В руках монстра

«Фу-у-уф», – он опустил кулаки. – «Голоса какие-то слышатся. ЭТОТ опять почудился. В виде скелета в пальто. Заснул я, что ли, стоя? Похоже на то. Что за вино мне подсунули в ресторане? Засыпаю на ходу, качаюсь, как последний пьяница. Голоса страшные слышу. Надо будет выяснить в понедельник, с вином явно что-то не то, какое-то оно галлюциногенное. Это ж надо – стоя заснул, как лошадь! Но пора домой! Да поживее, а то становится все прохладнее..»

Словно солдат на плацу, Александр резко повернул налево и шагнул в темный, почти неосвещенный переулок.

– Мяу! – огромный черный кот перебежал ему дорогу и скрылся между домами.

«Тьфу ты! Ну и размеры! Словно пони, а не кот. Черный кот размером с пони? Хм… А может быть, обратно повернуть? По светлой улице пойти? Черт с ней, с пересадкой. Или вообще такси поймать, черт с ней, с пробкой», – Александр в очередной раз сильно закашлялся и остановился, прищурившись и вглядываясь вперед. – «Что-то там совсем темно. Ни одной живой души»

Поборов очередной приступ кашля, он, все же, устремился в темень переулка. Через двести метров ему снова пришлось остановиться. Где-то в глубине горла он почувствовал сильный саднящий зуд. Неприятное ощущение стремительно нарастало, и буквально за секунды стало просто нестерпимым. Александр бросил портфель и коробку, расстегнул верхние пуговицы рубашки и, сорвав галстук, впился ногтями в шею, пытаясь хоть немного унять этот дикий, сводящий с ума зуд. Изодрав кожу в кровь, но не уняв зуд даже на самую малость, Александр с ужасом почувствовал, что теперь ему становится трудно дышать. Каждый его вдох и выдох сопровождались шипением и свистом.

– Что за… неужели это… неужели это все же был… ОН? – Александр огляделся по сторонам, в надежде увидеть людей, но в темном переулке было все так же безлюдно. – Нет-нет, этого не может быть! Я же видел ЕГО сегодня не наяву, а только в своих снах! А может быть, я и сейчас сплю? И мне снится очередной кошмарный сон? Но если это так, то очень уж он реалистичный, этот сон! Как же тяжело дышать. Как же я хочу, чтобы это тоже был сон. Как же я хочу проснуться! Господи, позволь мне проснуться!

Тем временем, ему становилось все хуже. Чтобы сделать вдох и выдох Александру приходилось прилагать значительные усилия. Свист и шипение превратились в клокочущий хрип, временами переходящий в жуткий рев.

Александр упал на колени и принялся судорожно шарить трясущимися руками в карманах плаща, потом пиджака. Уже теряя сознание, падая на бок, он выхватил слабеющей рукой из внутреннего кармана пиджака перьевую ручку, сломал ее посередине и, отбросив одну часть, приладил вторую острым концом прямо к горлу, в выемку над грудиной. Неимоверными усилиями попытавшись сделать очередной вдох, он обеими руками воткнул ручку в горло, стараясь попасть в трахею.

Увы… Эта отчаянная, интуитивная попытка спасти себе жизнь, не помогла Александру. Ручка скользнула в сторону от трахеи, пронзила мышцы и уперлась в шейный позвонок. Силы окончательно покинули Александра. Он потерял сознание, еще пару минут молча извивался в страшной агонии, и… замер, уставившись потускневшими, широко открытыми глазами в черное небо.

***

Глава 2

Выпив сразу три таблетки обезболивающего, чтобы побороть начинающийся приступ мигрени в самом его пульсирующем зачатке, Алекс стоял у окна и смотрел на невероятной длины автомобильную пробку. Пробка завораживала Алекса, вводила его в неподвижный ступор. Ему даже стало казаться, что это и не пробка вовсе, а гигантских размеров змея. Красиво подсвеченная сотнями габаритных огоньков и стоп-сигналов, она уже который час пыталась выбраться из центра города. Все тщетно – неповоротливого пресмыкающегося намертво зажало между железнодорожным вокзалом и многолетней стройкой торгового центра.

Красивую змею распирало. Из многочисленных боковых улочек и переулочков она вбирала в себя все новые и новые автомобили, из-за чего становилась все плотнее и плотнее, все толще и толще. Кажется, она даже и не догадывалась, что, непрерывно увеличиваясь, она сама себе подписывает смертный приговор, ведь она все безнадежнее застревала между домами, словно ненасытный толстый питон, уже давно застрявший в узкой горной расщелине, но продолжающий проглатывать одного кролика за другим.

