Сокол

– Ты никогда меня не понимала, – в сторону сказал он. Голос дрогнул. – Никогда. Я пытаюсь тебе рассказать, а ты не слышишь. Почему так, Вера?

– Ты хотел, чтобы я тебе помогла. Как, Алик? Тебе уже никто не поможет. Если только вырвать сердце из груди и заменить на новое. Наверное, при операции тебе вырезали душу. Если, конечно, она была? – Я села на стул, рядом с ним. Так чтобы он хорошо меня видел и слышал. Каждое слово. – Ты мечтаешь купить Карину также как, когда-то дед купил тебя? Предложить деньги за сердце?

– Меня никто не покупал.

– Это ты так думаешь. Тебя купили, Алик. Дали новый дом, имя, друзей, даже жену привели. Лиза меня предупреждала, что так будет. Однажды ты появишься и заберешь мою дочь.

– Она и моя дочь.

– Забудь о ней! – Я вскочила на ноги. – Больше не приходи в мой дом. Понял?

Из кабинета я вылетела быстрее пули, пронеслась по коридору и, только когда вошла в пустой лифт, успокоилась. Привела мысли в порядок и вернулась в кабинет уже с улыбкой на лице.

Курочки чуть не свихнулись, пока меня ждали. Бросили все дела, не пошли на обед. Все сидели и гадали – за что же меня вызвали в Башню?

– Вера! – крикнули они разом.

Опытный глаз Бориса сразу заметил мое испорченное настроение.

– Милая, что случилось? Тебя уволили?

Только я села за стол, как дверь открылась, зашел Алик. Тоже хмурый и злой.

Куры разлетелись по своим насестам. Борис с Витей уткнулись носами в бумаги, делая вид, что ничего не видят, ничего не слышат. Женя завис у кулера с водой.

– Вера Игоревна, – спокойно сказал Алик, – мы не договорили.

– Разве?

Я подняла голову.

– Пройдите ко мне в кабинет.

– Не могу. У меня много работы. Я зайду к вам в следующем году, Александр Дмитриевич!

Он фыркнул, но ничего не ответил, жалобно взглянул на меня и вышел за дверь.

Куры встрепенулись.

– Теперь тебя точно уволят, – деловым тоном сказал Витя.

– По статье, – добавил Женя.

– И останешься ты, красотка, на улице. Никому ненужная, без денег, без еды.

Больше всех постарался Борис.

– За то, буду свободная и счастливая. А вы останетесь здесь! В тюрьме!

Я показала им язык. Витя усмехнулся, Женя обиделся, а Борис, сгорая от зависти, тяжело вздохнул.

– Умница. Только не перестарайся. Соколенок – мерзкая птица, еще не оперился, а клюет больно.

Как точно он подметил. Даже я бы не нашла слов более правильных. Алику нужно опериться, а пока он всего лишь – Соколенок.

Вечером он мне не позвонил.

Когда я пришла с работы, то нашла у двери в квартиру на коврике букет белых роз. Они лежат на песке, в прозрачной целлофановой обертке. Внутри записка. «Прости».

Я отправила ему сообщение, а потом внесла номер в черный список.

«Иди к черту».

В понедельник Карина впервые пошла в детский сад. Сначала на два часа. Девочке понравилась воспитательница, и на следующий день ее оставили до обеда. В среду она узнала, что такое «тихий час», а в четверг уже бегала с детьми на детской площадке и строила замки в песочнице.

– Я хотел ее взять с собой, – сказал папа, когда мы сели всей семьей ужинать. – Надо было ее повести в садик после поездки. Теперь, как я оторву ее от детей?

– Съездишь один, – недовольно пробурчала мама. – Чего тащить ребенка в такую даль? Это не пять минут езды, а три тысячи километров.

– Дети давно не были у Ивана.

– Летом все равно поедем туда. А сейчас Аня учится, Карина только привыкает к садику, у Лизы мальчишки на соревнованиях. Не стоит их тащить в Казахстан по холоду.

