Вся жизнь – игра! Актёрские байки и истории

– Знаю. Дальше!..

Следующей впархивает Вера Марецкая. Ей достается вопрос: антиреволюционная сущность троцкизма. Марецкая начинает: «Троцкизм… это…» И в ужасе заламывает руки: «Ах, это кошмар какой-то, это ужас какой-то – этот троцкизм! Это так страшно! Не заставляйте меня об этом говорить, я не хочу, не хочу!!» Не дожидаясь истерики, ее отпускают с миром. До следующего года.

Характеристика

Чтобы получить «добро» на один из сценариев, режиссер Исаак Магитон как-то попросил Веру Петровну Марецкую написать на себя характеристику. Через минуту она вручила ему чистый лист бумаги, на котором сверху стояла надпись: «Характеристика», а внизу подпись: «Народная артистка СССР Вера Марецкая».

«Остальное напишешь сам», – сказала Вера Петровна.

«Я не стал ничего писать, – рассказывал потом Магитон. – Храню характеристику до сих пор. А когда на душе кошки скребут – перечитываю».

Живая вода и мёртвая

50-е годы. На сцене Театра Советской Армии идет огромнейший по масштабам спектакль, что-то на тему «Освобождение Сталинграда». 200 человек массовки, пушки, танки, все дела. В финале спектакля главный герой, которого играл кажется Андрей Дмитриевич Попов, изображая смертельно раненого бойца лежит на авансцене и тихим голосом просит: «Дайте мне воды из Волги свободной испить». По рядам передают каску с водой. Он выпивает, вода проливается на гимнастерку, падает замертво и – занавес.

И вот День Рождения Попова. Друзья-актеры долго готовили ему сюрприз и вот, кому-то пришла идея, налить ему в каску …бутылку водки. Злая шутка, мягко говоря, но, тем не менее, налили.

Конец спектакля, Попов просит «дать ему воды из Волги испить», по рукам огромной массовки плывет каска, в кулисах стоят костюмеры, гримеры, даже «мертвые» немцы приподнимают головы – посмотреть, как он будет пить? Попов берет каску, глотает, замирает на секунду… и продолжает пить до конца. Наконец отрывается, возвращает каску стоящему рядом бойцу и говорит:

– Ещё!

Вся массовка начинает корчиться от смеха…

Медленно плывет занавес, скрывая это безобразие.

Заблудился…

(Шикарную байку рассказывал Владимир Качан на своем творческом вечере.)

То было еще во времена глубокого застоя. Ставили пьесу о революции. Кульминационный момент – покушение на Ленина. Качан – один из эсеров. А артист, игравший Дзержинского, как назло, заболел. Срочно вызвали актера провинциального театра – фактурный такой мужик, длинновязый, тощий, словом портрет лица Железного Феликса. То ли от волнения, то ли просто был мужик не дурак выпить, а только принимать он уже в самолете начал и к спектаклю его развезло.

И вот… Мизансцена выстроена таким образом. С правой стороны сцены пламенные большевики заседают, с левой – эсеры готовятся послать Каплан на завод Михельсона. И Качан уже готовится страшным голосом прорычать: «Фанни! Завтра твой день!» А за сценой какой-то странный шум. Это Феликс Эдмундович заплутал в трех соснах, тыркался-мыкался, наконец раздвинул руками декорацию и вывалился как раз в эсеровское логово. Все замерли. Если САМ Дзержинский уже здесь – какое к черту покушение?

Большевики онемели. Эсеры тоже. Фанни Каплан превратилась в соляной столб. Феликс Эдмундович обвел грозным взглядом вражье племя и, промычав «ууууу!, погрозил пальцем, развернулся и вышел тем же макаром.

…Справа рыдали от смеха большевики. Слева завывали эсеры. Занавес! Спектакль окончен!

М. Яншин

Гопкинс!

В 60-х годах во МХАТе получила широкое распространение игра – если кто-то из участвующих говорит другому: «Гопкинс!» – тот, независимо от ситуации, в которой находится, должен обязательно подпрыгнуть. Не выполнившему условия грозил большой денежный штраф. Чаще всего «гопкинсом» пользовались мхатовские корифеи, причем непременно на спектаклях, в самых драматических местах.

