Как созвучны иволга и Волга!

В Егорьев день

Худой священник в грубой рясеидёт селом и в каждый домзаходит, от заката красен,пугает Страшным всех судом…– Пугай словами, нам не страшно.Страшны живая боль да смерть,а что в грядущем иль вчерашнем —нам, как быку на прясле жердь. Допустим, били… или, может,ещё и взгреют ей бока,сейчас другая страсть тревожитрога поднявшего быка:весна, и пахнет майским гоном…И мы, к словам Судьи глухи,с ума смываем самогономсудьбы и помыслов грехи.Поём в безумии весёлом,налив стакан по самый край,как хорошо по нищим сёламцветёт черёмухами май…Солярки нет. Под жидким снегомозимых сгибла полоса…«Э-эх, пропада-а-ай, моя-я теле-ега,да все четы-ыре-е колеса-а!»

«Из какого, скажите мне, крошева…»

Из какого, скажите мне, крошева,Из какого, ответьте мне, месиваВ нас рождаются крохи хорошего,Чтоб плохое любовь перевесила?Себялюбцы, дельцы, пересмешники,Поджигатели моря и истины,Нигилисты и гаеры-грешники,Что же мы до святого корыстники?Даже тот, кто, рехнувшись, по-гадскомуСатане льёт елей поклонения,Призывает не пламени адскогоДля себя, а любви и спасения.Смотрим под ноги, бьём в переносицыТех, кто топчет судьбы нашей линии,Но поднимем глаза и возносимсяВ непонятное, дальнее, синее —В глубину, где над зорями зареваДуху звёзды гремят, как бубенчики,Возвращаясь из варева-мареваВсей душой, – пусть на час, – как младенчики.Проклинаем, что подленько прожитоВ каузальности зла и бессилия.Видно, дальнее крохи хорошегоСыплет в нас, чтоб любовь пересилила.Загорится земля под подошвами,Обернётся мир лающим чудищем,Но оно не осилит в нас прошлого,Что из звёзд осыпается будущим.

Высоко за песнями уплывает дым

Валерий Белозёров

«Зима – зима. Заснеженное поле…»

Зима – зима. Заснеженное полеДа небеса за дымкою немой.Белела Русь, когда по Божьей волеЯ шёл по ней. Я шёл к себе домой.Неторопливо, думая о разном,Я выплетал прерывистую нить.Была судьба в её сугробах вязнуть,Была судьба одну её любить.И не судить. И выдохнуть плохое,Залюбоваться ею просто так.Узнав овраг, подёрнутый ольхою,И тот ручей, пронзающий овраг.Она белела – чистая страница,Дразнила душу далью декабря,И оттого хотелось объяснитьсяНемногословной песней снегиря.

«Никакой вины и обиды нет…»

Никакой вины и обиды нет,Подошла метель, волосы до плеч.Молча от луны выключила свет,Позвала в постель в белую прилечь.Спрашивала – как? Ты ли не любил…Ты ли не страдал? Заново начнём.Только я, чудак, слов не говорил,Не протестовал. Словно ни при чём.Я-то без проблем нем лежал и глух,Даром, что родня плакала в сугроб.Тут земля совсем под гагачий пух,Тут метель меня выцелует в лоб.

«Ночь. Уснуть бы. Не могу…»

Ночь. Уснуть бы. Не могу.Волны камень точат,На соседнем берегуТлеет костерочек.Далеко ещё рассвет.Не видать заката.Ничего на свете нет.Сгинуло куда-то.Я-то знаю, замечал,Что напротив есть причал,Две деревни и лесокМолодой наискосок,Огороды и плетень.Был бы свет и был бы день.Всё. Довольно. Ухожу.Что за колокольчик?Остываю, не дрожуПосредине ночи.Ветер вдоль и поперёк,Только мимо, мимо.Чей там гаснет костерок?Берег нелюдимый.Я-то знаю, замечал,Кто являлся, не молчал,За поленцем, за сучкомНаклонялся не молчком.И трава до ПокроваВсе запомнила слова.

