Буферная зона

– Всё, смываемся, – тихо сказала Ленка и первая заскочила в машину. Олеша едва успел сесть рядом, бросив сумку на заднее сиденье, как она круто развернула «мерседес» и выскочила через еще раскрытые ворота санатория на дорогу.

5

Мать у Лены была строгой и властной женщиной, она воспитывала дочку в строгости и послушании. Отец бросил их, когда Лене было еще только пять лет, и ее воспитанием, в основном, занималась мама. Иногда она отвозила маленькую дочку бабушке, где Лена отдыхала от всевозможных запретов и занималась чем хотела. Но это было редко и ненадолго, только когда мама уезжала с каким-нибудь любовником за город или на море.

Лена росла стеснительной и замкнутой девочкой, сторонилась более развитых сверстниц и играла в мальчишеские игры с дворовыми пацанами. Она раньше всех выросла, была худой и сутулилась, стесняясь своего роста. Оттого что Лена быстро росла, все ее платья были короткими (мать не успевала покупать ей новые), за что она получила во дворе и школе кличку «Ленка – голая коленка». Она предпочитала компанию дворовых мальчишек, с которыми дружила, играла и дралась, как пацан, и они воспринимали ее за свою, не стесняясь в выражениях при ней, когда хвастались друг другу о якобы половых победах над девчонками. Ленка, предпочитая дружбу с мальчишками, была совершенно равнодушна к интимной близости с кем-нибудь из них, как с однополыми, считая это неприличным и грязным делом. Сверстницы ее также сторонились, считая Ленку грубой и нетерпимой к непристойностям, которыми девочки обменивались между собой и занимались с мальчишками в укромных местах.

И как-то так получилось, что когда Лена закончила школу, она всё еще оставалась девственницей, в то время как почти все ее одноклассницы успели поменять половых партнеров по нескольку раз.

В старших классах, на каникулах, мать всегда брала ее с собой на работу в санаторий, где она была под присмотром и выполняла разнообразные мелкие работы: по благоустройству прилегающего леса, доставке продуктов, улучшению дизайна помещений санатория. К ней и там приставали, заигрывая, разные парни и дядьки из обслуживающего персонала и отдыхающих. Но им с их грубыми приставаниями она давала решительный отпор матом, услышав который из уст худенькой, симпатичной и скромной девчушки, нахалы сразу прекращали свои попытки завязать более близкие отношения с сексапильной девушкой. Бывали от них и эротические комплименты, на которые ее смущали: она краснела и не знала, как отвечать. Водитель грузовичка, с которым Лена иногда ездила на рынок за продуктами для санатория, веселый, толстенький, потненький дядька, всегда восхищался ею и говорил двусмысленные приятные слова, когда она садилась к нему в кабину.

– Ну здравствуй, козочка, какая ты сегодня красавица! Можно, я к твоему божественному пальчику на ножке слегка прикоснусь губами? – говорил он шутливо, глядя на ее ступни в шлепанцах, которые Лена по привычке задирала на переднею панель, будучи в шортах, и эротично закатывал глаза.

– Мне мама запрещает соприкасаться с дядями, – также шутливо отвечала ему Лена и краснела.

– Ох уж эта мама! Строгая она у тебя. Ну тогда хоть пальцем коснусь. Клянусь! Никто не узнает, даже твоя мама, – и притрагивался своим толстым пальцем к ее накрашенному ногтю на ступне.

Лена смеялась и еще сильнее краснела, чем приводила шофера в возбуждение, но на большее он не отважился, зная ее буйный нрав.

Охранник в воротах санатория, молодой кавказский парень, всякий раз, когда Лена пробегала мимо него, говорил вслед как бы себе:

– Вай, вай, вай! Какой горячий булочки, так и хочется скушать, но очень горячий. Можно и обжечься, говорят.

Лене нравились такие высказывания мужчин в ее адрес, но было стыдно это слушать от взрослых дядек. Стыдно за них.

