Учение Иисуса об Отце. Реконструкция раннехристианского учения на основе сопоставительного анализа древнейших евангелий

Ну ладно, допустим – почему бы Иисусу и вправду не накормить голодных вдали от дома? Вопрос в другом – зачем Он вообще завел их туда? Вроде бы остается предположить: Ему уже поперек горла вся эта популярность, Он устал от восторженной толпы и хотел сбежать куда-нибудь в пустынное место, туда, куда за ним никто не пойдет, спрятаться от всех – но пошли за Ним, буквально обрекая себя на голод вместе с детьми, быстро назад в цивилизацию оттуда не выберешься, назад-то идти – это опять пешком по жаре. И тут уж точно одной порцией розданного хлеба не обойдешься, впору и вправду манну с небес насыпать толпе народа на всем пути их назад домой в Галилею.

В чем смысл этой пешей прогулки за город, так и остается тайной – пикник что ли Иисус решил устроить для своих учеников и почитателей? Ну так хоть бы мясом, что ли, запаслись, шашлык пожарить.

На самом деле все эти несообразности имеют простое объяснение: Иисус ходил по всей стране с проповедью, и добрался наконец и до Тивериады. Но ходил туда отнюдь не пешком в сопровождении толп…

Заметим, что в повествовании опущен огромный и важный период развития проповеди Иисуса после первого-второго чуда: не один год Он ходит пешком по всей Галилее и Самарии – но в Иудею не идет, там убьют любого, кто посмеет хотя бы упомянуть о другом боге кроме еврейского Яхве-Иеговы. Проповедует, творит чудеса, исцеляет больных массово по всей стране – и становится широко известен, как великий пророк и чудотворец, слава Его гремит по всей стране, народ валит к Нему валом, и следует за Ним неотступно и бездумно, куда бы Он ни пошел – все это авторы просто опустили за ненадобностью. Почему? Да потому что все эти «события» авторам вообще нужны только для «связки» повествования, которое без них превратилось бы в беспорядочный набор разрозненных, не связанных друг с другом, речений Иисуса по типу ев. Фомы. Но авторы хотели создать именно повествование, историю развития Учения Иисуса так, как они его понимали. Для этого, расположив имевшиеся записи в определенном смысловом порядке, а также небольшое количество записанных свидетельских рассказов об отдельных событиях, сопровождавших проповедь Иисуса, особенно ярких, важных и потому отчетливо запомнившихся, авторы или, вернее, составители, дополнили их некими связующими событиями, которые, возможно, вообще не происходили, или, во всяком случае, авторы ничего толком о них не знали, располагая лишь недостоверными слухами в виде народных сказаний, сложившихся за десятилетия, прошедшие после евангельских событий. И потому почти всё, описываемое евангелистами, является просто реконструкторскими выдумками ради придания большей достоверности (вроде 12 коробов) тому, что имеет смысл повествовательных связок, неких событий, к которым можно было бы привязать уже имеющиеся разрозненные записи речений Иисуса.

Подобные смысловые связки особенно выдает схематичность описания событий в них в отличие от тех немногих живых, полных достоверных деталей ярких воспоминаний, которые, возможно, были целиком записаны за свидетелями, предположительно – за Иоанном Богословом.

Тем не менее, вернемся к тексту и посмотрим, что еще можно из него узнать.

В шестой главе это конструирование событий с целью привязки к ним речений Иисуса проявилась особенно контрастно: дальнейшие события, описанные в ней, выглядят очень условно.

«15 Иисус же, узнав, что хотят прийти, нечаянно взять его и сделать царем, опять удалился на гору один.

Вот как интересно, если б Иисус был машиахом, он бы тут же ворчливо сообщил прибывшим что-то вроде «ну наконец-то, что ж так долго! Несите мне корону!», но он убегает.

16 Когда же настал вечер, то ученики Его сошли к морю 17 и, войдя в лодку, отправились на ту сторону моря, в Капернаум» – вот те на, бросили своего Учителя одного в пустынном месте и уплыли. А откуда вдруг лодка взялась? Или что, просто украли чужую лодку и уплыли на ней?

