Заколдованные сказки

Заколдованные сказки

Михаил Назаров. «Молох»

634 год, Вестеръётланд, Скандинавия

Хальвар никогда раньше не видел мертвецов, поэтому представшая перед ним одновременно пугала и завораживала. Триггве, Кэйа и другие дети молча стояли поодаль, прячась за деревьями. Тишину нарушали лишь их редкие всхлипы за спиной да рваное карканье ворон. Хальвар не мигая таращился на труп, словно стараясь запомнить каждую деталь: грязь и сосновые иголки на босых ступнях, выпирающий из-под колена бугорок сломанной кости, странным образом выгнутую шею, налипшие на лоб склизкие волосы и пустоту неживых глаз, уставившихся прямо на него… Мальчик вздрогнул и невольно отступил назад.

Кэйя наблюдала за братом из-за сосны. Больше всего сейчас ей хотелось позвать Хальвара домой, но ее способность говорить куда-то пропала. Она подняла взгляд на скальный выступ, с которого глупая Асвейг так неудачно упала и теперь лежит не двигаясь, пугая других. Выступ был совсем невысоким – с два или три ее роста, и любой ребенок с легкостью перепрыгнул бы с него на соседний валун, на котором сейчас лежал холщовый свёрток, приготовленный специально для Асвейг. Но глупая неуклюжая Асвейг все испортила! Никто ее не любил, потому что она была злой. А ещё потому, что все боялись ее матери – уродливой старухи Гуллы… Даже взрослые и старики в Вархеме. А как не бояться женщины, которую сами темные боги наделили нелюдской силой? Гулла умела делать очень плохие вещи. Она умела колдовать…

Кэйа поежилась, вспомнив лицо Гуллы, когда прошлым летом Ярл Ингвар наконец-то изгнал ее из Вархема. Глаза колдуньи были выпученными и красными от гнева. Она что-то прошептала ему напоследок, и с тех пор Ярл тяжело болен и не встаёт со своего ложа. Что тут сказать, он тоже был глуп. Кэйа бы на такое никогда не решилась. Одно хорошо – Гулла со своей дочерью Асвейг теперь жила в лесу, а в Вархеме стало намного спокойнее.

Холщовый свёрток тем временем привлек внимание пары ворон на ветвях. Приземлившись на валун, они принялись дербанить его клювами, пытаясь добраться до содержимого. Чуткий нюх Хальвара уловил гнилостный запах. Запах тухлой рыбы из свёртка. Мальчик поморщился.

Пару дней назад по деревне прошел слух, что Гулла настолько выжила из ума, что кормит дочь тухлятиной. Триггве предложил это проверить, и вот сегодня они тайком выбрались из Вархема и направились в запретную сторону. Конечно же Триггве сглупил и ему не стоило этого делать. Да он и сам был не рад своему предложению, но отказаться было бы проявлением трусости. А проявить трусость означало никогда не стать викингом. Эту мысль Хальвар даже близко подпускать к себе не смел.

Они выследили Асвейг этим утром на берегу озера Венерн. Склонившись над водой, та неподвижно рассматривала своё отражение. Было в ней что-то странное, что-то неестественное и пугающее, но Хальвар так и не смог определить, что именно. Убедившись, что матери нет поблизости, он окликнул ее. Вообще-то, звать Асвейг должен был Триггве, но Хальвар был самым старшим из всех, поэтому его роль даже не обсуждалась. Девочка оторвалась от своего отражения и медленно повернула голову.

Хальвару стало не по себе. Ему вдруг очень захотелось убежать. Усилием воли он заставил себя сдержаться и еле сглотнул подступивший к горлу ком.

– Там, на валуне, – крикнул он, указывая пальцем за спину, – есть кое-что вкусное для тебя, Асвейг! Поспеши, пока звери не добрались туда раньше!