– Ванька расстроится.

Иван – мамин старший брат, живет в Караганде. У него нет ни детей, ни внуков. Когда папа едет в Казахстан, то всегда берет с собой Аню с Дениской. В прошлом году, я с Кариной и мамой приезжали к нему на Новый год.

– Мишка поедет со мной, – сообщил папа.

– Зачем? – первая отреагировала я.

– Как я буду один? Далеко. У меня зрение слабое, спина болит.

– У него трое детей! – выпалила мама. – Снова Лиза будет одна с ними? Мальчики постоянно на тренировках, Катюшка болеет.

– У Лизы есть родители. Помогут.

– Эгоисты, – сказала я. – Все мужики одинаковые.

Папа не стал нарываться на скандал. Четыре женщины в доме – страшное дело! Особенно, когда одна из них не замужем, а вторая – «ведьма».

После ужина я закрылась в своей комнате. Взяла работу на дом. Снова компания заключает сделку с французами, и на всех переводчиков взвалили непосильную ношу, обработать документы в течение двух дней.

Я включила компьютер. В этот момент зазвонил телефон.

– Привет, Верочка! – весело прощебетала в трубку Маша. – Не спишь?

– Еще только восемь часов, – устало ответила я.

– А я сижу в ресторане.

– Что за праздник?

– У меня день рождения!

– Ах, да! – воскликнула я. – Машенька, поздравляю! Прости, что не позвонила раньше. Меня загрузили работой по самые гланды.

Забыла, даже не заглянула в телефон, а он известил меня о предстоящем событии еще вчера.

Давно мы с ней не созванивались. Как она уехала к родителям, так и не разговаривали.

– Когда ты вернешься домой? – спросила я.

– Скоро. Во вторник вылетаю в Кельн.

– Потом сюда?

– Наверное. Очень соскучилась.

– Как ты отдохнула?

– Отлично! Только погода мерзкая.

– В Питере не лучше.

– Со следующей недели хочу выйти на работу.

– Правда?

Десять месяцев она не появлялась на работе, а сейчас вдруг решила выйти.

– Надоело сидеть дома. Скучно. Только кошка развлекает.

– А ты займись уборкой.

– Вера! – звонко засмеялась она. – Для этого у меня есть прислуга.

– Вот поэтому, тебе и скучно.

– Согласна. Но работать все же придется.

– Зачем? У тебя муж мало зарабатывает?

– Боюсь, потеряю навык. И так практически не работала после института, а тут совсем забуду, что делать.

– Приходи, – без энтузиазма сказала я. – Мы тебя ждем.

– Вы с Антониной Павловной все также вместе обедаете?

– Не часто, – уклончиво ответила я.

– Почему? Много работы? А, кстати! – встрепенулась Маша. – Как поживают твои куры?

– Поживают. Правда, отдельно от меня, но все живы, здоровы. Я с ними не разговариваю.

– Почему?

– Все мужики – козлы.

– Ты так считаешь? – хихикнула она в трубку. – Что случилось, Вер?

– Я обиделась на Мишу.

– Что он натворил?

– Ничего особенно. Решил поехать с папой в Казахстан.

– Ну, и?

– А то, что папа едет на машине. Туда и обратно. Представляешь? На дорогу уйдет четыре дня, плюс там неделю. А Лиза останется одна с детьми. У нее мальчишки занимаются дзюдо, их нужно водить на тренировки. Катя болеет. А Миша будет отдыхать, рыбачить у дядьки в деревне.

– Игорь Петрович в отпуске?

– С сегодняшнего дня. Каждую осень он ездит к Ивану. Только раньше он пользовался услугами Аэрофлота, а последние годы предпочитает гонять свой джип. Якобы так удобнее.

– В такую даль?

– Вот именно! Говорит, что мы многого не понимаем. Дорога, пейзажи, люди, города. Кругом красота, покой. Они с Мишкой любят крутить баранку, езда на машине их успокаивает.