Однажды, когда во время последних школьных каникул Лена, как всегда, помогала маме на работе в санатории, к ним заселились столичные артисты, прилетевшие с гастролями в город. Главный исполнитель песен этой музыкальной группы был очень модный в то время среди молодежи, и Лена, конечно же, сразу влюбилась в них всех и певца особенно. Она практически не отходила от них во время отдыха и прогулок в санатории, ходила на все их концерты, бесплатные билеты в первый ряд давал ей сам певец, он же постоянно одаривал сексапильную молоденькую дочку директорши санатория кассетами и дисками с его записями, коробками конфет и разными безделушками, приводившими Лену в неописуемый восторг. Она почти круглосуточно слушала все песни модного певца по многу раз, до помутнения в голове, и страдала от любви к заезжему певцу и его бархатному голосу. Лена ночами мечтала о платонической и сексуальной любви с ним и даже плакала по ночам от необъяснимого счастья. Но у певца хватало стойкости не воспользоваться ее гипервлюбленностью, он только иногда обнимал юную почитательницу его таланта за тонкую талию и дружески целовал в розовые щечки.

Но через неделю у музыкальных артистов закончилось турне, и они улетели к себе в столицу, оставив влюбленную девочку в страданиях из-за неразделенной любви. Лена погоревала с недельку, но так как природный процесс поиска партнера был в ее организме уже запущен, она принялась искать замену, похожую на уехавшего певца.

К ним во двор дома часто заезжал на своей иномарке крупный и гладкий креативный чувак. Он торговал оптом всякой иностранной мелочью: сигаретами, жвачкой, шоколадными батончиками и развозил их по киоскам, стоящим между домами. У их дома задерживался потому, что здесь жил его старший брат, такой же оптовый бизнесмен, только он снабжал морские суда продуктами питания. Чувак угощал дворовых подросших девчонок разными сладостями, сигаретами и прочей дрянью, а взамен просил интима, и некоторые соглашались, чтобы получить новые ощущения. Он и Ленку стал угощать жвачкой и заигрывать, так как она ему приглянулась своей мальчишеской угловатостью, длинными ногами, резкостью в движениях и тем, что мать у нее работала в санатории, куда он мечтал наладить свои импортные поставки, но пока безуспешно. Там требовались российские сертификаты на продукты питания, которых у него не было. Ленка с удовольствием принимала от него подарочки, но на попытки чувака потискать ее или поцеловать, решительно противилась и однажды, когда ухажер чрезмерно стал приставать, ища что-то у нее под одеждой и шепча непристойности, она ударила его в нос прямой правой, как когда-то научили ее дворовые пацаны. Чувак никак не ожидал такого развития событий и, охнув, чуть не заплакал.

– Ты что, дура, совсем чокнулась? Ты же могла мне нос сломать! – заверещал он, размазывая кровь по лицу, которая потекла у него из носа.

– Невелика беда, заживет. Будешь меньше меня лапать.

– Вот заявлю на тебя в полицию − будешь знать.

– Давай-давай. А я им расскажу, что ты пристаешь к несовершеннолетним.

Паша (так звали чувака) сразу успокоился, сел в свою иномарку и уехал, но это происшествие только разожгло его страсть. До восемнадцатилетия Ленки оставалось полгода, и через некоторое время Паша стал уговаривать ее выйти за него замуж после достижения совершеннолетия. Но Ленка вообще боялась интима с парнями и решительно отказывалась. Дворовые подружки ей говорили:

– Ты что, глупая? Тебе Паша сам жениться предлагает, а ты кочевряжишься. Мы все по очереди с ним спали, и он никому из нас не предлагал жениться. Соглашайся, дура, где ты еще такого найдешь, симпатичный, богатый, ездит на дорогой иномарке.

– Ага, я замуж выйду за него, и он начнет меня мучить. Я боюсь.

– Ха-ха-ха! Ты этого боишься? Не бойся, у него совсем маленький. Правда девчонки? И он торопливый, ты совсем не почувствуешь.

Лене тоже было интересно узнать, как это вообще происходит, и уговоры подружек тоже подействовали, а отсутствие любви к Паше ушло на второй план.

Когда Лене исполнилось 18 лет, Паша официально сделал ей предложение в присутствии мамы, и Лена согласилась, предварительно посоветовавшись с матерью.

– Лучше замужем половую жизнь начинать, чем в подворотнях с кем попало, как твои подружки. А там поживете немного и стерпится-слюбится, как говориться, – рассудила она.