Вот теперь можно было бежать. Не дожидаясь ответа, Хальвар сорвался и припустил к скале. Остальные последовали за ним и вскоре заняли наблюдательные позиции за кустами и деревьями. Хальвар буквально затылком ощущал на себе восторженные взгляды сверстников. Сегодня он был очень смел! Предвкушение славы накрыло его горячей волной, и, чтобы впечатлить их всех ещё сильнее, он решился на безумное – спрятаться прямо под самим валуном со свёртком. Было слышно, как где-то неподалеку ахнула от удивления его сестра Кэйа. Она обязательно расскажет об этом своей подружке Хельге, красавице из соседнего двора. На это он и рассчитывал. Хельга и так когда-нибудь станет его женой, в этом Хальвар нисколько не сомневался, но привлечь к себе её внимание заранее будет определенно не лишним. Дети замерли, повернув головы в сторону берега Венерн.

Асвейг появилась не сразу, медленно крадучись, то и дело оглядываясь по сторонам, будто чуя их присутствие. Хальвару пришлось с силой вдавиться спиной в холодную шершавую поверхность скалы, когда девочка подошла совсем близко. Он перестал дышать. Асвейг ещё раз огляделась по сторонам и неуклюже вскарабкалась на выступ. Теперь от свёртка ее отделял один короткий прыжок. Замерев, дети вытянули шеи. Все, кроме Хальвара. Позиция для наблюдения у него была не из лучших – он не видел ничего. А страсть как хотелось. Пошарив взглядом вокруг, он заметил большой плоский камень слева от себя. Если он незаметно допрыгнет до него, то, пожалуй, сможет увидеть всё…

Они приготовились к прыжку одновременно: Хальвар и Асвейг. Мальчик прыгнул раньше. До камня ему не хватило каких-то полшага. Его ступня приземлилась на сухую ветку, раздался громкий хруст. Проклятье! Асвейг дернулась и оступилась в самый момент прыжка. Её тело ударилось о камни за спиной Хальвара с глухим звуком. Этот звук он будет помнить до конца своих дней…

Постепенно лес начал накрывать сумрак.

– Что теперь будет? – спросил Триггве, когда все наконец собрались вокруг застывшего Хальвара. Ответом ему было молчание. Никто не знал, что будет, но всем было одинаково страшно.

Ещё страшнее стало, когда со стороны берега Венерн донеслись шаркающие шаги.

– Гулла! Это Гулла идёт! – вскрикнули шепотом близнецы Гисли и Ульвар. – Бежим!

Хальвар обернулся и заметил сгорбленную фигуру старухи, движущуюся к ним. Триггве хлопнул его по плечу, и они побежали прочь. Ветки хлестали по лицам, ноги то дело цеплялись за коряги и камни, но дети этого не замечали. Главное – не останавливаться и не оборачиваться. Когда же впереди показались огни Вархема, случилось то, чего так опасался Хальвар: далеко за их спинами раздался душераздирающий вопль.

По спине Кэйи пробежала дрожь. Она сразу вспомнила о Глусун – агрессивной гигантской свинье с выпученными глазами и острой как лезвия щетиной, которой мать пугала их с братом, чтобы те не убегали далеко. Да, пожалуй, Глусун могла бы так вопить, но это была не она. К сожалению. Теперь остаётся только просить Одина, Магни, Тора, Гевьон и других богов уберечь их от гнева колдуньи.

Прежде, чем разойтись по домам, Хальвар наказал всем держать язык за зубами. А то, мол, и самих их изгонят из Вархема, не посмотрят, что дети. Сам Хальвар очень переживал и почти не спал ночами, ощущая вину и страх за произошедшее. Пусть он и не хотел того, что случилось, но важно ли это Гулле? Заметила ли она их? Узнала ли? Наверное, да.

Так и жили они в страхе, ожидая, что рано или поздно Гулла явится в Вархем и потребует отдать ей Хальвара и остальных детей взамен ее мертвой Асвейг. Но Гулла не являлась. И прошло много спокойных дней. И почти забылось содеянное. Пока отец Хальвара не сообщил, что собирается взять сына с собой на ближайшую рыбалку.