А может быть и догадывалась, но что она могла сделать в этой ситуации, эта глупая, жирная, ненасытная змея? Ни-че-го. Ее безразмерная жадность не давала ей никакого шанса.

«Считай, уже сдохла. Хоть и шевелится еще, но все это уже больше похоже на агонию, чем на осознанные действия. Все, конец ей, сто процентов. Того и гляди лопнет с минуты на минуту. Разорвет в клочья и раскидает всю внутренность по округе. Вот вони-то будет. Но красивая, чертовка… Бронзовеет в последних лучах заката, горит огоньками, переливается. Словно в стразах вся. Сфотографировать бы ее надо, и в сеть выложить, расписную такую. И назвать это произведение современного искусства, к примеру, так – «Забронзовевшая гламурная змеюка за пять минут до вонючей трагедии». Нет, так грубовато. Лучше так – «Забронзовевшая гламурная змеюка за пять минут до дурно пахнущей трагедии». Да, так однозначно лучше. В самую точку. В самую суть»

Алекс мельком взглянул на свой мобильный телефон. Телефон лежал совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки – на рабочем столе, и взять его можно было, не сходя с этого места, но он не хотел чтобы Вика видела, как он фотографирует пробку.

– Давай, Вика, – не поворачиваясь, сказал Алекс. – Можешь идти домой. Клиентов на сегодня больше не будет, так что, ты свободна. Как там, кстати, дело Трубса? Ты не забыла о нем?

– Дело Трубса было закрыто еще вчера, – сообщила Вика, выключая ноутбук. – Все фотографии в фотоаппарате, фотоаппарат в верхнем ящике вашего стола. Интимная связь господина Трубса и его секретарши зафиксирована качественными фотографиями, а значит, полностью доказана. Я думала, что вы уже все просмотрели.

– Когда же ты все успела? – удивился Алекс.

– Где-то между учебой и всеми остальными делами, – Вика накинула куртку и открыла дверь. – Пока, босс. Кстати, завтра у меня лекция с утра, так что здесь я появлюсь только к обеду, не возражаете?

– Развлекайся, – разрешил Алекс.

Вика вышла, дверь захлопнулась, и словно по команде в ту же секунду в голове Алекса вдруг настойчиво зазвучала невесть откуда взявшаяся песенка с одной единственной фразой – «Убийство в состоянии аффекта». И снова то же самое: «убийство в состоянии аффекта». И снова: «убийство в состоянии аффекта… убийство в состоянии аффекта»… Вот опять то же самое. И еще. Словно где-то в глубине его мозга появился вдруг древний патефон, а на нем безостановочно крутилась старая заезженная грампластинка, а тупая игла вновь и вновь съезжала на бесполое, металлическое, но безумно красивое, мелодичное «убийство в состоянии аффекта… убийство в состоянии аффекта… убийство в состоянии аффекта»

Алексу стало очень страшно, ведь такого с ним еще никогда не было. Стараясь унять сердцебиение, он встал, вышел на середину офиса, сделал глубокий вдох и поднял руки. Выдох – опустил руки. Повторил это десять раз. Сердце вроде бы успокоилось, стало биться заметно медленнее и ровнее. Да и патефон наконец-то стал играть все тише и тише, а вскоре и вовсе замолк.

«Змеюка! Сфоткать ленивую толстуху, пока не лопнула и не сдохла!», – Алекс подскочил к столу, схватил мобильный телефон и прыжком вернулся к окну, одной рукой включая камеру, а другой поднимая жалюзи. Пару минут он выбирал ракурс, а потом сфотографировал-таки мигающую разноцветными огоньками пробку-змею, по-прежнему безуспешно пытающуюся выползти из центра города.

«Выжила, все-таки, змеюка. Не лопнула. И завтра не лопнет. И послезавтра. Живучие все-таки твари, эти змеи. Живучие и умные. Умные и… полезные», – Алекс отошел от окна, и, внимательно разглядывая только что сделанный снимок, сел в кресло.

Он выдвинул нижний ящик стола, порылся в самой его глубине и вытащил маленькую плоскую бутылочку виски. Открутив крышку, сделал большой глоток.

