Страна вечного детства

Влад Райбер

Страна вечного детства

Страна вечного детства

В Стране вечного детства все носят белые простыни. По улицам бродят ненастоящие люди. Старые дома являют жильцам кошмарные сны. В подъездах водятся черти. На общем чердаке обитает жуткая тварь, а в подвалах открывается вход в иной мир. Люди живут рядом с давно умершими соседями. А для кого-то питаться человечиной – семейная традиция. «Страна вечного детства» – это сборник из шестнадцати рассказов, пропитанных ужасом и глубокой российской тоской.

Ненастоящие люди

Представьте, сколько незнакомых людей вы видели на улице за всю свою жизнь. А как думаете, сколько из них не были настоящими людьми? Вот встречаете вы на улице человека, обычного, среднего человека. Ничем он из толпы не выделяется, идёт себе куда-то, и дела вам до него нет. Человек и человек. Но задумайтесь, настоящий ли он? В буквальном смысле, не в переносном. Он не думает и не чувствует, а только изображает. Да он даже не из плоти и крови! Сколько таких среди нас? И что им от нас надо?

Я тоже не верил в существование ненастоящих людей, считал, что их выдумал мой друг в пьяном бреду. Всё началось в тот день, когда мне позвонила мать моего друга и попросила прийти поговорить с сыном, мол, пьёт и пьёт, не может остановиться. Так и умереть не долго!

Мы с Илюхой раньше жили в одном доме, в соседних квартирах, провели вместе детство и юность. Думали так будет всегда. Но взрослея виделись всё реже. Переехали в разные районы города. Я женился, а Илюха начал пить и спивался всё сильнее и сильнее.

Я приехал после звонка его матери. Она не причитала, не жаловалась, в её голосе не было ничего кроме злобы. Намучилась она с сыном и почти смирилась, но тут уже сил терпеть не было – пошли четвёртые сутки. Илюха уже на ноги подняться не мог, а всё глотал разбавленный спирт.

– Скорую будем вызывать, – сказал я. – Откапать его надо!

Мой старый друг валялся на полу, бормотал что-то, меня не узнавал. Пока скорая помощь ехала, я искал в полках его страховой полис, перебирал бумаги и случайно наткнулся на толстую тетрадь с записями. Это были какие-то заметки и наблюдения о «ненастоящих людях».

Ожидая врачей, я взялся их читать и у меня волосы дыбом становились. Почерк Илюхин. И не в детстве он всю эту ахинею писал, у последних записей были проставлены даты за прошлый год. Это было что-то вроде дневника, читая который я понял, что Илюха увлекается слежкой за людьми. И верит он, что те, кого он преследует, вовсе не люди и вообще не живые существа, а только изображают подобие жизни.

Моего друга увезли в больницу, а я уходя посоветовал матери закодировать сына.

– Не надо! – ответила женщина. – Моя знакомая сына закодировала, а он наркоманом стал. Не дай бог ещё всё из дома вынесет… Ты к нему приходи иногда. Он тебя любит, часто вспоминает. Говорит, Лёха, друг мой лучший. Будет время – приходи, поговори с ним, может он образумится.

Я пообещал, что приду на днях, тетрадку забрал с собой, чтобы мать не увидела, если будет прибираться.

И я пришёл сразу, как Илюху выписали из больницы. Был он разбитый, страдал от головной боли, но трезвый.

Илья сделал вид, будто рад меня видеть, но я чувствовал, что не было у него настроения для задушевных бесед с другом детства. А я ещё и с нравоучениями пришёл, спасателем себя чувствовал. Стал рассказывать, как его пьяного помогал на носилки класть, как матери за него стыдно. А потом ещё добавил, что скоро допьётся он до полного сумасшествия, и в качестве подтверждения своих слов положил перед Илюхой его тетрадь.

Увидев её, мой друг не на шутку разозлился. Стал орать на меня за то, что рылся в его вещах и читал личные записи. Да кто я вообще такой после этого? Выгнал меня Илюха, сказал, чтобы я больше на пороге у него не показывался.

И он был прав. С чего это я вдруг посчитал, что могу такое делать? Чужое читать без спроса! Может быть, он роман писал!

Я ему позвонил на следующий день, попросил прощения. Илюха извинился тоже, сказал, что о скандале жалеет и, что я могу приходить к нему в любое время. Мы друг другу всё простили и помирились. Приехал к нему вечером после работы. Мы пили чай с домашним пирогом, который испекла его мать и вспоминали свои подростковые хулиганские проделки.

