Детективы-футболисты. Тайна Соколиного глаза

Роберто Сантьяго

Детективы-футболисты. Тайна Соколиного глаза

El misterio del ojo de halcón

© Text by Roberto Santiago

© Illustrations by Enrique Lorenzo

© Ediciones SM, 2014

Russian translation Copyright © 2021 by AST Publishers Ltd.

Russian edition published by arrangement with Ediciones SM

Through Dos Passos Agencia Literaria

All rights reserved.

© Фадеева Е., перевод, 2021

© Издательство АСТ, 2021

1

Вот как было дело.

Начинался снег. Я стоял посреди леса, один, под огромным деревом, прислонившись спиной к стволу. Было так тихо, что я мог слышать собственное сбившееся дыхание.

Я огляделся вокруг. Никого. В моих руках была винтовка Т68. Я нажал на спусковой крючок, и в этот момент мне на голову упали первые снежинки. Надо было торопиться, если я не хотел, чтобы всё стало ещё хуже.

Пора было выбираться, хоть и рискуя быть обнаруженным. Я сделал глубокий вздох, второй, третий… И побежал изо всех сил с винтовкой наперевес, которая с каждым шагом становилась всё тяжелее. И тут в нескольких метрах от себя я услышал голоса.

– Он там! – закричал кто-то.

Через несколько секунд раздался первый выстрел. Стреляли совсем близко, и меня чудом не задело. Я продолжил бежать что есть мочи, растительность вокруг становилась всё гуще. Земля была так плотно покрыта листьями, что я не знал, с какой стороны ждать опасности: ведь под этими листьями могли скрываться ловушки. Но мне не оставалось ничего, кроме как, рискуя, продолжать свой бег.

Я бежал со всех ног, но, несмотря на мои усилия, голоса раздавались всё ближе и ближе.

Я слышал шаги и хруст веток, которые ломались от их движений, и надорванные голоса. Их было двое. Или, может быть, трое. И они были готовы вот-вот наброситься на меня. Времени почти не оставалось. В боку у меня закололо. Я прижал руку к больному месту, продолжая держать ружьё другой рукой, но не сбавлял скорости.

И тут наконец я его увидел.

Он был прямо передо мной, в нескольких метрах. Я гонялся за ним всё утро, и вот наконец он оказался у меня перед глазами. Я бросился к нему, споткнулся о корень и чуть было не упал, но вовремя схватился за ветку, удержался и снова бросился бежать. Вдруг я понял, что где-то потерял винтовку. Пока я обшаривал кусты в поисках своего оружия, вновь послышались голоса. Я замер. Было так тихо, что мне казалось, я слышу, как падают снежинки. Голоса приближались. Времени совсем не оставалось. И тогда я решил плюнуть на винтовку и бежать без неё. Не думая ни о чём, я бросился к своей цели.

По дороге я увернулся от нескольких веток, перепрыгнул через пару поваленных деревьев, пересёк заросли кустарника и обежал груду камней. Я наступил в лужу и промочил ноги, но меня это не волновало.

Теперь я слышал не только крики, но и дыхание, я чувствовал противника совсем рядом, прямо у себя за спиной.

Я бежал всё быстрее и быстрее. Я задыхался, а голени болели так, словно кто-то вонзал в них иголки. Но мне нельзя было останавливаться. Я должен был прибежать первым. И у меня были все шансы добиться этого.

Ещё несколько шагов, ещё…

И тут раздалась стрельба. Чтобы увернуться от выстрела, я разбежался и прыгнул, вытянув вперёд руки. И… у меня получилось! Я схватился за флагшток двумя руками. И в этот момент мне в спину что-то ударило.

2

– Раньше, касание было раньше! – закричал Камуньяс.

– Что за чушь ты несёшь! – запротестовал Тони. – Он дотронулся до флага после выстрела, и все это видели.

Стоял декабрь. До Рождества оставалось несколько дней. В горах было ужасно холодно, а мы всё утро провели здесь в поисках чёрного флага. Того самого флага, который в данный момент был у меня в руках. Алисия и Фелипе, тренеры нашей футбольной команды, спрятали его в лесу.

После этого они раздали всем ружья для пейнтбола и разделили нас на две команды. В синей команде были Грустный, Томео, Камуньяс и Пакет, то есть я.