– Твоему папе будет тяжело ехать одному.

– Я понимаю. Но Лизе тоже тяжело.

– У них снова проблемы?

– Почему – снова? Они у них не прекращались. Ты давно не видела Лизу?

– В прошлом году, когда ездила с тобой на дачу.

– Сейчас она еще больше растолстела.

– Миша тоже не мотылек. Крупный парень.

– Но, Миша – мужик. Ему можно.

– Так, они не живут вместе?

– Живут. Но отношения уже не те, что раньше. Думаю, Мишка ей изменяет. Слишком часто он не ночует дома. Говорит, что работает, но я не верю.

– А Лиза верит?

– Верит. Ей все равно. Она настолько загружена домашними делами, что не замечает ничего вокруг.

– Она ему не приятна.

Маша не задала вопрос, а сказала утвердительно.

– Ты так считаешь?

– Тяжело жить с человеком, который неприятен. Я по себе знаю.

– Маш, о чем ты говоришь?

Я выключила компьютер. Разговор перешел на другой уровень. Стало интересно.

– Я до сих пор не могу привыкнуть к Алику, – неожиданно призналась она. – И хорошо понимаю Мишу. Когда тебе неприятен даже голос любимого человека, ты не можешь перебороть брезгливость.

– Тебе не нравится голос мужа?

– Я выразилась образно. Голос у него нормальный, а вот запах… Жуткий. Не могу спать с ним в одной кровати. Он много курит, пьет таблетки. Организм не справляется, и появляется неприятный запах. Ты бы видела его тело: спина в веснушках, на плечах прыщи. На груди нет ни единого волоска. Я привыкла, что у моего отца и братьев много волос на теле. Еще у него соски темные.

– Чем тебе не нравятся его соски?

– Не знаю! – взвыла она. – Всем! Они темные, кожа розовая. Но больше всего меня раздражают его постоянные вздохи. Я их боюсь. Пьет чай и вздыхает, я что-то скажу – он обязательно демонстративно вздохнет, ложиться в кровать – снова вздыхает, нравится ужин – вздохнет, не нравится – тот же эффект. Всегда одно и то же. Я не понимаю его намеков.

Никогда не замечала, что у Алика какие-то необычные соски. Он редко потеет и приятно пахнет. Да, вздыхает, но не часто и только во время секса. Мне приятно слышать его вздохи.

– У него идеальная фигура, – сорвалось у меня с языка.

– Согласна. Он сам идеальный.

– Ты хоть его любишь? Может, дело не в нем?

– Я люблю, только до сих пор не знаю кого. Алик мало со мной общается.

– Это потому, что до свадьбы вы были почти не знакомы.

– Наверное, – печально произнесла она. – Я сама виновата, не надо было торопиться со свадьбой. Алик предлагал мне, подождать. Сначала познакомиться, а уж потом жить вместе. Но, мне так хотелось поскорее выйти за него замуж. Еще мама подначивала: «Пора тебе, Маша. Пора. Останешься в старых девах». Алик – идеальный кандидат в мужья. Год назад я безумного его любила. И сейчас люблю, только не понимаю за что.

Если бы это была не Маша, и разговор шел не об Алике, я бы сказала ей, что нужно потерпеть, притереться друг к другу, в чем-то уступить, прогнуться. Первый год в браке – самый сложный, проверочный. Потом привыкаешь, и начинаешь любить еще больше, чем любила до свадьбы. У всех так.

Но, я ей такое не скажу.

– Брось его.

– Кого? – испуганно пробурчала Маша.

– Алика. Он избалованный мальчишка. Ты никогда не задумывалась, что его связывает с Данилой? Возможно, их дружба не совсем традиционная. Ты сама видела, как они ведут себя вместе.

– Видела, но ничего странного в их поведении нет. Они дурачатся.

– Ты уверенна?

