Редукция секса, или Неформальный анализ некоторых имплицитных интенций и весьма акцидентных связей

Разговоры незаметно сменились поцелуями и бурными ласками. Мне хотелось ещё, Сергей Аполлинариевич кто-то на это не рассчитывал. Заметив, что пора и по домам, он, тем не менее, продолжил заниматься делом. К моему удивлению и удовольствию он оказался из числа тех мужчин, которые не считали, что удовлетворить женщину можно только членом. Он и руками делал своё дело ничуть не хуже. Это напомнило мне о другом Сергее, с которым я встречалась, если это можно так назвать, несколько лет назад. Честно отпотев на мне пять минут, он заявил, что продолжения не будет, ибо он (это в 30-то лет!) не секс-гигант. Тогда я дала ему понять, что есть и другие способы обеспечить празднику достойное продолжение. Сергей, конечно, что-то изобразил, но в целом воспринял сей факт как личное оскорбление. «Я рад, – саркастически заметил он, – что смог удовлетворить тебя. Хоть каким-нибудь способом». Больше мы с ним не встречались. Я об этом, естественно, не жалела, но не раз думала о том, что, возможно, мне не следовало так откровенно выказывать своей неудовлетворённости. Конечно, можно было заняться самобичеванием и взращиванием очередного комплекса, мол, не смогла возбудить мужика. Но что-то подсказывало мне, что иногда любые чары бессильны против особенностей мужской физиологии.

С удивлением я обнаружила, что вместо проворных пальчиков Сергея Аполлинариевича во мне уже находится то, чему там и следовало находиться, причём без всякого презерватива.

– Не-не-не, так не положено, – запротестовала я и проворно слезла с Сергея Аполлинариевича.

Он не производил впечатления человека, обременённого венерическими заболеваниями, но мне своих позиций сдавать не хотелось. После непродолжительных оральных ласк Сергея Аполлинариевича потянуло на анал. Но к счастью (или к сожалению?), на такие подвиги его дружок уже явно не годился.

– Кажется, ты прав, домой уже пора, – как бы между прочим заметила я, натягивая трусики и с досадой думая о том, что сегодня нарушила правило номер два.

Беспокоило меня и то, что «повторить» сегодняшний успех нам не удалось, и как бы на этой почве у Сергея Аполлинариевича не возникло какого-нибудь комплекса неполноценности. Всё-таки не следовало мне проявлять своего желания, которое, не получив удовлетворения, могло быть понято Сергеем Аполлинариевичем как детерминированная его неспособностью неудовлетворённость. Впрочем, впечатление от сегодняшнего экстаза уже ничто не могло испортить. И, кажется, он тоже это прекрасно понимал.

Выйдя на крыльцо, я взяла Сергея Аполлинариевича под руку. Я едва держалась на ногах!

– Что, устала? – в его голосе слышалась ирония.

– Тебя бы так!

– Это ещё кто кого!

Забившись в уголок тёплой, уютной маршрутки, я поймала себя на мысли, что к воспоминаниям о пережитом восторге мутным осадком примешивалось что-то ещё. Он заявил, что такси не стоит 200 рублей! Как мне стоило это воспринимать? Как проявление его личного отношения ко мне, его жадности, здравого смысла или экономической расчётливости? Меня раздирали противоречивые мысли. На презенты от Сергея Аполлинариевича рассчитывать не приходилось. Более того, меня ожидали стабильные расходы на презервативы. Не получал ли он от этой связи больше, чем я? И так ли это было важно? Вспомнив о том, что утро вечера мудренее, я решила оставить все попытки найти ответы на свои вопросы. Пусть всё идёт, как идёт. Ещё несколько дней назад у меня не было даже секса. Да ещё какого! Определённо, для того, чтобы понять, каков мужчина в сексе, было недостаточно переспать с ним один раз. Повторный опыт давал поистине неожиданные и поражающие воображение результаты.

Перед сном я ещё раз внимательно оглядела себя в зеркале. Ноги всё ещё не слушались меня, коленки тряслись, вся грудь была не то в укусах, не то в засосах, не то в следах от его пальцев. Пресс болел так, словно я два часа отпахала в тренажёрном зале. Да ещё круги под глазами… И как я завтра буду читать лекцию?

Эффект от секса с Сергеем Аполлинариевичем был ошеломляющим. Зря я волновалась по поводу предстоящей лекции – всё прошло просто прекрасно! Я была свободна, эмоциональна, полна сил и энергии, ну надо же!.. Воодушевившись первыми сексуальными успехами, я отправила Сергею Аполлинариевичу сообщение «Это было бесподобно!», а заодно написала ещё двум своим знакомым с сайта. Сообщения были, в принципе, вполне пристойными, но и такое я вряд ли позволила бы себе раньше. Жоржу я предложила целоваться, а Эрнесту – доставить мне «море удовольствия».

Чистота эксперимента

Как всё-таки обманчива природа! – сказал ёжик, слезая с кактуса.

Ева и Тори обсуждали Сергея Аполлинариевича, как мне казалось, весьма охотно. И я не упускала возможности обратиться к ним за советом. Ведь что может быть лучше, чем совет друга – человека опытного, знающего, понимающего куда больше меня в этих щекотливых вопросах. Один из таких вопросов никак не давал мне покоя. Положение действительно было щекотливым, причём в прямом смысле этого слова. Во вторую нашу встречу Сергей Аполлинариевич уже довольно отчётливо начал намекать мне о своих пристрастиях. Если откровенно, то у меня не было никакого желания выполнять его прихоти. А чего ради? Что он сделал такого, от чего я должна была тут же превратиться (причем добровольно) в его сексуальную рабу? В последний раз он даже на такси денег пожалел! В то же время я понимала, что единственный (хотя и не всегда верный) способ заставить мужчину выполнять твои капризы подразумевал воплощение его эротических фантазий.

– Интересно, – обратилась я к умудрённой жизненным опытом Еве, – а надо ли выполнять… э-э-э… некоторые желания мужчины?

Ева ответила, не раздумывая:

– Не «некоторые», а практически все!

– Ясненько… А то вот, Сергей Аполлинариевич, это… хочет, чтобы я… побрила. Вот.

Ева и Тори были до глубины души поражены невинностью каприза Сергея Аполлинариевича и моей собственной наивностью.

– Ну, так побрей! Чего тут думать-то?

– А он ещё…

У Тори на эту тему был просто отменный нюх. Эту тему она чуяла нутром:

– Что, анал предлагал?

– Угу.

– Даже не думай! Перебьётся!

– Какая же ты! Только о себе думаешь!

– Ну, извини. Если это доставит тебе удовольствие, то, конечно…

– Ага, как же, удовольствие! У него хуяка-то приличный!

Я снова вспомнила и агрегат Сергея Аполлинариевича, и его шаловливые пальчики, которые творили чудеса не хуже, чем основной инструмент. Возможно, это стóило того, чтобы взять в руки бритву.

– Вот так к мужчине и привязываешься, – с некоторой грустью в голосе отметила я.

– Они привязываются точно так же, – подбодрила меня Ева.

В ванную я отправилась, прихватив с собой набор настоящей леди: ножницы, бритвенный станок и зеркальце. Я знала, что не пойду к Сергею Аполлинариевичу раньше, чем дней через пять, но решила, что процедуру лучше провести заранее, так сказать, в целях эксперимента. Было бы полезно «набить руку», потренироваться, понять, как долго результат будет меня радовать и как часто мне придётся эту процедуру повторять.

Минут через 20 я поняла, что положение безнадёжно. Может, Тори и была гимнасткой, но я необходимыми способностями явно не обладала. Действовать вслепую казалось мне опасным. Однако я решила сделать всё от меня зависящее, чтобы встать на истинный путь молодой и незамужней особы. Мой энтузиазм длился недолго. Эффект от детского мыла, которое присоветовала мне Тори, был сравним разве что с эффектом скальпеля или наждачной бумаги, кому что больше нравится. Ощущение, что с меня содрали кожу, не покидало меня ещё не один час. Я обнаружила, что осуществила свой замысел процентов на 50, и могла только догадываться, какое впечатление это зрелище могло произвести на стороннего наблюдателя. Это местами выбритое нечто однозначно не стоило показывать Сергею Аполлинариевичу. То, что ещё осталось, колючим ежом напоминало о своем существовании.

Положение нужно было как-то исправлять. Крем, предназначенный для депиляции и в области бикини, оставался моей единственной надеждой. Интересно, и как Тори умудряется поддерживать ту самую часть тела в должном состоянии? И какой мужик стоит таких мучений?! Ну, уж точно не Сергей Аполлинариевич. А вот самой Тори, похоже, предстояло сменить имидж. Семён, её новый любовник (разумеется, с сайта), предпочитал, как оказалось, некоторую пушистость.

Закон Пуделя

Пудель – порода преимущественно декоративных собак. Используется также для охраны квартир и цирковой дрессировки.

Советский энциклопедический словарь

Было бы некоторым преувеличением сказать, что Семён был очень привлекательным мужчиной. Даже в глазах Тори. Он был неестественно худощав и невообразимо высок, отчего сама Тори выглядела рядом с ним этакой карапусечкой, которую тут же хотелось сгрести в охапку, обнять и защитить от всех опасностей этого лучшего из миров. Особую пикантность образу Семёна добавляло наличие двухкомнатной квартирки улучшенной планировки на проспекте Авиаторов. Но и на этом очевидные достоинства Семёна не заканчивались. Его неуверенность в себе и по-мужски трогательная беззащитность просто не могли оставить Тори равнодушной:

– Ты станешь со мной встречаться, правда? А если я позвоню, ты ответишь на мой звонок? – спрашивал он и не верил своему счастью, получив утвердительный ответ.

Ну, разве Тори могла с ним не переспать?

Несмотря на то, что о встрече они договорились заранее, Тори не спешила. Всё утро она посвятила шопингу, то и дело нарушаемому звонками Семёна:

– Ты задерживаешься? Может, ты хочешь от меня сбежать?

– Так всё остается в силе, правда?

– Ты ещё не вышла?

Вернувшись домой, Тори быстренько совершила все необходимые гигиенические и водно-профилактические (или вводно-профилактические?) процедуры и отправилась к Семёну, который продолжал донимать её своими звонками. Неужели, недоумевала Тори, он боится, что я с крючка сорвусь? Ощущение, что кто-то, ну хоть кто-то боится тебя потерять, что и говорить, было приятным.

Вино и тепло домашнего уюта постепенно делали своё дело.

– Что-то я даже опьянел, с непривычки, – неуклюже оправдывался Семён. – Сейчас приставать начну.

– Ну, приставай.

– Можно?

В ответ Тори лишь рассмеялась своим русалочьим смехом, который, очевидно, и сбил Семёна с пути к намеченной цели. Возможно, он так и не нашёл бы дороги назад, но практичная Тори с присущим ей профессионализмом точно уловила нужный момент. Пора паковать парня в постель, безошибочно определила она, почувствовав, как Семён склонил голову ей на плечо. Как только Семён понял, что Тори дала ему зелёный свет, он начал действовать сам. Схватив Тори в охапку (как и полагалось хватать такую карапусечку, как она), Семён молниеносно повалил её на диван. Презервативов у него, естественно, не оказалось. Зато они были у Тори. А потому ещё раз: всякая привлекательная, молодая и незамужняя женщина просто обязана иметь в сумочке презерватив. Правда, иногда (как в случае с Семёном) один презерватив ничего не решал. Как, впрочем, и одна пачка. А потому закон, очевидно, следовало бы переформулировать так: всякая привлекательная, молодая и незамужняя женщина просто обязана иметь в сумочке как минимум одну упаковку презервативов. Хотя лучше, конечно, две.

Использовав по назначению последний из запасённых ею презервативов, Тори подумала, что ко всем очевидным достоинствам Семёна можно, пожалуй, прибавить и ещё одно… И это достоинство явно стоило того, чтобы встретиться с Семёном ещё раз.

Вдохновлённая и воодушевлённая, Тори решила подготовиться к следующему разу как следует и встретить Семёна и его орудие во всеоружии. У-мывшись, по-мывшись, под-мывшись, побрившись, она со всей тщательностью приступила к наведению марафета для особо торжественных случаев. Что и говорить, Тори была хороша как никогда. Казалось, Наумовский был недалёк от истины, когда говорил, что удовлетворённая женщина есть женщина прекрасная… Тори даже подстригла чёлку, которую уже начала было отращивать, и украсила свои изящные ноготки чýдными бабочками, предназначенными для окрыления Семёна. Завершив все приготовления, довольная и счастливая, она, словно пудель, ожидающий своего выхода на арену, замерла в ожидании звонка. Вскоре Семён позвонил. Для того чтобы сказать, что их сегодняшнее свидание – отменяется.

Что ж, этого следовало ожидать. Ибо Закон Пуделя гласил: всякое столь тщательно спланированное и ожидаемое свидание имеет свойство откладываться на неопределённый период времени. А вот свидание не столь ожидаемое имеет свойство «состояться». Порой в самый неподходящий момент.

Ещё раз о справедливости закона Пуделя

Эта гексаграмма означает, что данный период вашей жизни лишён гармонии.

«Книга Перемен»

Звонок Эрнеста застал меня врасплох. Я как раз возилась с кремом для депиляции, пытаясь исправить то, с чем не справилась бритва. Мы уже виделись пару раз – обедали вместе. Потом всё как-то само собой сошло на нет, и лишь редкие сообщения на сайте напоминали о нашем знакомстве. Интуиция подсказывала, что позвонить мне Эрнеста подвигло то моё сообщение, в котором я упомянула о «море удовольствия». Он предложил встретиться, пообедать и поговорить. Причем таким тоном, что я сразу почуяла неладное. Может быть, он хочет сообщить мне, что незачем мне позволять себе такие намёки и рассчитывать на что-то большее, нежели общение на сайте? Нет, в таком случае он вообще вряд ли позвонил бы мне.

Я поспешно кинулась в ванную, чтобы побрить ноги и вымыть голову. За полтора часа мне ещё предстояло сделать укладку и маникюр, что при моём привычном темпе жизни было тождественно подвигу. Мыть голову и делать маникюр, решила я, следовало с вечера, или, во всяком случае, заранее. Молодая и незамужняя особа всегда должна быть готовой к тому, что её пригласят на свидание в ближайшие два часа. Интересно, подумала я, и как это должно быть согласовано с законом Пуделя? И нужно ли взять с собой презервативы?

Все мои старания оказались совершенно напрасными. Эрнест не только не попытался затащить меня в постель, но даже не поцеловал. Подержал за ручку, проводив меня до квартиры, чмокнул в щёчку. И только. Ладно, в конце концов, он приглашал меня именно на обед. И обед явно удался. Мы славно посидели в «Скважине», весьма дорогом и экстравагантном ресторане, и я, к своему собственному удивлению, даже съела салат.

– Похоже, – заявила я Эрнесту, – ты первый мужчина на свете, который убедил меня съесть салат!

Исходя из предыдущего опыта общения с Эрнестом, я смутно догадывалась, что он был из числа тех людей, которые любят давать советы и ещё больше любят, когда к их советам прислушиваются. Немного покапризничав, я что-то выбрала в меню. Я в принципе могла это съесть, а довольный Эрнест в принципе мог думать, что он сам сделал выбор. Когда принесли десерт, Эрнест любовно дал мне попробовать черничное варенье со своей ложечки, а я ему – со своей вилки – ананас в шоколаде. Всё это до забавного напоминало воркование двух влюблённых и совершенно не соответствовало истинному положению вещей.

Общаться с Эрнестом мне было легко и приятно. У него был отличный серебристый джип, и он никогда не задумывался над тем, насколько дорогим был ресторан, в который он меня приглашал. Кроме того, он отличался редкой обходительностью и тактичностью, которая порой меня просто обескураживала. Ни одного двусмысленного замечания, ничего, что хотя бы отдалённо напоминало пошлость. Отметив, как он рад меня видеть, Эрнест добавил:

– Всему виной твоё сообщение. Оно так тронуло меня… Мне сразу стало так… стыдно, что я не находил времени для встречи с тобой.

– Раз не находил, значит, его не было, – мысленно я похвалила себя за удачный, как мне показалось, ответ.

– А ведь мы ещё картинг планировали… Мы обязательно встретимся с тобой в среду. Не так, в обед, а вечером, чтобы посидеть, поговорить… В среду вечером я позвоню тебе.

Эрнест позвонил не в среду, а через пятнадцать минут после того, как мы попрощались.

– Я просто хотел сказать, что был очень счастлив увидеть тебя сегодня. Такого замечательного обеда у меня не было… По крайней мере, за последние месяцы… Ты доставила мне такую радость! Спасибо тебе.

Подобные заявления и подкупали, и настораживали. Всё действительно было просто чудесно, но… Я не знала, какое именно «но» меня смущало, а потому решила не задумываться над этим, во всяком случае, пока. Не прошло и часа, как Эрнест снова ошарашил меня, на этот раз – весьма неординарным предложением:

– Как ты относишься к…? – Эрнест назвал соседний городок. – Мы могли бы провести там пару дней, например, выходные…

Обещав подумать, я выждала какое-то время, а затем отправила ему SMS-ку с вежливым отказом. Мой отказ Эрнест встретил с пониманием и предложил как-нибудь посетить карт-центр. Не могу сказать, что это предложение показалось мне особо заманчивым. Я думала и думала о нём, не понимая, стоит ли мне принимать его. К тому же мысли всё время были заняты совершенно другим…

В очередной раз открыв свою страничку на сайте, я с недоумением уставилась на экран монитора. Сергей Аполлинариевич был на сайте час назад, но не написал мне ни единой строчки. А вдруг, подумалось мне, он вообще больше не напишет? Ну, неужели ему не хочется снова меня увидеть? И это после того, что было? После того, как нам было хорошо? Я почувствовала, что у меня начинается тихая паника. А тут еще Эрнест… Поездка в карт-центр меня, если честно, не очень-то привлекала, и я никак не могла решиться и дать Эрнесту окончательный ответ.

– Ну, что ты так переживаешь? Помнишь, какая у тебя была паника, когда ты в первый раз к Аполлинариевичу своему собиралась, – напомнила мне Ева. Подразумевалось, что и первой поездки в карт-центр бояться не стоило.

– Да я уже не про картинг… У меня совсем по другому поводу паника.

– Знаю я, почему, – издевательски заметила Тори. – Тебе вовсе не картинга сейчас хочется!

– Почти угадала. Почти.

Не могла же я сказать ей, что до такого состояния меня довело отсутствие сообщений от Сергея Аполлинариевича!

– И что он на сайте делал? – дёргалась я. – Почему ничего, ну совсем ничего не написал?

Тори фыркнула:

– Что делал, что делал! А как ты думаешь, что Семён делает на сайте по ночам?

– Дрочит, – огрызнулась я.

Тори просияла:

– И как ты, наверное, догадалась, совсем не на меня!

Её оптимизм успокаивал. Может, оно и к лучшему, подумала я. Мне вовсе не хотелось предстать перед Сергеем Аполлинариевичем в том виде, в каком я пребывала после неудавшегося опыта с бритвой. Может, действительно, лучше заняться картингом?

Не знаю, что меня страшило больше – езда на карте или поездка с Эрнестом как таковая. Ведь мы были так мало знакомы… И как у Евы, Наоми и Тори хватило терпения выслушать все мои стенания и причитания по поводу моих страхов, сомнений и предчувствий? Полдня я надоедала всем и каждому с извечным вопросом: что делать? Воображение уже рисовало мне чудовищные картины, наталкивающие на новый вопрос: кто виноват? Интуиция, как назло, молчала, исподтишка наблюдая за моими метаниями. Здравый смысл отказывался подавать даже слабые признаки своего присутствия. Монетки предательски падали орлом ровно столько же раз, сколько и решкой. Карты безмолвствовали.

– К чему бы это? – поинтересовалась я у Тори, Евы и Наоми.

Тори, как всегда, знала, что ответить:

– К ёбле.

Если бы… Что-то подсказывало мне, что на сей раз Тори ошиблась. Не то, чтобы секс с Эрнестом представлялся мне чем-то уж совершенно невозможным, просто… Он же меня в карт-центр пригласил, а не на квартиру! Лучше бы на квартиру… Трахаться с Эрнестом нам, определенно, было негде. Он уже вполне однозначно дал мне понять, что не располагает местом для встреч. Как бы между прочим поинтересовался, не закончила ли я ремонт в своей квартире. Да даже если бы я его и закончила, с какой стати мне туда его вести?! В общем, перспективы не было никакой. Наверное, и встречаться в таком случае не было никакого смысла. Вероятно, единственно верным решением было бы вовсе не видеться с Эрнестом…

Тори во всю травила мне душу:

– А они все такие. Потрахаться они все хотят. На халяву!

Какая тут могла быть халява, недоумевала я. Один обед в «Скважине» или 15 минут в «Драйве» стоили больше, чем съем квартиры на сутки. Что там на этот счёт говорил Наумовский? Он как-то рассказал мне об одном своём весьма состоятельном знакомом, который тратил на женщин немало денег, но при этом принципиально не давал им наличных. Так, рестораны, бутики, безделушки, духи… Вот только к чему он всё это говорил? Этого я никак не могла вспомнить. Наверное, в случае с Эрнестом всё дело было действительно не в деньгах… Может, ему просто хочется общения, разнообразия, новых ощущений, а секса и с женой хватает? Тогда и впрямь не стоило начинать встречаться. Нужно было отказаться от встреч с ним… Неожиданно для самой себя я вдруг безотчетно (и вместе с тем так отчётливо!) поняла: вот как раз этого я сделать ну никак не смогу.

Взывая к интуиции, я продолжала задаваться вопросом: состоится ли сегодня моё свидание с Эрнестом? Я ждала какого-нибудь знака… Но знака не было. Интуиция по-прежнему молчала. Наверное, это был как раз тот момент (я бы даже сказала точка бифуркации), когда решение необходимо было принять самой. И это должно было быть очень значимое решение… И я его приняла. Что, в конечном счёте, убедило меня поехать? Ненастойчивость со стороны Эрнеста.

– Я просто не знаю, что ещё придумать! – сетовал он. – Если не хочешь в «Драйв», давай не поедем. Может, у тебя есть какое-нибудь предложение… Я просто тебя увидеть хотел. Хочешь, поедем в суши-бар.

Суши-бар представлялся мне чем-то уж совсем неприемлемым, а потому я, наконец-то, согласилась на карт-центр. Эрнест должен был заехать за мной через полчаса. Я была так поглощена своими раздумьями и сомнениями, что мне и в голову не пришло поправить макияж, причёску, побрить ноги и выбрать одежду для картинга. Судя по всему, свидание с Эрнестом должно было состояться. Закон Пуделя, определённо, работал.

К проблеме лексического оформления эмпирического материала

Слово – выражение мысли… и потому слово должно соответствовать тому, что оно выражает.

Л. Н. Толстой

Эрнест не мог не заметить моего напряжённого состояния.

– Давай не поедем, – в очередной раз предложил он, чем окончательно убедил меня решиться на поездку в карт-центр.

– Да нет, поедем. Мне, правда, хочется посмотреть. Просто, сегодня не мой день, – призналась я ему.

Словно в подтверждение моих слов мы на десять минут застряли в пробке (на маленькой улочке, где и пробок-то никогда не бывало).

– Вот видишь, – завопила я, – это знак!

Эрнест дал мне ещё один шанс дать задний ход и скрыться в кустах. Я так и не поняла, какое именно чувство заставило меня отказаться от такой возможности, но я от неё все-таки отказалась.

– Да ладно, чего уж там, поехали… Будем считать, что я тебе доверяю.

– Будем считать или доверяешь?

– Ну, если бы я тебе не доверяла, вряд ли я вообще с тобой бы поехала.

Когда мы доехали до «Драйва», меня уже просто колотило. В принципе, я никогда не отличалась особой храбростью. Самым большим экстримом в моей жизни была короткая стрижка да, пожалуй, ещё секс с Сергеем Аполлинариевичем.

Для начала Эрнест предложил мне немного осмотреться. Мы поднялись в бар, где он заказал для меня глинтвейн. Казалось, Эрнест чутко улавливал моё состояние и старался отвлечь от тягостных мыслей. Однако внешне это выглядело так, словно он болтал без умолку, перемывая кости и бывшему директору, и аудитору, и ещё какому-то парню. Я поглядывала на него, посасывая через трубочку глинтвейн. В полумраке бара мне показалось, что в профиль он чем-то напоминает мне Шурика, моего первого парня и, наверное, единственного, кого я действительно любила. Даже манера речи у них была чем-то схожа.

– Покурить бы, – заметила я, и Эрнест устремился к барной стойке за сигаретами. Я выбрала подороже.

Мы вышли в ангар, нависающий над трассой. Я закурила, вглядываясь в темноту.

– Не волнуйся, ты справишься, ты же у меня такая умница, – Эрнест подошёл ко мне сзади, очень тихо и нежно обнял, а потом поцеловал в макушку.

А я сразу вспомнила слова Олечки из «Служебного романа», предназначенные для героя Басилашвили: когда женщине говорят, что она умница, хотят сказать, что она полная дура…

…Выбравшись из карта, я перевела дух. Название заведения полностью соответствовало получаемым в нём ощущениям. Преисполненная восторга, я подумала о том единственном, о чём была в состоянии думать в тот момент: «Пиздец!». Другие слова просто не приходили мне в голову, да они и не могли с такой точностью, силой и глубиной передать моих чувств. «Пиздец!», – ещё раз с упоением отметила я про себя, стаскивая шлем. Мне всё ещё не верилось, что я сделала это. Когда мы снова поднялись в ангар, в котором уже погасили свет, я просто прыгала от радости. В совершенно искреннем порыве я бросилась к Эрнесту и обняла его. Я была собой так горда! Он подарил мне поистине незабываемый вечер…