Взгляд в прошлое

– Это с каких еще …..? – не понял Владимир. – Мы то здесь каким боком?

– Ну видишь ли, у них нет лишних денег, и снять для свадьбы столовую или кафе они не могут, – пыталась растолковать всю безвыходность ситуации жена. – Ну где еще им такое событие отметить? Для стола они все купят сами, ночевать у нас не будут.

– А посуду после всего этого кто будет мыть? – не сдавался Владимир.

– Да мы с Таней все помоем, – заверила мужа Галя.

И Владимир, в конце концов, согласился. Подготовкой к свадьбе занималась исключительно Людмила, Игорь в этом никакого участия не принимал, вряд ли он даже деньги для ее проведения давал, да и откуда у солдата такие деньги. И вот, наконец-то, наступило это долгожданное для Людмилы воскресенье, в которое она станет законной женой. В этот день Владимир с ней и познакомился. Это была высокая девушка, почти на голову выше его жены, довольно симпатичная, но с несколько резкими чертами лица. Судя по ее голосу и поведению, чувствовалось, что она девушка властная. Ее животик явно выпирал из-под платья, и скрыть его уже было невозможно. Владимир почему-то сразу подумал, что инициатором их отношений с Игорем скорее всего была она, хотя жениха он еще вообще не видел.

Людмила переоделась в белое свадебное платье, собрались гости, молодые медсестры из госпиталя. Все уже готовы были идти на роспись, а жениха все не было. Оставалось всего полчаса до росписи, а Игорь все не приходил. Людмила позвонила к Игорю в часть, и он ей сказал, что командир его на свадьбу не отпускает, так как вся их рота должна бежать кросс. Все это выглядело как форменное самодурство со стороны командира. Ну как можно не отпустить человека на его собственную свадьбу? И при чем здесь кросс? Это ведь не общая тревога, хотя даже в этом случае можно было бы сделать исключение для жениха.

– Сходи к ним в казарму и узнай, что там происходит, – попросила мужа Галя.

Люда позвонила в дом офицеров, где должна была проходить их роспись, и попросила перенести их роспись на два часа позже, а Владимир переоделся в военную форму и пошел в казарму школы сержантов. В казарме как раз находился сам командир роты, в которой служил Игорь. Когда Владимир спросил его, почему он не отпускает Игоря на свадьбу, тот широко открыл глаза.

– На какую свадьбу? – не понял он.

– На его свадьбу, – пояснил Владимир, – у него через пятнадцать минут роспись.

– Странно, – сказал командир, – он мне ничего не говорил. Более того, вчера он меня упрашивал, чтобы я поставил его в караул, но я ему отказал, поскольку приказ о заступлении в караул уже давно подписан. И на ком он женится?

– На медсестре из госпиталя, – ответил Владимир.

– И небось уже беременная? – поинтересовался командир.

– Да, – подтвердил Владимир.

– Ну теперь понятно, почему он в караул просился. А я еще удивился, зачем это солдат на воскресенье в караул просится? Обычно они на воскресенье в увольнение просятся, а этот, вдруг, в караул.

– Дневальный, – крикнул он в коридор, – позовите ко мне Кожевникова.

Через некоторое время в канцелярию зашел смущенный и явно подавленный солдат. Как понял Владимир, это и был Игорь.

– Что же ты на свадьбу не отпрашиваешься? – спросил командир солдата.

– Товарищ капитан, я не хочу на свадьбу, – ответил солдат.

– Так ведь тебе не просто на свадьбу нужно, оказывается, ты сегодня жениться должен.

– Товарищ капитан, я не хочу жениться. Как я маме об этом скажу? – чуть не плача сказал солдат.

– А ты в курсе, что твоя невеста беременная? – спросил капитан.

– Да.

– А когда ты с ней в кровать ложился, ты о маме думал?

– Нет.

– А теперь ты значит хочешь, чтобы за твое разгильдяйство отвечал я?

– Почему это Вы? – не понял солдат.

– Да потому, что она пожалуется в политотдел, и крайним окажусь я, – пояснил капитан. – Короче, пойдешь с этим старшим лейтенантом, и сам утрясай свои проблемы. Вечером доложишь мне результат.

– Увольнительную ему я выписывать не буду, чтобы не сбежал, – обратился капитан уже к Владимиру, – а как все утрясете, приведи его обратно.

– Если не хочешь жениться, не женись, но скажи об этом своей невесте в глаза, и я сразу приведу тебя обратно, – сказал Владимир солдату, – только имей в виду, что платить алименты тебе придется в любом случае.