В красной – Алёна-не-путать-с-Еленой, Тони, Мэрилин, Анита и Восьмой.

Мы все играем в одной команде по футболу «Сото Альто». В этом году мы начали регулярно принимать участие в чемпионате Лиги Интерсентрос. Ну, «регулярно», наверное, будет слишком сильно сказано. По правде говоря, мы начали очень плохо. Из девяти игр у нас было девять поражений. Мы проигрывали одну игру за другой, и никто не мог объяснить, почему так происходит. Нет, мы, конечно, не самая сильная команда. Но проиграть все игры! Ничего подобного с нами раньше никогда не случалось. И это в тот год, когда на нас возлагали большие надежды.

Эстебан, директор нашей школы, так и сказал:

– Мы возлагаем на команду большие надежды.

Но пока что мы проиграли первые девять игр Лиги. И это, без сомнения, был отрицательный рекорд.

Именно поэтому Алисия и Фелипе решили, что нужно восстановить наш командный дух. С этой целью они устроили нам войнушку в лесу. Не настоящую, конечно, потому что в руках у нас были пейнтбольные ружья, и стреляли мы не настоящими пулями, а желатиновыми шариками с краской. Впрочем, снег и мороз, которые нам приходилось терпеть, были вполне себе настоящими.

– Вам нужно будет бороться вместе, ради общей цели, – сказал Фелипе.

– Вспомнить, что вы настоящая команда, – добавила Алисия.

– Но как же мы можем быть настоящей командой, если нам придётся стрелять друг в друга шарами с краской? – спросил Грустный.

– Ну, вы понимаете, о чём я, – хмыкнул Фелипе. – Мы разделили вас на две команды, но в то же время вы одна команда.

– Вот именно, – сказала Алисия, – команда, способная пойти на жертву, приложить усилие…

– …чтобы пуляться шариками с краской, – продолжил Камуньяс.

– Да, – кивнул Фелипе, просто чтобы не продолжать этот разговор.

И игра началась.

Победившей считалась команда, сумевшая первой найти и схватить чёрный флаг.

Проблема состояла в том, что если в тебя попадали шариком с краской, ты выбывал из игры. Вот об этом и шёл сейчас спор: схватился я за флагшток до и после выстрела?

– До! Он дотронулся до выстрела! – орал Томео.

– Но если в него стрельнули, и потом он схватился за флажок, мы все должны были это видеть, – возразила Мэрилин. – Так мы видели это или не видели?

В автобусе, который вёз нас обратно в колледж, дискуссия продолжилась.

– Главным было само мероприятие, – сказала Алисия, – а не то, кто выиграл.

– Ну конечно, – буркнула Анита, – тебе легко говорить, ты же не скакала всё утро по горам, уворачиваясь от шариков с краской.

– Вы, тренеры, должны решить, кто победил, это ваша обязанность, – сказал Тони очень серьёзно.

Мы все посмотрели на Алисию и Фелипе, которые сидели в передней части автобуса. Тренеры повернулись, улыбаясь, затем они посмотрели друг на друга.

– Если честно… – начал Фелипе.

– Если честно, узнать это абсолютно невозможно, – закончила Алисия.

– То есть как?! – воскликнул Камуньяс.

– Но как-то же это всё-таки можно выяснить! – сказал я.

– Ну а как? У нас же нет записи игры, мы не можем пересмотреть её или пустить в замедленной съёмке, например, – объяснила Алисия.

– Вот так подстава! – сказал Восьмой. – Столько бегать и в результате не знать, кто выиграл…

– Мы выиграли, – сказал Тони. – Шарик попал ему в спину до того, как он схватился за флажок…

– Между прочим, выстрел в спину – это вообще низко, – заявил Камуньяс. – И он совершенно точно держался за флагшток, когда в него попали.

Спор разгорелся с новой силой. Кроме того, что Камуньяс – мой лучший друг, он ужасно упрямый и никогда не сдаётся.

Пока все спорили, Алёна-не-путать-с-Еленой, которая, если кто не знает, моя соседка и лучший бомбардир команды, а ещё девочка с самыми большими глазами в колледже, подошла ко мне и сказала:

– Вообще-то в жизни должна быть такая штука, с помощью которой прошлое можно было бы увидеть в замедленном темпе. Как ты думаешь, Пакет?