«Вот и солнышко. С вами ли, с ним ли…»

Вот и солнышко. С вами ли, с ним лиМы однажды припомним о том,Как ловили мы лицами ливниПод весенний воркующий гром.Как дрожали у вас на ресницах,Набежавшие после грозы,То ли капельки чистой водицы,То ли самой высокой слезы.Ликовали пахучие травы,Всё играло, звенело, цвело.Были вы исключительно правы,Полагая, как нам повезло.Дни бегут бестолковые, им быРазгадать, до чего я смешон.Я в восторге от вашего нимба,Или это на вас капюшон?Разбитной, вероятно, попозжеОн воротится, пустится в пляс.Вам большое спасибо за дождикИ ему непременно за вас.Всё нечаянно было и дивно,И не купишь того серебром,Как ловили мы лицами ливниПод весенний воркующий гром.

Скворечник

Строгая досочки торец,Я строю маленький дворец.Желаю этому дворцуВо всём понравиться скворцу.Скворец закончит перелёт,Скворчиху песней позовёт.И будет к лету у скворцовКричащих несколько птенцов.Там неба маленький кружокИ светел будет и высок,Под вечер, выбелен и тих,Он будет родиной для них.А утром синего синей,А утром сильного сильней,С ужасной жаждой одногоДвиженья. Выпорхнуть в него.Увидеть реки и леса,Узнать, что значит в небесаЛететь, роняя первый пух,И чтоб захватывало дух.Я дело делаю не зря.Так важно, чтоб до сентябряЗдесь каждый утренний рассветБыл новой песнею воспет.Когда наступит время вьюг,Скворечник с дырочкой на югСреди заснеженного дняНадеждой будет для меня.

«На концертах играли Бетховена…»

На концертах играли Бетховена,В подворотне ногами дрались.Ох, и странная эта штуковина —Суета под названием жизнь.Кто-то ехал в Париж за бананами,Кто-то в Нижний Тагил за крупой,Где-то пили спиртное стаканами,Где-то рюмочками и с икрой.Кто-то жил и страдая, и радуясь,Кто-то тихо дотягивал век.Кто себя называл «гомо сапиенс».Кто вздыхал: «Я простой человек».Кто-то жил без стыда и без совести,Кто-то жил только совести для.И вращалась на заданной скоростиНебольшая планета Земля.

«Всё это было до чёртиков весело…»

Учительнице литературы Логиновой Н. Б.

Всё это было до чёртиков весело,Школьный звонок, коридорное месивоИ голосов превеликое множество,Мальчики девочкам корчили рожицы.Ах, как тянулась рука за косичкою,«Тише, шпана!» – говорила техничка нам,Женщина мудрая, женщина храбрая,Сопровождала компанию шваброю.Всё это было довольно заманчиво,Не отвертеться от солнечных зайчиков,Вот они вихрем врываются с улицы,Мальчиком девочка интересуется.Как сочинение вычурно строками,Пахнет земля тополиными соками.И, привлекая внимание каждого,Кружится, кружится птичка бумажная.Время, куда ты торопишься числами?Как поживаете, Нина Борисовна?Если наступит минута усталости,Вспомните, всё-таки что-то осталось ведь.Снова к большим переменам готовые,Катятся в небо звонки родниковые,Чтобы в свободном полёте парила быЧья-то шальная душа над перилами.

«День весенний, день весёлый…»

День весенний, день весёлый,Ребятня бежит из школы.Всяк своё выводит солоВ общем хоре голосов.Ни намёка на кручину,Что тому первопричиной.Может, это слёт грачиныйМеж берёз и облаков?Будоражит южный ветер,На сугробы солнце светит.И в классическом балетеЛюди скачут между луж.Небо манит глубиною,И не действует весноюПритяжение земноеНа полёты наших душ.У весны свои порядки,Кто-то выронил перчатку.То ль морозу вызов краткий,Иль синоптикам привет?Всё равно, что это значит,Есть потери, есть удачи.Нужно всё переиначить,Если счастья в жизни нет!

Высоко за песнями

Высоко за песнямиУплывает дым.Есть слова известные —Хорошо сидим.А чего печалиться,Глядя на восход?Жизнь не получается?Ничего, пройдёт.В это утро раннееНе спеши прилечь.Часты ли свидания?Сколько будет встреч?Про мечту красивуюКто споёт за нас?А пока пульсируетНа гитаре бас.И преображаютсяБерега реки.Не грусти, пожалуйста,Подтяни колки.Может прекратиться ведьЭта круговерть,Если вместе с птицамиПерестанем петь.