Но не стерпелось и не слюбилось. Паша увез молодую жену в свою квартиру на окраине города, которую он давно снимал. Квартирка была однокомнатная и плохо обставленная, но зато почти своя, как хвастался он. Паша вообще любил хвастаться даже в тех случаях, когда и хвалиться было нечем, чем раздражал жену, привыкшую к маминой роскоши. Первые месяцы Лена терпеливо сносила похотливые Пашины приставания, тем более он купил молодой жене маленькую иномарку и оплатил учебу на водительские права со взяткой при сдаче экзамена на вождение. Но после того как у нее случился выкидыш, просто возненавидела мужа и стала избегать спать с ним под любым предлогом. Так продолжалось некоторое время, пока Паша однажды силой не овладел ею, избив при этом. Такого садистского поступка Лена никак не ожидала от мужа и сбежала от него к знакомой подружке. К матери она побоялась идти по причине того, что та всё равно заставит ее вернуться к мужу, чтобы не портить репутацию семьи директорши санатория.

Подружка Светка снимала квартиру в центре города и ухитрялась крутить любовные отношения сразу с тремя мужиками, двое из которых были женаты, а один − бандюга. Все трое щедро платили ей за любовь, и она жила безбедно, ежедневно рискуя, опасаясь, как бы они однажды не столкнулись у нее, придя неожиданно в гости. И Ленка в какой-то степени была выгодна ей тем, что пришла к ней жить. Квартира была однокомнатной, и Светка позвонила всем любовникам, предупредила их в том, что к ней приехала младшая сестра из деревни поступать в институт, чтобы они без предупреждения к ней не приходили. Ловеласы стали согласовывать свои визиты к Светке, а она назначала время очередному папику (как Светка их называла за платежеспособность) длительностью не более полутора часов, якобы на это время сестра уходит в институт, и мужики вынуждены были соглашаться. На время их любовного свидания Лена уходила из дома в кино или бесцельно бродила по магазинам. Легковушка, на которой Лена сбежала от мужа, вскоре почему-то сломалась и перестала заводиться. Лена бросила ее во дворе Светкиного дома в надежде, что кто-нибудь когда-нибудь поможет починить ее «ласточку».

Так прожили они со Светкой около двух месяцев. Деньги у Ленки быстро закончились, Светка немного занимала ей, но их явно не хватало на жизнь. Надо было что-то делать, возвращаться к мужу она в ни в коем случае не желала, поехать к матери и опять выслушивать, какая она плохая дочь, что она позорит свою мать, тоже не хотела. Светка, видя ее затруднения, предложила легкий вариант добычи денег:

– Послушай, Ленусь, я завтра поеду в сауну с одним из моих папиков, он может прихватить с собой друга, и там вы познакомитесь. Он тебе неплохо заплатит, если понравишься, будешь и дальше с ним иногда встречаться без проблем, так как он семейный и не будет требовать от тебя верности и болтать лишнего. Поверь, никто не узнает, если ты сама не разболтаешь об этом. Ты ведь не можешь вечно у меня деньги занимать, уже итак много накопилось, их же отдавать когда-то мне надо, да и за квартиру хозяину скоро платить надобно, у меня на всё денег не хватит, – добавила она для весомости сомнительного предложения.

– А вдруг он садюга какой-нибудь окажется и начнет меня истязать? – засомневалась Ленка в «блядском» предложении подруги.

– Не посмеет, проверено не раз, сауна – вообще-то коммерческое заведение и скандалы им не нужны, закроют сразу. И поэтому стоит только завизжать, как насильника охрана тут же выкинет на улицу, даже раздетым.

Выслушав такие веские доводы, Ленка согласилась с заманчивым предложением попариться в сауне с мужиками за деньги.

Всё прошло относительно нормально, если не считать общего душевного продажного мерзопакостного состояния торговли телом, деньги дядька заплатил, как и обещала ей Светка. Но чувство, что она превратилась из порядочной девушки в проститутку, сильно угнетало ее.

«Был бы хоть партнер в сауне молодой и симпатичный, – корила себя Ленка, – можно было бы списать продажу тела на взаимное плотское желание, а полученные за это деньги расценить как подарок галантного кавалера».

Но кавалеры у них со Светкой оказались просто мордатые, толстые, пьяные дядьки. И они продолжали глотать виски в сауне, заставляя и девушек пить вместе с ними, чтобы не так было стыдно заниматься паскудным делом. После сауны у Ленки страшно болела голова и ломило всё тело, но Светка ее успокаивала, что это вскоре пройдет.

– Так всегда у меня бывает после сауны с обильным сексом. Ты впредь старайся ограничивать их желания и незаметно спаивай клиента. Пьяный мало что сможет, только помнет и отстанет, – учила Светка неопытную гейшу.

От таких лекций Ленка только еще больше ненавидела Светку за то, что она уговорила ее поехать на это мероприятие. Но время шло, деньги, полученные от дядьки, закончились, и надо было что-то делать. Возвращаться к матери она по-прежнему не хотела, уже привыкла к вольной жизни, а к мерзкому мужу боялась, и она опять согласилась пойти со Светкой в сауну с теми же дядьками.

Во второй раз было еще противнее и гаже. При первом посещении злачного места Ленка со страху мало что видела вокруг, а на этот раз она всё внимательнее разглядела, в том числе и пьяных, толстых мужиков, пытающих выдать себя за неких мачо или донжуанов. В сауне было грязно, холодно и сыро, пахло паленой резиной, как будто печку здесь топили старыми автомобильными покрышками. Ленка постаралась побыстрее «накачать» вискарем похотливого клиента, быстро разливала по стаканам после выпитого и говорила один и тот же тост, которым сопровождали любой алкоголь, дворовые пацаны ее дома:

– Ну что, вздрогнем?!

– Ты, малышка, не гони так быстро, – бормотал пьяный дядька, поднося, расплескивая, к мокрому рту полную стопку, – мы так повырубаемся и забудем вам заплатить.

– А Вы, Валерий Палыч, сейчас отдайте деньги, и душа у вас будет спокойная, – предложила ему Ленка и погладила его по пузу.

Дядька расчувствовался, вытащил из пиджака деньги и отсчитал ей договорную сумму. Его дружок вынужден был сделать то же самое, так как Валерий Павлович был его директором. После такой щедрости девки быстро довели до кондиции пьяных мужиков, замахивая с ними наравне, что те уснули, сидя на диванах, так и не дойдя до ритуальных омовений и наслаждений. Ленка со Светкой, правда, тоже напились, но организмы у них были молодые, и им хватило сил покинуть сауну своим ходом. Они шли посередине ночной улицы и безумно хохотали от выпитого и от того, как ловко провели старых кобелей.

– А поехали щас в ночной клуб? – предложила Светка, – оттянемся не по-детски. Деньги есть.

Они почти до утра веселились в клубе, перезнакомились там со всеми брутальными парнями, и их в конце концов кто-то отвез домой на своей машине с мигалкой, не потребовав платы.

На следующий день они провалялись в постели с головной болью и только к вечеру начали приходить в себя.

– Послушай, Свет, а кто нас вчера домой подвез? – спросила Ленка, вспоминая вчерашнее приключение. – У него, кажется, мигалка была на иномарке. Наверное, важный чиновник?

– Да нет. Это полицейская машина. Нас привез мент с уголовного розыска. У него мать живет в этом доме, и он меня знает. Я у него иногда дурь покупаю, когда он приезжает сюда к своей матери.

– А-а-а. Давай не будем больше в сауну ходить, а то нас дядьки побьют.

– Ладно. Хочешь, я тебя познакомлю с криминальными пацанами? Они по субботам всегда собираются в кафе «Стрелка» возле железнодорожного вокзала и некоторые из них меня знают – Леха кривой, Боря дырокол. Они молодые и интересные. Правда, в основном, дебилы, подолгу не говорят, многих слов не знают, но деньги у них есть.

– А это не опасно? – выразила Ленка обеспокоенность.

– Так же опасно, как и у тебя во дворе по ночам. Если с ними говорить их же языком, они становятся как ручные.

– Ну хорошо, давай сходим. Только ненадолго.

На следующей неделе, в субботу, они приехали в железнодорожное кафе на такси часов в двенадцать ночи, верзила у входа пропустил их, узнав Светку. Внутри было полутемно грохотала музыка и было накурено, несмотря на таблички «У нас не курят», висящие везде на стенах. Молодых людей там уже было предостаточно, и все столики были заняты, а к барной стойке и вовсе было не подступиться. Потолкавшись среди танцующих в ожидании, когда у бара освободиться хотя бы одно место, подружки протиснулись к стойке, и Светка крикнула бармену:

– Эй, Стас! Плесни вискаря со льдом девушкам!

Бармен услышал призыв, улыбнулся знакомой, кивнув головой, принялся готовить напиток. Стоящий рядом с ними мускулистый здоровенный парень повернулся к Светке и произнес:

– О, Светик, привет! Давненько у нас не была. Твой Вовик соскучился по тебе, грустит.

– Привет, Алик. А где вы сидите?

– Вон там в углу, за колонной. Ты, я вижу, не одна, – и сальным взглядом оглядел Ленку. – Присоединяйтесь к нам, места найдем.

Он получил от бармена пачку сигарет и пошел к своим, махнув приглашающим жестом девушкам. Подружки взяли виски со льдом и подошли к общему столу, сдвинутому из трех соседних столиков, за которым сидели пять парней и две девушки. Алик принес откуда-то два стула и усадил девушек за стол, бесцеремонно отодвинув двух бугаев брутального вида. В дальнем конце стола сидел худой блондин ростом ниже среднего с зализанными назад мокрыми волосами и, прищурившись, курил, зорко оглядывая сидящих, всем своим видом показывая, что он здесь главный.

– Кто это там щупленький такой театрально сидит? – тихо спросила Светку Лена. – Он меня просверлил своими глазками.

– Ты что. Это старший у них, следящий за рынком. Алексей Владимирович Ряжков по кличке Ряха.

– Смешная кличка.

– Какую с детства дали, ее не выбирают. Но ты не вздумай его так называть, не любит, – на ушко проконсультировала ее Светка.

Немного погодя к ним подошел Алик и сказал, обращаясь к Ленке:

– Алексей хочет с тобой переговорить. Пересядь к нему, – и кивнул в сторону щуплого блондина.

Ленка вопросительно посмотрела на подружку, а та сказала:

– Не бойся, ничего с тобой не случится, иди.

Когда Ленка подошла к Алексею Владимировичу, он сказал ей негромко:

– Пошли, надо мне пообщаться с тобой.

Когда они удалились в маленькую переговорную комнатку с двумя креслами, находящуюся здесь же, за стенкой, Алексей достал новую сигарету из мятой пачки и прикурил ее от своего окурка. Он вообще курил почти беспрерывно, с наслаждением глотая дым, как некую пищу.

– Тебя как звать, коза? – спросил он, выпустив табачный дым ей в лицо.

– Ленкой меня все зовут, – скромно потупившись, ответила она.

– Очень хорошо. Мою последнею тоже звали Ленкой, не спутаюсь. У меня к тебе вот такое предложение. Ты будешь меня сопровождать во время моих разных поездок по городу в качестве секретарши, а я буду тебе платить за это неплохую зарплату, – и назвал сумму, в четыре раза превышающую плату дядьки в сауне. – Одеваться ты должна как на встречу с любовником и в то же время по-деловому. Встречи с клиентами будут вечерами два-три раза в неделю. Привозить и отвозить тебя будет мой водитель. Согласна?

– И это всё, Алексей Владимирович?

– Да, всё. Можешь намекнуть моим, что ты моя подружка, и они приставать к тебе не будут.

– А Вы?

– Нет, не буду, ты мне нужна для не для этого. Будешь только играть роль моей.

– Да, я согласна. Когда надо будет приступать к работе?

– Я тебе позвоню. А сейчас на вот, возьми немного денег и купи соответствующую одежду, – и протянул ей увесистую пачку денег.

Ленка вышла из переговорной комнаты сияющая, и все сидящие за столом зашушукались, перемалывая новую чику Ряхи.

Когда Ленка потом рассказала Светке о странном предложении старшого, та тоже удивилась:

– Странно, все знают, что он импотент и ему подружки не нужны. Наверное, будет таскать тебя с собой, чтобы поднять свой рейтинг среди городских братков.

Так оно и произошло. Алексей Владимирович звонил ей, предупреждая, во сколько вечером за ней заедут, его водила подгонял здоровенный черный джип в назначенное время, и потом, забрав Ряху в центре города, они ездили по всевозможным маленьким шашлычным и закусочным, где такие же, как он, горячо обсуждали свои проблемы на матах и почти непонятном жаргоне. Ленка при этих встречах всегда сидела рядом с ним, Ряха ее никогда не знакомил со своими братками, а просто демонстрировал как дорогое украшение, как бы хвастаясь перед ними. Ценность Ленки от таких поездок только возрастала, и многие в шашлычках смотрели на нее, как на топмодель. Так продолжалось четыре-пять месяцев, всю зиму и весну, а в начале мая Алексей Владимирович исчез, и все его помощники куда-то разбежались и попрятались. Светка сказала, что некоторых похватали и закрыли по какому-то уголовному делу, связанному с убийством, и скоро, наверное, не выпустят. Наступили скучные дни. Весна была в разгаре, всё вокруг цвело, душа требовала любви, а парня, с которым можно было бы погулять по ночному городу, не было. В ночных клубах многие парни узнавали Ленку и делали ей приятные комплименты, но на близкий контакт идти не желали, знали, что она любовница криминального авторитета и боялись проблем от уголовников.

Ленка посидела пару недель дома у Светки, глядя из окна во двор, где стояла ее легковушка, вся обросшая грязью после зимы, и ей пришла в голову идея, с которой она тут же поделилась со Светкой.

– Послушай, Светик, а что если мне продать кому-нибудь свою «ласточку»?

Светка также выглянула в окно и, вздохнув, сказала:

– Попробуй, только кто ее купит, такую грязную и к тому же сломанную?

– Сейчас отмою – сиять будет.

Ленка взяла тряпки, ведро с водой, спустилась во двор и принялась отмывать свою иномарку. Сначала снаружи, а затем распахнула все дверцы и стала вытирать салон.

В это время во двор въехала полицейская иномарка, остановилась рядом с ней, из нее вышел полицейский в форме с погонами майора, достал с заднего сиденья офицерскую фуражку с кокардой и, подойдя к Ленке, которая стояла, согнувшись, расставив свои длинные ноги, с головой в машине, сказал:

– Гражданочка, Вы что делаете в чужой машине? Предъявите, пожалуйста, свои документы.

Ленка медленно выпрямилась, откинула рукой волосы со лба и, осмотрев молодого офицера с ног до головы, произнесла, улыбаясь и растягивая слова на столичный манер:

– Это моя машина. А Вы кто такой? Если на Вас полицейская форма, это еще не дает Вам право приставать к добропорядочным девушкам.

Офицер смутился, натянул свою фуражку на нос и, приложив руку к козырьку, представился:

– Майор уголовного розыска Лобов Егор Степанович, – и показал в ответной улыбке ровный ряд белых зубов.

Перед ней стоял высокий симпатичный блондин с голубыми глазами, похожий на ее отца, который ушел от них, когда Лене было пять лет.

Он также служил в полиции в чине майора какого-то отдела и приходил в гости к ним всегда в форме. Раз в полгода он приносил деньги матери на воспитание совместного ребенка, а дочери – разные вкусняшки и долго играл с ней. Ленка и сейчас иногда случайно встречалась с ним в городе, но отец выглядел уже изрядно постаревшим и пополневшим. Они всегда молча взаимно кивали головой и быстро расходились, стесняясь друг друга. Отец стеснялся, что дочь выросла без него, а Ленка стеснялась, что он стал таким подурневшим, и винила во всем его вторую жену.

Глядя на офицера полиции, Лена испытала необъяснимое чувство радости, как когда-то в детстве, когда к ним домой приходил папа с подарками.

– У меня машина не заводится, майор, – сказала Ленка, чтобы сгладить возникшую обоюдною неловкость.

– А что с ней случилась, красавица? Она давно уже здесь стоит.

– Вы следите за мной? – насторожилась Ленка.

– Нет, у меня мать здесь живет, и я часто в этот двор заезжаю.

– Сломалась осенью, с тех пор и не заводится. – И подумала: «Не дай бог узнает про наши со Светкой похождениях».

И как бы подтверждая ее опасения, майор сказал:

– Мы с вами, Лена, уже однажды знакомились. Я вас как-то со Светой подвозил с ночного клуба. Но ты, наверное, не запомнила меня.

– Нет, не помню, – и густо покраснела, вспомнив этот эпизод.

– А ну, открой капот, я гляну двигатель, – сказал Егор, меняя тему, и, сняв с головы свою фуражку, бросил ее на заднее сиденье.

Ленка попыталась найти рычаг, чтобы открыть капот, но не смогла. Майор нагнулся, помогая ей, руки их нечаянно соприкоснулись, и Ленку бросило в жар от близости парня.

«Ну ни хрена себе, торкнуло, совсем отвыкла от четких мужиков».

Егор поднял крышку капота, бегло осмотрел двигатель, подергал за провода и, потирая запачканные ладони друг о друга, сказал:

– У твоей машины клемма на аккумуляторе ослабла и закисла, я сейчас ее поприжал, можно попытаться завести, – и закрыл капот.