Мелодии любви

Виктор Рымарев

Мелодии любви

Баллада о Саше и Наташе

В том году Саше исполнилось шесть лет.

– Представляете, – сказала мать как-то за ужином, – в соседнем, одиннадцатом, подъезде поселились узбеки. – Она удивлённо посмотрела на мужа, затем на сына. – Переехали из Узбекистана! К нам!.. Вот дураки.

– Мама, – спросил Саша, вяло ковыряясь ложкой в тарелке с нелюбимой гречневой кашей и радуясь возможности хоть на несколько минут отсрочить неприятную процедуру, – а почему они дураки?

– А кто же ещё? – Мать недоумённо всплеснула руками. – Променять солнечный Узбекистан на зачуханный город, в котором тёплые денёчки выпадают не чаще двух раз за лето. И то не каждый год. В Узбекистане и виноград, и персики, и гранаты, и хурма, и абрикосы. Чего там только нет. – Мать завистливо вздохнула. – Просто рай! А у нас? Клюква да кислые яблоки раз в три года.

– Не такой там и рай, – хмуро бросил отец, отодвигая пустую тарелку. – Знаешь, какие там большие семьи? На всех работы не хватает. Саид из Самарканда приехал. Ни своего сада, ни работы. А семью кормить надо. От такой жизни на край света сбежишь.

– Откуда ты всё знаешь?

– Саид в нашем цехе работает. Сварщиком. Ничего мужик. Спокойный.

Это было высшей похвалой в устах отца. Следует добавить, что разговор происходил в 1986 году, когда коренные жители Средней Азии ещё не хлынули мощным потоком на необъятные российские просторы.

– Но почему именно к нам? – продолжала мама пытать отца. – Могли бы и куда южнее переехать.

– Саид служил в нашем городе. Здесь и познакомился со своей будущей женой. Она ведь наша, местная. Уехала к нему, в Самарканд. Родила ему там троих детей: двух мальчиков и девочку. Заскучала. Уговорила мужа вернуться сюда. Он и не возражал. Теперь доволен, что переехали. По крайней мере, и он, и она нашли себе работу.

– Ну, если она местная… А ты чего ковыряешься? – переключилась мать на сына. – Доедай кашу, а то не пущу на улицу.

На том и закончился разговор о переселенцах. Надо сказать, что Сашина семья жила в пятиэтажке, которая была построена в форме большого кольца. Первые одиннадцать подъездов выходили во двор дома, остальные пять подъездов – наружу. Поэтому Саша никак не пересекался с ребятами, что жили в первых одиннадцати подъездах. Он гулял на детской площадке, которая была с «его» стороны дома.

Но пришло время, и Саша отправился в школу. В их классе училась и переселенка из далёкого Узбекистана. Звали её Наташа Закирова. Это была маленькая, худенькая девочка с огромными карими глазами и двумя тёмными, всегда аккуратно заплетёнными косичками. Училась она средне, не выделяясь ни в ту, ни в другую сторону. И Саша никак не выделял Наташу из массы других одноклассниц. Его не интересовали девочки.

Так продолжалось до десятого класса.

Был конец апреля. Оставалось совсем ничего до начала летних каникул. День выдался на редкость солнечным, и с улицы через открытую форточку доносились весёлые крики ребят.

Шёл урок литературы. Учительница старательно разбирала «по косточкам» очередного классика, но её слова почему-то проходили мимо Сашиных ушей. Не хотелось думать о стародавних литературных героях.

А ещё солнце. Такое долгожданное… Яркий солнечный луч ворвался в класс и застрял в Наташиных косичках. Наташа сидела впереди и наискосок от Саши. Ему хорошо было видно, как солнечный лучик весело запрыгал, заплясал на голове у Наташи, словно бы водружая там солнечную корону.

Но Наташа совсем не радовалась своему производству в королевы. Она досадливо завертела головой, провела рукой по волосам, словно надеясь прогнать назойливый солнечный луч, затем оглянулась…

Вот тогда и произошло то великое чудо, о котором написаны миллионы романов, поэм и сонетов, а также сняты тысячи прекрасных фильмов. Её недоумевающий взгляд встретился со смеющимся Сашиным взглядом.

Именно в этот момент, влетевший через открытую форточку в их класс маленький кудрявый мальчик с тугим луком в руках и колчаном, полным крохотных острых стрел, вонзил одну из них прямо в Сашино сердце. Как хорошо известно, Амур, а это, разумеется, был он, любит охотиться весной в старших классах наших средних общеобразовательных школ.