Вся история начинает выглядеть гораздо правдивее, если предположить, что в Тивериаду Иисус с учениками приплыли на лодке ради проповеди, тогда все становится на свои места: лодка принадлежит ученикам, они бывшие рыболовы, ученики привезли Иисуса из Капернаума или Вифсаиды в Тивериаду ради проповеди народам там, пошли в город и разнесли весть, что Иисус здесь, народ вышел к Нему из города за несколько километров на место высадки – туда, где Он взошел на гору помолиться, Иисус проповедовал им до вечера, потом сжалился над голодными и сотворил чудо умножения хлебов, чтоб накормить всех на дорогу до дома – и тут возникает конфликт с учениками, на которых он целый день не обращал внимания, да еще и заставил их, ближайших учеников великого Учителя (в их глазах) служить простолюдинам, хлеб им раздавать. Более того, когда они ему сообщили, что его хотят царем в Тивериаду – видимо, это была их идея – Он отмахнулся и пошел один опять на гору молиться. И вот тут они окончательно обиделись, рассерчали, разозлились, и – бросили его, решив ему немножко отомстить: вот уплывем от Тебя, а ты добирайся назад пешком по берегу моря Галилейского, путь не близкий. Но, как это обычно бывает с теми, кто играет в обиженного, далеко они не уплыли, все ждали, что Он с горы увидит, как они уплывают, спохватится, что остался один в дикой местности вдали от цивилизации, выбежит на берег и начнет им махать, прося вернуться и взять его с собой. Это предположение вытекает из нелепо выглядящего замечания в стихе 17:

«17 и, войдя в лодку, отправились на ту сторону моря, в Капернаум. Становилось темно, а Иисус не приходил к ним» – куда не приходил, в лодку по морю? Они такого еще и предположить не могли, что Он так может. Становилось темно – то есть скоро уже с берега не будет видно лодки, а они не смогут увидеть Иисуса на берегу.

«18 Дул сильный ветер, и море волновалось» – а лодчонка-то рыбацкая, утлое суденышко, нагруженное десятком человек, в шторм потонет как пить дать – и они испугались, уже не рады своей затее с обидами.

«19 Проплыв около двадцати пяти или тридцати стадий (стадия – около 200 метров), они увидели Иисуса, идущего по морю и приближающегося к лодке, и испугались.20 Но Он сказал им: это Я; не бойтесь.21 Они хотели принять Его в лодку; и тотчас лодка пристала к берегу, куда плыли» – увидел что в беде и пришел на выручку, начали тонуть, и Он поспешил им на помощь, спасти глупцов неразумных – и совершил очередное небывалое чудо.

Вообще, если присмотреться, Иисус с большой неохотой пользуется божественностью, предоставленной ему Отцом, и чудеса сотворить его, как правило, вынуждают бедственные обстоятельства обращающихся к нему за помощью или просто встреченных Им несчастных людей – но делает это всегда неохотно, вынужденно, а то еще и с оговоркой, как матери в Кане на свадьбе или царедворцу с больным сыном: вы не уверуете, если не увидите чудес. Его цель – не удивить балаганными фокусами, но убедить своей жизнью и проповедью поверить Ему, Сыну Божию, что есть Бог Истинный, Отец Небесный, который ждет всех и каждого, чтобы усыновить их Себе, как усыновил Самого Иисуса.

«22 На другой день народ, стоявший по ту сторону моря, видел, что там, кроме одной лодки, в которую вошли ученики Его, иной не было, и что Иисус не входил в лодку с учениками Своими, а отплыли одни ученики Его.23 Между тем пришли из Тивериады другие лодки близко к тому месту, где ели хлеб по благословении Господнем.24 Итак, когда народ увидел, что тут нет Иисуса, ни учеников Его, то вошли в лодки и приплыли в Капернаум, ища Иисуса.25 И, найдя Его на той стороне моря, сказали Ему: Равви! когда Ты сюда пришел?»

Люди, ставшие свидетелями чуда с хлебами, разошлись по домам и весть о чуде разлетелась по всему городу. И с утра уже поперли толпы, и на лодках поплыли, чернь всегда желает хлеба и зрелищ. То, что ученики уплыли одни, кто-то видел, и надеялись застать одного Иисуса – не пешком же Он пошел в обход моря. Но нет Его. Тогда кое-кто на лодках отправились на поиски в Капернаум, нашли и удивились, что Он уже там снова с народом, проповедует.

«26 Иисус сказал им в ответ: истинно, истинно говорю вам: вы ищете Меня не потому, что видели чудеса, но потому, что ели хлеб и насытились» – и вот это конец истории, точка. Это окончание записи события, бывшей в распоряжении составителей. Все, что еще имеется в этой главе – длиннющий монолог Иисуса с периодами повторов – опять, как две с половиной главы к чуду в Кане, пришито к первой части белыми нитками чисто механически по некоторому признаку общности, как казалось составителям логичным, ввиду упоминанию хлеба и там, и здесь. Из этого нелепого соединения обрывков ясно виден сам метод составления ев. Иоанна.

Видимо те, кто ставил себе изначальной целью составить единый текст из имевшихся у них на руках разрозненных обрывков записей на арамейском, нашли некоего умельца, профессионального переписчика, который, сам не будучи христианином и не разбираясь в сложившихся христианских ритуалах, сперва расположил имевшиеся записи в казавшемся ему логическом порядке по содержанию и смыслу, а потом, переведя, собрал в единый текст, изменить который, не повредив, было сложно – и так все и осталось. Тем более, что заказчики, сами не зная греческого, и проверить-то не смогли толком, что в нем написано, поверили на слово выбранному ими специалисту, что он все правильно перевел и переписал, сложив все ему переданное воедино. Позже, конечно, этот изначальный текст много раз изменялся, и многократно переписываясь, обрел множество разнородных вкраплений, но порочная логика первоначального соединения отрывков, по смыслу явно чужеродных, осталась видна и сегодня. Дальше мы увидим, что связующим между законченным повествованием и дальнейшим продолжением шестой главы служит слово «хлеб», использованное по формальному признаку примитивной логики: там хлеб и здесь хлеб – значит, пусть будут вместе в одной главе. Это недвусмысленно указывает на тот факт, что данное евангелие было механически составлено человеком, не знакомым с христианством, и является рукотворным событийным конструктом.

Со стиха 27 начинается «проповедь» Иисуса о Хлебе Небесном, как я уже указал, явно приверстанная к происшествию в Тивериаде по ключевому слову «хлеб».

«27 Старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную, которую даст вам Сын Человеческий, ибо на Нем положил печать Свою Отец, Бог» – «Положил печать» – и что это за печать? У иудейских раввинов была пословица: «Печать Божия – истина», и это – намек на помазание на царство, на то, что Иисус – и есть тот самый еврейский Машиах. Первоначальная фраза, заканчиваясь на «Сын Человеческий», содержит ясную законченную мысль, к которой приделана нелепая дополнительная конструкция ради упоминания еврейского Бога как Отца, который помазал Иисуса в Цари Иудейские. Второе утверждение не имеет никакой логической связи с первым, они просто механически соединены друг с другом в одно бессмысленное целое предложение. Иудеи не воспринимали своего бога Иегову, как Отца, но именно Иисус открыл это подлинное Имя Бога Истинного – Отец, и упомянутое здесь соединение «Отец, Бог» имеет тот же признак чисто механического соединения призванного подчеркнуть, что Отец Иисуса – это именно тот самый еврейский родовой бог Иегова.

«28 Итак сказали Ему: что нам делать, чтобы творить дела Божии29 Иисус сказал им в ответ: вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, Кого Он послал» – эта логия явно вставлена сюда опять-таки чисто механически, она смыслово никак не привязана ни к 27, ни к 30 и последующему.

«30 На это сказали Ему: какое же Ты дашь знамение, чтобы мы увидели и поверили Тебе? что Ты делаешь?31 Отцы наши ели манну в пустыне, как написано: хлеб с неба дал им есть» – это очень странное заявление от тех, с кем Иисус якобы разговаривает, кто «ели хлеб и насытились», то есть буквально со свидетелями чуда умножения хлебов. Обращает на себя внимание «Отцы наши…» – какие отцы, чьи «ели манну», еврейские? Но разговор-то с жителями Капернаума, которые вообще к евреям не имеют отношения от слова совсем, поскольку Капернаум находится в Галилее.

«32 Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: не Моисей дал вам хлеб с неба, а Отец Мой дает вам истинный хлеб с небес.33 Ибо хлеб Божий есть тот, который сходит с небес и дает жизнь миру» – а с чего вдруг Иисус вспомнил Моисея? И – интересно – сравнивает чудо Иеговы с манной, утверждая что ЕГО ОТЕЦ дает, в отличие от Моисеева бога, Жизнь миру. Внимание: это – прямое противопоставление разных богов: ложного Иеговы и Бога Истинного Отца. Нет и не может быть никакой преемственности религий, Иисус здесь об этом говорит прямо.

По сути, здесь Иисус опровергает как ложную и отвергает сказочную библейскую историю о «манне небесной», которой Иегова кормил еврейский народ в течение сорокалетнего блуждания по пустыне. И прямо указывает на Себя, как на Спасителя, посланного к человечеству Отцом Небесным. Что значит «сходящий с небес» – определение, которое еще неоднократно встретится нам? Это, конечно же, упоминание пережитого Самим Иисусом Рождения Свыше и обретенное через это рождение единство с Отцом («Я и Отец одно»). Однако, само это Его противопоставление Моисея с его сказочными «чудесами» Себе, как «хлебу с Небес» указывает на то, что речь Иисуса, обращенная к иудеям, знавшим историю Моисея, вставлена сюда чисто механически из какого-то другого эпизода, связанного с проповедью Иисуса именно иудеям, которых в Капернауме на берегу оказаться попросту не могло.

«34 На это сказали Ему: Господи! подавай нам всегда такой хлеб.35 Иисус же сказал им: Я есмь хлеб жизни» – вот момент Истины, а дальше: «приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда» – явный перебор для усиления эффекта, Иисус не стал бы ради гиперболы врать, возвеличивая Себя, поскольку насущные потребности живущих остаются в силе и не отменены для уверовавших в Иисуса и сегодня.

«36 Но Я сказал вам, что вы и видели Меня, и не веруете. 37 Все, что дает Мне Отец, ко Мне придет; и приходящего ко Мне не изгоню вон38 ибо Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца.39 Воля же пославшего Меня Отца есть та, чтобы из того, что Он Мне дал, ничего не погубить» – навязчивое повторение о единстве Своей воли с Волей пославшего Отца, в которое неожиданно вставлено гностическое «сошествие с Небес», и все это ради «но все то воскресить в последний день» – это, увидим, повторяется рефреном трижды подряд для надежности и явно приписано к предыдущему теми, кто ожидал от Иисуса сбытия еврейских эсхатологических пророчеств.

«40 Воля Пославшего Меня есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную» – вот аутентичное утверждение Иисуса, и следом иудаизирующая приписка: «и Я воскрешу его в последний день».

«41 Возроптали на Него Иудеи за то, что Он сказал: Я есмь хлеб, сшедший с небес.42 И говорили: не Иисус ли это, сын Иосифов, Которого отца и Мать мы знаем? Как же говорит Он: я сшел с небес?» – Господи, а эти-то вдруг откуда здесь взялись, иудеи-то? Да еще и лично знавшие его семью? Заметим, что между «Я – хлеб сшедший с Небес» и «Я сшел с Небес» огромная смысловая разница: первое имеет смысл символический, а второе утверждает прямое нисшествие Иисуса непосредственно с Небес прямо во плоти на землю, что является ярким свидетельством языческих верований в телесных богов.

«43 Иисус сказал им в ответ: не ропщите между собою.44 Никто не может прийти ко Мне, если не привлечет его Отец, пославший Меня; и Я воскрешу его в последний день» – опять та же приписка в конце навязчивым рефреном.

«45 У пророков написано: и будут все научены Богом. Всякий, слышавший от Отца и научившийся, приходит ко Мне.46 Это не то, чтобы кто видел Отца, кроме Того, Кто есть от Бога; Он видел Отца» – сперва пророки как источник мудрости, а потом научение от Бога. На самом деле, опять перекидывается мостик религиозного преемства: научившийся от Отца – откуда? Да из еврейских Писаний, откуда же еще!

«47 Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня имеет жизнь вечную.48 Я есмь хлеб жизни» – повтор, «49 Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли» – повтор той же вставки;

«50 хлеб же, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет.51 Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек;…».

«…хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира» – С этого места начинается буквальное утверждение об обязательности «поедания плоти» Иисуса верующими в Него, которое здесь приписывается лично Ему.

«52 Тогда Иудеи стали спорить между собою, говоря: как Он может дать нам есть Плоть Свою?» – опять иудеи, очередная вставная челюсть.

«53 Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни.54 Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. – Ну да, опять: уже имеет жизнь вечную но «я» еще для чего-то «воскрешу его в последний день». То есть, хотя и жив, но все же мертв и нуждается в воскрешении в «последний день».

55 Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие.56 Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем.57 Как послал Меня живый Отец, и Я живу Отцем, так и ядущий Меня жить будет Мною.58 Сей то есть хлеб, сшедший с небес»

Весь этот кусок приписанного Иисусу монолога о поедании Его верующими в Него в споре с иудеями, происходящем: «59 Сие говорил Он в синагоге, уча в Капернауме» – в синагоге, в которую Иисус незаметно переместился с берега (напомню, что в галилейском Капернауме не было ни иудеев, ни, тем более, еврейской синагоги. Она там появится только через 50 лет после иудейский войн и заселения Галилеи беглыми иудеями) – о чем это? Еще раз: «плоть отдам за жизнь мира»; «есть мои Плоть и Кровь – иметь в себе Жизнь»; «плоть – пища, кровь – питье»; «едящий и пьющий меня – во мне, и я – в нем»; «тот кто ест меня будет жить мной» – что это вообще и откуда?

Чтобы разобраться в этом неожиданном и совершенно неуместном богословском построении, придется рассказать очень многое по возможности кратко.

Итак, по пунктам:

1. Мы имеем дело с наслоением сразу нескольких периодов эволюции языческих верований, от самых примитивных каннибальских представлений о приобретении свойств съеденного врага (сердце врага – его смелость, мозг – его ум и тп) – к символическому поеданию съедобного изображения бога, который всегда вселяется в любые свои изображения, и будучи съеден, сообщает свою божественность съевшим его;

2. Библейское богословие жертвы во умилостивление злого голодного божества, желающего насытиться убийством своих врагов, чью жажду убийства грешника можно утолить, заместив свою жизнь ритуальным убийством другого вместо себя – и таким образом получить «прощение грехов».

3. Поедание «идоложертвенного»: плоть убитого (человека или животного) божеству без надобности, оно насыщается «духом» убитого, то есть тем самым «дыханием жизни» которое по языческим представлениям «вдыхается» божеством в рожденную плоть, и по смерти плоти должно быть возвращено божеству по принадлежности. И таким образом – не пропадать же добру – мясо жертв поедается всеми желающими на ритуальных трапезах и даже продается на рынках в снедь, как «идоложертвенное», то есть особо посвященное божеству.

То есть, в этом абзаце мы имеем дело с развитым «богословием жертвы», в котором Иисус уже представлен как Жертва Невинная (Агнец) за грехи всего человечества во имя искупления и примирения с Богом, которому приносится эта жертва в виде убийства Его собственного Сына, чем, по извращенной логике горе-богословов Отец решил примирить себя с теми, кто предаст Его Сына лютой казни и ужасной мучительной смерти на кресте в жертву самому себе, чтобы насытиться смертью Сына и наевшись Им, простить все человечество за все и навсегда, заодно сняв свое изначальное проклятие со всей твари. Кто бы ни придумал эту извращенческую садомазохистскую богословскую теорию – он, безусловно, не был ни иудеем и изначальным иудеохристианином, ни тем более последователем Иисуса, рожденным Свыше через Крещение Духом и усыновление Отцу Небесному – но язычником неизвестной этиологии без рода и племени, нахватавшимся объедков и огрызков языческих богословий на религиозных помойках при дорогах и путях всемирной истории античного дикарства.

Развитие богословия Жертвы и замещения (иудеи отвергнуты своим богом за убийство сына и богоизбранство евреев теперь перешло к христианам) приписывается, в первую очередь, Павлу, как его новатору. Именно у Павла впервые встречаем формулу евхаристии: «Ешьте Тело мое и пейте мою Кровь» (1Кор.11:23—30) Однако, Павел далеко перешагнул границы дозволенного в иудейских языческих практиках жертвоприношений, заставив христиан не только есть Плоть, но и пить Кровь своего Бога – хоть и под видом хлеба и вина, но провозглашается за каждой литургией и утверждается в богословском учении, что вино и хлеб ПРЕСУЩЕСТВЛЯЮТСЯ (или прелагаются, что в общем одно и то же, магия) волшебным образом в ИСТИННЫЕ Плоть и Кровь Иисуса.

С точки зрения иудаизма потребление жертвенной крови считалось святотатством и наказывалось смертью (Лев. VII:27, XVII:10): кровь – это священная жидкость, содержащая в себе душу, то есть жизненную силу, дыхание самого Бога, которому она (душа) принадлежит и только ему одному должна возвращаться. Поэтому кровью жертв кропили во святая святых и мазали роги жертвенника в ознаменование, что жертва принята. Мясо жертвенных животных съедалось за ритуальными трапезами, но кровь – никогда. Главная причина, по которой воспрещалось законом Моисеевым употребление в пищу крови, несомненно заключалась в том, что кровь главнейшим образом посвящалась Богу.

Так что именно Павел ввел в употребление эту привычную христианам евхаристическую формулу, основываясь на полученном им личном Откровении от Господа – когда и где он его получил, Павел не уточняет. Однако, разработанное им новое богословие Жертвы, хоть и остается по своей внутренней сути совершенно языческим, является поистине революционным с точки зрения личного дерзновения Павла, посягнувшего на святая святых еврейского Закона, запрещавшего употребление крови жертв в пищу под страхом смерти за святотатство. То есть воровство божьего – у бога. Теперь Павел принуждает христиан не только поедать Плоть, но и пить Кровь своего Бога, содержащую в себе, по языческим представлениям Павла, душу Богочеловека, и сообщающую пьющим ее Его Божественное бессмертие, что соделывает причастников богочеловеками, равными Иисусу сынами Божьими – вот что задумал и осуществил Павел в своем богословском учении.

Однако, церковные сановники указывают нам на слова Самого Иисуса, якобы подавшего ученикам хлеб и вино за Тайной Вечерей: «примите, ешьте и пейте, это есть Истинная Плоть Моя и Истинная Кровь Моя», и «кто не ест и не пьет, не имеет части со Мной».

При этом в Новом завете есть еще и евангелие Иоанна, написанное, по преданию, Иоанном Богословом, младшим и любимым из учеников Иисуса, свидетелем подлинным в отличие от Матфея, Марка и Луки, которые вообще неизвестно кто, в ближний круг учеников Иисуса не входят и нигде в ранних источниках не упоминаются.

И что же мы видим у Иоанна в отношении Тайной Вечери? Вы удивитесь: НИЧЕГО!

Ин 13

«1 Перед праздником Пасхи Иисус, зная, что пришел час Его перейти от мира сего к Отцу, явил делом, что, возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их.2 И во время вечери, когда диавол уже вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Его,3 Иисус, зная, что Отец все отдал в руки Его, и что Он от Бога исшел и к Богу отходит,4 встал с вечери, снял с Себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, препоясался.5 Потом влил воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был препоясан»

Перед праздником Пасхи, а не в праздник, и нигде не упоминается что это пасхальная трапеза иудейского Седера.

И более ни слова ни об иудейской пасхе, ни о трапезе, ни о Тайной Вечери, ни о Причащении учеников хлебом и вином – что, забыл?

Нет, не забыл, а – он, единственный верный свидетель – не был свидетелем того, что списано греком Маркионом в «евангелие Господне» именно у Павла из 1Кор, и что впоследствии, спустя лет двадцать, дружно попугайски списали у него фальшивые евангелисты псевдо-Марк, -Матфей и —Лука.

Но зато у Иоанна есть записанное в шестой главе воспоминание о Хлебе с Небес, которое дает полное разъяснение и описанию Маркионом Тайной Вечери и подлинного смысла Причастия и «Истинной Плоти и Крови Христа», которым (Христом=Мессией=Машиахом=Царем Иудейским) Иисус не является и никогда им не был.

Читаем еще раз

Ин 6:

«32 Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: не Моисей дал вам хлеб с неба, а Отец Мой дает вам истинный хлеб с небес.33 Ибо хлеб Божий есть тот, который сходит с небес и дает жизнь миру.34 На это сказали Ему: Господи! подавай нам всегда такой хлеб.35 Иисус же сказал им: Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда…