Купись на мою ложь

Филлипс отходит от барной стойки и располагается ровно по середине прохода.

– Это проход. Здесь ничего нельзя оставлять, проливать, мусорить и так далее. Иначе, готовя заказ, ты рискуешь поскользнулся и снести весь бар к чёрту. Это задний бар. – Ноа указывает на подсвеченный бар по его правую руку. – Он выступает в качестве витрины. Только популярные напитки разной ценовой категории – тебе это нужно изучить. Плюс – это винная полочка, сбоку лежит менюшка. Дальше едем, Верхний сектор – полки с напитками и сиропами. Заметь, ром стоит с ромом, коньяк с коньяком, джин с джином и так далее по списку. Сверху – элитный алкоголь. Его достаём за ночь раз тридцать от силы. Нижний ярус – холодильники с бутылочным пивом, холодильники с шампанским, а так же отдельные под вино и сок – то, что должно изначально подаваться холодным без добавления льда. Так же! – Он разворачивается на пятках, указывая на угол. – Пивные драфты16. Перевожу: разливуха. Кеги17, ящики с лимонами, лаймами, прочей дребеденью и прочим алкоголем – находятся на тёмном складе в подавляющем большинстве, за стойкой же – несколько ящиков. Темсклад… – Ноа отходит от Йентани, исчезая в небольшом коридоре, призывая новичка следовать за ним. – Вот здесь. Запомнил?

– Стараюсь запомнить.

«Да вы издеваетесь!»

Мозг Вуда давно уже лопнул на втором предложении.

– Здесь киппер18 – самая важная часть бара. – Ноа с любовью проводит ладошкой по компьютеру. – Тут пробиваешь заказы, позиции. Вылетает чек – их два. Один отдаёшь гостю, второй – твой. Сразу же его перед глазами кладёшь, последующие в очередь, чтобы в запару не запутаться. А! Забыл! – Ноа ланью подлетает к мойке. – Вот эта страшная хрень – барган19, тут 5 позиций: вода, содовая, кола, спрайт и фанта. – Он прокручивает шланг в руках. – Ну, мусорка понятно. И, самое главное – трей20. Как только использовал посуду, накладываешь её в этот ящик. Он наполняется – загружаешь посудомойку на самую быструю позицию. Голова ещё не вспыхнула?

– Честно говоря, безумно. – Йен растерянно обводит взглядом барную стойку.

А ведь этот парень объяснил только устройство бара! Впереди ждали ещё миллиард терминов, тут же даже каждый стакан имел своё название, а не как привык Йен – просто «стакан».

– Не парься, сегодня понаблюдаешь за работой, где-то поможешь, а в основном твоя задача: нарезать лайм, лимоны, таскать кеги, когда те пустеют и подавать то, что назову.

Ноа расслабленно передёргивает плечами, упиваясь беспомощностью такой важной шишки города.

Краем глаза замечает, как охранник идёт открывать двери.

– Открываемся. На темскладе ящик лимона и ящик лайма. Твоя задача быстро всё помыть и принести сюда, вот на эту подставку. Дальше будешь нарезать. Ок’ей?

– Понятно, – угрюмо усмехается Йен, направляясь на тёмный склад.

Он то думал, что ему сегодня приоткроют двери в сам процесс приготовления, а на деле оказалось «принеси, подай, уходи и не мешай». В таком раскладе выиграть спор вообще не составляло труда.

Музыка постепенно начинала вибрировать в грудной клетке, поселяя в душу странное спокойствие, которого мужчина раньше не испытывал. Хотелось пританцовывать, иногда даже подпевать. И благодаря этому лимоны и лаймы быстро прошли через банные процедуры и уже лежали на указанной подставке.

Ночной клуб постепенно наполнялся самыми разношёрстными людьми, некоторые танцовщицы уже работали у шестов, другая команда танцевала на небольшой сцене.