Тишининской усадьбе

Мы находим слова, подходящие к теме,И хотим перемен, и не лжёт ни один,Но всё выше трава и упрямее времяКрошит краешки стен молчаливых руин.Здесь когда-то давно подавали карету,У лихих кучеров и осанка лиха,Открывалось окно, и тогда по секретуМог язык вееров задержать жениха.Государственный муж получал из столицыИнтересную весть, и бледнела княжна.Ах, зачем в эту глушь приезжала царица,И о чём это здесь толковала она?Может, зря ворошить? Может, всё уже поздно,Будет ветер гонять лопухов паруса?Что же крылья души в опустевшие гнёздаБьются? Им бы понять, где теперь небеса.Померещится мне золотой с переливомУдивительный звук, бубенец под дугой.Утомлённой стране и стране торопливой,Как всегда, недосуг заниматься собой.

«Такая ночь придумана для счастья…»

Такая ночь придумана для счастья,Струящаяся к звёздному венцу.Я так люблю, когда твои запястьяРасплетены и брошены к лицу.Любой рассвет теперь уже не первый,Он как и мы имеет свой черёд.Смахнёт звезду, барашками на вербеВ неповторимой прелести замрёт.Шумел бы май черёмухами в белом,Грозил грозой, да грезил обо всём.Мне одному весь мир не переделать,Давай тогда вдвоём его спасём.Мы будем ждать, улыбчивые двое,Не приговора, завтрашнего дня,Румяных губ дыхание живоеЗаволокло как зеркало меня.

«Я вами просто ошарашен…»

Я вами просто ошарашен,Когда увижу вас – молчу.Ошибкой молодости вашейЯ быть пожизненно хочу.Зачем ленивую улыбкуАдресовали, не тая?Пускай не ваша я ошибка,Вы – исключительно моя.Дарует время по наследствуСудьбы сокровища свои.Планета наша отвертеться —И та не в силах от любви.Хмелея вашими глазами,Отрадно мне, что наявуИ вас вокруг, и вместе с вамиЯ к неизвестности плыву.

«Бабье лето! Бабье лето!..»

Бабье лето! Бабье лето!Сколько света за рекой!Сыплют клёны эполетыВ георгиновый покой.Не хочу великих истин,Просто сяду на травуПод рябиновые кисти —Слава Богу, что живу!И не гоже мне лукавить,Жив-здоров и не ослаб.Я сегодня буду славитьПроходящих мимо баб.Подбоченились. Ещё бы:Хмель зелёный вдоль реки,Вылезают из чащобыК ним навстречу мужики.Подналадили погодку,Кто старался – ни гу-гу.Перевёрнутые лодкиС ними спят на берегу.

«Вот оно, какое время года…»

Вот оно, какое время года —В синие, пустые небесаБережно укутала природаВдруг осиротевшие леса.Не напрасно прочила кукушкаЛюдям приближение беды,Листьев облетевшие веснушкиНа холодном зеркале воды.Опустели гнёзда и беседки,И, перебирая не спешаПрожитые радости, из клеткиУлетать готовится душа.За шальными птицами, за дымомСуету земную позабыть,Ты мне так ещё необходима,Чтобы это всё перелюбить.Нам не расставаться невозможно,Только я не буду о плохом.Нарисуй, пожалуйста, художник,Ты меня малюсеньким штрихом.Не опознаваемого даже,Чтобы не угадывали век,В глубину осеннего пейзажаМедленно уходит человек.

Ах, ты осень золотая

Жене Марине

Ах, ты осень золотая!Кто мне душу залатает?Лист берёзовый слетает,Лист осиновый дрожит.В околдованные чащиУхожу с годами чаще,Чтобы праздник уходящийЛегче было пережить.Вальсы там традиционны,И торжественны колонны.Только каркают вороныТо и дело невпопад.С каждым годом ностальгииНе похожи на другие.Ой вы, люди дорогие,Я ни в чём не виноват.А под вечер… А под вечерСмолкнут скрипки и гобой…Дорогой мой человечек,Пожалеемся с тобой.Понесётся бесшабашноМелких буден череда.Вместе осенью не страшно,Если вместе навсегда.