«Отчего все это?», – задумался Алекс, сделав второй глоток. – «Непонятная тревога, неясные предчувствия, страх, тут же сменяющийся агрессией. Потом будто вообще ничего нет. Будто пустота, вакуум. И опять все по новому кругу – тревога сменяется страхом, страх злобой. Снова пустота. Как будто три разных человека где-то в глубине меня постоянно сменяют один другого. Один излишне правильный, но трусливый, второй полный отморозок, готовый убить любого, если что-то идет не так, как ему нужно. Третьего будто вообще нет. Будто он невидимка, пустое место. Откуда все это во мне? Когда я так изменился? Что привело к таким изменениям? Что-то не так, Алекс? Ты что-то упускаешь? Что-то не замечаешь? Где подвох, где подстава? Думай, Алекс, думай! Ты же гений частного сыска! Так почему же у тебя не получается понять самого себя?! Это же так просто! Проанализируй себя! Кто из всей этой троицы настоящий ты? Трус? Отморозок? Или пустое место?»

Алекс выпил еще, закрыл бутылку и забросил ее в ящик. Покачал головой:

«Хм… Трус, отморозок и пустое место… Вот так выбор. Один краше другого»

Он взял телефон и снова уставился в фотографию пробки-змеи. Секунду спустя он вдруг заметил на снимке… Вику – она входила в двери метро. На снимок попала не вся Вика, а ее половинка, еще оставшаяся снаружи метро, – одна рука, одна нога, полголовы, часть сумочки.

Сердце Алекса сильно забилось, ладони взмокли, а перед глазами поплыла уже белая пелена. Он размахнулся и… еле сдержал себя, чтобы не бросить телефон в стену и не разбить его вдребезги. Он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и принялся глубоко и очень шумно дышать, стараясь таким способом успокоить себя. Почувствовав себя лучше, Алекс достал из верхнего ящика большой цифровой фотоаппарат. Там были фотографии, сделанные Викой по «делу Трубса».

– Старый пень, что вытворяет, – Алекс жадно рассмотрел фотографии.

Снимки, подробно запечатлевшие господина Трубса и его секретаршу в обшарпанном гостиничном номере с большой кроватью и выцветшими золотистыми обоями, по всей видимости, были сделаны со стороны окна.

– Неужели Вика фотографировала с крыши другого здания? – На одной из фотографий Алекс максимально увеличил закатившиеся в экстазе глаза секретарши. – Судя по всему, Трубс в хорошей форме. Красотке явно нравится.

На последней фотографии господин Трубс, даже не удосужившись накинуть на себя хоть что-нибудь из одежды, стоял возле окна и курил.

– Вот идиот, – усмехнулся Алекс. – А раз ты идиот, то придется тебе раскошелиться.

Алекс выключил фотоаппарат, вынул из него карту памяти, вскочил с кресла, и тут же, воскликнув «ой», снова сел.

В самом центре офиса, отрешенно глядя в темное окно, стояла женщина.

От неожиданности в груди у Алекса похолодело. Уставившись на свою неожиданную гостью, он без единого движения замер в своем кресле, ну а женщина, не отрывая взгляда от окна, стояла в середине офиса, не предпринимая никаких попыток начать разговор.

«Как же тихо она вошла. Кто же это? Возраст под шестьдесят. Одета дорого, хотя и неброско. Очень стройная, наверняка сидит на модных диетах и постоянно занимается спортом. Если бы не это печальное выражение лица, да добавить совсем немного макияжа, то выглядела бы гораздо моложе своих лет. Интересно, почему она молчит? А может быть, она ошиблась дверью?», – думал Алекс, разглядывая гостью.

– Добрый день, вернее, вечер, – не дождавшись каких-либо слов от гостьи, начал Алекс. – Если вы точно знаете, что зашли в ту дверь, которая вам нужна, то проходите, пожалуйста, присаживайтесь, я вас слушаю.

Женщина словно очнулась от забытья. Не проронив ни слова, она повернулась к Алексу, подошла к столу и присела на краешек стула. Тяжело вздохнув, она тихо проговорила:

– Да Алекс, я зашла в ту самую дверь, которая мне нужна, – женщина оторвала взгляд от окна и уставилась на входную дверь.

– Черт с ней, с дверью, – не выдержал Алекс. – Дверь, как дверь. В конце концов – это невежливо – смотреть на дверь, а не на собеседника! Рассказывайте, я вас внимательно слушаю. Или вы с дверью будете общаться? Я могу выйти и оставить вас наедине с дверью!