Кончилось это тем, что министр культуры СССР Фурцева вызвала к себе великих «стариков» – Грибова, Ливанова, Массальского и Яншина. Потрясая пачкой писем от зрителей, она прочитала им настоящую лекцию о заветах Станиславского, о роли МХАТа в советском искусстве, об этике советского артиста.

Нашкодившие корифеи, имевшие все мыслимые звания, премии и награды, слушали министра стоя. И вдруг Ливанов негромко сказал:

– Гопкинс!

И все дружно подпрыгнули…

Попытка примирения

Каждый, сколько-нибудь интересующийся театром, знает. что мэтры российской сцены, отцы-основатели МХАТа Станиславский и Немирович-Данченко поссорились еще до революции и не общались до конца дней своих. МХАТ практически представлял собою два театра: контора Станиславского – контора Hемировича, секретарь того – секретарь другого, артисты того – артисты этого… Hеудобство, что и говорить!

Однажды было решено их помирить. Образовалась инициативная группа, провели переговоры и, наконец, был создан сценарий примирения. После спектакля «Царь Федор Иоанович», поставленного ими когда-то совместно к открытию театра, на сцене должна была выстроиться вся труппа. Под торжественную музыку и аплодисменты справа должен был выйти Станиславский, слева Hемирович. Сойдясь в центре, они пожмут друг другу руки на вечный мир и дружбу. Крики «ура», цветы и прочее…

Корифеи сценарий приняли: им самим надоела дурацкая ситуация. В назначенный день все пошло как по маслу: труппа выстроилась, грянула музыка, корифеи двинулись из-за кулис навстречу друг другу… Но Станиславский был громадина, почти вдвое выше Hемировича, и своими длинными ногами успел к середине сцены чуть раньше. Hемирович, увидев это, заторопился, зацепился ножками за ковер и грохнулся прямо к ногам соратника.

Станиславский оторопело поглядел на лежащего у ног Hемировича, развел руками и пробасил:

– Ну-у… Зачем же уж так-то?..

Больше они не разговаривали никогда.

К. Станиславский и В. Немирович-Данченко

Немая сцена

А вот новелла Владимира Петровича Баталова. Он рассказывал, как знаменитый мхатовский актер Владимир Грибунин утром 1 января, не проспавшись после встречи Нового года, шел играть спектакль «Синяя птица». Путь его пролегал мимо окон кабинета Станиславского, который располагался в первом этаже.

Чтобы избежать неприятных объяснений, актер решился на такой трюк. Он встал на четвереньки и пополз под окнами кабинета… Через несколько метров голова Грибунина почти уперлась в ноги стоящего на тротуаре человека. Актер взглянул наверх и увидел возвышающуюся фигуру самого Станиславского…

И, как писал Гоголь, немая сцена…

Вот так угодили…

Многолетний директор школы-студии при Художественном театре В. З. Радомысленский вспоминал такой забавный эпизод. В день переименования Леонтьевского переулка в улицу Станиславского он явился в дом к Константину Сергеевичу, дабы принести свои поздравления. Станиславский, принимая гостя, был очень смущен и сказал:

– Это очень неудобно… Нехорошо получилось…

Тогда Радомысленский разразился целой тирадой и стал говорить о мировом значении самого Станиславского и его театра… Но режиссер перебил его:

– Но ведь Леонтьев-то – мой дядя…

(Действительно, его отец носил фамилию Алексеев, а мать была урожденная Леонтьева. А переулок назывался Леонтьевским по фамилии богатого домовладельца.)

Дантес

(Из рассказов Михаила Яншина:)

Немирович-Данченко рассказал: в конце прошлого века он, приехав в Париж, прогуливался по утрам возле дворца Тюильри в обществе графини Паниной. Им постоянно попадался навстречу очень пожилой месье в сером сюртуке и сером цилиндре, непременно снимал цилиндр и почтительно кланялся Паниной, а та его полностью игнорировала.

– Почему вы не отвечаете ему на поклон? – спросил однажды Немирович.

– Я никогда не стану с ним здороваться! – резко ответила графиня Панина – Это Жорж Дантес!…

Новичок

Владимир Иванович Немирович-Данченко, оказавшись в Новосибирске, пошел в тамошний театр оперы и балета посмотреть балет «Пламя Парижа» – о французской революции. Во время спектакля сидевший рядом с ним старик с окладистой бородой толкнул Немировича-Данченко локтем и по-свойски спросил:

– Слушай, что они все пляшут да пляшут, а петь-то когда начнут?

Не расположенный к фамильярности Владимир Иванович сухо ответил:

– Это балет. В балете петь не принято.

Но в следующую минуту на сцене вдруг запели Карманьолу: таков был замысел постановщика!

Сосед заметил Немировичу-Данченко с некоторым пренебрежением:

– А ты, дед, видать, тоже, как и я, первый раз в театре…

Н. Черкасов

Договор

Когда Николай Черкасов был еще совсем молодым актером и участвовал только в эпизодических ролях, произошел забавный случай. На премьере спектакля «Вражья сила», после исполнения своего эпизода, Черкасов появился на балконе и принялся смешить толпу различными ужимками, комическими фортелями, трюками эксцентрического порядка. В толпе возник смешок и перебросился в зрительный зал. В наступившей паузе Ф.И. Шаляпин, исполнявший главную роль, дал знак за кулисы и почти одновременно режиссер М.С. Циммерман, подкравшись сзади, стащил новоявленного клоуна с балкона. Николай расстроился, он был уверен, что его уволят из театра.

На следующий день, когда Черкасов проходил мимо режиссерской комнаты, дверь ее распахнулась, и на пороге показался Циммерман:

– Вот вы как кстати!.. – окликнул он актера. – Федор Иванович только что вами интересовался, спрашивал, чем это вы так смешили вчера народ… Пожалуйте-ка сюда!..

И он потянул Черкасова за руку в режиссерскую, которая в то время служила кабинетом Ф.И. Шаляпина, как заведующего художественной частью Академического театра оперы и балета.

– А ну, а ну!.. Здравствуйте, молодой человек!.. – Встретил его Шаляпин. – Покажите-ка мне, чем вы вчера развлекали народ!.. Это же очень интересно!..

Стоя перед великим певцом Николай показал весь свой запас эксцентрических движений и трюков. Шаляпин хохотал все громче, начал было даже подражать, но под конец, сменив шутливый тон на серьезный, заметил:

– Ну, спасибо!.. Только вот что, молодой человек, давайте условимся: вы мне, пожалуйста, не мешайте, и я вам не буду мешать!..

Настоящая слава

И все же настоящая слава к Черкасову пришла благодаря кино. В 1934 году он снялся в фильме «Горячие денечки», а годом спустя режиссер Владимир Вайншток предложил ему сыграть роль профессора Паганеля в «Детях капитана Гранта» (фильм снимался в августе 1935 – апреле 1936 года).

Успех этого фильма был настолько огромен, что после него Черкасову посыпались предложения от многих режиссеров. Причем, роли ему предлагались непохожие одна на другую. Так в 1936 году он начал одновременно сниматься в роли царевича Алексея в «Петре Первом» и профессора Полежаева в «Депутате Балтики».

Премьера фильма состоялась 1 января 1937 года в Ленинградском Доме кино и вызвала бурю восторга. Заключительная речь профессора Полежаева буквально утонула в аплодисментах публики. Ни один советский фильм не удостаивался еще таких оваций. В том же году на Международной выставке в Париже фильм был удостоен высшей премии – «Гран-при».

Ваш пропуск!

Однажды на съемках фильма «Александр Невский» у Черкасова прихватило живот. Ситуация, можно сказать, комическая. Но не для Черкасова.

По счастью, эпизод в тот день снимался неподалеку от студии. Режиссер-постановщик фильма Сергей Эйзенштейн вынужден был остановить съемки и спешно отправить актера на машине на студию прямо в костюме и гриме Александра Невского. Подъехав к воротам «Мосфильма», Черкасов выскочил из машины и пулей влетел в проходную.