– Конечно! Данила жил у нас два месяца. Я ни разу не видела, чтобы они делали что-то неприличное. Спали в разных комнатах.

– Ты сама говорила, что у них странные отношения.

– Они любят друг друга, как братья. Данила с теплом относится к Алику, оберегает его, заботится.

У меня не хватило доводов, чтобы переубедить ее. Я совсем не знаю Данилу.

– И что ты будешь делать? Терпеть?

– Терпеть?

У Маши есть одна неприятная черта. Когда она не знает, что ответить, то всегда повторяет вопрос, заданный собеседником. И еще она постоянно смотрит в рот. Да, да. Именно, в рот. Встанет рядом и, пока ты говоришь, нагибается, вытягивает шею вперед и заглядывает тебе в рот.

– Скажи, – снова пристала я, – до свадьбы он тебя тоже раздражал?

– Он меня не раздражает. Ты все неправильно поняла. Я его люблю и до свадьбы любила. Но есть вещи, которые меня коробят.

– Какие вещи?

– Он со мной не разговаривает.

– Совсем?

– Совсем.

– Вы живете в одной квартире и не разговариваете?

– Перекидываемся парой слов на общие темы. Привет, пока. Как дела? Что сегодня на ужин? Ты придешь ко мне ночью? Вроде говорим, но до сих пор не знаем друг друга.

– А с кем он разговаривает? Кроме Данилы у него есть друзья?

– С бабушкой. – Удивила меня Маша. – Каждый день вечером он берет телефон и уходит в свою комнату. Дверь открыта, и я иногда слышу их разговор. Еще Алик много проводит время с дедом. Больше на работе, но в выходные дни он всегда обедает в доме за городом.

– Выходит бабушка его лучший друг?

– Лучший друг Данила. А бабушка ему как мать.

– Он ее так любит?

– Безумно! И она его любит.

– Беги от него, Маша. – Снова надавила я. – Он всегда будет держаться за бабушкину юбку. И дед не даст ему жить самостоятельно. Они всегда будут контролировать вашу жизнь.

– Я так не могу. Мы женаты, и я никогда не брошу Алика.

Он тоже ее не бросит.

Господи! Что я еще хочу услышать? Почему до сих пор занимаюсь мазохизмом: изображаю дружбу, которой не должно быть.

Несколько дней назад Алик спрашивал меня про дружбу. А что такое – дружба? Как ее определить? С Лизой меня связывают родственные отношения, а не знакомство с детского сада. Было общение, были интересы, но во взрослой жизни мне некогда заниматься чужими проблемами. Поэтому я стараюсь искать себе друзей на «месте». То есть это должны быть или родственники, или люди, работающие со мной в одном коллективе. Лиза – жена моего брата, а Маша попалась в коридоре в то время, когда я только пришла в компанию. Мне выгодно с ними общаться.

Дружба – это быть в курсе проблем. Участвовать, сопереживать, помогать. Быть рядом. И получается так, что я (невольно, автоматически) стала подругой Лизы на всю жизнь. Мы вместе отмечаем праздники, вместе растим детей, к тому же они у нас ровесники, вместе плачем и вместе смеемся. Хотим мы или нет, но жизнь связала нас в один узелок. Крепкий, семейный. Выбора не было ни у меня, ни у нее.

С Машей все по-другому.

Я искала бухгалтерию, и тут появилась она. Я подумала: «Сойдет. Молодая, веселая. Будет с кем ходить на обед». Снова выгода? Да! Да! Да! И Маша получила подругу на работе, и я была довольна до поры до времени. Пока она не вышла замуж за Алика.

После разговора с Машей я долго лежала в кровати и смотрела в потолок. В последнее время это стало моим любимым занятием – рассматривать все, что находится перед глазами. Теперь обои новые, и меня ничего не раздражает. Но мысли все равно кружатся.

Ровно в двенадцать часов позвонил Алик. В дверь. Мой телефон не доступен.