– Э-э-э… ну да, – сказал я, просто чтобы что-то ответить.

– Если бы ты мог выбрать один момент из своей жизни и пересмотреть его с замедленной скоростью, какой бы ты выбрал? – спросила она.

– Ну…

Я посмотрел на неё и подумал, что если бы я мог пересмотреть один момент своей жизни в замедленной съёмке, то это совершенно точно была бы не сегодняшняя история, когда я первым схватил чёрный флажок… Не был бы это и наш победный футбольный матч, который состоялся прошлым летом. Даже момент, когда мы чудом в последнюю секунду спаслись от перехода во второй дивизион, я бы не стал выбирать для того, чтобы пересмотреть… Нет, если бы мне пришлось выбрать одну сцену, я бы выбрал свой первый в жизни поцелуй. Который, кстати, подарила мне Алёна на футбольном поле, ночью, несколько месяцев назад.

Вот о чём я подумал.

– Так какой момент ты бы выбрал? – настаивала Алёна.

Я ещё раз посмотрел на неё и сказал:

– Я не очень уверен, но, наверное, я бы выбрал тот момент, когда я забил пенальти в последнюю секунду, и мы спаслись от перехода во второй дивизион.

Алёна улыбнулась. И сказала:

– Ну конечно, естественно.

Когда Алёна смотрит на тебя своими огромными глазами, возникает ощущение, что у неё сверхспособности, и она может угадать, о чём ты думаешь.

– Мы победили, больше не о чем говорить! – сказала Мэрилин.

Спор в автобусе продолжался. И хотя я и был главным объектом дискуссии, по правде говоря, в тот момент мне было глубоко наплевать и на чёрный флажок, и на пейнтбольные шарики с краской.

– Не хочу вас расстраивать, – сказал Грустный, который в любой ситуации видел только плохое, – но, по-моему, с этой затеей с пейнтболом вы не восстановили командный дух, а добились противоположного результата…

На этот раз Грустный был прав. Фелипе и Алисия пытались навести порядок, но, похоже, это было невозможно. Горячий спор продолжался на протяжении всей поездки. Я выглянул в окно. Снег всё падал.

Я заглянул в телефон, чтобы проверить сообщения.

14:02. Франциско, когда вернёшься, убери постель.

14:03. Ф ранциско, не забудь полить цветы, а то они вянуть начинают.

14:15. Ладно, лучше не поливай, а то ещё зальёшь, и они погибнут.

14:16. Или полей, но чуть-чуть, не переборщи, а то я тебя знаю.

14:17. Франциско, сними высушенную одежду и не забудь хорошенько её сложить.

14:18. Я подумала, пусть лучше твой отец польёт растения, если вспомнит, конечно.

14:19. И ЗАСТЕЛИ КРОВАТЬ!

В общем, вы уже, наверное, поняли, что Франциско – это я. Хотя некоторые называют меня Пако, Пакито или даже Пакетом.

Из-за того что приближалось Рождество, моя мама сутки напролёт пропадала в сувенирном магазине, где она работает продавщицей. И так как у неё не оставалось времени больше ни на что, мы с моим братом и отцом целыми днями получали от неё распоряжения в электронном виде.

Рождество – отличное время для подарков и всякого такого. Но в моём доме это ещё и самая спорная пора. Ну, то есть это время, когда у нас больше всего спорят.

Моя мать спорит с моим отцом.

Мой отец спорит с моим старшим братом.

Мой брат без конца раздаёт мне подзатыльники.

Я спорю с мамой.

И так без конца…

– У меня тоже много работы, Хуана. Перед Рождеством всегда много грабежей, усиливается преступность, – сказал тем утром мой отец, который работает муниципальным полицейским.

– Не говори ерунды, Эмилио, – сказала Хуана (так зовут мою маму). – У нас тут никогда ничего не происходит.

По правде говоря, в Севилье-ла-Чике действительно почти нет преступности, грабежей или тем более убийств. И Рождество – не исключение. А так как все домашние дела поделены у нас поровну между всеми четырьмя членами семьи, моему отцу всё время приходится оправдываться как наименее загруженному по работе. Только его оправдания никто не берёт в расчёт. Ну, потому что все знают, как обстоят дела на самом деле.