– Не слишком ли он мал? – забеспокоилась мать.

– Ничего, – потрепал его за волосы отец, – он смышлёный. Справится.

Хальвар стоял ни живой ни мертвый. Он очень надеялся, что это будет озеро Веттерн или Меларен, что в Уппланде. Да хоть пролив Каттегад, лишь бы не…

– Завтра с утра выходим на Веннерн, – словно прочитав его мысли, отрезал отец.

Кэйа из угла испуганно смотрела на брата. Ведь где-то там живёт Гулла. И если… О том, что будет, «если…», не хотелось даже думать. Весь вечер Кэйа мастерила защитный оберег. На небольшом кусочке древесной коры она тщательно выцарапывала руны. Выцарапывала по памяти. Она не знала их значения, но полагала, что те призваны защитить человека от бед, ведь такие она видела на столбах у входа в жилище Ярла Ингвара. А он все ещё был жив. Когда оберег был готов, она туго обвязала его льняной веревочкой, а утром протянула брату.

– Что это? – нахмурился Хальвар.

– Это от зла. Не снимай, – сказала она и повесила оберег ему на шею.

Он с интересом осмотрел ее творение, поднял глаза и одобрительно кивнул. Затем поднял с пола мешок со снастями и молча вышел во двор вслед за отцом.

– Чего-то ты совсем притих, – обеспокоенно обернулся отец, когда они проходили мимо того самого валуна. – Тебя что-то тревожит, сын?

Хальвар старался не смотреть в сторону валуна, но сейчас всё же не удержался, взглянул. Пусто.

– Хальвар?

Мальчик встряхнулся, замотал головой. Меньше всего ему хотелось показаться трусом перед отцом. Но немного замешкавшись, он всё же сказал:

– Где-то в этих местах живёт Гулла. Не хотелось бы ее встретить…

– Вот оно что, – понимающе кивнул отец.

– Я ничего не боюсь, ты знаешь, – затараторил было мальчик, – Но…

– Запомни, Хальвар. Нет ничего постыдного в страхе перед тем, чего ты не можешь объяснить. Гулла была могущественной колдуньей и могла…

– Была? Что значит была?

Отец мягко улыбнулся, привычно потрепав волосы на макушке сына:

– Отныне ты можешь не переживать насчет нее. Эта старуха больше никому не причинит вреда. Она скончалась, Хальвар.

От этих слов у мальчика подогнулись колени. Пришлось ухватиться рукой за ближайшую ветку, чтобы не упасть.

– Как? Откуда знаешь? – просипел он.

– Кнуд и другие охотники рассказывали на днях. Наткнулись на ее тело в одной из тех пещер вон там, – отец махнул рукой в сторону скалы с валуном и повернулся к Хальвару. – Да ты не бойся так, мертвые не кусаются.

И, рассмеявшись, хлопнул сына по спине.

Мальчик не верил своим ушам. Гуллы больше нет… Гуллы. Больше. Нет… Он долго смотрел на отца широко распахнутыми глазами, а затем облегченно вздохнул полной грудью и впервые за долгое время улыбнулся. Ему не терпелось поведать об этом сестре и остальным.

Этой ночью Хальвар наконец-то спал крепко. И снился ему чей-то надрывный плач за воротами Вархема, зовущий его против воли в темный, мрачный лес.

Кэйа проснулась от странного шума во дворе. За стенами их жилища творилась какая-то суета, сопровождаемая тревожными возгласами. Судя по обрывкам фраз, этой ночью пропали из дома близнецы Гисли и Ульвар. Кэйа напряглась, сразу подумав о Гулле, но тут же успокоилась, вспомнив вчерашний рассказ брата. Гуллы больше нет. Ничего, найдутся. Этим двоим частенько достается хорошая порка от матери за непослушание, вечно они что-то вытворят. Надо будет спросить Триггве, обычно он с ними заодно.