Когда Владимир с Игорем вернулся домой, Людмила набросилась на Игоря с упреками.

– Ну ты чего? Не мог сам договориться? Почему за тебя всё должны другие решать?

Игорь пытался ей что-то сказать, но она не стала его слушать.

– Ладно, потом расскажешь, что случилось. А сейчас быстро переодевайся, а то и ко второму назначенному времени опоздаем.

– Во что переодеваться? – не понял Игорь.

– Ну не пойдешь же ты на роспись в гимнастерке и кирзовых сапогах. Я тебе и костюм, и рубашку с галстуком, и туфли купила. Быстро переодевайся, уже пора идти.

И Игорь, так ничего и не сказав невесте, покорно пошел переодеваться. Свадьба прошла без никаких казусов, и вечером Владимир отвел Игоря обратно в казарму. Через два месяца Игорь демобилизовался и уехал домой, везя маме в подарок молодую жену, о которой родителям он еще ничего не сообщал.

А через год Таня получила от Людмилы письмо, в котором та сообщала, что они с Игорем развелись. Недолгим было ее семейное счастье. Если оно вообще было.

Неправильное воспитание

В дивизии опять ЧП. Особисты, то есть, офицеры Особого отдела, обнаружили, что солдаты с запасного командного пункта дивизии, находясь на боевом дежурстве, ходят в самовольные отлучки, о чем и было доложено аж на самый верх, самому Главнокомандующему. Для разбора происшествия была назначена комиссия политотдела армии, во главе с полковником Мурашовым.

То, что солдаты ходят в самовольные отлучки, известно всем, но чтобы уходили в самовольные отлучки прямо с боевого дежурства – это уже нонсенс, это уже сверх всякой наглости. При проверке факты частично подтвердились. Почему частично? Прежде всего потому, что на командном пункте никаких солдат нет, в штате только офицеры. Речь шла о солдатах распределительного узла связи, обеспечивающего связью данный командный пункт. Вот они то и ходили в самовольные отлучки, к девушкам, в соседнюю, расположенную неподалеку деревню. И комиссия приступила к расследованию. Были опрошены все солдаты и сержанты, все офицеры и прапорщики распределительного узла связи. Факт самоволок никто даже не скрывал, оказывается все об этом знали. Командиры говорили, что пытались принимать меры, но безуспешно, победить это зло им не удалось. Оставалось только выяснить степень вины каждого командира, чтобы наказать по заслугам.

Беседу с солдатами и сержантами проводил сам полковник Мурашов.

– Как же так, сынки, ну разве ж можно ходить в самоволки с боевого дежурства? – спрашивал он собравшихся.

– Так мы и не ходили с боевого дежурства. Что ж мы, не понимаем, – отвечали солдаты. – Да и уйти с боевого поста, в принципе невозможно.

– Но ведь кто-то ходит? – не верил полковник.

– Это, в основном, прикомандированные к кухне, – отвечали солдаты.

– А не в основном? Кто еще ходит? – пытался докопаться до правды полковник.

– Ну иногда ходили из отдыхающей смены, те, у кого есть девушка в деревне. Но они ведь не с дежурства, а за счет своего сна.

– Вы имеете в виду, не с боевого поста? Этого еще не хватало. Но ведь отдыхающая смена также находится на боевом дежурстве. А если внезапно тревога? Кто тогда боевые посты будет занимать? Те, которые ушли в самовольную отлучку? Вы что, хотите под суд попасть? И как часто ходили?

– Не часто.

– При дежурстве кого из командиров ходили?

Молчание.

– Когда командиры отделений дежурили, ходили?

– Ходили.

– А когда замполит дежурил, ходили?

– Ходили.

– Ну, надеюсь, когда командир дежурил, не ходили?

– Ходили.

– Ну, значит при штатных дежурных по связи тем более ходили, – сделал заключение полковник.

– Ходили, но не при всех. Когда дежурит старший лейтенант Запорожец, никто не ходит.

Здесь следует сказать несколько слов про старшего лейтенанта Запорожца. Высокий, крепкий, как говориться, косая сажень в плечах, вес порядка 140 килограмм. Но несмотря на такой вес, он легко десять раз подтягивался на турнике. Обладатель мотоцикла «ИЖ». Когда он садился на этот мотоцикл, на котором часто ездил на рыбалку, он под ним как-то весь съеживался, и становился ниже сантиметров на пятнадцать, казалось, что он сжимается, как надувная игрушка.

