивал ритм, а в центре босиком танцевали девушки, прикрыв глаза и погрузившись в динамическую медитацию.

Сразу за барабанщиками расположилась стихийная ярмарка. Люди продавали украшения, картины, тибетские чаши, различные причудливые вещи, назначения которых я не понимала. Мы бродили между торговцами, я задержалась у одного прилавка, разглядывая необычные серьги в форме ловцов снов, и не заметила как Алекса и остальных. Людей на пляже становилось всё больше, и я испугалась. Мне показалось, что кто-то следит за мной – я обернулась, пытаясь понять, откуда возникло это тревожное чувство, но тут увидела Алекса.

– Где ты был? – я взяла его за руку. – Не бросай меня в толпе, а то потом не найдемся.

– Ты можешь позвать меня мысленно, и я всегда услышу, – он улыбнулся и протянул мне небольшой серебряный кулон на кожаном ремешке.

– Что это? – я взяла кулон. Он был сделан в форме змеи, сидящей на скрученном хвосте.

– Это символ энергии Кундалини. Я подумал, что тебе понравится, и купил.

– Да, невероятно красиво, – я повесила кулон на шею. – Ты рассказывал мне про эту змею, а я не могла поверить, что всё это реально. Но теперь я и правда вижу её каждый раз, когда мы вместе.

– Я люблю тебя, – вдруг сказал он и поцеловал меня.

– А я тебя, – я прижалась к нему крепко-крепко, а сердце защемило от нежности.

Алекс никогда раньше не произносил слов любви, и, услышав их, я буквально задохнулась от счастья. Нас окружали сотни людей, в воздухе пахло пряностями, бензином от жонглеров с горящими булавами, доносился ритмичный стук барабанов и печальные звуки флейты, солнце опускалось за горизонт, но для меня в эту секунду не существовало никого, кроме Алекса, и ничего, кроме его любви.

– Пойдём, Лиза, ты же хотела попасть на какой-то концерт, – он легонько отстранил меня.

– Да, надо найти Олега. Он сказал, что живёт в гостевом доме «Мария» на главной улице.

– Понятия не имею, где тут найти этот гостевой дом. Давай спросим у Руперта, он должен знать.

В бурлящем потоке людей Руперта найти оказалось не так просто, но всё же нам удалось. Он вывел нас через ряды кафешек, расположившихся прямо на песке, к выходу на небольшую асфальтированную улицу с двусторонним движением. Тут стояли несколько десятков мопедов, прислонённых друг к другу. По обе стороны улицы были разбросаны небольшие магазинчики, в которых торговали всем подряд: одеждой, фруктами, соком из сахарного тростника, украшениями, индийскими барабанами, экскурсионными турами, стригли волосы и делали татуировки. Это был настоящий восточный базар: шумный, пёстрый и живой. По улице туда-сюда, тарахтя, сновали мопеды, с рёвом проносились мотоциклы, а такси, сигналя каждому, пытались не раздавить неспешно прогуливающихся людей. Стемнело. Над гостевыми домами, стоящими по обе стороны дороги, зажглись неоновые вывески.

– Отель «Мария», – сказала Аннет и указала на трёхэтажное голубое здание, выходящее на дорогу балкончиками с резными парапетами.

– Я схожу, поищу Олега, – сказала я Алексу. – Можешь идти с ребятами на пляж, посмотрите на жонглеров и музыкантов, а я найду вас. А здесь так шумно и все туда-сюда ездят.

– Уверена? Хочешь, пойдём вместе, – Алекс сощурился.

– Я справлюсь, – я улыбнулась ему. Алекс кивнул и подошёл к Руперту, а я направилась искать своего нового странноватого друга, который, впрочем, на проверку оказался отличным парнем.

Высокий пожилой индиец с тёмными глазами и густыми бровями, после того, как я на ломаном английском попросила позвать Олега, провёл меня на второй этаж и указал на дверь, выходящую во внутренний двор. Через небольшое окошко, занавешенное тонкими светлыми шторами, я видела, что в комнате кто-то есть, и постучалась. Индиец бесшумно ушёл, оставив меня в полутёмной открытой галерее, где почему-то пахло хлевом.