– Пропуск! – потребовал охранник. Но пропуска у Черкасова не было: он остался в пиджаке, а пиджак был в мосфильмовской гримерке… Никакие объяснения не помогали, охранник оказался на редкость упрямым и бдительным. Поняв, что сейчас произойдет непоправимое, Черкасов в отчаянии выхватил из ножен огромный меч и крикнул грозно:

– Перед тобою князь Александр Невский! Дорогу, подлый кнехт, или мой меч – твоя голова с плеч!

Перепуганного охранника удалось разыскать лишь через полчаса – он прятался в караульном помещении…

Война… Иван Грозный

В апреле 1943 года актера вызвали в Алма-Ату для съемок в фильме «Иван Грозный» (режиссер С. Эйзенштейн). 28 октября 1944 года состоялся просмотр первой серии фильма на большом художественном совете. Картину посмотрел Сталин и остался доволен ею. 20 января 1945 года в московском кинотеатре «Ударник» состоялась широкая премьера фильма.

На волне этого успеха съемочный коллектив приступил к работе над второй серией картины. Однако судьба этой части фильма оказалась печальной. Еще в процессе работы над ней у Черкасова и Эйзенштейна появились существенные разногласия. По мнению актера, во второй части Иван Грозный начал превращаться в человека нерешительного, слабохарактерного, безвольного. Такое же мнение выразил по этому поводу и Сталин, который 25 февраля 1947 года принял в Кремле Эйзенштейна и Черкасова. Эта беседа протекала в форме дружественной критики, однако на судьбе картины это отразилось плачевно: фильм положили на полку, где он пролежал 11 лет.

На следующий день после беседы в Кремле Николаю Черкасову было присвоено звание народного артиста СССР. А С. Эйзенштейн оказался не у дел и ровно через год скончался.

И. Дмитриев

Положительная рекомендация

В 60-е годы БДТ гастролирует в Англии. Серьезный, большой артист Володя Котовцев любил побродить по Лондону. Его подругой стала роскошная англичанка. В ее номере-люкс он учит английский в свободное от репетиций время.

На пятый день в 5 утра его, прямо теплого, хватают сотрудники КГБ. Компромат. Надо отправлять домой. Собирается партийная организация. И решение должен принять Георгий Александрович Товстоногов, которого знакомят с материалом. Все партийцы собрались у него в люксе. Все ждут, что он скажет. Он просит сделать один звонок. Набирает номер и говорит по-английски минут пять-семь. И потом заявляет:

– Котовцев остается. Он получил великолепные рекомендации.

– От кого?

– От роскошной англичанки.

Сен-санс

Когда Игорь Борисович Дмитриев учился в театральном училище, хорошим манерам их обучала Елизавета Григорьевна Волконская – дама-аристократка, чем-то напоминавшая Ахматову, такая же прическа, такая же величественная. Курила она очень красиво, держа длинный мундштук.

Елизавета Григорьевна решила посмотреть, как ее ученики занимаются хореографией. Репетировали вальс и канкан. Причем вальс мальчики танцевали в трусиках, а канкан в длинных штанах.

– А сейчас, – говорит преподавательница танцев, – мальчики снимут штаны и покажут нам Сен-Санса.

Елизавета Григорьевна невозмутимо:

– Я не знала, что ЭТО называется Сен-Сансом…

Коронка

Актер Художественного театра Топорков лечился у зубного врача, и тот вставил ему золотую коронку. Топорков дал дантисту билет на спектакль, в котором играл главную роль. Встретившись с врачом после спектакля, актер спросил его о впечатлении. Дантист ответил:

– В бинокль из восьмого ряда ее можно увидеть.

– Кого – ее?

– Коронку!

Кавказский Отелло

В одном из городов на Кавказе играли «Отелло». В пятом акте, как и положено, мавр задушил свою супругу и задернул занавес, скрывающий альков. Потом он вышел на авансцену и произнес положенный в этом месте монолог…

После чего снова открыл альков. И тут зрители увидели, что Дездемона лежит, приподняв голову с подушки, с папиросой в зубах, а к ней наклонился помощник режиссера с зажженной спичкой в руке…

Сначала в зале ахнули, потом раздался смех и даже аплодисменты… И тут, перекрывая шум, прозвучал голос с сильным восточным акцентом:

– Правильно задушил, слушай, на минуту оставить нельзя…

Шок на посту

Штpаух и Геловани ехали на правительственный концерт в Кремль. Подъехав к воротам Спасской башни, Геловани, загримированный Сталиным, высунулся из машины и спpосил у часового:

– Вы меня пpопустите?

