Пять фотографий из Великого Новгорода

– Что тут? Библейские сюжеты? Про человека новгородского, конечно, ничего?.. – деланно вздохнул Марк.

Зоя снисходительно улыбнулась и продолжила:

– В основном тут новозаветные сюжеты, есть и несколько ветхозаветных, например, «Сотворение Евы». Это редкий сюжет. По крайней мере, мне известно только о двух таких изображениях – здесь, в Новгороде, и в Sainte Chapelle в Париже. Рядом с ним – фигурки двух мастеров, отливших эти ворота в Европе. И новгородский мастер Авраам, который собрал и дополнил врата – а их ведь привезли как пазл, разобранными на куски, – изобразил себя и даже подписался под своей работой…

– Я думал, средневековые люди были несколько скромнее, – с иронией заметил Марк.

– В чём-то были скромны, в чём-то – нет, – рассмеялась Зоя. – Вот сейчас внутрь зайдём, увидите, сколько в Софии надписей, которые оставляли там люди. Не стеснялись писать свои мольбы к Богу, иногда выцарапывать какое-то подобие дневниковых записей, некоторые даже вступали чуть ли не в письменные перепалки друг с другом прямо на стенах храма.

– И сколько они там… нацарапали?..

– Сейчас говорят о примерно 800 надписях. Конечно, глубоко исследованы не все, но я вас уверяю, вашей там нет. Уж о такой бы знали и говорили все. Но если вы уж взялись за эту тему, то просто обязаны понять, что это такое – софийские граффити.

И Зоя подхватила его под локоть.

Они поспешили к входу в храм. И пока шли, за эти пару минут, Марк успел додумать мысль, которая пришла к нему несколько часов назад, но всё не могла окончательно оформиться. Каким разным, выходит, может быть город, казавшийся безнадёжно скучным. От типового – к уникальному, от будничного – к торжественному, от – функционального к божественному…

И это он ещё почти ничего не видел. Как тут уложиться в три дня, да ещё и задание выполнить.

В соборе было немноголюдно, но в атмосфере отчего-то ощущалась суета. Этого Марк не ожидал: заходя в тысячелетний храм, заранее настраиваешься на сдержанное безмолвие. И хотя местный влажноватый воздух, действительно, наполнен спокойствием, чувствуется, что здесь параллельно идёт и мирская, обыкновенная жизнь, будто напоминая: да, в первую очередь София – православный храм, но он открыт и для тех, кто пришёл сюда не для молитв. Через минуту Марк понял, в чём дело.

В нескольких метрах от него пожилые хлопотливые служительницы сворачивали в аккуратный рулет бордовый узорчатый ковёр. И хотя руки напарниц работали сноровисто, давалось им это, видимо, нелегко. В какой-то момент, разогнувшись и потерев поясницу, одна из них обратилась к Марку:

– Молодой человек!..

– Я? – спросил Марк (когда в храме к тебе обращается бабушка, становится как-то не по себе).

– Ты, ты… Слушай, хороший мой, не в службу, а в дружбу: заверни ты ковёр до конца, а потом отнеси, куда надо, я тебе покажу. Увозить его куда-то собрались, в чистку, что ли… Мы с Ниной Георгиевной с этим ковром уже измучились!..

Марк оглянулся на Зою, но она только кивнула: мол, иди. Будто бы уже была свидетелем подобных сцен.

Выполнив поставленную задачу под взыскательным взором Нины Георгиевны и бабки Натальи (так велела себя называть обратившаяся к нему женщина), он осмотрелся в поисках своей спутницы.

– Да недалеко она ушла, голубушка-то твоя! – отреагировала суетливая бабка Наталья.

– Эммм… Не голубушка она мне, просто знакомая, – смутился Марк.

– Да? – удивилась бабка Наталья. – А я на вас смотрю и думаю: какая хорошая пара или, может, молодая семья… Зоиньку-то я иногда вижу в кремле, хорошая девушка. И ты, видно, парень неплохой. Верующий?

Марк не нашёлся, что ответить, а бабка Наталья продолжала:

– У тебя бородка почти как у Ярослава Мудрого, а Зоинька так и вовсе вылитая его жена. Вот кино б снимали, вас бы можно было взять играть Ярослава и Анну… Ой, Анна же!.. Бери ведро. Пойдём на Мартирьевскую…

Марк опешил:

– Полы, что ли, ещё помыть?..

– Нет, полы не надо, надо Анну протереть, – деловито ответила старушка, потуже затягивая свою палевую косынку. – Как тебя зовут-то, милый?

Но ответ бабка Наталья, кажется, не собиралась слушать: она уже была впереди, энергично указывая Марку при этом, куда нужно принести ведро.

Следующие несколько минут он наблюдал, как она протирает нечто вроде миниатюрного гроба, стоящего на небольшом возвышении. Чуть поодаль застыло несколько человек, которые ждали, когда Наталья окончит процедуру и позволит им «приложиться к мощам», как они это между собой называли.

Интересно, подумал Марк: для одних останки Анны – «предмет культа», как сказали бы в атеистические времена. А для бабки Натальи княгиня, помимо этого – будто хорошая знакомая. Неужели такое бывает: ведь Анна умерла тысячу лет назад. Настоящую тысячу лет назад – это не гипербола, убедился он, взглянув на табличку рядом с ракой святой.

– Анну, я смотрю, любят и почитают? – спросил Марк у бабки Натальи, продолжая искать глазами Зою. – Вы говорите, она была женой Ярослава Мудрого?

– Именно, – приосанилась собеседница. – Звали её Ингигерда, она была дочерью викинга, что ль, или как их там… Ярослав взял её в жёны. Ее православным именем стало Ирина. Очень уважали её и там, и здесь. Ирина родила Ярославу трех дочерей и семерых сыновей – среди них отец Владимира Мономаха.

– Подождите, а почему вы её теперь Ириной называете? Если она Анна?..

– В монастырь она потом ушла и приняла в постриге имя Анна, – покачала головой бабка Наталья. – Когда она умерла, Ярослав сильно горевал, и ничто его уже не радовало. Через четыре года и сам умер. Наверно, сердце не выдержало.

Она мелодраматично вздохнула и с чувством перекрестилась. Марк по-доброму усмехнулся, вдруг увидев в бабке Наталье черты своей покойной бабушки: в девяностые она с той же отдачей пересказывала ему бразильские сериалы.

Тут подошла Зоя. Прошептала:

– Бабка Наталья – хорошая, живёт Софией, здесь она – незаменимый человек. Но вот любит, да, экскурсантов к физическому труду привлекать…

– В этом что-то есть, – отозвался Марк.

– А святых у нас тут много, – продолжала Зоя. – Быть упокоенным в соборе – это знак особого признания. Но Валентин Янин, знаменитый исследователь истории Новгорода, считал, что не все святые, которые, как считается, здесь лежат, действительно находятся в соборе. С Анной тоже не так всё просто, как говорит бабка Наталья: если захочешь узнать подробнее, на тебя свалится масса противоречивой информации. Хотя, по большому счёту, я не думаю, что это важно для простых людей. Я сейчас не только о верующих, для которых мощи – это святыня. Для всех прочих – это ощутимое свидетельство того, насколько близко мы в соборе оказываемся к истории. Вообще, в Новгороде она не на страницах учебников, здесь история вещественна, она совсем рядом.

Теперь, показалось Марку, её голос звучал гулко и более объёмно:

– Это уровень пола XII века. Но что двенадцатый!.. Смотрите – это изображение Константина и Елены, датированное второй половиной XI веком. Древнее настенных храмовых изображений в России просто нет.

На Марка со стены южной галереи чуть грустно смотрели греческие лица первого византийского императора-христианина и его матери.

– Но они не имеют отношения к Новгороду, – удивился Марк. – Почему же они тут?

– Знаешь, сначала вообще мало кого изображали, – ответила Зоя, внезапно перейдя на «ты». – Через несколько лет или десятилетий после того как храм освятили, здесь, на южной паперти, изобразили Константина и Елену. Возможно, и в других частях собора были подобные одиночные изображения, но они не сохранились. А полноценный ансамбль росписей создали только в начале XII века. Но и от него за минувшие девятьсот лет остались только отдельные композиции.

Марк внимательнее вгляделся в хитросплетения оттенков: блеклые пудровый, серый, голубой… Он сделал несколько кадров. Древние стены не дарили пока оптимизма относительно «человека новгородского».

Бабка Наталья похлопотала: они оказались там, куда не пускают простых смертных. «Надеюсь, меня не уволят», – проворчала она, сопровождая их «к надписям».

– Я помню, что тебя интересуют надписи, – снова раздался Зоин голос. – Здесь их много. Я тебе уже говорила, что средневековый человек не считал вандализмом написать что-то важное на стене храма… Вот, смотри.

На розоватых цемяночных стенах – материковые очертания камней первоначальной кладки. Зоя захватила с собой лупу, и поэтому Марк мог внимательнее разглядеть тонкие острые буквы.

– Здесь много имён, – продолжала она. – Священнослужителей, чтецов… Но и обычные люди оставляли тут что-то типа автографов. Видишь, здесь хорошо сохранилась роспись: ранее она была прикрыта гробницей. Изображён апостол Пётр, и можно видеть три нацарапанные молитвы к нему. Две – написаны грамотно и даже, можно сказать, красиво. А третья – более небрежно, допущены ошибки, так ещё и автор подписался своим мирским, а не крестильным именем – Домашко Мыслятьевич. Но, что интересно, никто из новгородцев не задел нимб святого при письме… А вот – смотри. Люблю эту историю, она такая… человеческая и драматическая. Пишет человек: «Помоги, Господи, рабу твоему Твердиславу», а внизу уже его сын: «Тут писал Радко, сиротка Твердислава»…

– А это что за палка-палка-огуречик перечёркнутая?..

– Некто нарисовал этот рисунок под поминальной молитвой (видимо, изобразил умершего товарища), а кому-то ещё показалось это неуместным. И он подписал: «Отсохни у тебя рука!». Так что древние новгородцы тут не только молились, но и ссорились.

– Как в городских пабликах сейчас или на форумах? – улыбнулся Марк.

– Возможно. В любом случае, то, что люди писали на стенах храмов – это спонтанное, искреннее самовыражение, – согласилась Зоя. – Чем больше изучаю средневековых людей, тем отчётливее понимаю, что все мы одинаковые, по большому счёту. Что сейчас, что тысячу лет назад.

Они поднялись выше. Зоя рассказывала ему о глиняных горшках-голосниках, которые вмонтированы в стены и своды собора для акустики, о большом Успенском иконостасе, который на протяжении столетий дополняли и украшали многие новгородские владыки. Об иконе «Знамение» XII века, которая, считается, помогла новгородцам победить войска Андрея Боголюбского в 1170 году. О каменном Алексеевском кресте и об остатках престола начала XIII века, которые находятся под полом в алтаре…

В какой-то момент Марк перебил её:

– Вот ты так Новгород любишь и о Софии столько знаешь. А сами-то новгородцы в курсе, какое сокровище им принадлежит?..

– А оно всем принадлежит, – проронила Зоя.

Выйдя из храма, помолчали. Через минуту Зоя заговорила вновь, заставив его поднять глаза вверх:

– На кресте центрального купола собора сидит голубь из меди, это символ Святого Духа. Среди жителей ходила легенда, что голубь сел на крест и застыл от ужаса, когда увидел кровавую расправу Ивана Грозного над новгородцами. Во время Второй мировой в центральный купол попал снаряд. А испанцы, которые воевали на стороне нацистов, срезали повреждённый крест и увезли к себе как трофей. В 2004 году, если не ошибаюсь, году его вернули в Новгород. Сейчас древний крест – внутри собора, а здесь – его копия.

– Надеюсь, больше ничего трагического с Софией не случится, – поджал губы Марк.

– Если «человеки новгородские» позаботятся, – улыбнулась девушка.

– Или «новгороднутые»… – подмигнул Марк.

– Или так, – подхватила Зоя. – А про софийскую звонницу ты что-нибудь слышал?

Он развёл руками, а через пару минут, при первом взгляде на неё, сказал:

– Она похожа на какой-то терем из сказки. Только с колоколами…

– Это далеко не первое сооружение для подвески софийских колоколов, но при этом – самая древняя звонница, которая сохранилась в стране, – сказала Зоя. – Основа нынешней постройки – это середина XV века. Летопись сообщает, что её возвели взамен прежней, которую размыло Волховом. Да-да, когда-то Волхов был совсем не таким мелким… Звонницу перестраивали не один раз, и вид, близкий к нынешнему, она обрела в начале XVIII века. В конце XIX века, гуляя по Новгороду, звуками Софийских колоколов вдохновлялся юный Сергей Рахманинов. И не зря ценители его музыки отмечают удивительную «колокольность» многих его произведений.

– А эти стоящие внизу колокола древние? Или это копии?..

– Старейший здесь – подарок Бориса Годунова. Конец XVI века. Он – самый миниатюрный, «всего» 50 пудов1.

– А самый большой?

– Сейчас загуглю, не помню точно, но там какая-то космическая цифра, – схватилась за смартфон Зоя.

– 1614 пудов! – опередил её Марк. – Внутрь зайдём, поднимемся?..

Он предвкушал чудный вид на город.

– На город сверху лучше посмотреть с Боевого хода, – ответила Зоя.

Однако внутрь звонницы они всё же зашли. Там, потолкавшись среди туристов и осмотрев экспозицию колоколов, от совсем маленького в 1,5 пуда до 20-пудового, он убедился, что и здесь нет того, что он ищет. Но нельзя отрицать, что интересные истории были связаны почти с каждым экспонатом. Например, Чумной колокол 1554 года, который отлили для Знаменской церкви с молитвой об избавлении «от смертоносной язвы и напрасной смерти» – лютовала эпидемия чумы. Зоя заверила, что колокол с этой задачей справился.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Пуд – устаревшая единица измерения массы русской системы мер. Составляет 16,38 кг.