Незнакомка нехотя отвернулась от двери, однако на Алекса так и не посмотрела, остановив свой взгляд на окне:

– Извините. О вас мне рассказала одна моя знакомая, которой вы очень помогли несколько месяцев назад. Вы поймали ее мужа на неверности. Это было в начале лета. Помните?

У Алекса было много подобных дел, десятки, а может быть и сотни, и почти в каждом из них он помогал обманутым женам выслеживать и разоблачать их неверных мужей. Какое из этих дел имела в виду незнакомка, он не имел ни малейшего понятия. Но, не желая углубляться в ненужные подробности и терять время, он утвердительно кивнул. Женщина в очередной раз тяжело вздохнула и смахнула бумажным платочком слезу:

– Вам от нее большой привет. У нее сейчас все хорошо. Даже лучше, чем раньше.

– Они снова вместе?

– Нет, они развелись, был суд, но она, приложив к делу фотографии, сделанные вами, отсудила у бывшего мужа половину его состояния. А это очень много. Она счастлива, путешествует по миру, развлекается. Да… еще…

– Так-так! Говорите! Я слушаю! – Алекс чуть подался к незнакомке.

– Она просила передать, что вы гений частного сыска. Гений мирового масштаба.

– Ну, спасибо! Порадовали, если честно. Сейчас, знаете, такие странные времена. Хорошего слова дождаться – все равно, что инопланетянина увидеть. Все только и ждут, когда ты оступишься, когда совершишь ошибку. А то и сами подножку норовят подставить, – Алекс откинулся на спинку кресла. – Мерзавец на мерзавце. На лицах вроде бы улыбка, а на самом деле, что?

– Что? – спросила гостья.

– Злобный оскал, вот что! Оскал кровожадных хищников! Дашь слабину – сожрут в секунду! Так что, спасибо за похвалу. Хотя-я-я, вы немного преувеличиваете – ну какой я гений? Наверняка муж вашей знакомой сам виноват. Ведь все эти грязные людишки даже не пытаются скрыть свои похождения, – на лице Алекса появилась гримаса брезгливости. – Как правило, мне ничего не стоит поймать этих омерзительных голубков. Хотите знать, как я это делаю?

– Наверное… хочу, – неуверенно сказала незнакомка, разложив, а потом снова сложив бумажный платочек в маленький квадратик.

– Почему-то все они после своих любовных утех выходят на балкон. Вероятно, чтобы остыть, а заодно и покурить. И очень часто, кстати, стоят там голышом. А зимой, когда на балконе холодно, настежь распахивают занавески и открывают форточки. Им, видите ли, покурить хочется после секса. И обязательно на балконе или перед окном. Голышом. Чтобы весь мир их видел. Мне остается только выследить, где они этим занимаются и немного подождать… к примеру, на крыше здания напротив. Дальше все делает мой мощный фотоаппарат. Вот и все. Ну какой я гений?

Он замолчал, с еле заметной улыбкой глядя на свою гостью.

– Нет-нет. Вы гений. Гений мирового масштаба, – потеребив платок, с некоторой заминкой, тщательно выговаривая каждое слово, повторила гостья.

– Ну и ладно! – не скрывая своего удовольствия от похвалы, воскликнул Алекс. – Как вам будет угодно! Гений так гений! Итак, что же привело ко мне вас?

– Если честно, до последнего момента я сомневалась, обращаться ли мне к кому-либо с моим… довольно странным делом. Но, узнав, что именно вы, и только вы – настоящий гений частного сыска, я все-таки решилась, и пришла. Понимаю, что, услышав о моей просьбе, вы можете отказаться, да и вообще посчитать, что мне нужно обращаться не к детективам, а к психотерапевтам. Но, уверяю вас, если бы я не чувствовала, что в этом деле что-то нечисто, то никогда бы не обратилась за помощью, ни к вам, ни к кому-либо еще.

«Когда же она перейдет к своему «довольно странному делу»? Так и до ночи не закончим», – подумал Алекс и попытался ускорить свою позднюю гостью:

– Так что же, все-таки, с вами случилось? Кстати, как мне к вам обращаться?

Незнакомка в очередной раз произвела свои сложные манипуляции с платком, промокнула им глаза и, не отводя взгляда от окна, представилась:

– Вообще-то я Наталья, но я больше привыкла к другому имени. Называйте меня… Лекой.

– Лекой? – переспросил Алекс.

– Да, – кивнула гостья.

– Лека так Лека. Так короче, и… даже приятнее на слух… Ле-е-ека… Ле-е-ека…, – протянул Алекс. – Итак, Ле-е-ека, что с вами произошло?

– Со мной ничего не произошло. Во всяком случае, не произошло до этого самого момента, – Лека замолчала. Оглянувшись, она внимательно прислушалась к шагам, которые донеслись из коридора. Шаги быстро приблизились, а затем так же быстро удалились в сторону лифтов.

– Не отвлекайтесь! Время – деньги! Рассказывайте, с кем и что именно произошло? – потребовал Алекс.

– Извините. Произошло с моим мужем, Александром. Дело в том, что ровно год назад он умер… погиб.

– Сочувствую. Как это случилось?

– Тот день я запомнила до мельчайших подробностей. Александр должен был закончить какую-то срочную работу и поэтому допоздна задержался в своем офисе.

– А где работал ваш муж?

– Последние двадцать лет он работал в сфере сертификации медицинского оборудования и лекарственных препаратов.

– А чем конкретно занимался Александр?

– Он руководил отделом в лаборатории, которая исследовала и сертифицировала лекарственные препараты. .

– Так что же случилось с вашим мужем в тот трагический день?

– Как я уже говорила, Александр допоздна задержался на работе. Была пятница, а каждую пятницу мы вечером уезжали в наш загородный дом, чтобы провести там все выходные. И тот день не должен был стать исключением – по обычаю, Александр хотел заехать домой, забрать меня, и уже оттуда мы намеревались отправиться за город. Однако, срочное дело, которое Александру подсунули перед самым окончанием рабочего дня, сломало все наши планы. И, как потом выяснилось, сломало всю нашу жизнь. Сломало все то, что…

– Так-так-так, продолжайте, не отвлекайтесь. Я же профессионал, и поэтому люблю только факты. Только сухие факты! – подбодрил Алекс Леку.

Лека сменила платочек и продолжила:

– Александр позвонил мне в начале одиннадцатого вечера и сообщил, что только-только закончил работу, и за город мы сможем поехать только назавтра – в субботу утром. Ну а поскольку он был страшно голоден, то он решил зайти в соседний ресторанчик и поужинать. Я знаю это заведение, оно располагается совсем рядом, стена в стену с фирмой, где работал Александр. Это итальянский ресторан «Пармаджано». Мы бывали с ним там несколько раз. Так вот, уже тогда мне показалось, что с Александром что-то не то.

– Что именно?

– Его речь. Говорил он вроде бы все правильно, но чересчур медленно, задумываясь на каждом слове. Он словно был немного не в себе.

– Может быть, он просто устал? Вы ведь говорили, что в тот день он трудился над каким-то срочным делом.

– Нет. Это была не усталость. Вернее, усталость, конечно, была, но… помимо усталости в его голосе явственно ощущалась какая-то тревога, может быть даже страх, и еще что-то… необъяснимое. Понимаете, когда проживешь с человеком почти сорок лет, то начинаешь понимать и чувствовать его как-то по-особенному. На подсознательном, интуитивном уровне. Я не смогу объяснить вам, что именно меня насторожило, но уверяю вас, с Александром творилось что-то неладное уже в тот момент, когда он уходил со своей работы.

– Поня-я-ятно, – протянул Алекс.

– Так вот. Второй раз мы созвонились с ним уже через час. В тот момент, когда он только-только вышел из ресторана.

– Он ездил на метро? Или на машине?

– Как раз об этом я и хотела вам рассказать – это очень важный момент. Вообще-то в тот день он был за рулем, и его машина стояла совсем рядом с «Пармаджано» – на придорожной парковке. Но он сообщил мне, что выпил немного вина и поэтому не сядет за руль, а поедет на метро. Помню, я просила его поймать такси. Он вроде бы согласился.

– Это не редкость, что он выпивал? Вот так – заскочить куда-нибудь после работы, выпить рюмочку-другую?

– Что вы! Он почти не пил! Раз в неделю, в нашем загородном доме, мы позволяли себе бокал вина. Но не больше. Напротив, он регулярно занимался спортом, следил за здоровьем. Я была удивлена, что он выпил тем вечером. Такого еще никогда не было. И уже никогда не будет. Да уж лучше бы пил как последний пьяница. Только бы жил.

– Что же было дальше? Старайтесь изъясняться фактами, – вновь поторопил Леку Алекс, уже изрядно заинтригованный ее рассказом.