– Так точно, товаpищ Сталин!

– А меня? – высунулся Штpаух, загpимиpованый Лениным.

Часовой упал в обмоpок.

Борман

После выхода на экраны «Семнадцати мгновений весни» Юрий Визбор, сыгравший Бормана, стал более узнаваемым на улицах. И вот как-то после съемок в Сочи ему нужно было лететь в Москву. Лето, билетов не достать. Он подходит к кассовому окошку, в темных очках, наклоняется к девушке, сидящей в глубине, и спрашивает:

– Девушка, вы меня не узнали?

– Нет…

Визбор приподымает темные очки: – Я – Борман.. Мне нужно срочно в Мюнхен.

– Ой! Я не могу… Мы не продаем на Мюнхен… На Мюнхен у нас нет…

– Ну давайте куда есть… Москву, например. Мне нужно срочно улететь.

И улетел…

Г. Товстоногов

Почему Земля круглая…

В театре БДТ у режиссера Товстоногова был администратор, очень любивший все подсматривать и подслушивать. Особенно его интересовало, кто и с кем живет.

Однажды на обще театральном застолье по поводу какой-то премьеры режиссер не выдержал наблюдающих взглядов администратора и во всеуслышание произнес, обращаясь к нему:

– Боря, а ты знаешь, почему земля круглая?

– Почему, Георгий Александрович?

– А чтобы по углам не трахались!

Ароматные деликатесы

Комедию «Пена» по сценарию автора стихов трех наших гимнов снимали уже при «развитом социализме», но продукты для сцены банкета директор фильма велел растянуть на три съемочных дня. Первый день – пятница – ушел на эпизоды, в которых гости приходят и делят места за столом. Вечером еду убрали в холодильник на оба выходных. Но спустя пару часов в павильоне возникло короткое замыкание, и дежурный пожарный, чтобы не возиться с проводкой, просто отключил электричество.

Можно себе представить, какой «аромат» издавали роскошные блюда к понедельнику и каково было Ролану Быкову говорить перед камерой тост, «жадно поглядывая на ломтик белорыбицы, нанизанный на вилку». Остальные «гости» активно наполняли свои тарелки деликатесами, но жевали исключительно хлеб.

Всему своё время

Сергей Герасимов терпеть не мог пьянства в рабочее время. Однажды на съемках «Тихого Дона» двое молодых актеров решили пошутить – прикинуться выпившими, а потом, когда режиссер начнет их отчитывать, эффектно «снять маски». Однако Герасимов не стал с ними даже разговаривать. Он тут же отменил съемку и через помрежа потребовал, чтобы «лицедеи» вечером явились к нему на расправу. Сорвавшие съемку актеры пытались убедить всех, что это только шутка, что они трезвы, как стеклышко, но от них шарахались, словно от чумных.

Вечером, готовые ко всему, они понуро вошли в гостиничный номер Герасимова и увидели… стол, заставленный бутылками коньяка и закусками.

– Входите, – пригласил их режиссер. – Наливайте! И запомните, что шутить надо вовремя!

Мордо в борделе

Вахтанговцы играли пьесу «В начале века». Одна из сцен заканчивалась диалогом:

– Господа, поручик Уточкин приземлился! – Сейчас эта новость всколыхнет города Бордо и Марсель!

Однако вместо этого актер, выбежавший на сцену, прокричал:

– Поручик Уточкин… разбился!

Его партнер озабоченно протянул:

– Да… сейчас эта новость всколыхнет город Мордо и Бордель!

Е. Весник

Ах, это: да сколько угодно!

Евгений Весник впервые должен был поехать с театром на гастроли во Францию. Перед поездкой артистов вызвали в партийные органы для беседы. Опасаться провокаций, ни в какие связи не вступать, в одиночку не ходить – инструктаж по полной программе. Особенно грозным был запрет посещать злачные места, всякие там «площади Пигаль» и «Мулен Ружи…» Весник выслушал и спросил:

– Простите, а, к примеру, в театр «Красная мельница» можно сходить?

– Это сколько угодно, – разрешил инструктор. – В красный – сколько угодно… Ирония в том, что знаменитый «Мулен Руж» переводится на русский язык как «Красная мельница».

Про конституция и проституцию

Во время гастролей в этом городе он жил не в гостинице, а у знакомых, в большом многоквартирном доме. Слышит утром крик за окном:

– Дворник опять не хотел открывать ночью ворота моей дочери и обозвал ее шлюхой. А вот артист Весник пришел позже нее, и он открыл и поздоровался… Где же конституция, черт подери?!

Об искренности

На остановке городского транспорта в Одессе стоит женщина, мимо проходят пьяные, которые громко матерятся. Когда они удаляются, Весник обращается к женщине:

– Извините, что я не вмешался и не сделал этим грубиянам замечание. Мне в театре выступать, а могла быть драка, синяки, ссадины…

– Та шо вы! – замахала руками женщина. – При чем тут грубость, они же искренне!

Поклонники Ляли Черной

Однажды во время гастрольной поездки по Грузии Евгений Весник отстал от поезда. Выскочил на перрон в дорожной пижаме и тапочках, и пока торговался с продавцом привокзального киоска, поезд ушел. Ни денег, ни документов, ни знакомых… Но по странной случайности в кармане пижамы оказалась фотография, на которой Весник был снят рядом со знаменитой цыганской певицей Лялей Черной.

В привокзальной милиции, куда артист обратился, сказали, что поезд будет только завтра. И тут Весник увидел, что в привокзальном скверике расположился небольшой табор. Словно по наитию, артист отправился к цыганам, показал фотографию и поразился тому, как благоговейно они относятся к своей звезде. Его тут же одели с головы до ног, подарили часы, дали денег, накормили, напоили, посадили в легковой автомобиль и отправили догонять поезд.

Вскоре после возвращения в Москву Весник отправил деньги цыганам, но те вернули их обратно телеграфным переводом.

Секретная сотрудница

На гастролях в Ялте как-то вечером у Весника с друзьями закончилось вино. Отправились в гостиничный ресторан. Там гуляла немецкая делегация. У входа две ярко накрашенных девицы в мини-юбках. Весник прошел в зал, взял пару бутылок, по пути спел какой-то куплет на немецком языке для пьяных немцев, крикнул «ауфвидерзеен!» и пошел из зала. У входа одна из накрашенных девиц сказала:

– Весник, ведите себя осторожней. Посажу!..

Через год в Москве Весник опаздывал в театр, ловил машину. Остановилась легковушка.

– Пожалуйста, к театру, – попросил Весник. – Опаздываю на спектакль…

– В тот раз в Ялте не посадила, а теперь посажу! – улыбаясь, сказала девица за рулем. Довезла до театра и денег не взяла.

Сценическая находка

Евгений Весник, будучи еще студентом, Дебютировал на сцене Малого театра. Играл он в массовке: нужно было просто стоять у стены и изображать гостя в доме Фамусовых. И, как это частенько случается, молодого и неопытного актера стали подначивать коллеги постарше и поопытнее.

Два таких шутника подходят во время спектакля к Веснику и спрашивают вполголоса:

– Простите, вы не Чацкий будете? Надо знать атмосферу сцены и ощущения дебютанта, чтобы понять, с каким трудом он сдерживает истерический смех, услышав этот нелепый вопрос.

Во время антракта Весник попросил прекратить издевательства. Шутники вежливо извинились и пообещали. Однако едва началось действие, они снова подошли к молча стоявшему Веснику и спросили:

– Вы не подскажете, где здесь туалет? Этой фразы оказалось достаточно для того, чтобы юный артист, согнувшись пополам, уполз за кулисы. В страхе ожидал он окончания спектакля, рассчитывая получить взбучку от режиссера.

Но самое удивительное, что режиссер похвалил Весника:

– А вы правильно сделали, что ушли со сцены. Это хороший ход, чего вам в самом деле торчать столбом… Правильно…

В.Высоцкий