Пусть даже и не так. Даже совсем не так. И не было никакого Амура. Но совершенно точно то, что Саша вдруг увидел, как волшебно, сказочно прекрасна эта хорошо знакомая ему девочка. И почему он раньше не замечал её несказанной прелести? Не замечал её одухотворённого лица с такими огромными сияющими глазами? Не замечал её тонких, гибких, как стебли лилий, рук, её…

Открывать всё новые и новые её достоинства можно было до бесконечности. Но разве это главное? Наташа вся была соткана из света. Божественного солнечного света. Вся она, каждая её клеточка были пронизаны солнцем. Недаром солнечный луч выбрал именно её из всех девочек их класса. Именно на её голову он водрузил чудесную сказочную корону.

Что почувствовала Наташа?

Откуда ему знать, что может чувствовать девушка? Такая красивая, такая волшебная, такая прекрасная и такая недоступная.

Да, недоступная. Ещё на прошлой переменке он запросто мог подойти к ней и попросить чего-нибудь. К примеру, карандаш. Но было страшно даже подумать о том, чтобы сейчас приблизиться к ней, тем более, заговорить…

Легче сунуть голову в огромную пасть свирепого, голодного льва.

Что случилось, что произошло?

Неужели это и есть та самая любовь, о которой пишут поэты? Все эти Пушкины, Лермонтовы, Тютчевы, Есенины…

Но ведь он столько лет учится с ней в одном классе, они живут в одном доме, в соседних подъездах.

Почему именно сегодня, именно сейчас?

У Саши не было вразумительного ответа на столь закономерный вопрос…

Урок математики сменил урок литературы, который, в свою очередь, сменил урок истории, а он смотрел и смотрел на склонённую над школьной партой девичью головку с аккуратно заплетёнными косичками. Уже и солнечный луч переключился на её соседку, затем перепрыгнул на другую парту, отметив двух сидящих на ней братьев-близнецов, затем и вовсе исчез из класса, а Саша всё никак не мог оторваться от созерцания такой знакомой и такой незнакомой девочки.

Похоже, что-то неладное творилось в этом отдельно взятом классе с законами физики, казавшимися прежде незыблемыми, потому что под пристальным Сашиным взглядом Наташа несколько раз зябко тёрлась головой о правое плечо, затем обернулась и возмущённо погрозила Саше маленьким крепеньким кулачком…

Конец девяностых – не самые романтические годы в истории нашей страны. В искусстве процветали похабщина и откровенная порнография. 90 – 60 – 90 стали эталоном красоты и звонкой разменной монетой. Что касается Любви, то её бесцеремонно раздели донага, старательно измерили, тщательно взвесили и оценили хрустящей зелёной бумажкой.

Сто долларов, двести долларов, триста долларов, тысяча долларов, десять тысяч долларов… и так до бесконечности. Оплата по действующему прейскуранту. В зависимости от возраста и параметров предлагаемого товара…

Но кончились уроки, школьники потянулись домой. Саша пулей вылетел из класса, сбежал по лестнице вниз, на первый этаж, выбежал из школы, завернул за угол и, «затормозив» возле худосочного маньчжурского ореха, стал терпеливо поджидать Наташу.

Вот сейчас, сейчас она пройдёт мимо него, и он…

Что?

Саша и сам не знал, что будет дальше. Нет, в теории было прекрасно известно, что полагается делать в подобных случаях. Подойти к понравившейся девушке, проводить её до подъезда их дома, который, кстати, находился в трёх минутах неспешной ходьбы от школьного забора, назначить девушке свидание, на котором поклясться в любви до гроба и предложить ей «верное сердце и надёжную мужскую руку». Сердце прямо сейчас, а руку потом, когда им исполнится по восемнадцать лет.

Чего может быть проще?

Время шло, а Наташа не появлялась. Несмотря на льющееся с небес солнце, стало как-то зябко, Сашино тело покрылось противной «гусиной» кожей. И зубы как-то стали непроизвольно постукивать.

Ну, где она? Почему не идёт домой? Уже давно все прошли…

Наташа возникла внезапно, словно материализовалась из солнечного луча. Но материализовалась она не одна. Рядом с ней вальяжно вышагивал Сергей Дерябкин. Весьма известная личность в их школе. Отличник, спортсмен, ведущий актёр их школьного театра. Он был на голову выше Саши, вдвое шире в плечах. Драться с ним было бесполезной затеей. Как и соперничать за Наташино сердце.

Сергей с Наташей, весело болтая о чём-то, прошли мимо затаившегося Саши, даже не заметив его присутствия. До Саши донеслось, как Сергей произнёс слово «кино», и как Наташа согласно мотнула головой.

Не составляло большого труда догадаться, что блестящий Сашин план покорения Наташиного сердца весьма успешно реализует Сергей Дерябкин.

Дождавшись, когда Наташа и Сергей исчезнут из поля зрения, Саша уныло поплёлся домой.

Как он дожил до летних каникул, как не свихнулся от иссушающей мозг и сердце ревности, Саша и сам не понимал. Зато глаза его стали необыкновенно зоркими. Он стал замечать то, на что раньше не обращал ни малейшего внимания. Оказалось, что Наташа – самая востребованная девочка в их классе, да, пожалуй, и во всей школе.

Не один красавец и сердцеед Сергей Дерябкин пользовался её взаимностью. Возле Наташи постоянно крутились все сколько-нибудь заметные ребята из их школы. И не только ребята, и не только из их школы, но и вполне себе взрослые парни, которые давным-давно забыли, как противно звенит по утрам назойливый школьный звонок.

Наташа была нарасхват и явно не обделена мужским вниманием. Саша не знал: радоваться ему или огорчаться такому обстоятельству?

Кто такая Наташа? Просто красивая и гиперобщительная девочка или?..

Об «или» не хотелось и думать, но почему-то упорно думалось. Крутились, вертелись в голове всевозможные красочные картины. Одна хуже и гнуснее другой… Хоть вешайся!

Но почему, стоит ему увидеть Наташу, её чистое, нежное лицо, её огромные лучистые глаза, как всё плохое, что думалось о ней, моментально исчезает, испаряется из его бестолковой головы? И хочется самому сочинять лучшие в мире стихи, чтобы посвятить их самой красивой, самой лучшей девочке во всей их гигантской Вселенной и даже далеко-далеко за её пределами.

Бесконечными ночами, лёжа в кровати, Саша перебирал в уме все слова о любви, какие только знал, старательно подыскивая к ним рифмы, но почему-то в итоге получалась такая белиберда, не имеющая никакого отношения к стихам, что впору было самому становиться на четвереньки и выть на луну. Нет, не поэт он. Не поэт. Не дано ему поэтического дара.

Тем временем, в положенный срок, закончился предпоследний учебный год, и настало долгожданное лето. Родители отправили Сашу в деревню, к бабушке. Деревня, точнее, деревенька, в которой жила Сашина бабушка, была совсем крохотная. Всего шесть домов, в которых ещё жили люди: пять старух и дед. Да несколько почерневших от дождей и покосившихся на бок пустых домов с заколоченными досками окнами.

В деревне и дачников-то не было. Какая дача, если ближайшая речка в семи километрах? Даже Саша отказался от глупой затеи ходить туда купаться. И не до купанья было. Всё лето Саша проторчал в бабушкином огороде. Бабушка болела, ей нельзя было наклоняться, вот Саша и обрабатывал в одни руки двадцать пять соток. И не бросишь огород: с него кормились и бабушка, и его семья.

Но что Саша любил, так это ходить в лес, который, к счастью, был совсем рядом, практически сразу за огородом. Он собирал землянику, чернику, малину, бруснику, из которых бабушка варила варенье в огромном латунном тазу. Но больше всего ему нравилось ходить за грибами. Приносил он их немало. Бабушка замучилась их солить и сушить. Такой вот хозяйственный был паренёк. Да и что ему оставалось там делать? Зато загорел, тело налилось мускулами.

О Наташе Саша старался не думать. Всё равно, ему, такому заурядному пареньку без каких-либо выдающихся способностей, ничего «не светит». Куда ему со свиным-то рылом да в калашный ряд!

Но Наташа была очень хитрая. Она приходила к нему по ночам, когда Саша был бессилен прогнать её прочь. Приходила – такая красивая, вся сотканная из солнечного света! – и, загадочно улыбаясь, кружилась перед ним в каком-то странном, ни на что не похожем фантастически прекрасном танце. Затем внезапно замирала перед ним, улыбка медленно сползала с её лица, и Наташа начинала таять, одновременно отодвигаясь куда-то далеко-далеко, пока совсем не пропадала в лёгкой туманной дымке.