Лека выбросила платочек в урну, взяла из сумочки следующий. Она провела с новым платочком сложные действия, перевернув его, покрутив по часовой стрелке, потом свернув вчетверо, и только после этого продолжила рассказ:

– После нашего последнего разговора прошло около часа, но Александра все не было. Мы живем не очень далеко от его работы, так что время в пути обычно занимало не больше двадцати минут, ну максимум минут сорок. Я снова позвонила ему на мобильный, но он не ответил. Не ответил он и на все мои остальные звонки, которых было, наверное, не меньше сотни. Уже в полном отчаянии, чувствуя, что с Александром что-то случилось, я хотела звонить в полицию, как вдруг мне позвонили с его мобильного телефона и сообщили, что Александра нашли в глухом переулке.

Лека вытерла слезы и замолчала.

– Нашли?

– Да. Нашли. Мертвым. По всей видимости он так и не послушался моего совета и не поймал такси, а пошел пешком до ближайшей станции метро, сократив свой путь с помощью этого дурацкого переулка. Сократил свой путь… Навсегда сократил…

– Тс-с-с, – Алекс поднял указательный палец. – Помните? – факты! Нужны только факты! Что с ним произошло? На него напали? Ограбили? Что-нибудь известно? И кто позвонил с его телефона?

– В том-то и дело, что ничего этого не было. На Александра не напали, его не ограбили. Он умер от редкого аллергического заболевания. Как потом сказали врачи – это был анафилактический шок. Он задохнулся после молниеносного отека в горле. А позвонил мне полицейский из дежурного патруля. Проезжая по переулку, они совершенно случайно заметили Александра, лежащего на тротуаре. Они сразу же вызвали скорую, и даже сами пытались оказать ему первую помощь, но он уже был мертв, как минимум полчаса.

– Анафилактический шок… Это же аллергическое заболевание?

– Да, это очень тяжелый аллергический приступ. Развивается молниеносный отек гортани, и если человеку вовремя не оказывается квалифицированная помощь, то он умирает от удушья и рефлекторной остановки сердца.

– У Александра и раньше была аллергия на что-нибудь?

– Никогда. Мы даже не знали, что это такое. Несмотря на солидный возраст, он почти никогда не болел. Только очень редкие простуды, вот и все. Но врачи мне потом рассказали, что такое случается. Человек всю жизнь может не знать, что у него есть аллергия на какой-то аллерген, до тех пор, пока он не встретится с этим аллергеном. Вы, вероятно, слышали о подобных случаях, к примеру, когда на приеме у стоматолога пациент вдруг умирал после инъекции анестезирующего препарата.

– Да, слышал. А в тот день Александр не мог посетить какого-нибудь врача? Стоматолога, или еще кого-нибудь, того, кто мог бы сделать ему инъекцию?

Лека с силой сжала пальцы, скомкала платочек и бросила его в урну. В этот раз платочек пролетел мимо урны. Он упал на пол и подкатился к плинтусу, исчезнув из поля видимости за ламелями жалюзи. Лека взяла из сумочки следующий платочек:

– Нет, я бы наверняка знала об этом. У нас не было тайн друг от друга. Но даже если допустить, что он что-то скрывал, и ему сделали какую-то инъекцию в течение дня, то все равно это вряд ли явилось бы причиной его гибели.

– Почему же?

– Судмедэксперты объяснили мне, что после того, как аллерген попадает в организм, анафилактический шок развивается не за часы, а за считанные минуты, или даже секунды. К тому же, никаких следов от инъекций они на теле Александра не обнаружили.

– А судмедэксперты что-нибудь говорили о том, на что именно у Александра могла развиться такая тяжелая реакция? Где он мог встретить этот злополучный аллерген? На улице? Хотя… Даже не будучи врачом, я понимаю, что вряд ли он мог встретить его на улице осенью. Весной или летом еще куда ни шло – он мог бы вдохнуть пыльцу. Хотя, возможно я говорю чушь, ведь я не имею никакого понятия, может ли от пыльцы развиться анафилактический шок, и все же, глубокой осенью нет даже пыльцы.

– Так же, как и вы, они были, мягко говоря, в недоумении. Я задавала им тот же вопрос, но никто так и не смог мне ничего объяснить. Дело в том, что выяснить, на что у человека есть аллергия, можно только при его жизни. После того, как он умирает, узнать об этом уже невозможно.

– Почему? – спросил Алекс.

– Что же тут непонятного?! Как они сделают ему пробы на аллерген?! Ведь у мертвого человека не бывает аллергии! Он же мертвый! Где вы видели чихающего, покрывающегося сыпью или задыхающегося покойника?