«За окошком дождь осенний…»

За окошком дождь осеннийВ ночь постукивая льёт.Прячут призраки сирениОтражение твоё.Поведи же ты плечами,Спой, которую люблю:«Утоли мои печали…»,Подойду и утолю.Совершившие круженье,Словно чёрные грачи,Крылья сложат наши тениВ жарком трепете свечи.Будто нет у них заботыЗнать о том, что впереди,Будто их заставил кто-тоПереслушивать дожди.Улетай за тучей туча,Унося тоску-печаль.Лишь бы теплящийся лучикНас с тобой не разлучал.

«Ветер осенний порыв за порывом…»

Ветер осенний порыв за порывомЛистья срывает полусырые.Кружатся листья, несутся куда-тоВ самые дальние координаты дат.Пробирает проклятая стужа,Кажется, с листьями хочет и душуРастормошить, невзирая на тело,Чтобы душа за листвою летела,Чтобы тревожила нежную кожуЖалких прохожих, ничтожных прохожих,И, охлаждая за жилкою жилу,Вслед хохотала: «Так вы ещё живы?»

«Поднебесная окрошка…»

Поднебесная окрошкаНам устроила пургу.Я с тобою понарошку,Дорогая, не могу.Твой дружок не будет мешкать,Очень вовремя придётИ обнимет, и утешит,И своею назовёт.Ничего не полагая,У подруги на видуУведёт меня другаяПо напудренному льду.Не одиножды приснитсяСон, ласкающий сердца,Как у солнышка ресницыРазворачиваются.Не любви ли мы хотели?Жаль, желания не впрок.Переполнены купелиНаших путаных дорог.Оттого, что счастье – мимо,Оттого, что мир таков,Плачьте, плачьте, херувимы,Под холмами облаков!Может, выморозят зимыВаши слёзы в хрустале?Может, будем мы любимыНа оплаканной земле?

«Я люблю этот город на Волге…»

Я люблю этот город на Волге,Объясняться ли мне самому?Аккуратными свитками волныКомплименты бросают ему.Просто я поброжу по аллее,Постою у чугунных оград.Вот опять облака розовеют,Укрывая собою закат.Снова чья-то девчонка хохочет,Снова чья-то мамаша не спит.По зеркальной воде катерочекНа фартовый манер тарахтит.Беспокойная чайка проплачет,Не умея всё это назвать.Вот и шалого солнышка мячикМне по-детски уже не догнать.Можно так простоять до рассветаИ глядеть на знакомый причал.Как-то камушек нужного цветаЯ на этой косе потерял.Заплетают закатные далиВ облака золотистую нить.Чтобы ангелы прилеталиВ этом городе гнёзда вить.Всё останется – берега запахЩекотливый, что хмель на меду.По дощечкам покатого трапаЯ отсюда однажды уйду.Словно я в этом городе не жил,Словно здесь только ветер поёт.Но отвечу я бакену тем же,Если мне он ещё подмигнёт.

Всё равно наше время – вечно

Владимир Эль

«…В неосвещённом покое угла…»

…В неосвещённом покое углаПляшет и прячется блик бестолковый.Может быть, это кусочек стекла?Может быть, светится прах мотыльковый,Или искрит роковая иглаВ сальной фигурке на ткани багровой?Может, сбегается капля воды,Каждый внезапный ловя отголосок,Или встревоженный лучик звездыОдолевает бессмертие досок?Или случилось внутри темнотыПересечение светлых полосок?..

«На старых ветках – чёрная листва…»

На старых ветках – чёрная листва,Земля прикрыта снегом пошловатым.Обычный фон под громкие слова,Сейчас скажу – и буду виноватымПеред тобой,Ещё не знаю в чём —Намёка нет в твоём печальном взгляде.Отводишь взгляд. Рассматриваешь дом,Амурчиков на розовом фасаде.Его снесут,Здесь будет выть пустырь,А вся любовь скульптурных постояльцевПохожа станет на цветную пыль,Захваченную кончиками пальцев.Моя любовь – она ведь что трава,Сквозь все преграды думает пробиться.Но ты глядишь на дом – и ты права,На что ещё смотреть, когда за тридцать?