Там то Йен и заметил отточенные движения и грацию хрупкой девичьей натуры. Костюмы те же, не изменяя традициям, – обсидиановые пиджаки и изумрудные шорты, только на ногах в этот раз были ботинки на шнуровках.

Йен несколько раз покачивает головой, удивляюсь тому, с чего вообще запомнил их одежду.

Ноа, пританцовывая, натирал бокал, внимательным взглядом осматривая гостей, рассаживающихся за столики. Ночь начиналась спокойно и тихо, как и любая барная ночь.

Йен различает два удара ладони о нижнюю барную стойку, что означало только одно – Ноа зовёт.

– Принеси, пожалуйста, кегу! – Его громкому голосу будто бы нипочём музыка. Казалось, он даже не напрягался.

Вуд слегка дёргает бровью, унося пустую ёмкость. Пиво разлетелось за каких-то полчаса, а у официантов, как ему казалось, уже отсохли ноги разрываться между баром и кухней.

Стоило мужчине вернуться с кегой за стойку, как зрачки расширились сами собой: за это время народ будто бы размножился почкованием. Люди сидели даже с другой стороны барной стойки, а Ноа почти замотался чеками.

– Йен, три виски-кола, «Jack»21. – Он с молниеносной скоростью всовывает Вуду чек. – Давай-давай, шевелись, Костюмчик!

Хотя Йен и не отличался крайне идеальной физической формой, но что такое спортивный зал – он знал, более того, посещал его несколько раз в неделю. Но несмотря на это, руки уже отмирали: лимоны, лаймы, бесконечное нарезание, перетаскивание кег, а теперь ещё и заказ! Чёрт бы его побрал!

– И какие пропорции должны быть? – Оборачивается Йен на Ноа, который готовил какой-то безумно красивый коктейль.

– Сорок-пятьдесят миллилитров на сто двадцать – сто пятьдесят, плюс лёд. – Не отвлекаясь от работы тараторит Ноа.

Молниеносным движением кисти он хватает металлическую форму, состоящую из двух конусообразных стаканчиков разного размера в виде песочных часов, и подкидывает в сторону Йена.

Мужчина, едва растерявшись, ловит приспособление двумя руками.

– Это джиггер, что-то типа мерного стаканчика. С одной стороны двадцать миллилитров, с другой – пятьдесят. – Не отрываясь от приготовления наставляет Филлипс. Бармен выставляет два красивых коктейля на стойку, убирая старые чеки в сторону и забирая новые.

Йен в растерянности прокручивает джиггер, вспоминая соотношения виски и колы.

Металлическое приспособление исчезает из его рук, пока лёгкие улавливают непонятно-откуда взявшийся клубничный аромат.

– Смотри! – Мягкий голос заставляет нефритовые радужки заметить перед собой танцовщицу.

Зои быстрыми движениями кидает в три стакана лёд, с помощью джиггера разливает виски, дополняет колой и, прежде чем подать, аккуратно погружает в стаканы дольки лимона.

– Прошу прощения, – ослепительно улыбается она. – Он у нас новенький.

Вуд, как заворожённый, смотрел то на быстрые движения девушки, то на её улыбку, пытаясь разделить музыку и мягкий голос.

Она казалось ему совсем маленькой и хрупкой по сравнению с ним.

– Я бы и сам справился, – нагло хмыкает Вуд, опираясь руками на заднюю стойку.

– Всегда пожалуйста, – лучезарно улыбается девушка. – Когда Ноа в такой запаре – я ему помогаю с лёгкими коктейлями и напитками.

– Давно он работает один? – спрашивает Йен, получая от Ноа заказ на колу.

Зои подходит ближе, рассматривая чек, едва касаясь влажными от пота волосами предплечья Йена.

– Стакан, лёд и барган. Кнопка на баргане: «два», – довольно хмыкает девушка, наблюдая за тем, как сам Йентани Вуд идёт наливать колу. – Ну, он не один. В его смене два бармена, а в этой работал только Джордж последнюю неделю. Но, как я поняла, Лютер решил оставить Ноа с тобой, а Джорджа перевести во вторую смену. Раз уж вы начали вместе.