Только его нога ступила на порог, как в мой желудок вонзились иголки. Мысли улетели, а тело растаяло в его горячих руках.

Мы встали в темной прихожей.

– Где ты был? – прошептала я. – Почему так долго?

– Ты скучала?

– Очень.

На кухне зажегся свет. Мы спрятались за шкаф и, как маленькие дети, притихли. Алик чуть не засмеялся, но я вовремя прикрыла ему рот. Мои пальцы нашли его теплые губы, а его пальцы нескромно проникли ко мне под рубашку, потянулись к кружевам на лифчике и расстегнули замочек.

– Подожди, – прошептала я. – Нас увидят.

– Не увидят.

– А если пойдут сюда?

– Не пойдут.

Папа пошел. Именно сюда, в прихожую, за сигаретами, которые оставил в куртке в кармане.

– Ой! – Испугался он, включив свет. – Что вы тут делаете?

Алик тут же отпустил меня. Я натянула лифчик на грудь.

– Здравствуйте, Игорь Петрович. – Улыбнувшись во весь рот, он даже не моргнул глазом. – Как у вас дела?

– Нормально, – спокойно ответил папа. – Пойдем, покурим?

– Пойдем.

И они ушли.

За полчаса я успела принять душ и расстелить кровать. Бади попытался прорваться ко мне в комнату, но я выгнала его за дверь.

Вскоре пришел Алик.

– Холодно.

Он обнял меня ледяными руками.

– Ты снова сбежал? – обиженно сказала я.

– Когда?

Я отвернулась от него.

Час ночи, а он до сих пор не попросил у меня прощенья.

– Верочка.

– Ничего не хочу слышать.

– Милая.

– Нет.

– Люблю тебя.

Я повернулась.

– Уже теплее.

– Прости меня.

– Ты пропал на три дня.

– Я тебе звонил, писал сообщения.

– Не видела.

– Так, ты отправила меня в мусорный бак.

– Там тебе и место.

– А я страдал.

– Опять врешь?

– Нет. Я никогда тебе не врал.

– Где ты был три дня?

– В Москве.

– В командировке?

– Нет. На похоронах одного человека.

– Алик!

– Правда. У меня умер дядя. Ему было восемьдесят три года.

– От чего он умер?

– От старости.

– Ты его хорошо знал?

– Достаточно, чтобы поехать на похороны.

Я замолчала.

Алик принял это как знак и сразу обнял меня.

– Еще будут вопросы?

– Нет. И так все понятно.

– Я могу тебя поцеловать?

– Мне нужно еще кое-что сказать.

– Сейчас? Я не выдержу больше ни минуты.

– Не торопись.

– Ты завела меня, а сейчас просишь, не торопиться?

– Я тебя не трогала.

– За то, я трогаю.

Его рука опустилась на мое бедро.

– Что будет, когда вернется Маша?

Он убрал руку.

– Значит, вопросы будут?

– Будут. Немного, но будут.

Скорчив недовольную мину, он сел на кровать, откинулся назад и, облокотившись на локти, отвел взгляд в сторону.

– Ты думал об этом?

– О чем?

– О нас, о Маше.

– Нет.

– Она вернется во вторник.

– И что?

– Она твоя жена.

– Кто?

– Маша.

– Маша?

– Алик, прекрати!

Я села рядом. Он не притворяется, ему действительно не хорошо, Глаза пустые, дышит тяжело, часто.

– Что с тобой?

Он лег, вытянул ноги вперед, руки убрал за голову. При свете ночника его кожа приобрела нежно-розовый оттенок.

Я нагнулась и сняла с него кофту, он послушно поднял руки, потом расстегнула молнию на джинсах. Стянула. Носки, футболку, трусы. Остались только часы на руке и тонкая цепочка на шее.

Почему я всегда считала его невзрачным? Некрасивым, невидным. В Каннах на пляже я сразу заметила его, выделила из всей компании. А там было много других парней, более ярких, более шумных. Именно, Алик привлек мое внимание, его красные шорты и аппетитное тело.

