Личность и социум: от эзотерики-диалектики к синергии преображения (на основе системного анализа личного опыта многих десятилетий, сжатого в интенсивном времени)

Мистические истории с жильем, порой пугающие и даже шокирующие, начались с переезда семьи отца из Ленинграда в Москву в начале 1964 года.

Друг отца, зав. административным отделом ЦК КПСС Н.Р. Миронов, в свою очередь друживший с Л.И. Брежневым, попросил документ о переводе отца в Москву и предоставлении ему квартиры подписать Л.И. Брежнева, занимавшего в то время пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Для этого были все основания. Отец был переведен с должности ректора Ленинградской высшей партийной школы на должность зав. валютно-финансовым отделом СЭВа, в ранге посла, решением Политбюро ЦК КПСС. Отцу предоставляли на выбор все свободные большие квартиры в столице. В стране в тот период, под влиянием Н.С. Хрущева, новых домов с хорошей планировкой квартир не строили. Так, в кирпичном доме на Кутузовском проспекте вблизи метро «Киевская» трехкомнатные квартиры представляли собой «распашонки» с шестиметровыми кухнями. Квартиру приходилось выбирать из домов жилищного фонда, созданного до прихода к власти в СССР Н.С. Хрущева. От всех предлагаемых ему квартир отец отказывался. Тогда ему предложили квартиру, занимаемую когда-то главой советских писателей Н. Фадеевым на улице М. Горького, и сказали, что если эта квартира не подходит, то пусть К.А. Ларионов письменно объяснит, почему она ему не подходит. Отец ответил, что она устраивает по всем параметрам, кроме одного – слишком большая, 150 кв. метров только по комнатам, будет дорого платить за излишки жилой площади (тогда за превышение норматива жилья плата взималась в повышенном размере).

В конечном итоге, отец остановился на четырехкомнатной квартире площадью 107 кв. метров на Садовом кольце, между М. Курской и М. Лермонтовской, с окнами двух самых больших комнат на кольцевую трассу под окнами, исходя из транспортного удобства, одна станция метро в 7-ми минутах ходьбы, другая – в 10-ти минутах пешком. За эту квартиру СЭВ отдал Моссовету две двухкомнатные квартиры, предназначенные для иностранных дипломатов – сотрудников СЭВа.

С самого начала этот дом, построенный на церковном погосте рядом с часовней, оказался несчастливым. Едва его построили, не успев завершить отделочные работы, как началась Великая Отечественная война. Дом принадлежал ведомству под названием «Главликерводка». В квартире, которую получил отец, ранее проживал директор ликероводочного НИИ Литарев. Его сын женился, потом развелся, затем снова женился, причем обе жены оставались жить в этой квартире. Моссовет расселил всех этих людей по разным квартирам, а эту квартиру забрал в свое распоряжение. Я выписался из нее в связи с женитьбой, потом через 8 месяцев развелся, и отец мне купил однокомнатную квартиру в ЖСК от СЭВа рядом с М. Щелковская на Уральской улице. Однажды, когда во дворе дома проводили земляные работы, были потревожены захоронения на бывшем погосте. Они были очень старые. От могильных памятников не осталось и следа. Вдруг младший брат[20] принес в квартиру кисть скелета. Конечно, этот предмет мы не стали держать в доме, пришлось от него избавляться.

Спустя несколько лет над родительской семьей повисла страшная угроза. На моего брата завели уголовное дело, с реальной перспективой попасть за решетку. Брать связался с компанией, составленной из молодых ребят, живших по соседству и знакомых по школе. Эта компания избивала пьяных мужчин, отнимая у них деньги. Однажды брат, по величайшей глупости, взял из ящика стола пистолет отца с боевыми патронами и поменял его на часы у главаря группы. Как показали ее члены, сам брат в избиениях не участвовал, он стоял «на стреме». Как-то раз эти ребята, изъявшие у пьяного документы, позвонили ему и предложили выкупить. Тот согласился, но привел с собой наряд милиции. Во время задержания главарь выстрелил и прострелил себе ногу. По поводу сложившейся ситуации отец ходил на беседу в ЦК КПСС. Ему удалось организовать прекращение уголовного дела против своего сына.