– Очень мило с его стороны, – едва ухмыляется Йен, ставя колу перед гостем.

– Пожалуйста, – хмыкает сзади Зои.

– Что? – недоуменно поворачивается Йен.

– Всегда говори гостям «Ваш заказ», либо «пожалуйста», либо всё вместе, – улыбается она так ярко, будто только ей известна простая истина хорошего тона.

– Йен, нарежь лимоны, – командует Ноа, возясь уже с тремя коктейлями сразу.

В его ладонях шейкеры22 буквально летают, а сам он улыбается гостям, показывая очередное выпендрёжное барменское шоу, благодаря которому точно получит чаевые.

– Хватит надо мной злорадствовать, – ухмыляется Йен, чувствуя взгляд Зои на своей спине.

– Мне просто жалко твою рубашку. Какой идиот тебя надоумил надеть белое?

– Я.

Нож быстро скользит по кожуре лимона, превращая цельный фрукт в ровные дольки.

– Так и думала, – довольно растягивает губы в улыбке.

– Что ты вообще тут делаешь? – раздражённо произносит Йен.

Девушка уже начинала откровенно действовать на нервы, стоя над душой.

– Раздражаю тебя, – улыбка становится ещё шире. – Ну, и помогаю немножко. Без меня бы гости тысячелетие ждали своих напитков от тебя.

– Ноа, можно её как-то выгнать отсюда? – С максимально серьёзной физиономией спрашивает Йен, отчего Ноа закатывается заразительным смехом.

– Я уже второй год пытаюсь это сделать, брат. – Филлипс отдаёт крайний заказ и отходит к задней стойке, расслаблено выдыхая и слегка покачивая головой в такт музыки.

– Ну-ка, подсади! – просит его девушка, когда свет внезапно гаснет.

Ноа помогает девушке забраться на верхнюю барную стойку.

– Что она творит? – хмурится Йен, отходя к Филлипсу.

– Шоу, – пожимает плечами светловолосый. – Сегодня у неё лирика на баре, а у нас после этого алкоголь польётся рекой.

– А, то есть до этого, был ручеёк? – неопределенно дёргает бровями Вуд.

– А ты, оказывается, умеешь шутить! – хохочет Ноа.

Йен довольно фыркает, внимательно наблюдая за тем, как свет медленно зажигается, а хрупкая танцовщица начинает грациозно двигаться под всплеск эмоций зала.

Свет скользит по всему её телу, отражая мерцание блёсток от пайеток на шортах. Чёткие, отточенные движения рук, головы, ног, корпуса – одурманивали и завораживали не только всех присутствующих, но и самого Йентани Вуда.

Он едва моргал, наслаждаясь плавностью изгибов и красотой движений. Ему безумно нравилось то, что она делает – и он бесконечно стыдился этого чувства. Как ему, самому Йентани Вуду, может нравиться танец второсортной танцовщицы из бара?

И пока мозг противился, сердце восхищалось.

Внезапный порыв – выйти из-за барной стойки, чтобы смотреть на её лицо – яростным желанием ворвался в грудину и поселился меж рёбер.

Краем глаза он замечает застывшего Ноа. Он неотрывно следил за ней, жадно впитывая в себя безумную энергетику нежности и любви, которой ему, видимо, так не хватало от неё.

Свет в зале снова погас. А Зои исчезла с барной стойки так же внезапно, как и появилась – с помощью Филлипса.

Больше Йен не наблюдал её волос рядом. Только под самый конец, когда она подошла, чтобы сделать заказ у Филлипса, а заодно проверить и самого Йена.

Он справлялся не хорошо, но и не плохо. Работать ночами – для него было вполне нормально. Но работать в таком месте – когда руки уже ломило, ноги еле удерживали вес тела, голова разрывалась от шумов, а каждый посетитель до безумия бесил – было уже невозможным. А это только первый день из девяноста одного.