Про ту тетрадку я не спрашивал, но мой друг решил мне всё объяснить. Он рассказал, что сейчас уже бросил… но раньше увлекался наблюдениями за странными существами, что похожи на людей, но не люди. По его словам, я и сам их видел. Все их видят, просто не знают, что они неживые, искусственные, вроде големов из еврейской мифологии.

Илюха рассказал, что у него на этих существ природное чутьё, сколько бы они ни старались быть незаметными, он всегда видел их среди людей.

Крепко убедился он в этом после встретил с Попутчиком. Когда у Ильи ещё была работа и права, он по дороге домой, часто видел голосующего человека. Попутчик, как выразился Илья, оказался самым «сложным» из ненастоящих людей, каких он только встречал, потому что он был способен вести подобие обычного разговора и отвечать на вопросы о себе. Спроси то, что обычно люди спрашивают в дороге: как зовут, сколько лет, кем работает… и он ответит! Ответит сухо и не интересно: имя у него простое, возраста он среднего, работа заурядная, всё как у всех, он и выглядит обычно, посмотришь на его лицо, а потом и не вспомнишь, как выглядел. Человек, как человек. Но спроси его о чём-то конкретном и он начнёт «зависать»…

Попутчик не скажет какой его любимый фильм, какие книжки читал в детстве, он даже ответа на детскую загадку «зимой и летом одним цветом» не знает.

Илья подвозил Попутчика несколько раз. Он проезжал всего несколько километров: от старого кладбища в районе соседнего села до въезда в наш город. В конце поездки всегда говорил одну и ту же фразу с одинаковой интонацией: «Вот тут меня высади».

Я спросил с чего Илюха взял, что этот человек ненастоящий? Чудной просто, да и всё. Мало что ли таких? И тогда друг рассказал мне безумную историю.

Однажды Илье стало интересно, что делает Попутчик после того, как выходит из машины. Оказалось, что странный мужчина несколько минут стоит под дорожным знаком, а потом идёт пешком обратно на то место, где его подобрали и снова пытается поймать попутку!

Илья решил подвести его второй раз за вечер и в дороге спросить, что за шутки такие мужик устраивает. И вот он подъезжает, останавливает машину, открывает дверь, а человек идёт, как ни в чём не бывало, как будто Илью впервые видит.

Было уже темно. Вокруг никого, рядом кладбище… И этот собирается снова к нему в машину влезть… Мой друг вгляделся в это «мёртвое» лицо, в эти пустые глаза. Так ему стало страшно!

Илья прямо перед носом Попутчика захлопнул дверь и по газам. Едет, едет, видит город впереди, успокоился немного. Страх отступил. А потом смотрит Илюха, а на соседнем сиденье лежат три отрубленных пальца! И как же их так дверью отрезало?!

Мой друг остановил машину, стал думать, что ему теперь делать. Усомнился он в своих теориях, думал, что человека покалечил. Смотрел он на пальцы и удивлялся, почему нет с них ни капли крови? Поборов отвращение, Илья взял один палец, стал разглядывать и понял, что не человеческий он. На срезе нет кости, нет плоти и жил, а только тёмная влажная масса, как глина.

Он собрал пальцы, бросил их бардачок. Приехал к дому. Решил избавиться от них, выкинуть куда-нибудь в кусты. Открыл бардачок и увидел, что это уже и не пальцы, а три тёмных глиняных слепка.

Илья не стал их выкидывать, принёс домой, а они через пару дней высохли и рассыпались в пыль. С тех пор мой друг видел Попутчика на дороге ещё несколько раз, но больше никогда его не подбирал. Проезжая мимо, он смотрел на его правую руку, но так и не смог разглядеть всё ли у него было в порядке с пальцами.

Я слушал Илюху и не верил ему, строил скептичные догадки.

– Ты помнишь бабку? – спросил мой друг. – Которая у нас перед домом дорожки подметала?

– Какую бабку? – не понял я.

– Мы на Морозова жили, там бабка такая молчаливая по утрам мела дорожки, – пояснил Илья. – Помнишь её?

– Ну! – я пожал плечами. Вроде была там какая-то старушка.

– Так вот она тоже из этих… из ненастоящих, – уверял меня друг.

– С чего ты взял? – я всё больше сомневался в адекватности Ильи.

– Так я её недавно видел, – сказал он. – Она до сих пор там ходит с метлой своей. Бабка бабкой, но до сих пор не померла. А сколько лет прошло! Тридцать?