Угроза уголовного дела висела несколько месяцев. За это время моя мама сильно изнервничалась, что подорвало ее здоровье. Проводив меня с женой в первых числах ноября в командировку в Южный Йемен, она легла на обследование в больницу ЦК КПСС № 1 и умерла там 24 ноября от тромбоза.

Отец и брат продолжали жить вдвоем в этой несчастливой квартире. За короткое время отец женился и развелся, а затем женился и брат, брак которого закончился очень быстрым разводом. В обоих случаях обеим бывшим женам пришлось платить «откупного», чтобы они не претендовала на жилплощадь.

Когда брат женился вторично на дочери Первого заместителя административного отдела ЦК КПСС Другова В.И., в угоду тестю эту квартиру поменяли через управление делами ЦК КПСС на четырехкомнатную квартиру вблизи метро «Смоленская», вблизи с местом проживания В.И. Другова на Староконюшенном переулке.

Этот брак моего брата тоже продлился недолго, хотя и несколько дольше предыдущего. Дело рассматривалось в суде. Надо отдать должное честности Ирины Друговой, откровенной заявившей на процессе, что она сама не знает, кто отец ожидаемого ею ребенка, брат или другой мужчина. В.И. Другов потребовал у отца разменять его квартиру, выделив однушку его дочери, предлагая готовый вариант для отца с братом в панельном доме и отдаленном районе.

Я рекомендовал отцу написать заявление в ЦК КПСС, изложив суть проблемы, подчеркнув необоснованность претензий на жилплощадь И. Друговой. Отец послушался моего совета, подписавшись ветераном КПСС с 50-тилетним стажем, заслуженным деятелем науки РФ. Брат, тогда учившийся в адъюнктуре Академии МВД, будучи в чине майора, отнес заявление в Приемную ЦК КПСС. Там, видя человека в форме, видимо, приняли письмо за служебное. Оно получило ускоренный ход. Поскольку жалоба была на первого зам. зав. отделом, ее нельзя было отдавать на рассмотрение инструктору или зав. сектором. Заявление тогда рассмотрел лично К.У. Черненко, незадолго до своего избрания Генеральным Секретарем ЦК КПСС. Он дал указание разменять квартиру на две: отцу с братом выделили трехкомнатную квартиру в доме МГК КПСС на Лесной ул., рядом с клубом Зуева, вблизи метро «Белорусская», а И. Друговой – однокомнатную квартиру на Арбате. Кроме того, брат К.У. Черненко, в то время возглавлявший кадры МВД СССР, позвонил в Академию МВД и предупредил, чтобы с П.К. Ларионовым не сводили личных счетов (В.И. Другов по линии ЦК курировал МВД). В результате по окончании срока адъюнктуры, даже не защитив кандидатскую диссертацию, брат получил блестящее для него назначение, он стал преподавателем Академии МВД.

Накануне переезда на новую квартиру, у отца случился инсульт. 26 апреля 1984 года он скончался. Брать стал перевозить вещи еще до кончины отца. При переезде разбилось зеркало, много лет до этого висевшее в коридоре.

Кстати, отец предлагал мне вместе с женой переехать с ним в трехкомнатную квартиру, а мою однокомнатную отдать брату (она была в 15-ти минутах ходьбы), но только без наших двух собачек. Мы отказались, ведь собаки были у нас на правах людей – членов семьи.

В 1990-м году, в начале сентября, меня вызвали звонком из милиции в квартиру брата. Оказалось, что он уже около недели находился в ней мертвым. Убийство было под вопросом. Дело оказалось очень темным. У брата была любовница, его бывшая слушательница в Академии МВД, а ее муж, полковник милиции даже подозревался в убийстве из ревности. Но скорее всего дело было связано с развертывающимся уголовным делом на таможне в аэропорту «Шереметьево», где тогда работала Вера, любовница брата. 10-е отделение милиции, которое вело следствие, явно спускало дело на тормозах. На квартире брата был найден бланк удостоверения сотрудника КГБ СССР, с печатью и подписью, но с пустой графой для фамилии и именем-отчеством, а также для фотографии. Я обратился в Приемную КГБ СССР с заявлением о необходимости продолжения расследования. Сотрудник КГБ, проводивший со мною беседу, принял меня сугубо официально, предельно сухо. Но когда я его разговорил, излагая суть дела, он дал мне конверт и попросил надписать на нем адресат, лично Председателю КГБ СССР, что я и сделал. На следующий день мне позвонил следователь 10-го отделения, сообщив: «Вера сказала, что вы написали заявление в КГБ». В вечер того дня, когда мне позвонил следователь, перед выводом собак на улицу, я выглянул во двор со своей лоджии. Там у большого дерева болтались трое мужчин. Я решил не выходить на вечерний прогул. После этого я прекратил все попытки добиваться истины от правоохранительных органов.

Брат не успел приватизировать свою квартиру. Я хотел попытаться оформить ее приватизацию на себя, ведь в свое время исходная жилая площадь, которая трансформировалась в смену разных квартир, выдавалась и на меня. Я уже был доктором наук, от отца осталась большая уникальная библиотека, а где хранить книги? При этом свою однокомнатную квартиру я бы отдал государству. Зам. Председателя Совета Министров СССР С.А. Ситорян, друг отца, наверняка поддержал бы мое ходатайство. Жена категорически возражала. Несчастливая квартира. Я ей в ответ: «мы же не будем в ней жить, сразу же поменяем». «Нет, пусть уходит государству», – настаивала жена. Я с ней согласился. Между прочим, по тем временам рыночная цена этой квартиры составляла порядка 0,5 млн. долларов США.

И последний штрих, связанный с недвижимостью моего отца. В наследство от него мне, брату, дочери отца от предыдущего брака досталась однокомнатная квартира-дача в Московской области, в Озерском районе. Трехэтажный кооперативный дом, состоящий из 24 квартир, строил для своих сотрудников секретариат СЭВ. Уникальное природное место под строительство выделялось специальным решением Совмина РФ. И вот эту квартиру решил забрать себе зав. юридическим отделом СЭВа, под предлогом, что он Ветеран ВОВ, а я «сбоку припеку». Правление кооператива должно было передать квартиру ему, а нам, наследникам – выплатить паевый взнос, величина которого в тот момент времени была во много раз ниже рыночной стоимости квартиры. Председатель Правления ДСК «Мир» заявлял, что я могу подать в суд, но дело мое не примут на рассмотрение, поскольку речь идет о международной межгосударственной организации – СЭВе. Однако я обратился с заявлением не в суд, а в комиссию старых большевиков при Киевском РК КПСС, отметив, что зав. юр. отделом СЭВа не стал покупать в свое время квартиру в этом ДСК. Хотя имел все возможности для этого, а теперь он хочет, внеся паевой взнос, в размере многократно меньшей реальной стоимости жилья, получить его в собственность. А что касается потребности в отдыхе ветерана ВОВ, то моя теща тоже ветеран ВОВ и тоже нуждается в этой квартире для отдыха. После рассмотрения моего заявления в РК КПСС, все потуги отнять у меня квартиру-дачу прекратились. Ее отдали мне, а я выплатил по 1/3 паевого взноса брату и сестре, стал собственником этой квартиры. Если перевести деньги, за которые мой отец ее купил в собственность, то выплаченная им сумма в 6,5 тыс. рублей, в результате гайдарономических реформ превратилась в 6 руб. 50 копеек. За эти деньги даже нельзя проехать на метро в один конец.

Теперь перейду к приключениям с недвижимостью, которой мы владеем совместно с женой уже несколько десятилетий.

Вскоре после женитьбы я поменял нашу однокомнатную квартиру в новом кирпичном доме-башне в г. Москве на двухкомнатную квартиру в г. Ленинграде.