Длинные ноги, красивая грудь. Нежные соски. На плечах рассыпаны веснушки. Около пупка родинка в виде запятой. Приятно пахнет, кожа гладкая как шелк.

– Ты меня любишь? – спросил он.

Не успела я ответить, как он перевернул меня на спину.

Утром я проснулась от шума на кухне. Протянула руку и нащупала пустую подушку. Ушел. И хорошо. Достаточно того, что папа вчера нас застукал в прихожей. Не хватало еще…

– Кушай, сынок, кушай. – Послышался радостный голос мамы. – Я сейчас сделаю тебе бутерброд с варением. Ты любишь вишню?

По квартире распространился аромат свежезаваренного кофе. Дети давно проснулись и уже дразнят с собаку. За стеной бурчит телевизор. Я накинула халат и пошла на кухню.

Мама еще рано утром заметила в прихожей кроссовки Алика и тут же принялась готовить завтрак. Первая тарелка рисовой, рассыпчатой, каши с молоком и сливочным маслом досталась дорогому гостю. Только Алик открыл глаза и вышел из комнаты, как его усадили за стол и придвинули кружку с горячим кофе.

– Доброе утро, – сказала я.

На меня никто не взглянул. Все внимание досталось парню. Мама намазала хлеб вареньем, папа достал коробку молоко из холодильника.

Я взяла самый большой бокал с сушилки, бросила в него щедрую порцию растворимого кофе и залила кипятком. Мне нужна светлая голова.

– Тебе Мишка звонил? – спросила я папу.

– Нет. А что?

– Он поедет с тобой?

– Пока не знаю. Ему Лиза не разрешает.

Мама с грохотом бросила ложку в мойку.

– Нечего Миши делать в Казахстане. У него семья, дети. Вчера звонила Лиза, слезно меня молила о помощи. Ну, что вы как дети! Заладили одно и то же. Рыбалка! Рыбалка!

– Я что ли его заставляю? – возмутился папа. – Скажешь тоже!

– А кто?

Алик заметил большую сумку на полу в коридоре.

– Вы куда-то уезжаете?

– Игорь едет к моему брату, – ответила мама. – У него отпуск.

– Иван живет в Караганде, – запихнув колбасу в рот, сказал папа. – Ты когда-нибудь был в Казахстане?

– Нет. А там красиво?

Зря он спросил. Мама часами может рассказывать о природе этой необыкновенной страны. А если задеть политику, то ее вовсе не остановишь.

– Очень! Гораздо красивее, чем Италия или Америка. Это и озера сказочной красоты, и горные реки, и бесконечные степи. Ты слышал про озеро Балхаш? Оно в Казахстане. Туранговая роща, Поющая гора, Маркаколь. А краски! Глаза болят от многоцветия! Какие там живут люди, какие традиции, кухня. Такого ты никогда не увидишь ни в одном месте земного шара.

– Вы там родились?

– Мы родились в Ленинграде. Я осталась с родителями, а мои братья в советское время уехали в Казахстан, две сестры обосновались на Алтае.

Только бы он не спросил про Алтай. Тогда мы сегодня не выйдем из-за стола.

Но его больше заинтересовал папа и его поездка в Караганду.

– А зачем вы туда едете?

– На рыбалку, – ответил папа. – Знаешь, какая там рыба? Вот такая!

Он развел руки в стороны.

– Вы – рыбак?

– Да.

Мы с мамой улыбнулись. Пусть думает, что рыбак.

– Мишка не увлекается этим делом, а я люблю.

– Это хобби?

– Увлечение. Я не часто могу вырваться на природу. Сам знаешь, как мы работаем.

Сегодня Алик, на редкость, разговорчивый.

– Я никогда не ходил на рыбалку.

– Какие твои годы.

– Почему нужно ехать так далеко? В наших реках нет рыбы?