Рождество. Время мира, гармонии и любви. Так говорится в рекламных роликах. По всей видимости, нашего дома это не касается.

Когда автобус подъехал наконец к дверям колледжа, дискуссия о чёрном флажке всё ещё продолжалась. И в этот момент произошла вещь, которой никто не ожидал. Она была настолько удивительная, что, ещё секунду назад увлечённые спором, мы разом замолчали.

А случилось вот что. Когда мы подъехали, то увидели, что у дверей школы собралась огромная толпа. Все смотрели в одном направлении – на гигантское граффити на фасаде колледжа, припорошенного снегом.

На стене красовалась огромная надпись, сделанная красной краской. Ученики, учителя, просто зеваки – все смотрели на неё.

Надпись гласила:

АЛЁНА И КАМУНЬЯС ЦЕЛОВАЛИСЬ.

3

Всем известно, что Алёна-не-путать-с-Еленой – самая красивая девочка в классе и, быть может, самая красивая в колледже. Известный факт также и то, что у Камуньяса огромные уши и что он отродясь не нравился девчонкам.

Но в последнее время положение дел, похоже, начало меняться, потому что в начале этого учебного года Камуньяс сделался парнем Мэрилин, ну, может, не совсем парнем, но что-то между этими двоими явно происходило. По крайней мере, они везде ходили вместе. А видеть Камуньяса с девочкой – это уже само по себе экзотика. Мало того! Теперь он ещё и целовался с Алёной!

Во всяком случае, так было написано на стене колледжа.

– Хочу заметить на всякий случай, что эта надпись не поменяется, сколько бы вы на неё ни смотрели, – сказала Алисия.

На самом деле мы уже довольно давно пялились на стену колледжа, не зная, что и думать. Точнее так: думая о слишком многих вещах.

Во-первых, конечно, мы все не спускали глаз с Алёны и Камуньяса, стараясь понять, какое выражение у них на лицах и прислушиваясь к их разговорам. Ещё мы следили за реакцией Мэрилин, которая с первого момента приняла очень серьёзный вид. Лично я наблюдал ещё за Тони, чьи брови то и дело то поднимались, то опускались, а губы шевелились, будто внутри его головы что-то варилось.

Несмотря на то что он сам это отрицает, Алёна, вне всякого сомнения, нравится Тони.

Я сам всегда говорю «нет», когда кто-то подозревает меня в симпатии к ней, но, положа руку на сердце, мне она тоже очень нравится. Впрочем, это совсем другая история, не имеющая отношения к делу.

А дело было в том, что мы все стояли у стены колледжа, смотрели на таинственную надпись и переглядывались. Анита, Восьмой и Томео ещё и перешёптывались, косясь на Мэрилин. Я смотрел на главных виновников происшествия – Алёну и Камуньяса, которые стояли с открытыми ртами, всем своим видом выражая непонимание происходящего.

Первой тишину нарушила Анита. Она подошла к Мэрилин, положила руку ей на плечо и сказала:

– Ты в порядке, Мэрилин?

– А почему это я должна быть не в порядке? Меня совершенно не волнует, что там делает Камуньяс, – отозвалась та.

Но по тону её голоса было ясно, что ей далеко не всё равно.

– Не волнуйся. Это, наверное, враньё, – продолжала Анита.

– Да не волнуюсь я, – сказала Мэрилин.

– Давайте будем трезво смотреть на вещи, – предложил Восьмой. – Алёна и Камуньяс целовались? Я вас умоляю.

– Вот именно, – сказал я. – Это невозможно.

– Эй, эй, эй, а почему это мы не могли целоваться? – подал голос Камуньяс. И тут же осознал, какую глупость ляпнул. – Нет, я не говорю, что это было на самом деле, – начал он путаться в показаниях, – я говорю, что в теории могло быть, почему бы и нет?

Всё это он произнёс, глядя на Мэрилин, но та, похоже, не хотела в этот момент знать о его существовании.

– Чую я, дело плохо кончится, – вздохнул Грустный.

– А мы не могли бы обсудить всё это после полдника? – вмешался Томео. – Я не ел с тех пор, как мы вышли из леса, а моя мама говорит, что каждые два часа я должен питаться, потому что мой организм нуждается в углеводах!

Конечно, никто не обратил на него внимания. В итоге мы снова переключились на Алёну и Камуньяса, которые стояли красные, как помидоры. Нас всех беспокоила одна мысль, и Тони первым решился её озвучить:

– Вы сейчас такие красные, потому что вам просто стыдно или потому что написанное на стене – правда? – спросил он, встав напротив Камуньяса, который смотрел на него с испуганным видом.

– Я, я, я… – мямлил Камуньяс, не в силах закончить предложение.

– Что – ты? – спросил Тони и подошёл почти вплотную к товарищу.

– Я хочу сказать, как глупо всё это, – наконец выдавил тот из себя. – Что за идиотская выходка. Как неприятно.

Тут к говорящим подошла Алёна и встала между Камуньясом и Тони.

– Мне кажется, надо выяснить, кто всё это сделал.

– Так это правда? – спросил Тони.

– А тебе какое дело? – ответила Алёна.

– Это моё дело, до чего иметь дело, – выпалил Тони.

– Правильно, я тоже так считаю, каждый имеет право знать, – сказал я.

– А ты не лезь. Ты тут вообще ни при чём.

– А ты, значит, при чём?

Тони повернулся ко мне и посмотрел на меня сверху вниз. Похоже, он собирался толкнуть меня или даже ударить кулаком. Он выглядел ужасно злым, и на мгновение я подумал, что сейчас он воспользуется случаем и расплатится со мной за всё.

– Не ссорьтесь, – сказал Камуньяс. – Не ссорьтесь из-за ерунды.

Мы с Тони посмотрели на Камуньяса. Я не понимал, что происходит.

Мне нетрудно было представить, как Алёна целует Тони или кого бы то ни было. Но… Камуньяса? Камуньяса, Ушастого? Моего лучшего друга Камуньяса? Сама мысль об этом казалась странной.

Я посмотрел на Алёну. Но она отвела глаза. Кажется, она впервые сделала такое при мне, и из-за этого всё происходящее начало казаться ещё более странным.

Фелипе и Алисия, которые всё это время наблюдали за нами с расстояния, в конце концов, подошли к нам.

– Ладно, ребят, достаточно, по-моему, это всё не имеет значения. Посмотрите лучше, какой снег идёт. День сегодня чудесный… – начала уговаривать нас Алисия.

Однако Фелипе, который до того момента скрывал своё отношение к происходящему, но которого явно позабавила история с поцелуем, жестом остановил её.

– Пусть обсуждают, милая, для них это важно, – сказал он.

– С каких это пор дурацкая надпись, оставленная неизвестно кем, становится важной темой для разговора? – возразила его жена, то есть Алисия.

Насколько я знаю, Сото Альто – единственная команда в мире, которую тренирует супружеская пара. С тех пор как летом эти двое поженились, они ужасно много спорили. Правда, очень быстро мирились. Иногда с ними было очень тяжело.

– Ты взгляни на это с другой стороны. Это ведь тоже командная работа, как пейнтбол. Надо дать возможность ребятам самостоятельно решить задачу, с которой они столкнулись. И не вмешиваться, за исключением самых крайних случаев, – сказал Фелипе.

– Что-то мне подсказывает, этот крайний случай скоро настанет, – отозвалась Алисия.

– Можно я пойду? – спросил Грустный.

– Так вы будете это объяснять или не будете объяснять? – сказал Тони, обращаясь к Алёне и Камуньясу и кивая в сторону надписи.

– Да, зануда, да, мы объясним, – сказала Алёна. – У всего ведь есть своё объяснение, не так ли, Камуньяс?

Камуньяс сглотнул и покачал головой. Тони поднял обе руки, как бы желая сказать: «Свершилось!»

– На днях случилась очень забавная вещь… – начала Алёна, но тут её прервал какой-то голос.

– Мы ждали вас, – сказал кто-то.

Мы обернулись. Это был Эстебан, директор школы.

– Наконец мы все в сборе, – сказал Эстебан.

Его сопровождал Херонимо Льоренте, президент Лиги Интерсентрос. Оба буквально сияли и выглядели очень довольными.

– Пойдёмте все с нами, нам нужно объявить вам кое-что важное, – сказал Эстебан, улыбаясь во весь рот.