В Ленинграде квартира находилась в самом лучшем месте города, в районе «дворянского гнезда». В 10-ти минутах ходьбы налево – метро «Петроградская», в 10-минутах пешком направо – Каменный остров, где традиционно сосредотачивались самые элитарные особняки города, а за ними ЦПКО и Финский залив. Эту квартиру с нами поменяла вдова капитана I ранга бывшего советского военного атташе в Японии, который погиб в самом начале Великой Отечественной войны. Дом принадлежал ведомству Военно-Морского флота. Много лет спустя я познакомился в Госдуме с Хиловым С.Ю., бывшим подводником, который ранее проживал в этом же доме. Напротив нашей квартиры была трехкомнатная квартира, в которой проживала вдова адмирала с сыном. Любопытное совпадение: и в родительской квартире на Московском проспекте соседи по балкону – семья адмирала, и здесь – тоже семья адмирала. Но вся соль выменянной нами квартиры не в этих совпадениях, а в другом. Жена настояла, чтобы мы разрушили шкаф-холодильник под подоконником кухонного окна. Когда мастер столярного дела разрушил этот шкаф, глазам предстала такая картина: к стене, при помощи мазков застывшего цемента были закреплены детская скакалка, битые стекла и алмазный ножичек для резки стекол. Увидев это, я сразу же подумал: сделано в порядке вредительства по рецептам черной магии. Мастер взял в руки ножичек для резки стекол и попросил его у нас. Я, естественно, позволил его забрать. Через некоторое время спрашиваю у руководителя ремонтного бюро: что-то я давно не вижу нашего столяра? Получаю ответ: он попал под колеса электрички и погиб.

Именно из этой квартиры мы с женой отправились в заграничную командировку в Южный Йемен. И всего несколько дней спустя после нашего отлета, скоропостижно умерла моя мама в возрасте 56 лет.

Возвратившись из загранкомандировки, мы тут же обменяли ленинградскую квартиру на московскую, получив в обмен двухкомнатную квартиру на 2-м этаже кирпичной пятиэтажки по ул. Сущевский вал, вблизи Рижского вокзала. Из всех трех окон квартиры открывался вид на небольшую церковь, в окружении поля, на расстоянии примерно триста метров от дома. Лишь много лет спустя, читая книги по истории Москвы, я узнал, что эта церковь принадлежала в давнее время к кладбищу, а все дома вокруг и широкая дорога (теперь это участок 3-го транспортного кольца, но в 1974 г. его еще не было) были построены на разрушенных могилах, с чем связан патогенный характер данного микрорайона, в частности на этом участке 3-го транспортного кольца слишком часто случаются автомобильные катастрофы.

В 1977 году и эту московскую квартиру мы поменяли на двушку в г. Ленинграде, в доме, где на первом этаже был расположен учебный коллектор, рядом со Смольным. В этом отношении квартира оказалась очень ценной. Когда, уезжая из Ленинграда в Москву, я позвонил в управление делами Ленинградского обкома КПСС с предложением дать мне взамен моей квартиры веер квартир, из которых я мог бы выбрать наиболее подходящую для обмена с москвичами, меня спросили, а какую квартиру я хочу получить в Москве? Я ответил: примерно такую же, в районе первой категории. Меня попросили немного подождать, а потом сообщили: МГК КПСС предоставит мне искомую квартиру в Москве, но после окончания Олимпийских игр. Я не воспользовался этим предложением, мне нужно было переехать в столицу срочно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Например: Ларионов И.К. Выход цивилизации из лабиринта «конца истории». М.: ИТК «Дашков и К°», 2019, 2020.

2

См.: Ларионов И.К. Интралогия. Код вечной жизни Син Ян Инь. Синергия мужского и женского начал жизнедеятельности. М.: ИТК «Данилов и К°», 2019.

3

В.Ф. Цага рассказывала на лекции о Кампанелле, мечтавшем о Городе Солнца, его пожизненном заключении в тюрьму. Из нее можно было выйти только со смерть. Кампанелла притворился мертвым. Его поддели крюком под ребро, протащили по всем коридорам, выбросив в ров. При этом он продолжал играть роль мертвеца. Когда его спросили о том, как он мог все это вынести, он сказал в ответ: «За всю жизнь, работая с книгами, я сжег столько воска в свечах, сколько вы выпили вина, и эта работа дала мне силы».

4

Рок, иначе говоря запрограммированный сценарий, заканчивающийся катастрофой (Апокалипсисом в конце конкретно взятого цикла малой или большой системы) пронизывает всю жизнедеятельность людей, воплощенных в биологические организмы, подверженные болезням и разрушениям в ходе их существования, заканчивающегося в смерти. Человек, своим радостным, положительным настроением, в сочетании с живой нравственностью, отдаляет от себя Рок, а если он подойдёт вплотную, может его даже преодолеть через синергию Воли и Благодати Бога. Но даже по отношению к самым удачливым и счастливым земным людям, Рок, пусть и в отдалении, сидит всегда в засаде, в местах За-сознания индивида, отягощенных КАРМОЙ ВОЗМЕЗДИЯ (КВ), преодолеваемой через искреннее раскаяние и искупление делом, с молитвой Богу. Но помимо КВ, Року подвержены все те малые и большие системы, которые находятся в застое, потеряв творчески-созидательный импульс развития. Гете: «Достойно гибели все то, что существует. Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой!»

5

Она была единогласно одобрена научным Советом Московского финансового института. Сейчас это учебное заведение называется: Финансовый университет при Правительстве РФ.

6

Как-то раз я согласился на то, чтобы мне погадала приставшая ко мне цыганка, причем не из интереса к будущему, а к тому, может ли она действительно гадать. По процедуре гадания она положила мне свернутую в маленький квадратик пятирублевую купюру, вынутую мною предварительно из своего собственного кармана, на мои два больших пальца рук, соединенных между собой, вместе с ладонями. Затем она попросила повторять за ней некую чертовщину. Я категорически отказался. Она, не настаивая, предложила мне произнести слово: «Улети». Я произнес, не спуская глаз с денежной купюры, но она вдруг, действительно, исчезла. Между прочим, в тот самый день, в который я написал вышеизложенное, за несколько часов до этого, моя жена, в контексте, не связанным с гаданием, упомянула такой случай. Однажды на Казанском вокзале в г. Москве, цыганка остановила сестру моей жены, держащей за руку свою дочь, и спросила: «Откуда у тебя цыга?!» И действительно, в дочери, по линии мужа, была цыганская наследственность. Цыганка это почувствовала.

7

См.: Ларионов И.К. Арканы Таро. Эрос сквозь призму восточного эзотеризма. М.: Прометей, 1992; Ларионов И.К. Сфинкс, алхимия человеческого духа. М.: Прометей, 1992; Ларионов И.К. Интра йога. М.: Прометей, 1992.

8

Утро богов, фантастика, чудеса, тайны. М.: Молодая гвардия, 1992.

9

Ларионов И.К. Интралогия. Код вечной жизни Син Ян Инь. Синергия мужского и женского начал жизнедеятельности. М.: ИТК «Дашков и К°», 2019.

10

О системе тайной власти см. роман: Игорь и Ирина Ларионовы. Вывих времени. Роман опубликован в одноименном сб-ке «Вывих времени», г. Душанбе, 1990 г. Редактор-составитель А.И. Руденко всему сборнику дал имя нашего романа. В постсоветской России роман не публиковался, но его текст широко предлагается в Интернете на многих сайтах для бесплатного прочтения. Вообще в Интернете 5 или 6 страниц посвящены перечням сайтов, с которых можно бесплатно скачивать десятки книг И.К. Ларионова. Сделано это без ведома автора, но он не возражает.

11

В 1974 году автор устроился на работу в Шестой отдел Госплана СССР. Накануне на это место претендовал один специалист, только что вернувшийся из Японии. Чтобы там работать, нужно было иметь очень хорошие анкетные данные. Но они оказались недостаточно хороши для Шестого отдела. Анкета автора книги этому отделу, занимающемуся деликатными международными вопросами, соответствовала. Я пошел в этот отдел не для того, чтобы выбиваться в большие начальники, а для сопричастия заграничной работе. В то время честный человек, не повязанный в коррупции, не берущий взяток и т. п., мог обеспечить себе приличный материальный комфорт только за счет заграничных командировок.

12

Автор однажды опубликовал свою статью в газете «Правда» уже во времена ельцинистской РФ. Мне дали на экспертизу «Закон о разделе продукции», принятый Госдумой РФ в результате лоббирования фракцией «Яблоко», но еще не утвержденный Советом Федерации РФ. Этот закон открывал дорогу разграблению природных богатств России. Согласно ему, любой губернатор имел право заключить с иностранным лицом соглашение о добыче полезных ископаемых и их вывозе из нашей страны. Согласно договору, одна доля поступала иностранцу, а другая оставалась в стране. Все спорные вопросы решались в иностранных судах и арбитражах. Я написал разгромный отзыв, а его ксерокопии разнес по всем отделам Совета Федерации РФ. В итоге проект закона утвержден не был. Его вернули в Госдуму РФ. Она приняла важное дополнение. Всякое соглашение о разделе продукции должно утверждаться отдельным Законодательным актом. Экспертизу Закона я превратил в статью, которую опубликовала газета «Правда». До этого она уже была в верстке «Российской газеты». Но когда главред увидел эту статью в «Правде», он удалил её из вёрстки вот-вот готовой выйти газеты.