– И почему такая избирательность? – заинтересовался полковник.

– Он сказал, что если кого поймает, то убьет!

– Ну так уж и убьет. Пошутил наверно.

– Какие шутки? Вы его не знаете товарищ полковник. Сказал убьет – значит убьет! В прошлом году он поймал двоих, которые возвращались из самоволки. Так он взял их, как котят за шкирки, поднял над землей и стукнул лбами. Они только минут через двадцать в себя пришли. А вы говорите шутки.

По итогам работы комиссии всем офицерам распределительного узла связи, кроме старшего лейтенанта Запорожца, объявили «выговор». А старший лейтенант Запорожец получил «строгий выговор». Как было записано в его карточке поощрений и взысканий, «за неправильное воспитание подчиненных». Запорожец долго возмущался, считая наказание с такой формулировкой несправедливым. У него, как у штатного дежурного по связи, в то время не было никаких подчиненных.

Подпорченный подарок

Прошло уже больше десяти лет, как Хайрула Гамидович уехал из родного Дагестана. Шесть лет учился он в военной медицинской академии, а остальное время колесит со своей строительной частью по всей России. Он уже научился жить среди русских, вне дома он практически не отличается от них, может с ними и водки выпить, и салом закусить, но дома он строго соблюдает национальные традиции. И женился он не на русской, а на красавице Гульмире, своей, дагестанке. Да и кто бы ему позволил жениться на русской? Это разве только в том случае, если бы он решился порвать все связи и с родными, и со знакомыми в Дагестане. Но он чтит своих родителей, и на такое никогда не пойдет. Теперь он уже капитан, и у него двое своих детей. Старший Кадим и младшая Алия. Дочь еще совсем маленькая, в коляске катается, а Кадим растет сильным и смелым мальчиком, весь в отца. Из него настоящий джигит вырастет. Он еще только в детский садик ходит, но никогда не плачет, и в обиду себя никому не дает. Уже сейчас может за себя постоять. Они каждый год всей семьей ездят в гости к деду в Дагестан, и деду внук очень нравится. Дед обещает подарить внуку на свадьбу достойный подарок, когда тот вырастет конечно, и Хайрула понимает, что такой подарок будет не меньше, чем автомобиль. Автомобиля сейчас и у самого Хайрулы нет. Да что там автомобиля, у него даже квартиры своей нет. Наверно такая судьба всех военных строителей. Вечно переезжают с места на место, поэтому постоянной квартиры у них никогда нет, максимум, на что они могут рассчитывать, это комната в общежитии. Вот уже почти два года, как он со своей частью приехал в Бершеть, и все это время вынужден ютиться с семьей в одной комнатушке в общежитии. Поговаривают, правда, что скоро их часть будет здесь строить блочный дом, в котором и военным строителям выделят квартиры. Жилых домов здесь уже давно не строили, лет двадцать, наверно с момента основания дивизии, и все дома здесь только кирпичные. Этот дом первый будет блочным.

Медицинской практики у Хайрулы практически нет, и это его очень огорчает. Так можно полностью потерять навыки военного хирурга. Все, чем он занимается, как врач, в своей части, это раздает таблетки. Среди солдат даже такая шутка ходит, что приходит больной солдат к такому доктору, как он, и жалуется на головную боль, и боль в животе. А доктор берет таблетку, разламывает ее пополам и протягивает больному со словами: «На, держи. Вот эта половинка таблетки от живота, а эта – от головы. И смотри, не перепутай!» И эта шутка не далека от истины, у них в медпункте даже таблеток нужных нет. Хорошо, что госпиталь рядом, туда он и отправляет своих больных, если у тех что ни будь сложнее насморка. А недавно он и сам туда попал с аппендицитом, и две недели пролежал в хирургическом отделении. Он специально попросил местных хирургов, чтобы они его подольше не выписывали. А пока он здесь лечился, то присутствовал, в качестве наблюдателя, при перевязках и на некоторых операциях. В это же время он договорился с начальником госпиталя, что будет периодически приходить в госпиталь и бесплатно дежурить в качестве хирурга. Теперь он раз в неделю дежурит в госпитале, и уже получил достаточно серьезную хирургическую практику, его уже и к самостоятельным операциям допускают. Не всю ведь жизнь он будет военным строителям таблетки раздавать, нужно научиться и серьезную работу своими руками делать. Тогда можно будет и в Дагестан вернуться, и стать уважаемым человеком, как и его отец, который всего лишь бондарь, но вся округа дубовые бочки под вино заказывает только у него, и обращаются к нему все, даже начальники, только по имени и отчеству. Поэтому Хайрула и старается. Это ничего, что он бесплатно в госпитале работает, главное стать настоящим профессионалом в своем деле, а его дело – это хирургия, в другом деле он себя не представляет.

Новый дом заложили на пустыре, на окраине военного городка, сразу после того, как там растаял снег. Он будет пятиэтажным, четырех подъездным. В принципе, блочные дома строятся быстро. Основное время тратится на закладку фундамента, и подвод коммуникаций. К середине лета первый этаж дома уже был готов. Хайрула не мог дождаться окончания строительства, того момента, когда он сможет, наконец-то, перебраться из тесной комнатушки общежития в свою собственную просторную квартиру. Он уже не один раз приходил на эту стройку, посмотрел расположение будущих квартир. Вариант квартиры в крайнем подъезде ему очень понравился. В отличие от квартир в существующих кирпичных домах, здесь и кухня будет намного больше, и сами комнаты попросторнее. И окна в двух комнатных квартирах выходят на разные стороны дома, так что, в одной из них всегда будет солнечный свет. Хайрула недавно был в гостях у своих русских знакомых, поэтому мог сравнивать эти квартиры. Кстати, оказалось, что он еще плохо знает русских и их обычаи. На этот раз его пригласили в гости вместе с женой, и, не подумав, чем это может закончиться, он пошел в гости вместе с Гульмирой и детьми. Пока знакомились, осматривали квартиру, и смотрели альбомы с фотографиями, все бело нормально, но когда гостей пригласили за стол, то Гульмира, как и положено жене мусульманина, отказалась садиться вместе со всеми за стол, на что хозяева очень обиделись. Хайрула им объяснил, что по их законам, женщина не имеет права садиться за стол вместе с мужчинами, даже в том случае, если за столом сидит только ее муж, на что хозяева ему тоже объяснили, что поскольку он находится в гостях, то должен соблюдать их традиции. Своих традиций пусть у себя дома придерживается, а у них в квартире мужчины и женщины равны в своих правах. Такого поворота Хайрула конечно не ожидал. Пришлось разрешить жене сесть за стол. Но его Гульмира умница, за столом она сидела, но к пище не притронулась. И угощение у хозяев было какое-то очень странное, салат, разведенный хлебным квасом, сказали, что в жару это лучшее блюдо. «Окрошка» называется. В Дагестане всегда жарко, но такого блюда у них нет. Кадим это блюдо съел с удовольствием, а Хайрула от него отказался. Он сначала съел салат, а уже потом запил его хлебным квасом, так ему привычнее.

Когда стройка подходила к завершению, Хайрула сходил к своему командиру части и попросил его посодействовать, чтобы ему выделили ту двух комнатную квартиру на первом этаже, которая ему понравилась, чтобы жене не нужно было с коляской высоко подниматься. Командир пообещал, что эта квартира будет выделена ему, так что он может готовиться к переезду, дом должны сдать к Октябрьским праздникам. Командир свое слово сдержал, понравившуюся Хайруле квартиру именно ему и выделили. Пятого ноября, высокая комиссия по приемке дома в эксплуатацию, прошлась по всем этажам, проверили качество выполненных работ, освещение и водоснабжение. Даже работу унитазов проверили. Никаких замечаний у комиссии не было, и дом приняли в эксплуатацию с оценкой «отлично», акт приема-сдачи объекта был подписан. Командир поздравил Хайрулу с получением замечательной квартиры и сказал, что это ему подарок от командования к Октябрьским праздникам, остальные, непосредственно принимавшие участие в этой стройке, получат большие премии. На следующий день был подписан приказ о поощрении строителей, а новоселам выданы ордера на квартиры. К вечеру того же дня Хайрула и переехал в новую квартиру. На седьмое ноября он пригласил на новоселье своих друзей, в том числе и знакомых русских. Теперь, в его квартире, все уже будет по их, дагестанским традициям.

Седьмого он проснулся пораньше, умылся и побрился, надушился очень дорогим одеколоном. Сегодня он должен выглядеть на все сто. С удовольствием про себя отметил, что жена уже давно на кухне. Там уже все варилось и жарилось, и запахи из кухни доносились очень ароматные. Пусть русские попробуют их дагестанские блюда, это не то, что какая-то их окрошка. Жена уже заканчивала приготовление блюд, когда появился какой-то неприятный запах канализации. Может это Карим за собой в унитазе не смыл? Хайрула зашел в туалет и ужаснулся, унитаз был полон до краев, и содержимое из него вытекало на пол. Было понятно, что забилась канализация. Но какой дурак мог в нее бросить что-то такое, чтобы она забилась в первый же день. Хайрула оббежал все квартиры на верхних этажах, и попросил, чтобы никто не пользовался ни туалетами, ни водой, так как все это выливается к нему в туалет. Но потоп не прекратился, пол в туалете уже на пять сантиметров был заполнен дерьмом из унитаза, и теперь оно уже вытекало в коридор. Хайрула еще раз оббежал всех соседей сверху, видимо кто-то не внял его просьбе, но соседи клятвенно заверили, что они ничем не пользуются. Откуда же тогда дерьмо все прибывает и прибывает? Хайрула позвонил к себе в часть, и сообщил о беде. Там ему сказали, что такая же картина во всех подъездах этого дома. Пока разбирались с причинами, дерьмо полезло и из унитазов на вторых этажах. Все прекратилось только тогда, когда весь дом прекратил пользоваться туалетами и водой. Праздник был испорчен. О приеме гостей и речи не могло быть. Дай бог до вечера все это убрать. Несмотря на то, что это не мужское дело, Хайруле пришлось помогать жене с уборкой.

Как позже выяснилось, общую трубу канализации строители из дома вывели, но никуда не подвели. Она так и осталась лежать просто зарытой в земле, в небольшом котловане, который перед сдачей дома присыпали землей, чтобы он не привлекал внимание комиссии. Потом собирались этот котлован отрыть, но забыли. Все было нормально только до тех пор, пока этот котлован не заполнился нечистотами, а потом все это дерьмо пошло обратно в квартиры. Хайрула, со свойственной ему горячностью, конечно же высказал командиру части все, что он думает о работе строителей, ведь подарок, который ему сделал командир, оказался подпорченным, но тот его успокоил, объяснив, что так было нужно, что он пострадал за общее дело. Они просто не успели в срок завести эту трубу в общую канализацию, на это еще нужно было не меньше трех дней, но тогда они не успели бы сдать этот дом с срок, а, следовательно, и премий бы не было. А так, премии они уже получили. Дня три жителям дома конечно нельзя еще будет пользоваться ни водой, ни туалетами, но это ведь временные трудности.

P.S. Лет через тридцать после этих событий, смотря новости по телевизору, бывшие русские знакомые Хайрулы вдруг услышали, что в Дагестане открылась новая больница, и на ее открытие приехал министр здравоохранения Дагестана Гамидов Хайрула Гамидович. Если это их знакомый, то не зря он так упорно осваивал свою профессию, бесплатно работая в госпитале. Он стал уважаемым человеком.

Очень неудачный день

Дни бывают разные: осенние и весенние, зимние и летние, ненастные и солнечные. Дни бывают также удачные и неудачные. А еще они бывают очень неудачными. Говорят, что еще бывают и очень удачные дни, но в своей жизни Владимир с ними не сталкивался, видимо они где-то мимо него проходили. А вот очень неудачные дни, хоть и не очень часто, в его жизни встречались. В такие дни все идет кувырком, лучше с утра выпить рюмку, и вообще ничего не делать, меньше потерь будет. Один из таких дней случился, когда Владимир служил в Бершети.

Было воскресенье. Очень хороший солнечный летний день. Планов на этот выходной день у Владимира было много. Прежде всего, нужно было проявить фотопленку. В прошлый выходной он с женой и дочерью, а также соседи с сыном, ездили в Пермь, где много фотографировали детей, и в зоопарке, и на набережной Камы. Должны быть очень интересные детские фотографии. Фотографией Владимир начал заниматься давно, еще со школы, но тогда у него даже своего фотоаппарата не было, пользовался школьным, который выпросил у директора школы. Теперь же у него свой зеркальный фотоаппарат «Зенит-Е». Это конечно не «Киев-4А», но и он Владимира вполне устраивает. Прежде всего, у него очень мягкий портретный объектив, что позволяет делать прекрасные детские портретные снимки. Владимиру больше всего нравится фотографировать именно детей. Они всегда живые и непосредственные, у них нет той зажатости, которая часто бывает у взрослых. В отличие от взрослых, они никогда не думают о том, какими они получатся на фотографии, именно поэтому их фотографии почти всегда и получаются замечательными. Правда, по-настоящему отличных снимков, которые можно и на выставку отправить, бывает не так много, не более пяти кадров со всей пленки, но они бывают. Именно ради этих нескольких кадров Владимир и старается. Стандартными проявителями и закрепителями, которые продаются в магазинах фототоваров, он больше не пользуется. Ему удалось достать старинную книгу по фотографии, и теперь все реактивы он готовит сам. Сегодня он тоже приготовил проявитель для пленки, который дает зерно в два раза меньше, чем обычный проявитель. Проявлять им пленку, правда, нужно в два раза дольше, но куда ему торопиться, главное, что можно будет печатать фотографии в два раза больше размером, и на них не будет видно зернистости. А еще пленку нужно будет очень хорошо промыть. Местная вода очень жесткая, и, после высыхания, на пленке остаются пятнышки солей, которые потом портят внешний вид фотографии. Их потом приходится вытирать влажной ваткой, но это не всегда удается, остаются разводы, а иногда даже царапины образуются на негативе, а их убрать уж совсем невозможно. Поэтому Владимир приспособился промывать пленку холодной кипяченой водой. В ней меньше солей, и, соответственно, меньше остается пятен.

Владимир приготовил свой специальный проявитель, зарядил пленку в бачок для проявки пленки, и залил его проявителем. Зафиксировал двадцать минут, необходимые для проявления пленки. Пока пленка проявляется, используя кипяченую воду, приготовил кислый фиксаж. Потом, когда пленка проявилась, промыл ее кипяченой водой и залил фиксажем. Еще через двадцать минут пленка была готова. Владимир смотал с катушки небольшой кусок пленки и проверил качество проявки. Все было отлично, и проявка, и экспозиция, лучшего и желать не нужно. Теперь только хорошенько промыть, и можно сушить. А ночью можно будет и фотографии отпечатать. Владимир взял с плиты чайник с кипяченой водой, но на этот раз он оказался теплым, нагрелся от стоящей рядом кастрюли, в которой варился борщ. Он не был горячим, но рука тепло чувствовала, а это плохо, такой водой можно все испортить. Владимир не стал рисковать, убрал чайник с плиты, и подождал минут двадцать, пока он остынет. Через двадцать минут вода в чайнике почти остыла, рука тепло воды почти не чувствовала, и Владимир залил эту воду в бачок для проявления пленки. Через пять минут он вынул пленку из бачка, и чуть не упал в обморок – пленка была абсолютно чистой. Нет, не без пятен соли, на ней вообще не было изображений. Вода оказалась недостаточно остывшей, и все изображения смыло. Это был удар ниже пояса. Такую пленку загубить! Ведь там были уникальные кадры, которые уже не удастся повторить. Куда торопился? Времени ведь впереди полно, мог бы еще хоть час ждать, пока вода окончательно остынет. Вот дурак! Расстроенный Владимир ходил по комнате и долго не мог успокоиться. Растревоженная и опустошенная душа Владимира болела и ныла, но утерянного не вернешь, и надо было смириться с этой потерей. Известно, что лучшее для этого лекарство – это работа, и чтобы отвлечься от дурных мыслей, Владимир решил покрасить окно. Эта работа также была запланирована на сегодня.

Владимир вышел на балкон, нашел там банку с белой краской. Это очень хорошая польская эмаль, с изображенной не этикетке зеброй. В отличие от отечественных белых красок, в которых всегда присутствует некоторая желтизна, эта эмаль абсолютно белая, и такой же остается многие годы после высыхания, опять же, в отличие от отечественных красок, которые, со временем, желтеют все больше и больше. Эту эмаль Владимир купил случайно в поселке Юг, куда он приезжал на местную мебельную фабрику покупать кроватку для дочери. Этой эмалью Владимир покрасил окно в прежней квартире, и за два года, пока он там жил, эмаль совсем не пожелтела. Владимир открыл банку, и палкой начал размешивать эмаль, чтобы она стала однородной. Но эмаль была очень густой, ведь она была куплена больше двух лет назад. Нужно было ее чем-то развести, но никаких растворителей дома не было, а хозяйственный магазин по воскресеньям не работает. В углу балкона Владимир нашел только бутылку олифы. Но и ей он обрадовался. Была правда опасность, что олифа придаст эмали некоторую желтизну, но не ждать же с этой работой до следующего воскресенья. Тем более, что еще неизвестно, будет ли у него выходной и в следующее воскресенье. Владимир вылил часть олифы в банку с эмалью, и опять стал размешивать. В эмали образовались небольшие комочки, которые не хотели размешиваться.