Дверь распахнулась, и я увидела на пороге Олега, одетого в невероятный этнический наряд: длинный расшитый золотым орнаментом балахон, больше похожий на платье, и свободные светлые брюки из тонкой ткани.

– Ты всё-таки пришла! – он широко улыбнулся и отошёл от двери. – Входи, я буду готов через пару минут. Австрийца дома оставила?

– Нет, он ждёт на пляже со всей компанией, – я вошла в комнату.

Тут было даже уютней, чем в нашей хижине: светло и просторно.

– Ну и хорошо, не придётся провожать тебя домой. Значит, смогу выпить и найти себе партнёра на ночь. – Он внимательно взглянул на меня: – Вроде бы, ты уже не такая красная – может, не облезешь. И шляпа тебе идёт больше, чем мне – хорошо, что мы поменялись.

– Алекс дома намазал меня каким-то зелёным гелем с алоэ, и стало лучше.

– Вот это он молодец, это самый лучший способ. Ну, или выпить, тоже помогает. Правда, ровно до того момента, пока не протрезвеешь, а тогда всё же алоэ, – он подошёл к зеркалу и пригладил лысину. – Чего-то в моём образе не хватает.

– Я не пью, – сказала я.

– Врёшь, мы пили вместе ром. Я, конечно, был уже навеселе, но всё отлично помню, – он открыл дверцу шкафа и стал копаться в груде наваленных там вещей.

– Вот с тех пор и не пью, Алекс запретил, – сказала я, а потом поняла, как ужасно это звучит, но было уже поздно. Олег повернулся ко мне и смотрел с удивлением.

– Он что тебе, папочка, что ли? Не средневековье, чтобы он мог что-то запрещать. Я говорю, он чёртов гомофоб и сексист. Бросай его, пока не поздно!

– Да нет, я не так выразилась, – я попыталась успокоить его. – Не запретил, а сказал, что ему неприятно.

– Твой парень, тебе с ним и мучиться, – Олег снова стал копаться в шкафу и, наконец, выудил из его глубины ярко-жёлтый платок-парео. – Как тебе это?

– Смотря зачем он тебе.

– Всё просто, – он свернул платок в несколько раз, и получился длинный шарф, который Олег небрежно накинул на шею. – Вот так, а то я слишком скучный в этом костюме.

Хотя его костюм можно было называть любым словом: экстравагантный, необычный, привлекающий внимание, – но явно не «скучный», я не стала спорить. Да и яркий шарф придавал ему артистичный флёр, отлично оттеняя загорелую кожу.

– Мне нравится, – я улыбнулась.

– Слушай, можно ещё один нескромный вопрос? – Олег, не дождавшись моего согласия, продолжил: – Что тебя связывает с этим высокомерным австрийским хлыщом? Ты же нормальная весёлая девчонка, и я не понимаю, как ты можешь терпеть индюка, который смеет в твоём присутствии разглядывать голые груди тётки в два раза старше тебя.

– Я не знаю, почему все считают Алекса высокомерным. Он вообще не такой.

– Как сама-то думаешь, если все вокруг считают, что он такой, то может он быть другим? – Олег закрыл шкаф и пристально взглянул на меня.

– Зря ты так, Алекс хороший и внимательный.

– А я и не говорю, что он невнимательный. Но, судя по твоим словам, он следит за тобой, как надсмотрщик в тюрьме. Хотя я, слава Шиве, никогда не бывал в тюрьмах. Тебе самой нравится такая опека?

– Мне нравится Алекс, – сказала я. – И мне нравится его забота.

– Ты не путай заботу и тотальный контроль, милая. Запрещать пить или не позволять общаться с теми, кто тебе нравится – это не забота.

– Он так никогда не делает, – я нахмурилась. – А ты лезешь не в своё дело, Олег.

– Прости, – он поднял руки, – я просто болтаю всякую ерунду. Как тогда, на пляже, про девчонок, что пропали. Напугал только тебя напрасно.

– А что, их нашли?

– Нет, хотя я не знаю точно. Надеюсь, что с ними всё хорошо.

– Ты знал их?

– Видел пару раз, обе из России. – Он скрылся за дверью на дальней стене, но продолжал говорить, чуть повысив голос: – Одна, Маша, бывшая фигуристка. Только развелась с мужем и приехала сюда одна. Она хотела загулять, говорила мне, что наскучило однообразие. Может, и загуляла с кем-то.

Олег вышел из двери, от него пахло чем-то пряным.

– Тебе не надо в туалет на дорожку? – спросил он. – Если надо, сходи здесь: в кафе на берегу туалеты так себе.

– Нет, я не хочу, спасибо. А вторая?

– Как хочешь, – он закрыл дверь. – Вторая, Алина – рыжая, белокожая, худенькая очень. На тебя чем-то похожа. Она, вроде, артистка. Играла на скрипке на пляже часто. Приехала сюда одна на всю зиму. Жила где-то далеко от моря, так дешевле. Она встречалась с одним моим знакомым. Ничего серьёзного, так, курортный роман. Но Влад удивился, когда Алина пропала. Даже искал её, только все без толку, он не знал, где она снимала, а спросить не у кого.

– Может, она просто решила с ним расстаться, но не хотела расстраивать и уехала?

– Не исключено, парень тот ещё мудак, – он постучал себя ладонью по губам. – Прости, я не должен ругаться при тебе.

– Ничего, я переживу.

– Тогда пошли. Закат, как я понимаю, мы уже пропустили, но на концерт успеваем, – он открыл дверь и выпустил меня из комнаты. Я вышла на галерею и снова почуяла запах хлева.

– Чем тут так воняет?

– Свиньи, – ответил он, закрывая дверь на ключ.

– Свиньи? – я попыталась поймать его взгляд, но в полумраке видела лишь размытые контуры лица.

– Ну да, вон во дворе свиньи живут, – он перегнулся через перила галереи и показал пальцем в темноту – я и правда слышала оттуда звуки, похожие на тяжёлое дыхание. – А ещё там куры и их сучий петух. Орёт каждое утро как безумный, сил уже нет.

– А зачем ты живёшь здесь? Может, перебраться на пляж? Там полно домиков.

– Нет, мне тут удобно. Дёшево, и хозяин не возмущается, когда я вожу парней. Вообще тут это, прямо скажем, не очень-то одобряют.

– Понятно.

Мы спустились вниз. Олег перешёл улицу и, дождавшись меня, бодро направился в сторону пляжа.

– Где твой парень тебя ждёт? – он отдёрнул меня с дороги, по которой на полной скорости проехал байк.

– Должен быть на пляже.

– Пошли, найдём его, если хочешь. А то, может, ну на фиг? – он посмотрел на меня, но, увидев моё негодование, тут же добавил с улыбкой: – Шучу-шучу, я ничего против твоего парня не имею. Он мне даже нравится, у него обалденная спина, такие мышцы. Жаль, что натурал.

Глава шестая

Мы вернулись в хижину около двенадцати, я была под огромным впечатлением от вечера и ещё час не могла уснуть, слушая шум вентилятора и вспоминая все невероятные события прошедшего дня. Алекс тихо сопел рядом. Он никогда не страдал бессонницей и засыпал, стоило ему только коснуться головой подушки – я даже завидовала.

Я постоянно возвращалась мыслями к словам Олега, и это не давало мне покоя. Олег был странным, чудаковатым и порой говорил, не думая, но то, что он сказал об Алексе, зацепило меня. Значу ли я для Алекса столько же, сколько он для меня? Я не могла ответить. Я снова дотронулась до кулона на шее, подумав: нужно ли мне вообще задавать себе эти вопросы? Ведь Алекс тут, рядом. Почему я не могу наслаждаться этим?

Я заснула, и всю ночь мне снились многолюдные площади, наполненные циркачами и уличными музыкантами. А утром пришли месячные с дикой, невероятной болью внизу живота. Я не смогла встать с кровати – лежала, согнувшись пополам, на боку и ощущала, как что-то внутри меня словно сжимается, а потом резко обрывается. Алекс предлагал отвезти меня в больницу, но я отказалась и попросила на несколько часов оставить меня в покое.

– Вот в такие минуты я страшно жалею, что у меня нет Дара лекаря, – Алекс погладил меня по голове. Он выглядел встревоженным, а мне было стыдно, что он видит меня такой.

– Да, Клаус и его обезболивание сейчас пригодилось бы, – очередной спазм заставил меня застонать.

– Давай я схожу в аптеку и куплю тебе таблетки? Зачем так страдать.

– Нет, не надо. Клаус говорил, что они вредные. Это ненадолго, пара часов, и всё… О Боже, – я снова ощутила спазм. – Блин, уйди, не смотри на меня так.

– Как? – он всё ещё сидел на краешке кровати и уходить не спешил.

– Так осуждающе. Я же не виновата.

– Глупости! Что за нелепость!? Я хочу тебе помочь, но не знаю как. С тобой всё время так: я никогда не могу предугадать, что тебе будет плохо, а потом не понимаю, как тебе помочь.

– Вот, видишь, дело во мне, – боль начала усиливаться, и меня затрясло.

– Ты невыносимая, – он выбрался из-под москитной сетки. – Хочешь, я принесу тебе фрукты или что-то ещё?

– Да, я хочу ананас. Только не сок, а целый. Сходи на рынок в Арамболь или съезди, – я, наконец, нашла повод отправить его куда-нибудь, пока не приду в себя. – А ещё лучше сходи к Шмидтам и возьми их с собой.

Я прикрыла глаза и слышала, как он ходит по домику.

– Зачем мне Шмидты? – спросил он над ухом.

– С ними будет веселей, – я открыла глаза и увидела его лицо прямо над собой. – А ещё мне нужна пачка тампонов. И не надо на меня так смотреть.

– Без проблем, куплю, – сказал Алекс, но по лицу я поняла, что он не в восторге от моей просьбы.

– Если возьмёшь с собой Шмидтов… – я замолчала, пережидая спазм. Алекс смотрел на меня с сочувствием. – …То можно попросить Аннет их купить. Она лучше в этом разбирается. Мне нужны без аппликатора.

– Хорошо, я зайду к Шмидтам и с ними дойду до Арамболя. Точно готова остаться тут одна? Ты выглядишь ужасно.

– Спасибо, я знаю, – я закрыла глаза. – Уйди уже! Когда вернёшься, я буду выглядеть намного лучше. Только не возвращайся раньше обеда.

– Как знаешь, – сказал он, и через несколько секунд я услышала, как хлопнула входная дверь.

Я выдохнула с облегчением: теперь я хотя бы могла не думать о том, как выгляжу со стороны, и сконцентрироваться на боли и попробовать её унять. Как глупо, я, обладая Даром видеть прошлое людей, лишь прикоснувшись к ним, жить бесконечно долго, оставаясь молодой и прекрасной, не могу справиться с такой ерундой, как боль внизу живота. Но, по иронии, это было именно так. Ощутив новый спазм я, уже не сдерживаясь, громко застонала. Через сорок минут ада я, наконец, смогла уснуть, а когда проснулась, солнце стояло уже высоко. Алекс ещё не вернулся. Боль почти прошла, и я смогла встать, сходить в душ и, накинув на себя длинную тунику, выйти во двор.

На улице стояло безветрие, воздух, раскалённый солнцем, казался плотным и вязким. Тёмно-зелёные растрёпанные верхушки кокосовых пальм, не шевелились, словно были нарисованы на фоне линялого голубого неба. Я взяла книгу, легла на шезлонг во дворе и несколько часов читала, погрузившись в мир грёз. Устав от чтения, я вернулась в домик, посмотрела на часы на телефоне – была половина третьего. Я ощутила лёгкое беспокойство. Если Алекс пошёл пешком в Арамболь, то он уже давно должен был вернуться, ведь самым неспешным шагом до соседнего посёлка идти час. Он ушёл в восемь утра, и значит, его не было уже пять с половиной часов.