13

В бытность моей работы в Шестом отделе, один из его сотрудников опубликовал статью в «Правде» и все время опасался, не сболтнул ли он в ней чего лишнего. Я решил над ним подшутить. Предупредив Заведующего отделом и всех других сотрудников о том, чтобы они не принимали никаких мер, я связался с автором статьи по телефону, делая при этом искусственный армянский акцент: «Товарищ Адреосян Рубен Наполеонович? Майор Азнуварян, Комитет Государственной Безопасности. Товарищ Свиридов хотел бы с вами побеседовать. Не могли бы вы в понедельник, в 1000 быть в Приемной Комитета, пропуск будет заказан».

14

Механизм взаимопереплетения бюрократии и коррупции был раскрыт в художественной форме в романе «Бюрократ», написанном мною в соавторстве с женой. Журнал «Наш современник» (в то время тираж 250 тыс. экземпляров) готов был опубликовать роман (после публикации журналом моей статьи «Деньги, цены и зарплаты), но не в отделе прозы (тогда мы с женой еще не были членами Союза Писателей), а в отделе Публицистики. Я, по глупости, отказался от публикации в журнале, ожидая выхода романа в одной из союзных республик, с которой была договоренность. Но распад СССР нарушил эти планы.

15

Автор не назвал фамилий 2-х человек, обозначив их инициалами Б.Г.М. и Д. Это сделано по аналогии с Древним Египтом, где имена некоторых людей стирали из памяти. Видимо, антагонизм с этими людьми был взаимным. После возвращения из загранкомандировки я случайно встретился на Невском проспекте с Б.Г.М. При виде меня он машинально произнёс: «Фу ты, черт!»

16

Однажды во время контрольного посещения лекции по философии, которую читал Б.Г.М., а переводил Д. (лекция проходила в тронном зале султана, во дворце на берегу залива), я, сидя на заднем ряду рядом с директором филиала Высшей школы общественных наук Макфузом, еще очень молодым человеком, нарисовал два силуэта, оба в трусах, один тощий, а другой с толстым задом и женоподобными ногами. Максруз стал неудержимо хохотать – он узнал в этих силуэтах Б.Г.М. и Д. Примечательно, что арабская культура запрещает рисовать и фотографировать человека.

17

К тому времени я уже был достаточно подготовленным преподавателем, уже 6 лет как защитившим кандидатскую, читавшим лекции в ведущих вузах СССР. Но преподавание в Южном Йемене меня напугало вот в каком отношении. Со слов Б.М. Полякова, руководителя группы в Адене (столице), арабы столь малоразвиты, что им нужно объяснять, что такое трактор и т. п., и у меня возникла проблема: как объяснить политэкономию людям, находящимся на очень низкой ступени интеллекта. Затем, когда я с ними познакомился, то понял, что многие из них по интеллектуальному развитию выше Б.М. Полякова. Мои лекции проходили как по маслу.

18

Речь идет о руководителе столичной группы в Адене, Полякове Борисе Сергеевиче, доценте из Института общественных наук. Он приезжал в г. Мукаллу, где работала наша группа всего на несколько дней. При этом он захотел прочитать лекцию на моем потоке, предложив тему о социально-экономической структуре Южного Йемена. Я заметил, что по этой теме мною уже была прочитана лекция, лучше бы взять другую тему. Но он меня не послушал. Лекция провалилась. Слушатели вскакивали с мест, говоря: «Не согласны».

19

Мои письменные наработки общим объемом более 200 стр. машинописного текста не были переданы Б.С. Поляковым в международный отдел ЦК КПСС, так как подрывали выдумку о том, что в исключительно жаркой стране интенсивная работа невозможна. Между прочим, сам Б.С. Поляков так оценил мою аналитическую записку: «В посольстве нет существенно значимых материалов по экономике страны. Удивительно, как вы, из того, что имеется, смогли сделать буквально конфетку».