– Че завис? – усмехается Ноа, покачиваясь в такт музыки. Так он пытался бороться с накатывающим сном. – Кофейку?

– Да, было бы не плохо, – отвечает ему Йен.

Бар заметно опустел, когда стрелки часов перевалили за четыре утра. Оставались только самые стойкие и безрассудные.

Йен молча наблюдал, как Ноа ждёт пока кружка в кофемашине наполнится спасательной жидкостью.

– Как тебя угораздило сюда попасть? Ну, про спор мы все в курсе, я о том, как ты – такая шишка согласился? – Ноа ставит перед Йентани белую керамическую кружку, а сам возвращается к машинке.

– Не люблю проигрывать, – пожимает плечами мужчина, отпивая адски горячий кофе даже не сощурившись.

– Я хотел предложить ещё сливки или молоко, но… ладно, – ошалелыми глазами смотрит на своего коллегу бармен. – Если не принимать участия в спорах, то можно быть вечным победителем, – хмыкает Филлипс, возвращаясь к теме.

– Или проигравшим, это с какой стороны посмотреть, – ставит кружку на блюдце.

– Или ведомым, – пожимает плечами Ноа.

– Или лидером, – парирует Йен. – И, кажется, мы начинаем разжигать латентный спор, – усмехается он, наблюдая, как Ноа падает рядом с ним на небольшой барный табурет.

– А ты не такой плохой мужик, как я всегда думал, – отзеркаливает эмоцию Йена Филлипс. – Тугой немного, но эти три месяца я тебя потерплю.

– Ты напоминаешь мне Зазу из «Короля Льва», – дёргает уголком губы Йен, прежде чем снова отпить.

Ноа в его глазах вырисовывался таким же пернатым жизнерадостным бакланом, которого хлебом не корми – только дай пошутить.

– Это с чего это я тукан? – якобы возмущённо приподнимает брови светловолосый.

– А эта танцовщица… – Но Йен не намерен отвечать на вопрос бармена, он переводит тему, как всегда это делает.

– Зои, – тут же поправляет его Филлипс.

– Кхм… да. Зои. Что она тут делает? У неё действительно хорошие данные.

– Ну, это её история. И я не в праве рассказывать, – пожимает плечами Ноа.

Йен едва усмехается, прокручивая кружку в длинных пальцах.

– А, что? Она заинтересовала тебя? – едва через секунду спрашивает Ноа, и Йену даже не приходится выводить разговор в это русло.

– К чему скрывать, она хороша, – Йен снова дёргает уголком губы, будто бы у него стоит запрет на улыбку.

И потом, как считал Йен, по улыбке всегда можно определить ложь человека, а вот усмешка – считалась идеальным прикрытием чувств и их отсутствия.

– У неё кто-то есть? – Йен задаёт вопрос прямо в лоб, отчего Ноа резко поднимает глаза на собеседника, тут же опуская их, словно коря себя за вышедшие из-под контроля эмоции.

– Нет. Но и отношений она не ищет. Она просто Зои Лойс Тёрнер – девушка без сердца с невероятными данными. – На лице Ноа отпечатывается тень сожаления.

«Идеально», – проскальзывает в мозгу Йена.

– Видимо кто-то хорошенько потоптался на её сердце, – поддерживает разговор Йен.

– Я бы сказал виртуозно, – усмехается Филлипс, замечая гостя, окликнувшего его.

Он молниеносно поднимается со стула, с улыбкой принимая заказ.

Глава 4. Агония в восьми воплях

– Ты видел эти заголовки, Йен?! Ты вообще, чем думал? – Пиарщик компании так неожиданно залетает в кабинет Йентани Вуда, что сам начальник несколько раз растерянно моргает, осматривая мужчину.

Чарли Дуглас уже около пяти лет работал плечом к плечу с Йентани Вудом, а потому мог позволить себе нарушение субординации, когда дело касалось важных тем, освещающихся в средствах массовой информации. Догадываться, каков был инфоповод этой недели не приходилось.