Каждый раз, когда Эстебан собирался сообщить нам что-то важное, происходила какая-нибудь беда.

4

Иногда мне снится, что я иду по коридору. Иду к какой-то двери, по ту сторону которой слышны шёпот и голоса. Я открываю дверь и оказываюсь в зрительном зале в театре. Театр очень большой. Когда я захожу, зал замолкает, и тут все начинают оборачиваться на меня и показывать пальцем. И такую реакцию можно понять: ведь я голый. Ужасный, отвратительный сон. Стоять в одиночестве голым перед множеством одетых людей – одно из худших ощущений, которые я когда-либо испытывал в жизни. Пусть и во сне.

К счастью, в тот день я не был раздет, и одиноким меня тоже нельзя было назвать. В актовый зал школы мы зашли всей командой. Это было почти как в моём сне: мы прошли через центральную дверь в зал… а там нас уже дожидалась вся школа. Когда мы входили, все замолчали и уставились на нас, кое-где были слышны разговорчики. Создавалось ощущение, что многие были в курсе, что сейчас произойдёт. Хотя лично у меня на этот счёт не было вообще никаких мыслей.

Я уже собрался усесться на одно из немногих свободных мест, но тут Эстебан повернулся ко мне и сказал:

– Нет, ребят, вы поднимаетесь на сцену вместе со мной. То, о чём я буду говорить, касается вас непосредственно.

– В прошлый раз, когда вы сообщали нам нечто важное, мы чуть не потеряли место в Лиге, – сказала Алисия, поднимаясь по ступенькам вместе с Эстебаном.

– Опять этот негатив! Выше нос, вас ждут отличные новости, – сказал директор и подмигнул Алисии.

– Более чем отличные, – добавил Херонимо Льоренте.

На сцене нас заставили выстроиться в ряд за Эстебаном и Херонимо.

Херинимо сделал жест рукой, словно он торопил кого-то, кто был за кулисами, и кого мы не видели. Потом на сцене появился Раду, наш уборщик, который толкал перед собой стол на колёсах. Стол был накрыт простынёй, под простынёй что-то явно находилось.

Раду медленно подошёл к центру сцены, заметно нервничая при этом, потому что весь зал на него смотрел. Оставил стол и ушёл.

– Мы собрали вас сегодня: родителей, учеников, жителей Севильи-ла-Чики, – чтобы сообщить отличные новости. В это Рождество в нашем дорогом городе впервые состоится национальный Рожденственский турнир по футболу! – произнёс директор таким тоном, как если бы он сообщал что-то удивительное, и начал хлопать сам себе. Зал подхватил аплодисменты, но без особого энтузиазма.

– Но главная тайна этого турнира, секрет, которого никто из вас не ожидает и который надёжно охранялся в течение всего года, – это его участники, – произнёс Херонимо, выйдя вперёд и встав напротив микрофона.

Потом он сделал знак Раду, и тот снял простыню со стола. На столе оказался плазменный экран, довольно внушительного размера.

– Та-дам! – сказал Эстебан.

На экране появилось видео, а точнее презентация с фотографиями. Начальные титры гласили:

1-Й РОЖДЕСТВЕНСКИЙ

ЧЕМПИОНАТ

ПО ФУТБОЛУ. СЕВИЛЬЯ-ЛА-ЧИКА.

По залу пробежал лёгкий ропот. И тут появились следующие титры.

УЧАСТНИКИ

Сначала на экране возникло изображение сине-красной формы Барселоны, а затем нам показали видео с участием лучших игроков из юношеской команды Барсы, в котором они играли, забивали голы, выигрывали матчи и получали награды.

– Барса, – восхищённо выдохнул Томео.

– Да, чувак, и не говори, – сказал Камуньяс.

Мы все понимали, о какой команде идёт речь, но на экране всё равно высветилось:

ФК БАРСЕЛОНА

Вслед за этим по залу прокатилось долгое: «О-о-о-о-о-о-о». И все зааплодировали.

– Барса приедет к нам играть! – завопил Тони, хотя и так было понятно, что это круто.

Затем на экране появился следующий кадр: мальчик лет одиннадцати очень низкого роста финтит мячом на середине поля, забивая вслед за этим мощнейший гол.