– Есть, только не такая, как в тех краях.

– Не слушай его, – вмешалась мама. – Рыба везде есть, а вот самогонка только у Ивана.

Алик забыл про кашу в тарелке и снова пристал к папе с расспросами. Я ни разу не видела его таким воодушевленным. Неужели наша страстная ночь, так положительно подействовала на него?

– Вы привозите рыбу домой или съедаете ее там?

– Скажешь тоже! Ее не довезешь до Питера. Это же несколько тысячи километров. Пока едешь, она протухнет.

– А на чем вы едете?

– На машине.

– На машине? – вытаращив глаза, удивился Алик. – В такую даль?

– У меня хороший джип. Я уже третий год езжу за рулем. В прошлую зиму Аня была со мной. И ничего! Не устала, даже не капризничала.

Алик задумался. Доел кашу и взял бутерброд с сыром. Мама налила ему еще кофе. Он уже наелся, а все равно закидывает в рот кусочки хлеба.

При ярком свете я заметила синяк у него на лбу. Ярко-фиолетовый, огромный. Все его видят, но ни о чем не спрашивают. Мама тактично не смотрит в глаза, папа откровенно таращится, а все равно молчит.

– Тебя Люб, а там наши деньги? – спросил Алик.

– Где? – мама села на стул.

– В Казахстане.

– Нет, у них своя валюта. А что?

– Я бы тоже туда поехал.

– Так езжай.

– Куда? – снова завис он.

– А куда ты хотел?

Поперхнувшись, горячим кофе, папа строго взглянул на жену.

– Люба!

– Вот и бери его вместо Мишки.

– Нет! – твердо сказал папа и тут же посмотрел на Алика. – Ты же пошутил?

– Я хочу поехать с вами, – так же твердо ответил парень. – Если возьмете?

Папа отодвинул кружку в сторону.

– Это не шутки, Алик. Я не могу взять на себя ответственность за твою безопасность. Если Александр Иванович узнает, что мы с тобой задумали – моя голова полетит первой, потом пострадает Миша с Верой. Ты понимаешь?

– Никто не пострадает. Дед ничего не узнает. Я уже не первый раз сбегаю из дома.

– Мы уедем на две недели, а может и больше.

– Отлично! – обрадовался Алик. – У меня как раз есть две недели отпуска, я все никак их не отгуляю. Игорь Петрович, возьмите меня с собой. Я хорошо вожу машину, могу сутки не спать, не есть.

– Далеко, Алик.

– Угу. Я понял.

– Это тебе не Франция. Разбитые дороги, дешевые забегаловки, плохая еда, туалет на улице. Спать придется в машине.

– Угу.

– И я храплю.

Мы с мамой засмеялись.

– Он тоже. Вы – два сапога пара.

Преданно взглянув на папу, Алик схватился тонкими пальцами за горячий бокал, тяжело вздохнул и залпом выпил сладкий кофе. Сморщился.

– Что? – забеспокоилась мама.

– Здесь сахар?

– Ну да.

– Очень вкусно.

Его жалостный вид всех рассмешил. Аня пролила какао на платье, папа прислонился боком к стене и тоже засмеялся. Мама вроде расстроилась, что чуть не отравила парня, а все равно улыбнулась. Она привыкла, что в нашей семье чай и кофе пьют с сахаром. А Алик редко употребляет сладкие продукты, поэтому сделал кислую мину и не смог сдержать скрежет зубов.

– Так что? – Алик снова обратился к папе. – Вы меня возьмете? Пожалуйста, Игорь Петрович.

Папа убрал улыбку с лица. С одной стороны, жалко парня, с другой, он понимает, чем ему эта поездка может обернуться. Практически незнакомый человек. Три раза ночевал у нас дома, а уже стал родным.

– Ладно, – неуверенно ответил он. – Но будешь под моим контролем. Ни шагу в сторону, только со мной за руку, только рядом. Понял?