Однако Триггве лишь рассеянно помотал головой, когда дети собрались под старым дубом – местом их каждодневных встреч. Они обменялись слухами и сплетнями, услышанными от взрослых, и выяснилось, что близнецы – не единственные, кто пропал за последнее время. Ирма, жирная тётка с вечно красным лицом, не так давно ушла за ягодами и до сих пор не вернулась. А немногим раньше пропал пьяница и бездельник Олав. Той ночью кто-то видел, как он шаткой походкой направлялся к воротам, не реагируя на оклики. Тогда посчитали, что пьяного Олава либо сожрал медведь, либо он утонул в холодных водах Вернена.

– Что если охотники ошиблись? – не поднимая головы начал Триггве. – Что если Гулла просто крепко спала, когда они увидели ее?

Хальвар бросил на него быстрый взгляд. Эта мысль и самому ему уже успела прийти в голову.

– Или, может, твой отец рассказал тебе все это, чтобы ты просто перестал бояться?

У Хальвара сжались кулаки. Ещё одно слово, и он преподнесет Триггве хороший урок, чтобы тот думал прежде чем болтать чепуху.

– Отец никогда не соврал бы мне! – сказал он, поднимаясь. – А я ничего не боюсь. И если ты продолжишь в этом сомневаться, то я устрою тебе взбучку прямо сейчас!

– Охотники и правда могли ошибиться, – вмешалась Кэйа. – Но мы никак не сможем это выяснить.

Хальвар перевел взгляд на сидящую рядом с сестрой Хельгу. Та завороженно наблюдала за происходящим, накручивая на палец локон своих волос золотистого, как янтарь, цвета.

– Сможем! – неожиданно сказал Хальвар. – Мы сами сходим туда и проверим. Верно, Триггве?

В воздухе повисло напряжение. У Кэйи слегка отвисла челюсть, Триггве буркнул что-то, похожее на согласие, но Хальвара сейчас больше интересовала реакция Хельги. Та смотрела на него одновременно с ужасом и восторгом, хлопая своими большущими ресницами. Мальчик довольно улыбнулся. Перед ней теперь снова храбрый воин, а не трусливый пес, которым его чуть не выставил Триггве.

Однако по мере приближения к скалам храбрость постепенно иссякала, а у самой пещеры – исчезла совсем. Хальвару хотелось откусить собственный язык за свои поспешные слова. Вход в пещеру походил на разинутую пасть огромного тролля, всем своим видом намекая держаться отсюда подальше.

– Что если ее там нет? – шепотом спросила Хельга.

Она была явно не в восторге от идеи прийти сюда. Там, в Вархеме, при ярком солнечном свете, за высокой изгородью, отделяющей деревню от леса, всё казалось скорее интригующим, чем страшным. К тому же, было интересно, как поведет себя Хальвар. Но сейчас всё поменялось. Лучше бы она осталась дома. Глупая.

– Бежать без оглядки, – ответила Кэйа.

Спорить никто не стал. Триггве наконец удалось высечь искру из камня и запалить один из прихваченных с собою факелов. Им он поджёг ещё два и передал Хальвару и его сестре. Руки же Хельги были заняты тем, что она ими крепко держалась за рукав Кэйи. Что ж, трёх должно быть достаточно.

– Иди первым, – сказал он Хальвару.

Тот собрался было ответить, но, поджав губы, всё же промолчал. Развернулся, поднял над головой факел и, превозмогая страх, неуверенным шагом направился в холодную темноту пещеры. Остальные двинулись следом.

Пещера оказалась достаточно просторной внутри. Каждый звук отдавался гулким эхом. Сверху и снизу топорщились, напоминая громадные драконьи зубы, сталактиты и сталагмиты. Сильно пахло сыростью и помётом летучих мышей. К этим запахам добавлялся ещё и затхлый запах медвежьей шерсти. Правда, он был едва уловимым, старым. Медведь, если и был здесь когда-то, то давно уже ушел.