– «Всемогущему Йентани Вуду не хватает на жизнь?», «Йентани Вуд нашёл выход из затянувшейся депрессии!», «Делайла Пирс сделала из Йентани Вуда разнорабочего!», «Вчера успешный бизнесмен, сегодня – второсортный нарезатель лаймов?», «GRAPHIC ART» – меняет специализацию?!». Серьёзно, я тебя спрашиваю?! – Черноволосый Чарли в истерике выкидывал именитые желтушные журналы на стол начальника, зачитывая каждый заголовок.

В зелёно-кленовых глазах горел огонь сумасшествия, казалось, что ещё секунда и пиар-менеджер начнёт вырывать свою прекрасную шевелюру, раскидывая её по светлому паркету.

– Это невозможно опровергнуть! Понимаешь? Ты на всех фото нарезаешь лаймы и разливаешь виски! – Чарли кружил вокруг кожаного кресла размашистым шагом, активно жестикулируя руками.

Иногда он останавливался, потирал виски и менял направление.

– Успокойся, Дуглас, – усмехается Йентани, поправляя галстук пыльно-серого цвета.

После рабочей ночи голова Вуда раскалывалась словно многовековой дуб от удара молнии.

– Успокойся?! – Голос Чарли становится настолько тонким, что от звука с лёгкостью мог бы лопнуть стакан. – Кхм… Успокойся? – уже нормальным баритоном вопрошает он. – Йен, ты сошёл с ума? Что мне с этим делать? Это колоссальный удар по компании! Ты только представь сколько грузных кошельков захотят свернуть свои проекты, когда узнают о твоём «увлечении»!

– Чарли, я улажу этот вопрос. – Йен исподлобья смотрит на мельтешащего подчинённого. – Ты хотя бы присядь, а то мы сейчас в артцех провалимся.

– Ты сумасшедший! – покачивает головой из стороны в сторону Чарли, оседая на кресло.

– Не обижайся, конечно, но на сумасшедшего сейчас больше похож ты, – уголок губы Вуда дёргается, образуя озорную мальчишескую ухмылку.

– Йен, как мы будем отбеливать это? Весь пиар отдел на ушах стоит. На нашем этаже скоро светофор надо будет ставить!

Вуд на секунду хмурится. По началу он хотел просто рассказать СМИ о споре с лучшим другом, умолчав только реальный предмет спора. Но это сделало бы из него и из Лютера ветреных начальников. А серьёзные большие кошельки терпеть не могут такого поведения от исполнителей их многомиллионных услуг.

– Я влюбился, – выдаёт Йен быстрее, чем успевает обдумать то, что он собирается сделать.

– Поздравляю. И как это связано? – хмурится Чарли, потирая переносицу.

В кабинете уже давно должен был раздаться стук изящного кулачка Делайлы Пирс, но привычка прислушиваться прежде чем войти заставляет её застыть на месте, с занесённой рукой под насмехающийся взгляд секретарши.

Её сердце громко ударяется о грудную клетку, прежде чем гнев начинает заволакивать мысли.

Она, как идиотка, всё это время ждала, пока он ворвётся к ней в квартиру, припечатает к стене в яростном поцелуе и никогда в жизни не позволит выйти замуж за другого. А по итогу она стояла за дверью его кабинета, слушая треклятое: «Я влюбился».

– Я сделаю признание. Скажу всё как есть: что очень давно добиваюсь сердца девушки, что она – свет моей души. И мы с ней поспорили ради интереса, кто больше выдержит на обычной работе. Ей очень важно, чтобы я не разделял бедных, средних и богатых – и она решила преподать мне урок.

Делайла слышит родную ухмылку в его словах.

«Она – свет моей души…»

Кто этот человек? Раньше от него нельзя было и щипцами под анестезией вытащить таких слов, а теперь – распишитесь, получите.