«Он разбился на мотоцикле», – подумала я, и по спине пробежали мурашки. Я вышла на улицу и, обойдя домик, заглянула на стоянку. Мотоцикл стоял на месте, значит, Алекс ушёл пешком. Тревога начала нарастать, и я не находила себе места. Я прошлась по двору, зашла в домик, посидела на кровати, потом снова взяла телефон, посмотрела на часы. Прошло пятнадцать минут. По полу пробежал большой чёрный муравей, и я со злобой раздавила его ногой, хотя муравей был ни в чём не виноват.

– Ты ведь сама его прогнала, – сказала я вслух, обращаясь к пустоте.

Фантазия подсказывала самые невероятные версии того, что могло с ним случиться, причём каждая последующая была хуже предыдущей. «Он утонул в море», – думала я. Но тут же отметала эту мысль. Алекс плавал лучше меня и вряд ли мог бы утонуть. «Значит, его сбила машина», – подкидывал новую идею любезный внутренний голос. Я начала впадать в панику, бродя по домику от одной стены к другой, бесцельно перекладывая вещи и запуская руки в волосы. «Но он же не один. Если бы что-то случилось, Шмидты точно бы тебе сказали», – подбодрила я себя и тут же воскликнула вслух:

– Шмидты! Я должна пойти к ним!

Я впопыхах нашла шорты, надела их под тунику, нацепила сандалии и прямо так, без шляпы и не намазав лицо кремом от солнца, побежала к Шмидтам, даже забыв закрыть дверь на ключ. Пока я торопливо шла, перепрыгивая оставленные приливом лужицы на песке, молилась, чтобы Алекс был жив. Я настолько накрутила себя, что с трудом сдерживала слёзы. Наконец я увидела скопление светлых бунгало йога-отеля, сверкающих окнами на солнце, и ещё прибавила шагу, хотя и так почти бежала. Жара стояла нестерпимая, и спина покрылась холодным липким потом, а голову сильно пекло. Я не успела заплести волосы, так и бежала растрёпанная, но мне было всё равно. Напряжение внутри нарастало, и единственное, что удерживало меня от истерики – это надежда, что я найду Алекса у Шмидтов или узнаю, где он.

Я увидела их ещё издалека. Все трое сидели на террасе, расслаблено пили что-то из высоких стеклянных стаканов и смеялись. Я остановилась и выдохнула. Первым чувством стало облегчение, словно с плеч упала тяжёлая ноша. Но почти сразу же за ним пришла ярость. Пока я сходила с ума в хижине одна, Алекс прохлаждался и веселился в компании этих развратников и не вспоминал обо мне. В таком состоянии мне не стоило идти к ним. Нужно было остыть, взять себя в руки, но я никогда не отличалась благоразумием. Я решительно направилась к бунгало, со всей силы втаптывая следы в песок.

Алекс увидел меня и приветливо улыбнулся, но, заметив моё лицо, нахмурился.

– С тобой всё хорошо? – спросил он по-немецки.

Возможно, если бы он спросил по-русски, я бы так не вскипела. Но то, что он даже не захотел перейти на мой родной язык, зная, что немецкий даётся мне с трудом, вывело меня окончательно. Я язвительно сказала на русском:

– Если бы тебя и правда волновало, всё ли у меня хорошо, ты, наверное, давно бы вернулся и проверил. Но ты больше пяти часов весело проводишь время в крутом отеле. А я одна умираю в этой убогой хижине с крышей из долбанной пальмы, в жаре и без кондиционера.

Я видела, как смутились Аннет и Руперт. Они, конечно, не могли понять смысла моих слов, но тон, с которым я их произносила, и моё лицо говорили о многом.

– А что случилось? – он перешёл на русский, его взгляд стал совсем холодным, а в голосе появились знакомые металлические нотки, но мне уже было всё равно.

– Да, собственно, ничего, ведь нас с тобой ничего не связывает. С чего это я решила, что тебя должна волновать моя судьба? Сдохну, и ладно, тебе же проще – появится возможность спать с кем и где угодно!

– Прекрати истерику, мне стыдно за тебя, – он оставался в кресле, но в позе появилась напряжённость.