Хальвар надеялся, что им не придется идти далеко, ведь, чем дальше вглубь, тем тяжелее для дыхания становится воздух. Поэтому те, кто живут в пещерах, обычно обосновываются где-то неподалеку от входа. И словно в подтверждение его мыслям вскоре на глаза им стали попадаться предметы недавнего быта: миски, кучки хвороста, обрывки тканей и шкур. Дети замедлили шаг. Казалось, эхо вот-вот подхватит и бешеный стук их сердец. Хальвар вдруг остановился, напряжённо вглядываясь во тьму. Затем протянул вперёд руку, указывая на какое-то пятно впереди:

– Вон она… Там… Гулла… – как можно тише прошептал он.

Дети осторожно выглянули из-за спины Хальвара в направлении его руки.

– Гулла. Она. Она, – наперебой зашептали они.

Старуха не двигалась. Её тело лежало к ним спиной, и с того места, где они стояли, было тяжело определить, мертва она или и впрямь спит. Нужно было подойти ближе. Не сводя глаз с Гуллы, Хальвар начал медленно прокрадываться вперед, готовый при малейшем ее движении рвануть к выходу. Когда до нее оставалось несколько шагов, он поднял с земли небольшой камень, собрался с духом и бросил его в старуху. Камень гулко отскочил от спины. Старуха не шевельнулась. Мальчик судорожно выдохнул.

– Она мертва, – сообщил он остальным уже в полный голос.

Поза, в которой лежала Гулла, выглядела весьма странной. Как если бы та стояла на коленях перед смертью, а позже просто завалилась на бок, как деревянная фигурка. Кэйа осторожно обошла тело и пронзительно взвизгнула. Лицо старухи было сковано гримасой ужаса. Вся кожа потемнела до почти черного цвета и выглядела каменной, как будто старуха пролежала здесь уже не один век. От визга тут же проснулись и сорвались со своих мест встревоженные летучие мыши. Омерзительное хлопанье их крыльев сопровождалось таким же омерзительным писком. Дети припали к земле, закрыв уши руками. Пришлось пролежать так какое-то время, пока шум не стих.

Тем временем внимание Кэйи привлек большой камень, стоящий у ног Гуллы. А точнее, – выцарапанное и промазанное чем-то красным кривое изображение на нем. Это была девочка со злым лицом и растрепанными волосами. Асвейг, – догадалась она. Под изображением было также выцарапано несколько рун. Кэйа запомнила их все, пока проклятые назойливые мыши снова не повисли на своих местах.

– Надо убираться отсюда, – промолвил Триггве.

– Стойте… – приложил палец к губам Хальвар.

Он выпрямился и поднял факел высоко над головой, вглядываясь дальше, вглубь пещеры. Там, в полумраке, угадывались очертания ещё нескольких человек. Четверых, если быть точным. Все они были отвернуты от детей и, казалось, смотрели куда-то дальше, во тьму. Две взрослые фигуры почему-то стояли на коленях, а две поменьше – в полный рост. Никто из них не шевелился.

– Это же Гисли и Ульвар… – прошептала Хельга и зажала рот ладонью.

Хальвар и сам уже узнал их. По торчащему из-за пояса деревянному мечу Ульвара, с которым тот никогда не расставался, и по длинной, как у настоящего викинга, роскошной косе Гисли. Две другие фигуры принадлежали, как и следовало ожидать, толстухе Ирме и пьянице Олаву.

– Надо забрать их, – сказал Хальвар и осторожным шагом направился к фигурам. Остальные старались не отставать.

– Гисли! – позвал он, подойдя к одному из близнецов и положив ладонь ему на плечо. Плечо было теплым, и Хальвар облегчённо выдохнул. Живой. Однако Гисли не реагировал. Пришлось обойти его и взглянуть в лицо. Глаза Гисли закатились куда-то вверх, оставляя видимыми лишь белки, рот был приоткрыт, а с нижней губы стекала тягучая слюна.

– Эй! – Хальвар замахал факелом перед его лицом так близко, что опалил тому ресницы. Гисли томно замычал. Его глаза задергались, по телу пробежала дрожь, легкие со свистом втянули воздух.