– Кто она, чёрт возьми, такая? – Слетает почти немой вопрос с губ блондинки.

– Ого! – За дверью восхищенно выдыхает Чарли Дуглас. – Эта история принесёт нам топы во всех чартах! А если ты ещё возьмёшь на интервью это прекрасное создание! Только представь, сколько к нам повалит режиссёров, когда узнают историю вашей любви! Уже вижу запросы на дизайны, которые будут пропитаны сумасшествием и страстью! – Слова Дугласа разжигают огонь всепоглощающей ревности и ненависти в сердце Пирс.

– Подожди пока с выходом в свет. Дай мне немного насладиться простой жизнью. Мы подогреем интерес и через неделю прокомментируем все статьи. А там и покажемся в свет.

– От всего сердца рад за тебя, Йен! Мы думали, что ты совсем деревянный!

Делайла судорожно выдыхает, разворачиваясь на высокой шпильке. Отсюда нужно срочно бежать, в противном случае, она рискует попасться этим двоим на глаза.

Элла сталкивается с ехидным взглядом секретарши. Блондинка стервозно откидывает волосы с плеча, дефилируя от бедра к лифту.

– Передумали, мисс Пирс? – слышится насмешливый голос.

– Если хочешь сохранить работу, то ты меня тут не видела. Поняла? – жёстко осекает её девушка, озлобленно вжимая кнопку вызова лифта.

– Конечно, мисс… – Стыдливо опускает глаза секретарша.

Но Элла этого не видит. Её единственная цель – быстрее сбежать с треклятого этажа.

Чарли с довольным выражением лица покидает просторный кабинет начальника, оставляя его один на один с музеем Гуггенхайма.

– Какого чёрта я творю? – слетает с губ Йена, пока он рассматривает спиралевидное здание. – Какого чёрта?!

«Чёртов спор! Чёртова Делайла! Чёртова Зои!»

Мужчина тяжело выдыхает, опираясь тазом на рабочий стол, остро осознавая, что «чёртов» тут только он.

– И что прикажете делать, мистер Вуд? – иронично усмехается он, поправляя жилетку под пиджаком.

Даже в самых радужных раскладах его головы – Зои не соглашалась на затеянную игру. Шантажировать её он не имел права, просить – тоже. Что даст ей эта игра? Ничего. По крайней мере, она не выглядит как человек, которому что-то нужно от могущества Йена.

Влюблять её в себя Йентани не собирался. Жертвовать чужим сердцем и чувствами в своих целях для него было низко и подло. Найти кого-то и выдать этого человека за Зои – тоже провальная идея, из которой вытекало столько подводных камней, что и распыляться не стоило.

Вот если бы у идеальной Зои Лойс Тёрнер нашлась какая-нибудь брешь, позволившая ею манипулировать. Если бы ей нужно было то, что в силах исполнить только такому, как Йен. Тогда бы это в миллиарды раз облегчило задачу, и двоих незнакомых людей связал бы один общий секрет, изменивший жизни обоих в лучшую сторону. Оба остались бы в выигрыше и разошлись в счастливые жизни, как в море корабли. Но бреши не было. А идеальный план разрушался, так и не воплотившись в реальность.

Йен проводит ладонью по лицу, снимая напыление задумчивости. Нью-Йорк постепенно накрывала тьма, зажигались первые фонари, а свет в офисных зданиях выкручивался на полную мощность.

Сегодня должна была быть вторая рабочая ночь в баре. Ноа говорил, что к такому графику легко привыкнуть. Двое суток в баре – двое отдыхаешь. Танцовщицы работали не сменяясь, а график Зои и без того образовывал схему шесть рабочих дней – один выходной. И Йен хотел было удивиться, когда слушал это от «коллеги», но Филлипс уверял, что Зои так удобно работать.

Все мысли снова сводились к улыбчивой Зои. И почему она всегда так добра? Почему, работая в гнилом месте, её душа не пропитана трупными разлагающимися ядами? Как вышло так, что семя столь нежного цветка занесли в кладбищенскую почву?

– Можно? – Острый, как лезвие дамасской стали, голос Делайлы кромсает в пух и прах все мысли о танцовщице из «Эдема».

– Проходи. – Йен едва дёргает бровью, поворачиваясь лицом к Элле.

Она была как всегда прекрасна. Идеальные блондинистые локоны источали дурманящий аромат, который незамедлительно подрывал альвеолы.

– Документы на подпись. Проект Куртца мы сдали. Теперь «Дисней» может гордиться своей рекламой. – Каждое слово чётко, звонко наполняет просторный кабинет.

А Йен лишь кивает головой, внимательно вглядываясь в некогда любимые черты лица, вспоминая те моменты, когда мог прикоснуться к ней, провести пальцами по острым скулам, оставить трепетный поцелуй на шее.

– Ты даже ничего не скажешь? – Изящные бровки ползут друг к другу, а на губах появляется растерянная натянутая улыбка.

Йен покачивает головой, смахивая невольный образ улыбающейся занозы Зои рядом с идеальной Делайлой.

– С тобой всё хорошо? – Элла делает шаг к Йену. – Йен? – Рука заботливо укладывается на мужественное плечо.

«Ну же! Ещё не поздно, Йен! Не поздно!»

– Да, всё хорошо, – отмахивается мужчина, чувствуя контуры её пальцев на своём предплечье. – Вы молодцы, Элла. Ты молодец.

Девушка улыбается, убирая руку и делая разочарованный шаг назад.

– Подпись, Йен. – В ожидании она складывает руки на груди.

Мужчина быстро ставит размашистую подпись с росчерком, возвращая документ девушке.

– Йен… Это… правда? – Вопрос слетает с губ сам собой, настолько неожиданно, что Элла дёргается.

«Глупая, глупая идиотка! Хотела проверить его? Умница! Проверила так, что выходишь замуж за другого!»

– Ну, да. Скоро состоится огромный тендер с Германией, надо быть всем готовыми. Я не шучу с такими вещами, – хмыкает Йен, укладывая телефон во внутренний карман пиджака, попутно беря в руки ключи от мотоцикла.

– Это правда здорово! – Лицо Делайлы в миг искажается, пока глаза метают молнии в бывшего парня.

«Чёртова бесчувственная деревяшка! Знает же, о чём именно я хотела спросить!»

– Если это всё, то мне нужно ехать, Делайла. Приятного вечера с будущим мужем, – холодно бросает Вуд, оставляя девушку один на один с его парфюмом.

– Я устрою тебе сладкую жизнь, козёл, – хмыкает Пирс, смотря ему в след. – И твоей новой пассии.

***

Яркий смех Патрисии доставлял Зои самое настоящее эстетическое удовольствие, даже несмотря на то, что девушка шлёпала за подругой по торговым центрам уже четвёртый час на высокой шпильке.

– Ты можешь хоть иногда ходить медленнее? – Шоколадные волосы Зои, которые она так упрямо выпрямляла днём, превратились в огромное вьющееся облако.

– Ты можешь хоть иногда носить кроссовки? – на автомате хмыкает Патрисия. – И потом, если мы сейчас не поторопимся, то точно опоздаем в «Эдем».

– А, то есть, это мне что ли укор? Это же ты таскаешь меня за собой по магазинам! – возмущённо сдувает прядь со лба Зои.

– А кто ещё это будет делать, если не я, а? Каталина, которая живёт в компьютере? – с притворным возмущением вторит Пати, на что Зои лишь закатывает глаза.

На самом деле Тёрнер была безумно благодарна подруге за вылазку в «большой мир». За последний год она уже и забыла, что такое обычный поход по магазинам. Правда, если раньше это были бутики от именитых брендов, то сейчас – самый обычный массмаркет. Но Зои не жаловалась, ведь что тогда, что сейчас – пиджак для неё был всего лишь вещью, а какая на нём пришита бирка её совсем не волновало.