– Мы были маленькие, женщина была моложе, а нам она казалась бабушкой, – спорил я. – А сейчас она и вправду состарилась.

– Нет! – настаивал Илюха. – Она всегда была дряхлой старухой, я помню! Эти ненастоящие никогда не меняются! Есть ещё один мужик… У реки рядом с мостом стоит часто. Он тоже ненастоящий.

Не стал я больше с ним спорить, вспомнил, что дома меня ждёт жена и дочь. Попытался взять с друга обещание, что он не будет пить, сказал, что зайду ещё на недельке.

Рассказы Ильи я тогда всерьёз не воспринял, но всё-таки его слова заставили меня придаться воспоминаниям. Вспомнил бабку, что подметала во дворе. Ходила она с самодельной метлой. И зачем она это делала? Ведь на то были дворники. Странная одинокая старушка, мы с ней здоровались, а она только кивала головой, не произнося ни слова.

Жили мы тогда в старом доме, в перестроенной казарме, рядом с ткацкой фабрикой. И нашу улицу называли «улицей висельников».

Работа на фабрике была тяжёлая, местные мужчины от такой жизни спивались, и самоубийства не были редкостью. Помню, шёл домой из школы, а от подъезда дорожка из еловых веток тянется. Слышу соседи разговаривают:

– Кого хоронили?

– Да Шлыков повесился.

И это было в порядке вещей. Один повесился, другой повесился. Серая зима, серый дом, чёрные деревья, и старуха в старом пуховом платке и в телогрейке метёт тротуар. Скука и уныние. Таким мне запомнился наш тупиковый район. Хорошо, что мы оттуда переехали.

В следующий раз, когда я пришёл в гости к другу, он был в стельку пьян. Меня это сильно разочаровало. Я надеялся, что смогу убедить его взять себя в руки, а он опять за старое.

– Ты вообще собираешься завязывать? – спросил я с укором.

– Нет, – ответил Илья, тряхнув лохматой головой.

– Ты не понимаешь, что в конце концов сопьёшься и умрёшь? – я опять его стыдил за пьянство, будто стыдом можно кого-то вылечить.

– Эх, Лёха, – улыбнулся мне Илья. – Да, плевать мне. Я всегда такой был, и жить мне никогда не нравилось. Был у меня ты, друзья были школьные. Иногда было весело, но в остальное время сплошной мрак.

– Неужели тебе ничего в этой жизни не интересно? – не сдавался я.

– Девушки мне нравились симпатичные, а я им не нравился, – сказал Илюха с сожалением, а затем, сменив тон на торжественный, добавил. – Ну, и хорошо, что не нравился, а то бы ещё кому-нибудь жизнь испортил кроме матери! У тебя жена, ребёнок, ты муж и отец хороший… У меня бы так не получилось.

– Почему ты думаешь, что не получилось бы? – я пытался внушить ему веру в будущее, но понимал, что словами тут не поможешь. Похоже депрессия.

– Я тебе сейчас одну вещь расскажу, – Илья заговорил шёпотом, наверное, боялся, что мать в соседней комнате услышит. – Однажды я допился до белой горячки. Знаешь, что такое белая горячка? Это когда ты пьёшь несколько суток и толком не спишь, и тогда начинаешь видеть сны наяву. Так вот, лежу я на полу, голову поднимаю, а передо мной стоит маленький мальчик и говорит мне: «Папа, спасибо!». Представляешь себе? Это пьяный мозг нарисовал образ моего не родившегося сына, и он благодарил меня за то, что не появился на свет у такого вот отца… Я лежу, смотрю на недопитую бутылку в дальней части комнаты и думаю, что если я сейчас до неё доползу и ещё хоть чуть-чуть выпью, тогда точно умру. И я пополз! Очень хотел доползти, но не смог, сил не хватило. Понимаю ли я, что умру от пьянства? Лёха, да я на это надеюсь! Оставь ты меня в покое. Я другим уже не стану.

– Мальчики тебе в горячке кажутся, люди ненастоящие мерещатся, – сказал я. – Лечиться тебе надо, Илюха. Серьёзно лечиться.

– Я реальность от бреда отличаю, – обиделся пьяница. – Ненастоящие люди существуют! Жаль, я доказать ничего не могу, а то бы такое открытие сделал!

– И откуда они взялись по-твоему? – спросил я издевательским тоном, хотя на самом деле мне действительно было интересно. Сумел он меня увлечь своими рассказами.

– Кто знает? – загадочно произнес Илья. – Может, это первые люди Земли, которых Бог из глины вылепил? Сначала – их, как прообраз, а потом нас. Так они и остались тут. Бессмертные, хотя и не совсем живые. Да, не знаю я откуда они! Но они есть! Есть!

Я махнул на него рукой и оставил одного в комнате. В тот вечер я ещё немного побеседовал с его матерью, сказал, что Илью снова надо в больницу.

– Да ну его, надоел, – сказала женщина. – Пусть пьёт.

Больше я не приходил, а неделю спустя узнал, что Илюха умер. Мне его мама позвонила и сказала про похороны. Хоть это было ожидаемо, я почувствовал горечь. А ещё меня терзала вина, потому что я знал в каком тяжёлом положении находился мой друг, но всё равно оставил его без поддержки. Я отпросился с работы. Не люблю бывать в церквях, но пришёл на отпевание. Мне дали в руки свечку, и она сразу погасла.

– Это ничего не значит! – сказала мне какая-то женщина.

Я никогда не был суеверным. Подумаешь, свеча погасла… Подошёл к одной из икон, чтобы зажечь свечу снова, и остановился возле мужичка с бородкой. Тот смотрел на образ, что-то нашёптывал.

Я машинально прислушался и понял, что он не молитву читает и не слова произносит, а просто лепечет что-то бессвязное, как годовалый ребёнок.

– Вы Илюшку знали? – спросил я.

Мужичок с бородкой только посмотрел на меня пустыми глазами, не прекращая нашёптывать несуществующие слова. Тут у меня промелькнула мысль: а вдруг он ненастоящий?!

После похорон Илюхи, я взял привычку смотреть на людей на улицах. Искал глазами самых тихих, одиноких, незаметных. Вот пожилая женщина сидит одна на скамейке, смотрит в пустоту, а вон сквозь пыльное окно заброшенного здания на меня глядит бледное лицо. Кто все эти люди, что бродят по улицам, словно тени? Настоящие ли они?

Так я увлёкся этими мыслями, что стал ездить в тупиковый район своего детства. Мне хотелось узнать, правда ли, что старуха там до сих пор метёт тротуары.

Я её встретил не сразу. Оказалось, что она появляется на улице как по часам – в семь утра, когда все идут на работу и в пять вечера, когда люди возвращаются домой.

Увидев её впервые, я подошёл и поздоровался. Сказал, что раньше жил в этом доме и помню её с детства. Старушка от меня отворачивалась, торопливо отступала и бормотала что-то себе под нос.

Мне стало любопытно, где она живёт? Куда уходит, когда заканчивает свою добровольную работу?

Я ловил себя на мысли, что занимаюсь слежкой и чувствовал смущение, но не мог остановиться. Наблюдая за старухой из машины, я увидел, что, когда людей на улице не остаётся, она идёт к подвалу, щёлкает замком… неужели у неё был ключ?.. и исчезает за дверью.

Мне хотелось проследовать за ней, но дверь оказалась закрытой. Я взял из машины фонарик, стал нагибаться к подвальным окнам, светил туда, смотрел куда подевалась старуха?

И наконец я её увидел… Женщина сидела в углу на корточках, опустив голову, а её метла лежала поперёк на коленях, старуха придерживала её руками.

Мне было трудно заставить себя оторваться от окошка, это зрелище настолько меня поразило. Старуха замерла в неестественной для человека позе и сидела не шевелясь, будто статуя.

Теперь почти каждое утро и вечер я приезжал к старому дому, наблюдал как бабка метёт снег, а потом запирается и сидит в подвале всю ночь, чтобы утром снова промести тротуар на виду у сонных прохожих. Зачем?

И чем дольше я за ней наблюдал, тем хуже я себя чувствовал, тем мрачнее становились мои мысли. Жизнь постепенно начинала мне казаться безрадостной. Я вспоминал, как смотрел на Илюху сверху вниз и собой при этом любовался. Дескать я не алкаш, у меня семья, работа, нормальная жизнь. Слава Богу, я лучше! А ведь всё не так. Теперь мне думалось, что женат я на женщине, которая меня не любит и не любила никогда, а моя дочь-отличница считает меня недотёпой. Да, я и есть недотёпа! Веду себя странно, наблюдаю за какой-то старухой, лишь бы не сидеть дома, где я чужой…

У меня было ощущение, что кто-то из меня вытягивает силы, вытягивает жизнелюбие. Я догадывался, что всё из-за этой бабки! Но как было трудно перестать являться в тупиковый район!

Одним вечером, возвращаясь с работы, я не стал туда заезжать. Поехал сразу домой и зарёкся, что больше на ту улицу не сунусь!

И потихоньку дурные мысли перестали меня посещать. Я опять увлёкся работой, снова научился радоваться мелочам. Мне больше не хотелось думать о ненастоящих людях.

Но однажды я нарушил слово, данное самому себе. В тупиковом районе расселили последний дом и теперь там никто не жил. Все ветхие жилища собирались сносить в скором времени.

Территорию уже обнесли ограждением. А мне не давала покоя мысль: что та старуха? И сейчас метёт тротуар?

Я приехал к пяти часам вчера. Пройти на закрытую территорию оказалось несложно. Несколько листов в жестяном заборе были вырваны, да там никто ничего и не охранял.

Как я и думал: старухи не было. Ей ведь было нужно, чтобы люди ходили рядом, а теперь район пустой…

Но заглянув в подвальные окна, я увидел знакомую фигуру – сидит старуха на корточках, метлу на коленях держит.

Страшно было, но любопытство оказалось сильнее. Я открыл подвальную дверь, дёрнув ручку несколько раз. Замок оказался хлипкий. Спустился вниз. Бабка сидела, не шевелилась. Я подошёл ближе и увидел, что это не старуха, а одетая в старые тряпки фигура, не то из глины, не то из грязи!

Я её только тронул, а она грохнулась на пол и развалилась на куски. Весь подвал заполнило облако пыли.

Не бессмертные всё-таки эти ненастоящие люди. Ходят они среди нас, питаются нами. Наши хорошие эмоции съедают, вытягивают из нас все приятные мысли, оставляя только уныние и скорбь. А без нас эти существа чахнут и быстро погибают. Вот почему они держатся рядом с толпой, но стараются оставаться незаметными.

Наверное, отчасти из-за этих ненастоящих людей мой друг впал в депрессию и умер от пьянства, да и я сам чуть не потерял интерес к жизни.

Теперь я стараюсь держаться подальше от людных улиц. Там всегда есть кто-нибудь серый, как тень. Ходит среди людей, ничем из толпы не выделяется…

Пчелиный дом

Так уж сложилось, что работа – моё единственное увлечение в жизни. Кроме неё у меня почти нет никаких интересов и новых впечатлений я не желал. Даже моё путешествие в деревню получилось незапланированным. Наверное, я совсем не умею отдыхать и по курортам ездить не люблю, но на работе сказали, что до конца года все должны отгулять свои отпуска, а я тем более, потому что имею привычку копить отпуска и создавать трудности бухгалтерии.

И когда меня заставили написать заявление, я решил провести две свободные недели по-простому, поближе к нашей природе, вот и напросился в гости к сестре. Она уже несколько лет живёт в деревне со своим мужем.

Раньше мы с зятем Матвеем были мало знакомы, виделись только на их свадьбе и ещё пару раз на семейных праздниках. Он был рад моему приезду, сам Матвей из деревни выезжал редко, и ему было интересно провести время с малознакомым человеком. Водил он меня в лес, надеясь встретить и показать мне лисиц. Потом взял с собой на рыбалку. Я не любитель, но посидеть на берегу, полюбоваться октябрьскими пейзажами, было приятно, а то не вижу ничего кроме офисных стен.

И пока мы сидели с удочками, Матвей мне рассказывал истории одну за другой. Говорил, что в той реке водятся огромные рыбы, которые живут по двести лет, рассказывал про сокровища, запрятанные в гражданскую войну, купцом, что здесь жил. Закопал он где-то нефритовую шкатулку, полную николаевских червонцев, а потом так получилось, что за кладом возвращаться было некому. Так и лежат где-то сокровища среди вековых тополей.

Матвей говорил, что всё никак не соберётся купить металлоискатель и хорошенько всё там обследовать. Он сам в эти легенды верил и его обижало то, что я над ним за это посмеивался.

– Хочешь, покажу тебе такое от чего у тебя челюсть отвиснет? – спросил он. – У нас тут есть одно очень интересное место. Я туда ходить не люблю, но ради тебя сходим.

– Давай. Почему нет? – сказал я, восприняв его предложение как вызов. Думал, ничем меня нельзя удивить. Но у меня и правда отвисла челюсть, когда зять привёл меня в Пчелиный дом.

Так в деревне называли небольшой заброшенный домишко из пеноблока. На участке валялись разваленные самодельные ульи, среди мокрой листвы торчали сухие стебли сорняков в человеческий рост. Под деревьями гнили несобранные яблоки.

Матвей где-то добыл ключи от этого дома и запустил меня туда, а сам остался снаружи. Говорил, раз я ни во что не верю, то и бояться мне нечего, а ему суеверному ходить туда страшно.

Зять сказал, чтобы я осмотрел дальнюю комнату. Я прошёлся по коридору, заглянул на небольшую кухню, заглянул в спальню. В этом доме даже мебель была. И холодильник, и стиральная машина… Было ощущение, что я влез на чужую дачу, где хозяева просто не появляются осенью. Разве дома бросают со всем, что в них есть?

Я нашёл ту самую дальнюю комнату. Войдя туда, я не сразу понял, что вижу. Стены в той комнате были сплошь чёрными и неровными, все в буграх, и с потолка свисали пузатые наросты. Я присмотрелся: да, это же сухие пчелиные соты! Они заполняли всю комнату, не было на стенах ни одного пустого участка. Даже пол покрывала толстая корка застывшего воска, и окно в комнате было жёлтым как янтарь. Выглядело это крайне омерзительно. Не думал, что страдают трипофобией, но оказавшись в месте, где меня со всех сторон окружали бесчисленные скопления мелких дыр, я ощутил в теле нервную дрожь. Волоски на руках встали дыбом. Казалось, вот-вот из этих бесконечных дырочек начнут выползать насекомые. Мне даже показалось, что в стенах что-то мельтешит, но у меня просто рябило в глазах. Соты были пустые и мёртвые.

Матвей был доволен, увидев моё лицо, когда я вернулся. Я стал спрашивать, как такое возможно, и зять рассказал мне очередную невероятную историю.

В том доме всего полгода назад, жила супружеская пара. Мужчина сорока лет женился на двадцатисемилетней девушке и привёл её к себе в дом.

Того мужчину звали Антон. Матвей знал его лично. Не то, чтобы приятельствовали, но руки при встрече жали. Антон увлекался пчеловодством, соорудил у себя на участке ульи. Мёда с домашней пасеки получалось не много, но было это занятие мужику интересно.

В конце прошлого апреля в один из ульев Антона прилетела чужая пчела. Такое случается – иногда другие пчёлы прилетают, а их принимают в семью. Но это насекомое оказалось необычное. Оно двигалось в несколько раз быстрее других пчёл. Она занималась сбором мёда и заполняла одну соту за другой. Перемещалась с место на место так быстро, что трудно было разглядеть её в полёте. А спустя пару дней уже несколько пчёл в том улье стали такими же быстрыми, ещё день спустя уже все летали, как маленькие жёлтые молнии.

Антон диву давался. Разве такое бывает? Мужчина был одержим наблюдениями. Он целые дни проводил у своих ульев. Открывал, доставал рамки, смотрел. Только рассвет, а он прочь из постели и бежал смотрел, что на пасеке изменилось за ночь.

Жена тревожилась. Ей не нравилось, что Антон с головой бросился в дело, которое ещё недавно было невинным увлечением для души.

«Вирус скорости», как он это назвал, распространился и на другие ульи. И пусть у пасечника-любителя было не так много пчёл, вскоре все рамки в ульях были «запечатаны» зрелым мёдом.

Мужчина собрал соты, откачал мёд, попробовал. Хороший был мёд! Антон радовался, думал, что так можно и своё производство наладить. Сколько мёда можно собрать! Только жена была против таких экспериментов, говорила ему: не вздумай этим людей кормить. Неизвестно почему насекомые так себя ведут, может они больные или мутанты какие-нибудь. Сначала надо на экспертизу продукт отдать и насекомых тоже.

Мужу не нравилось, что она так говорит, строил из себя эксперта, оправдывал поведение насекомых тем, что они друг у друга учатся. Прилетела в семью новая пчела с особыми навыками, другие их переняли и тоже стали быстрее трудится.

Однако повод для беспокойства был – жизнь насекомых протекала очень странно. От интенсивной работы в ульях всегда была высокая температура, руку засунешь – горячо. Вместе с тем, пчёлы быстро рождались, быстро развивались и также быстро умирали. Днища ульев заполнялись трупиками, а из сот каждый день выползали всё новые и новые пчёлы.