– Ы-ы-ы… – протянул он и стал заваливаться назад, пока Триггве и девочки не подхватили его.

Хальвар повернулся к Ульвару и проделал с ним то же самое. Ульвар конвульсивно вздрогнул, стал промаргиваться, приходя в сознание. А вот с Ирмой и Олавом это не сработало. Их тела уже были холодны, как стены пещеры.

– Что произошло? – обратилась Кэйа к близнецам, когда те наконец пришли в себя.

Они тревожно переглянулись, кивнули друг другу, и Гисли начал говорить:

– Посреди ночи нас разбудил какой-то странный вой. Он исходил со стороны леса.

– Не вой, а плач, – поправил его Ульвар.

– Вой! – не согласился Гисли. – Кто-то заунывно так выл… Не зверь. Ребенок. И этот ребенок хотел, чтобы мы пришли к нему… Мы хотели разбудить отца, но вместо этого ноги сами повели нас из дома к выходу. Я хотел закричать, но рот не открывался. И у Гисли тоже. Тогда я подумал, что это всё сон, и успокоился. Мы вышли из Вархема через брешь в изгороди и двинулись вперёд по лесной тропе в кромешной тьме, обходя невидимые буреломы и переступая через корни и ямы, так ни разу не упав, словно рыси. Мне это даже в какой-то момент понравилось. А когда наши ноги привели нас сюда, я понял, что не сплю. Но было слишком поздно. К нам уже вышла она…

– Кто?

Глаза Гисли вдруг расширились, его лицо побелело, губы задрожали. Трясущейся рукой он указывал куда-то за спину Хальвара и еле слышно просипел:

– Она…

Дети резко обернулись. Хальвар не сразу понял, что это такое. А когда разглядел, сердце его ухнуло куда-то вниз. Мальчика сковал дикий ужас. По стене пещеры, по-паучьи перебирая руками и ногами, к ним ползла Асвейг…

Дети истошно заорали в голос, срывая глотки. Вновь над их головами встрепенулись тысячи перепончатых крыльев. Асвейг оттолкнулась от стены и спрыгнула вниз, мягко приземлившись на все четыре конечности. Затем медленно подняла голову и окинула детей холодным мертвым взглядом. Те продолжали орать, не переставая. Волосы на затылке Хальвара встали дыбом. Ещё никогда ему не было так страшно. Кожа Асвейг была серой, как дорожная пыль, а её глаза уже подернула мутная мертвая пелена. Но даже сквозь эту пелену Хальвар смог ощутить на себе ее ненавидящий, злобный, жаждующий беспощадной мести взгляд. Асвейг медленно распрямилась, растянула бескровные губы в хищный оскал и шагнула вперёд.

И в этот момент вернулась долгожданная способность двигаться. Продолжая неистово вопить, дети бросились к выходу, едва успевая отмахиваться от вконец обезумевших летучих мышей. Одна из них влетела в лицо Хальвару и больно забила крыльями по глазам и скулам. Он с трудом оторвал ее и откинул в сторону. Только бы не споткнуться, только бы не упасть… Впереди показался просвет выхода, но Асвейг догоняла. Быстрые шлепки ее босых ног раздавались уже где-то за самой спиной. Надо поднажать! Ещё! Ещё! Кэйа наконец первой выскочила из пещеры, за ней – близнецы. Триггве. Хельга. Остался один Хальвар. Всего несколько шагов. Он сможет! И тут Асвейг прыгнула вперёд и, схватив его за ногу, дернула. Мальчик плашмя упал на землю, больно ударившись подбородком о камень. Перед глазами поплыли темные круги, из носа потекла кровь. Мёртвая девочка потащила его назад, во тьму. И сила в ней была нечеловеческая. Хальвар сумел лишь перевернуться на спину. Его рука всё ещё сжимала факел. Мальчик согнулся пополам и замахал пламенем прямо перед лицом Асвейг. На мгновение ее хватка ослабла. Этого было достаточно. Хальвар рывком выдернул ногу, вскочил и в несколько прыжков преодолел расстояние до входа, где его уже ждали остальные дети. Отойдя немного подальше и всё ещё тяжело дыша, они обернулись и посмотрели в пещеру. Асвейг прошла немного вперёд и остановилась перед линией тени. Постояла так немного, злобно глядя исподлобья на детей, словно пытаясь запомнить их, затем развернулась и бесшумно исчезла в темноте. Их сердца всё ещё бешено колотились, лёгким не хватало воздуха.