И таких снов было много. Почти каждую ночь. И все один в один, как под копирку.

Попробуй тут забыть про неё…

Вот и первое сентября. Последнее первое сентября. Так странно было на душе, он и хотел, и боялся встречи с Наташей. Какой она стала за лето? Как изменилась? Стала ещё красивее, ещё увереннее в себе? Прибавилось ли у неё поклонников?

Странно, Наташа практически не изменилась за три летних месяца. Даже не подросла, в отличие от него. Или подросла, но совсем немного. Во всяком случае, Саша мог теперь смотреть на девушку «свысока».

Но что ему это дало? Ничего. Наташа была всё также окружена толпой поклонников, всё также недосягаема для него.

Однажды, на уроке математике, их «математичка» Нина Александровна как-то странно посмотрела на Сашу:

– Ты не хочешь заниматься в нашем драматическом кружке? – спросила она.

Саша знал, что Нина Александровна вела в их школе драматический кружок, но никак не связывал себя с лицедейством. Где он и где актёры?

– Зачем? – выдавил из себя Саша.

– Мы ставим новую пьесу, а мальчик, который играет главного героя, как назло, сломал ногу.

– Но почему именно я?

– Ты похож на него.

– Но…

– Напрасно вы, Нина Александровна, уговариваете его, – презрительно фыркнула Наташа, – Александр меньше чем на роль Македонского не согласится. Старик-партизан слишком мелко для него.

У Саши что-то ёкнуло в груди. Откуда Наташа знает, какая ему уготована роль? Неужели она также участвует в этом спектакле?

– Я согласен, – выпалил он, глядя в толстые стёкла очков Нины Александровны.

– Вот и прекрасно. Сразу после уроков приходи в актовый зал…

И настали лучшие дни в Сашиной жизни. Наташа действительно участвовала в спектакле. Мало того, она играла жену старика-партизана, роль которого волей случая досталась Саше.

Саша мог теперь на совершенно законных основаниях каждый вечер находиться рядом с Наташей и сколько угодно смотреть в её такие близкие глаза. И Наташа не хихикала, не смеялась, не крутила пальцем у виска. Иногда Саше даже удавалось дотронуться до Наташиной руки. Какое это было счастье.

Закончилась осень, настал декабрь, а за ним и Новый год. В школе состоялся новогодний бал, на котором был представлен спектакль их драмкружка. Саша очень волновался, но всё прошло замечательно: он ни разу не сбился, не пропустил ни единого слова из своей роли. Что касается Наташи, она играла просто замечательно, как самая настоящая актриса.

А потом началось самое главное – танцы. Музыканты из школьного ансамбля трудились, не покладая рук, Сашины одноклассники и одноклассницы весело кружились в незамысловатых танцах, а он стоял в сторонке и выискивал в толпе свою недавнюю «жену».

Как и следовало ожидать, Наташа не скучала. Она меняла партнёров одного за другим, но в тот самый момент, когда и Саша наконец решился пригласить Наташу на танец, она неожиданно исчезла.

Саша растерянно толкался среди танцующих пар, выслушивая в свой адрес всевозможные «нехорошие» слова, но так и не нашёл Наташи.

Какой идиот! Надо было сразу пригласить её, не тянуть до последнего. Вот и дождался. Наташа наверняка ушла домой. Или заперлась с кем-нибудь в свободном классе. Целуются или делают ещё чего похуже.

У Саши даже ноги подогнулись от этой мысли, став какими-то ватными. Он прислонился к стене и закрыл глаза. Надо уходить домой. Здесь ему больше нечего делать. Но не было физических сил, чтобы уйти. Сейчас, сейчас восстановятся его ноги, и он отправится домой…

И вдруг он услышал Наташин голос. Громкий, отчётливый. Она сделала какое-то объявление. Саша открыл глаза. Наташа стояла на сцене с микрофоном в руках. На ней было уже другое платье, длинное, до пят, из алого бархата (вот куда она исчезала: уходила домой переодеваться!), и она смотрела прямо на него, на Сашу. Но зазвучали первые аккорды незнакомой красивой мелодии, Наташа встрепенулась, её глаза ускользнули куда-то в сторону…

Ты спеши, ты спеши ко мне,

Если я вдали, если трудно мне,

Если я – словно в страшном сне,

Если тень беды в моём окне.

Ты спеши, когда обидят вдруг.

Ты спеши, когда мне нужен друг.

Ты спеши, когда грущу в тиши,

Ты спеши, ты спеши!

Саша оцепенел. Никогда не видел он Наташу такой серьёзной, такой печальной. Он и представить не мог, что Наташа может так петь. Она была совсем, совсем другая. Словно из параллельной Вселенной, куда дорога для него закрыта тяжёлой и прочной бронированной дверью.

Не спеши, не спеши, когда

Мы с тобой вдвоём и вдали беда.

Скажут «да» листья и вода,

Звёзды и огни, и поезда.

Не спеши, когда глаза в глаза,

Не спеши, когда спешить нельзя.

Не спеши, когда весь мир в тиши.

Не спеши, не спеши!

Не спеши!

Едва Наташа опустила микрофон, Саша выбежал из актового зала, спустился вниз, в раздевалку, торопливо оделся и выбежал на улицу. Он больше не мог находиться в школе, он больше не мог видеть Наташу, потому что его сердце неминуемо разорвётся на крохотные кусочки.

– Что, закончился вечер? – спросила дома его мать.

– Да.

– Рано. Я думала, позже придёшь. Есть будешь?

– Нет…

В зимние каникулы Саша гонял на лыжах по лесу. Лес был рядом, и Саша наматывал там десятки километров. Сколько точно выходило в день, он и сам не знал. Возвращался домой едва живой, когда становилось совсем темно. А утром снова вставал на лыжи.

– И охота тебе так ломаться? – ворчала мать. – Совсем с лица спал.

– Не мешай, – возражал матери отец. – Пусть тренируется.

И он задумчиво смотрел на сына.

Драмкружок Саша забросил. Категорически отказался ходить туда, как не упрашивала его Нина Александровна. Наташа молчала. Она вообще не замечала его.

Ну и ладно. Ну и пусть.

Оставалась последняя, крохотная надежда. На выпускной вечер.

Наташа неожиданно исчезла. Перед самыми экзаменами.

– Наташа, – объявила им Нина Александровна (она была их классным руководителем), – лежит в больнице. Надо навестить её. Я думаю, что лучше всего это сделать… Саше.

– Я не пойду.

– Почему?

– Я не пойду.

Нина Александровна не стала настаивать, но её взгляд почему-то был так похож на тот, отцовский…

– Можно я? Можно я? – загалдели ребята…

Выпускной вечер прошёл на редкость скучно. Саша первым, как только стало можно, ушёл домой.

Он записался на подготовительные курсы, которые вёл преподаватель из технического университета. Курсы были в детском садике, который находился рядом с его домом. Учился Саша упорно, и успешно сдал вступительные экзамены в университет. Саше удалось попасть на бесплатное отделение.

– А ты слышал про узбечку из соседнего подъезда? – как-то сказала Саше мать.

– Какую узбечку?

Саша сразу понял, какую именно узбечку имела в виду его мать. Он похолодел и со страхом ожидал продолжения. Почему-то Саша был уверен, что новость непременно будет страшной.

– Твою одноклассницу, Закирову.

– И что?

– Уехала в Москву и поступила там в театральное училище. Представляешь? Какая-то провинциалка. Без всяких связей. В такое престижное училище, где конкурс тыщу человек на место.

– Так уж и тыщу.

– Если не больше. И где учатся одни блатные. – Мать вздохнула и покачала головой. – Не трудно догадаться, каким местом она туда пробилась. То-то возле их подъезда постоянно крутились мужики.

Саша ничего не ответил и ушёл в свою комнату.

Вскоре он женился.

Лаборантка Мила была пухленькая и весьма смазливая блондинка с наивными голубыми глазами. Была она на пять лет старше Саши. У неё был ребёнок, мальчик трёх лет. Как говорили, от их декана.

Мила была весьма сговорчивая девушка. Все ребята из его группы хвастались, что переспали с ней. Настала и Сашина очередь. Всё произошло спонтанно, в лаборатории, когда он случайно задержался там.

Как именно всё приключилось, Саша и сам бы не смог ответить. Он пришёл в себя, когда всё уже кончилось, и Мила деловито застёгивала свой белый халатик… Затем это случилось ещё раз и ещё…

– Дурак, – говорили ему ребята, – завязывай скорее, а то потом не развяжешься.

Но Саша и сам отлично понимал, в какую пропасть он катится…

– У нас будет ребёнок!

Саша не удивился. Он примерно этого и ожидал.

Мать была категорически против свадьбы.

– Только через мой труп!

– Чем она не угодила тебе? – устало посмотрел на неё отец.

– Я знаю об этой прошмандовке гораздо больше, чем вы думаете.

Свадьбы как таковой и не было. У Милы к тому времени вырос весьма внушительный живот. Да и на какие шиши устраивать торжества? Просто расписались в Загсе. Но мать сдержала своё слово. Нет, она не умерла, но в Загсе не была и отказалась встретиться с невесткой.

Саша переехал жить к Миле. Хорошо, что у неё оказалась собственная двухкомнатная квартира. Откуда она у Милы взялась, Саша не спрашивал.

Через две недели Мила родила двух девочек-близняшек. Надо было как-то содержать семью. Саша перевёлся на заочное отделение и устроился на завод. Он попал в бригаду к Наташиному отцу, Саиду.

Саид был требовательным бригадиром, но всегда шёл навстречу, когда это Саше было нужно.

– Учись, парень, – всякий раз говорил он. – Не бери пример с меня, дурака.

О Наташе они никогда не говорили. Саша даже не был уверен в том, что Саид раньше слышал о нём.

Саша привязался к близняшкам, хотя в глубине души сомневался, что девочки его дети. По срокам получалась какая-то ерунда. Но так ли важно, кто их настоящий отец? И ради кого ещё жить ему на этом свете?

Первые семь лет у них с Милой всё было хорошо. Саша даже думал, что вот и он обрёл настоящее семейное счастье. Мила оказалась заботливой матерью и чудесной хозяйкой. Она успевала готовить, учитывая их разнообразные вкусовые пристрастия, обстирывать большую семью, заниматься с детьми.

Саша, после того как окончил университет и получил диплом, все вечера проводил дома, помогая жене по домашнему хозяйству. Мила расслабилась и как-то незаметно стала всё позже и позже приходить домой. И почти всегда от неё пахло вином.

– Шампусик, – говорила она на молчаливый Сашин взгляд. – Один бокальчик.

После чего начинала болтать о том, какой убедительный был у неё для этого повод. Никак нельзя отказаться. Но Саша не слушал её оправданий и уходил в детскую комнату. И в постели она стала холодной, всё реже и реже удостаивая мужа своим вниманием. А затем они и вовсе избавилась от их двуспальной кровати, заменив её диваном и креслом-кроватью. Теперь о близости не могло быть и речи.

В том, что Мила изменяет ему, Саша не сомневался. Надо было уходить, но расстаться с детьми было выше его сил.

Зато на работе у Саши всё складывалось на редкость удачно. Отец устроил его мастером в свой цех. Через год Саша стал старшим мастером, ещё через год – начальником участка, затем начальником смены, а в тридцать лет – начальником крупнейшего на заводе цеха.

      В тридцать пять лет Саша был назначен на должность директора по производству. Весьма крупная должность с очень высоким окладом. Он стал известной фигурой в городе. Здоровался за руку с мэром и с губернатором.

Завёл он себе и любовницу, которую вскоре поменял её другую, затем на третью…

Однажды к нему пришёл Саид и попросил устроить на работу его внучку, Светлану.

– Какое у неё образование?

– Пока никакого, – замялся Саид. – Она учится на первом курсе.

– На кого?

– На юриста.

– Юристом её взять никак не могу, но у меня ушла на пенсию секретарша. Могу пока оформить на её место. Поработает пару лет, узнает завод, а там и к юристам определим. И не волнуйся, – ответил он на невысказанный вопрос Саида. – Буду для неё вторым отцом.

Так в его приёмной появилась Наташина племянница. Она была мало похожа на свою тётку, совсем не похожа. Тихая, скромная, молчаливая, вечно штудирующая какой-нибудь учебник. Про её тётку Саша даже не заикался.

Тем более, что Наташа была и так на виду. Саша ещё учился в университете, когда Наташа стала сниматься в сериалах. Правда, роли у неё были крохотные и на редкость однообразные: красивые беспринципные стервы. И обязательно с постельной сценой, в которой она блистала во всей красе.