«Над вокзалом вороны вьются…»

Над вокзалом вороны вьются,Под ногами сверкает слякоть.Ты стоишь под фонарным блюдцем.Ты готова вот-вот заплакать.Поздороваюсь с первым встречнымИ спрошу у него совета.Он не сможет сказать, конечно,Он и сам не нашёл ответа.Хочешь – сумерки, хочешь – звёзды?Хочешь – пыльную быль вагона?Всё равно ничего не поздно,Если ты не ушла с перрона.Всё равно наше время – вечно,Как захочется – так и длится.Это только весна конечна.Это только снежок кружится.

«День на Марсе. А ночь – на Венере…»

Жизнь на Марсе. Смерть на Юпитере.

На Луне есть лунные кратеры…

С. БобунецДень на Марсе. А ночь – на Венере.Только жизнь всё равно на Земле.Корабли, вы куда полетели,К чёрно-белой обратной Луне?Там белеет глубокий КурчатовИ раскинулось море Москвы.Тётка. Глушь. Даже город Саратов.Это нужно другому, увы.Здесь иначе. Полярная шапкаЗацепила мой город слегка, —И в руке – только снега охапкаС углеродистой тенью цветка.Но в душе – марсианская буря,Венерьянский невиданный зной,Словно верхняя точка июляНеподвижно стоит надо мной.

«Мне так важно с тобою остаться…»

Мне так важно с тобою остатьсяТет-а-тет хоть на пару минут,Словно мне через час восемнадцатьИ меня на войну заберут.Я скажу тебе только о главном:Я нашёл изумительный кладВ переулке Втором Пилоставном,Где мы были полгода назад.Там стоит вековая берёза,И с восточной её стороныПод корнями закопана прозаО герое Гражданской войны.Он служил у полковника ШафтаИ уехал на остров Шу мшу…Впрочем, всё это злая неправда,Я тебе не об этом скажу.

«Возьму зимы. Добавлю лета…»

Возьму зимы. Добавлю лета —И будет в городе весна.Нет, лучше осень. Пусть с рассветаНаступит именно она.Так странно, в это время годаЯ сам не свой, – И, может быть,Незаслонённая природаСо мной способна говорить.О чём?О нежном листопаде,О южных птицах и дожде,О порицанье, о награде,О мёртвой и живой воде…И о любви.Но вместо прозыВдруг – «…невидимкою луна»,«Читатель ждёт уж рифмы розы»И даже «…наши имена».

«Бывает тихо – и расслышишь…»

Бывает тихо – и расслышишьДесяток нот на склоне дня,Как будто ты мнеПесню пишешь,И эта песня про меня.Но ты ведь не поёшь, я знаю,Всё это – выдумка моя.Ну что ж —Пусть будет гул трамваяИ щебетанье воробья.

«Ты впечатлительная очень…»

Ты впечатлительная очень,Сегодня это ни к чему.Ночь коротка – ещё корочеДорога к дому твоему.Не происходит листопада,Не ожидается дождя.Всё это – выдумать бы надо,Всё это будет погодя.Само собой, возникнут строки —И в них блеснёт листвою сад,Сойдутся тучи на востоке,Начнётся ранний листопад,И грянет гром… Не прерываяКруженье бабочки лесной,Что нарисована – живая! —В твоей зелёной записной.

«Лишь небольшая передышка…»

Лишь небольшая передышка,Недолгий миг —И тот играющий мальчишкаУже старик.Его взволнованные внукиВозглавят строй,В нём будет место для наукиВневременной.Им вечность будет непонятна,Но даже в нейОни расставят аккуратноСтолбцы идей,Разрежут небо на квадратыИ лоскуты…Но в этом мы не виноваты,Ни я, ни ты.

«На неполных полгода простёрлось…»

На неполных полгода простёрлосьБело-синее море зимы,Но сегодня утратило твёрдостьИ сомкнётся с каёмками тьмы;В эту полночь оно обмелеет,И к ковчегам подступит земля —Вот тогда мне и станет милееСвоевременный контур ноля.Но покуда лишь минус четыреИ светло, как на белом листе,Все свои заблужденья о миреЯ могу изложить на холсте,Я могу повторить на бумаге,Я могу – или я не могу?Словно ты замерла в полушагеИ стоишь по колено в снегу.

«Видна из нашего окна…»

Видна из нашего окнаВселенной улица одна.Её космический изгибТеряется в созвездья Рыб.Её начало – Водолей,Одна из звёзд с неё видней.Та, под которой через годИ наша молодость пройдёт.

«Нечаянный дождик в начале шести…»

Нечаянный дождик в начале шестиНапомнит котёнку, что надо расти.А мне не напомнит совсем ничего.Сегодня не будет дождя моего.А завтра, возможно, случится гроза,И я, словно в детстве, закрою глаза,И вспомню тебя на речном берегу —И мёртвые рыбы на каждом шагу.

«Я могу научить деревенского пса…»

Я могу научить деревенского пса.Он к тебе подбежит и заглянет в глаза.А потом он вернётся, замашет хвостом,По-собачьи уверенный в чём-то простом.Он не знает, что сложность ещё впереди,Что десятка шагов просто так не пройти,Что сердечко забилось, забылись слова,И над узкой тропинкой – густая трава.

«Если б жизнь была длиннее…»

Если б жизнь была длиннееЛет, наверное, на двести,Мы бы сделались умнееИ всё время были вместе.Если б жизнь была короче,Лет, наверное, на сорок,Мы б с тобою дни и ночи,Одолев хандру и морок,Мотыльками над водоюВ быстром танце шелестели…Жизнь была бы не такою,Какова на самом деле.

«Из бетона и железа…»

Из бетона и железаСделаны дома.Из бушующего леса —Книжные тома.Из эфирного раствора —Сделаны духи.Из ахматовского сора —Звёзды и стихи.

«Под Бродского пишет любой дурак…»

Под Бродского пишет любой дурак,Под Рыжего – каждый второй.И если ты пишешь слегка не так,То выглядишь, как герой.Но в Липки тебя пригласят лишь раз,И то по одной из квот.Стипендий и премий никто не даст,В журнал никто не возьмёт.Ты будешь бессмысленно прозябатьИ думать с зашитым ртом,Что всем твоим винам, такая мать,Настанет черёд потом,Что всем драгоценным твоим стихамНазначен тернистый путь,А новый редактор – всего лишь хам,Заменят когда-нибудь.

«Иногда, в разговоре с самим собой…»

Иногда, в разговоре с самим собой,Я стою на твоей стороне,А потом засыпаю и сплю с другойИ не вижу тебя во сне.Ухожу на работу часу в восьмом,Возвращаюсь часам к шести,И тебя не встречаю ни в том, ни в томЕжедневном своём пути.Забываешься полностью, навсегда,Но случается странный сбой —И над сонным кварталом стоит звезда,Наблюдавшая за тобой.И опять начинается невзначайЭтот внутренний разговор,За которым мы распиваем чай,Остывающий до сих пор.

«Есть люди, которые любят закат…»

Есть люди, которые любят закат,И кроткие люди рассвета.Есть те, кто заслужен и даже богат,И те, кто вздыхает про это.Есть ты, Капитан Очевидность, и яТебе говорю без утайки,Что жизнь заостряет прямые края,Срывает заклёпки и гайки,И наша «Титанушка» будет на дне,Коснётся игристого грунта —И ты нарисуешь её на окне,На фоне народного бунта.

«Однажды забудешь, как делать стихи…»

Однажды забудешь, как делать стихи,И вступишь на прежнюю землю,И новые люди, ускорив шаги,Затащат в ночную харчевню.И будешь грустить, одинокий как бог,На стол опираясь локтями,О строчке, какая давала восторг,И пахли слова желудями.

«Натолкнулся на мысль – а она не моя…»

Натолкнулся на мысль – а она не моя,То ли мысль, то ли женщина, то ли…То ли эта страна,Где лежат якоряПочему-то не в море, а в поле;И играется ветер,И песню поётУтомлённый водитель «Газели»Про надежду, которая всех нас спасёт.Чудо-песня, на самом-то деле.

«Меня не волнует чужая война…»

Меня не волнует чужая война.Меня не волнует победа.Я просто хочу, чтобы чаша полнаОсталась хотя б до обеда.Мне нужно, чтоб дерево просто рослоИ строился дом без простоя,И пусть захлебнётся от ярости зло,Увидев лицо молодое!

«Задумался я о своём бытии…»

Задумался я о своём бытии —И тотчас, уже без улыбки,Припомнились мне пораженья мои,Провалы мои и ошибки.Хотелось прибавить к ним пару побед,Каких-нибудь ярких свершений,Но вдруг показалось, что их ещё нет,И нет ни дорог, ни решений.Как будто бы всё, что задумано, – зря,Как пыль, как досадная жалость.И я пожалел в ту минуту себя,А что мне ещё оставалось?

«Чтоб сделать шедевр…»

Чтоб сделать шедевр,Нужно пару минут.Подходишь к оконцу —Тебе выдают.Заметишь, что порванаКромка фольги,Но твой ВыдающийУскорил шаги,Закрыто оконце,Кругом тишина,И критика здесьНикому не слышна.Стоишь в одиночестве,Только в рукахСверкает шедевр,Оставаясь в веках.

«Бояться шороха…»

Бояться шороха,Волны,Идущей из земли,Бояться чёрной тишиныИ выкрика вдали.Бояться горной высоты,Пригляда за углом.Бояться,Если любишь – ты,И никого потом…

«С тобой темно. Тревожно и темно…»

С тобой темно. Тревожно и темно.Раздвину шторы, распахну окно —На руки хлынет посторонний свет,Как будто ночи не было и нет.А ночь была – и верится легко,Что ночь от нас совсем недалеко,За тем кварталом, в свете фонаря,Она умрёт, ни с кем не говоря.

«За окном фонари погасили…»

За окном фонари погасили.За окном начинается снег.Я полночи бродил по квартиреИ курил ленинградский «Казбек».Вероятно, на этом же местеЯ стоял в позапрошлом годуИ звонил заболевшей невесте,Обещал, с папиросой во рту,Что весна снизойдёт непременноИ наполнятся реки равнин…И ни в чём не соврал, совершенно,Но сегодня я снова один.

«День замер, пройдя середину…»

День замер, пройдя середину.Над городом тучи срослись.Стою – и смотрю тебе в спину,Почувствуй мой взгляд и вернись.Буквально ещё полминуты —И тучи накроют квартал,Но я бы хотел, почему-то,Чтоб ливень тебя не застал.Потом – хоть потоп, хоть потомство,Но это потом, а сейчасБлеснуло холодное солнце,Вчера удивлявшее нас.

«Подруги – лишь тени любимой…»

Подруги – лишь тени любимой,Но в этаком царстве тенейМне всё-таки необходимоПо-прежнему думать о ней.Я буду дружить не со всеми,Мой выбор не очень богат,Но те, с кем проносится время,Разлуки со мной не хотят.Однажды заступит другаяНа гулко пустующий тронИ будет смеяться, нагая,Считать голубей и ворон.Начнёт наблюдать за порядкомИ грусти моей не поймётО том междуцарствии сладком,Которое тоже пройдёт.

«Давным-давно, во времена слонов…»

Давным-давно, во времена слонов,Сверкающих на краешке комода,Я знал примерно три десятка слов,Но понимал весь мир без перевода.Давно забыт младенческий язык,В нём нет нужды, он кажется напрасенСреди людей, к которым я привык,И мудрых книг, с которыми согласен.Но иногда… Ах, это «иногда»! —Мне кажется – я снова понимаюИдущие вдоль моря поездаИ пёстрых рыб встревоженную стаю,Ютящийся у берега камышИ силу притяжения земного…И даже то, о чём не говоришь.Последнее важнее остального.

«Затих светляк…»

Затих светлякВ стеклянной банке,Сошёл на нет его неон —И жизнь моя, с ночной изнанки,Опять темна, как зимний сон.Сижу в траве,Вдыхаю лето,И ледяные проводаГудят, и кажется – всё этоНадолго или навсегда.В них есть поток,В них есть стремленье —А мой светляк нырнёт во тьму,И никакого примененьяЯ не придумаю ему.Заря скрадёт ночные звёзды,А ветерВысушит росу —Но ничего ещё не поздно:Я всё смогу, я всех спасу.