– Мы должны всё рассказать родителям, – прерывистым голосом сообщила Кэйа, глядя на брата.

Хальвар поднял голову, обратив на нее полный ужаса взгляд, и молча кивнул. Немного отдышавшись, дети поспешили домой.

К сожалению, взрослых в Вархеме не оказалось. Почти все они отправились на поиски Гисли и Ульвара.

– Это может быть надолго… – вздохнула Хельга.

Я знаю, кто нам нужен! – вдруг оживилась Кэйа. – Мы пойдем к Талэку!

– Старому вёльву? Он же не в себе. Какой с него толк? – нахмурился Триггве.

– Он провидец и много чего знает. Я слышала, что когда-то он был шаманом в самой Скарре. Если кто-то и может помочь, то только он.

– Я согласен с этим. – поддержал сестру Хальвар. Надо только прихватить с собой что-то из еды, иначе он не станет даже разговаривать…

Немногим позже они собрались у покосившегося жилища на самом краю Вархема. В руках у Хальвара был замотанный в тряпку ломоть хлеба.

– Талэк? – обратился он в темноту, откидывая в сторону заменяющую дверь старую медвежью шкуру.

– Кто здесь? – раздался из дальнего угла сухой скрипучий голос.

– Это я, Хальвар, сын Свена. Со мной моя сестра, Кэйа, Хельга, дочь Торольва Сильного, Гисли и Ульнар – сыновья Хаука, и Триггве, сын Эймунда Зоркого. Нам нужна помощь.

На какое-то время повисло молчание.

– А-а-а, мальчик Свена… – вспомнил, наконец, старик, – подойдите ближе, я плохо вас слышу.

Глаза успели немного привыкнуть к темноте, и дети стали различать странные вещи, развешанные повсюду. Тут были обереги и амулеты, и различные снадобья в открытых глиняных сосудах, сушеные кости и шкурки мелких зверей. Запах стоял тот ещё, Хельга и Гисли заткнули пальцами носы. В дальнем конце жилища было сооружено ветхое ложе из старых еловых веток, накрытых стертыми местами до дыр шкурами. Сам провидец сидел рядом на широком бревне. На земле у его ног тлели угли.

– Подкинь-ка ещё дров вот сюда, чтобы я вас разглядел, – обратился он к Ульвару.

Тот послушно подобрал несколько поленьев и сложил на угли, затем пригнулся и стал раздувать. С третьего раза сухая кора схватилась пламенем, и жилище вёльва озарилось теплым светом. Провидец выглядел очень худым, одни кости и кожа. Лицо покрывало бесчисленное количество глубоких морщин, череп был практически лишён волос, но зато борода была ещё достаточно густой, белого, как кожа Асвейг, цвета. Хальвар вздрогнул, вспомнив её. Талэк тем временем поочередно рассмотрел каждого и удовлетворённо кивнул сам себе.

– Мы принесли вам это, – сказал Хальвар и протянул старику замотанный ломоть. Провидец бросил на хлеб короткий взгляд.

– Положи вон туда, – ответил он, махнув куда-то в сторону. – Так зачем вы пришли?

Только и ждавшие этого вопроса дети начали наперебой рассказывать о случившемся, начиная со смерти Асвейг. Хальвару даже стало немного легче от того, что кто-то ещё узнал их тайну. Вёльв слушал их очень внимательно, то и дело хмурясь, отчего его лоб становился ещё более морщинистым. Когда рассказ был окончен, он повернулся к Кэйе: