Тропа ауберианского траппера. Книга 1

Ну, и вполне очевидная потребность в защите от бандитов, Низших, Старых и прочих агрессоров. Пока понятно?

– Вполне, – кивнул Факел.

Чего ж тут непонятного. Конечно, он не формулировал для себя всё так структурно, по полочкам, но примерно к таким же мыслям приходил.

– Смышлёный ты для траппера, – улыбнулась Валькирия. И продолжала: – Теперь как все эти нужды удовлевторять? Вот тут уже начинается создание государственности. Нужно вовлечь членов общества в создание и поддержание этого самого общества. В принципе, клановики это уже делают, только кланы очень закрыты и жестки, догматичны. Идеология клана – фактически отражение личности его лидера. Я строю княжество для его подданных.

Факел невольно поднял брови и качнул головой, слишком уж сказочно, если не сказать наивно, звучали последние слова Валькирии. Она уловила это его движение.

– Ты скажешь, что эбрайлы могут быть управляемы только харизматичным лидером, что никакая демократия здесь невозможна. Что ж, отчасти это верно, им нужен живой носитель идей, который будет поддерживать огонь в остывающих сердцах. Но что если этот авторитет создаст базовые правила жизни, максимально простые, нейтральные и универсальные? Вроде заповедей.

– Хм, – буркнул Факел, – ты уже начертала эти заповеди?

– Конечно, дружок, – Валька снисходительно улыбнулась, будто отвечая маленькому мальчику. – Это ведь основы. Хех. Интересно даже, сможешь ли ты их оценить.

– Рискнём? – Факел дёрнул бровями.

Эта фраза из их общего прошлого произносилась кем-то из пары перед решением попробовать что-то новое – развлечение или блюдо или позу в сексе.

– Рисковать будешь со своими шлюшками, – ответила Валька, наклонив голову. – А это готовый свод правил, считай информация, понял?

– Всё понял. Буду рисковать со шлюшками.

– Я щас тебя выгоню.

– Да, прости, Валь. Это всё твоя харизма, честно! Всё, я слушаю. А потом дам обратную связь со своей колокольни, идёт?

Валька несколько секунд сверлила Факела взглядом, но он выглядел таким виноватым и послушным, что она наконец продолжила, коротко фиксируя сказанное на экране:

– Первая заповедь: «Не убивай, не нападай», – и вторая: «Не отнимай», – нужны для снижения градуса прямой агрессии, деструктивных сил и соответственно смертности в конфликтах. Третья: «В других ищи сходство, а не отличие от тебя; партнера и союзника, а не врага», – призвана снизить отчужденность между индивидами, зародить зачатки единства. Четвёртая: «Изучай мир, учись», – пятая: «Созидай», – шестая: «Дари, делись, учи, приноси пользу», – наполняют жизнь эбрайла, развивают каждого члена общества и синергию между ними. К тому же, настрой на постоянное самосовершенствование укрепляет психику, развивает сознание и повышает сознательность. Так как для эбрайла контроль над звериным и культивация разумного особенно важны, вот седьмая заповедь: «Изменяйся реже, лишь испив ипостась до дна». Она помогает стабилизировать личность, сохранить её цельность. И восьмая заповедь: «Порождай новую жизнь», – необходима, потому что инстинкт воспроизведения у эбрайлов зачастую задушен или извращён, как и многие другие инстинкты… Вот такие получились столпы. – Валькирия посмотрела на экран, подправила пару неровных букв, затем перевела взгляд на Факела. – Ну, что там видно с твоей колокольни?

Факел сидел нахмуренный, подперев голову рукой. Он поймал себя на мысли, что изумляется не столько самим идеям Вальки, сколько её энергетике, вовлечённости. А ведь дело, которое она затеяла, не сулило ей ни особых богатств, ни устойчивой славы, наоборот, её ждали на этом пути сплошные проблемы и сложности. Но чистый и сильный огонь её души, похоже, как раз этими проблемами и питался. И свет этого огня был прекрасен.

– Пойдем пройдемся? – предложил Факел.

– Куда это?

– Движение помогает мне думать. А взгляд вдаль проясняет мозги.

Они вышли из палатки и побрели к Северным воротам. Сумерки уже сгустились, ночные сверчки завели свои трели. Обитатели лагеря еще сидели у костров, с разных сторон доносились их голоса.

– Я тебе покажу местечко, о котором ты наверняка не знаешь, – сказал Факел. – Оно слишком уютное и романтичное для валькирии.

– О, стало быть, я неуютная и не романтичная?

«Для кого как, – подумал Факел. – Может, для твоего Дженги ты сама милота», – а вслух сказал:

– Ну, ты же вся в заботах, как и полагается вождю.

Факел повёл Валькирию к сдобренной валунами рощице, где журчал скрытый меж камней родник. Он открыл его еще до знакомства с Надей, но позже не раз представлял, как придёт с нею сюда однажды, как она в благодарном восторге будет к нему льнуть, а потом они займутся любовью прямо на мягкой естественной подстилке из опавшей листвы и травы. А теперь он ведёт в это место совсем другую женщину для совсем другого времяпрепровождения.

Валькирия шла оглядывая окрестности, изредка глубоко вдыхая ароматы разнотравья.

– А здесь действительно хорошо, – заметила она. – Молодец, что вытащил меня, сама я бы едва ли выбралась.

– Ага, – Факел вдруг понял, что хочет ещё послушать, как она говорит. – Так вот, насчет заповедей. В целом очень круто. Не думал, что ты так хорошо разбираешься в бзиках эбрайлов.

– Как ни странно, о них не так уж мало научных работ. Я в первое время проглотила, наверно, с дюжину книг по эбрайловедению и Аубере. Ну и Дове Лукк, наше всё. Потом уже и личным опытом обзавелась. Представляешь, если не гоняться по Планете за сокровищами, а общаться с местными, можно понять их гораздо быстрее.

– То есть, ты их поняла. Ну и как же ты собираешься привить свои заповеди?

– На первых порах ценность всего, что я говорю, будет определяться моим влиянием. Постепенно мы создадим социальные институты, где сами эбрайлы будут работать на основе этих заповедей. Прототип полиции уже есть в Олимпе – столице Эусгарда. Будет и регулярная армия, суды, школы, клубы обмена опытом и кооперации, центры проектирования и развития. Эти органы будут не только охранять порядок, но и помогать эбрайлу найти своё место или сменить его.

Факел честно изо всех сил постарался представить себе эбрайлов на суде или в школе или в любом другом «государственном» заведении. То есть, каждый день они ходят на работу или учёбу, прилежно выполняют свои обязанности, подчиняясь некому руководителю, отчитываются о сделанном… Не вышло. Они настолько отличны от людей, что даже доказать им полезность этих древних общественных процессов будет ох как нелегко. А уж тем более внедрить эти процессы. Возможно, правда, Вальке как-то удастся убедить эусгардцев, что труд на благо общества приятен, возможно, они поверят ей. И будут верить, пока видят её, помнят о ней.

– Задумался? – спросила Валька. – Раньше ты вроде не был таким уж мыслителем.

Критиковать Вальку не хотелось, притворяться согласным – тем более. Факел внутренне заметался, подбирая слова, но тут возникли знакомые мшистые камни, между которых журчал его родник.

– О! – облегченно воскликнул он. – Смотри-ка. Вот и пришли. Красота, правда?

Ручеек тёк где-то под валунами и дёрном, видна была только танцующая струйка. Они напились ледяной воды и уселись рядом, глядя между стволов худеньких деревьев на соседние холмы.

– Ну так что же? – нарушила Валька тишину. – Где обещанная обратная связь?

– Ох… – выдохнул Факел. – И ты ещё возмущаешься, что тебя посчитали не романтичной.

– Таак! Я ему свои замыслы, можно сказать, душу свою раскрыла, а он прикрывается теперь водичкой с кустиками?

Да, такова была Валька. Целеустремленная, желающая всё контролировать. С годами эти качества в ней только усилились.

– Ты слыхала о Владыке Идниша? – спросил Факел, поглядев на неё.

Её лицо было совсем близко, наверное, в полуметре и в то же время чертовски далеко. Брови Вальки на миг удивленно поднялись.

– Кто ж не слыхал. Я даже пыталась выцарапать из мифов о Владыке что-то полезное применительно к госуправлению. Но плюнула: каждый носитель этих сказок влепляет в них своё видение. Расскажи мне о Владыке и я скажу кто ты. Так что единственная возможная польза от этих мифов – сведения об их рассказчиках.

– Ладно, а всё-таки если бы Владыка был реален, как по-твоему, он управлял бы Иднишем?

– Вон к чему ты, – Валька ненадолго задумалась. – Не знаю, что-нибудь придумала бы. Что без толку фантазировать?

Факел подобрал камешек, швырнул его. Неужели она не понимает? Неловкость за своё несогласие сменилась в нём раздражением.

– Действительно, – выдохнул он. – Фантазировать незачем. Уже напридумано и без нас сказок. Они создали себе божество, наделили его сверхспособностями. А знаешь почему? Да потому что они тоже понятия не имеют, как еще сохраняют остатки цивилизованности. А необъяснимое заполняют верой. Как и люди. Эбрайлам невдомёк как собой управлять, понимаешь? Как же человек может это понять?! – последние слова Факел почти выкрикнул.

– Ого, – Валькирия смотрела на него с изумлённой полуулыбкой. – Лихо ты вывел. И, может быть, в чем-то ты и прав. А может, эбрайлам нужен кто-то извне. Сами они потерялись и не могут выбраться из своей трясины. Может быть, они отчаянно нуждаются в помощи. Как тебе такая версия?

– Валька! – Факел в неудержимом порыве развернулся к ней. – Эбрайлы – другие. Не ломай с ними копья. Это слив жизни в песок!

Этот разговор он не планировал, не обдумывал заранее, фразы рождались и вырывались сами. И хотя он понимал, что в ответ получит лишь насмешку, не сдерживался.

– Валька. Пойдем со мной.

– Пойти с тобой? А куда? Ты представляешь куда идёшь? И какое место я буду занимать в этом «походе»?

– Мы можем построить колонию для людей. Это лучше, чем связываться с эбрайлами!

– Хах! Для людей, ты серьёзно? Таких деятелей-колонистов уже хватает. От Колонизаторов и твоих мафиозных дельцов до трапперов-неудачников. Бодаться с ними я не желаю принципиально. А с Эусгардом у меня нет конкурентов. Я знаю, чего хочу и куда иду. А вот ты, похоже, до сих пор не понял.

Факел невольно вспомнил, как они расставались. Она не объяснялась. Всё что он смог вытянуть – фраза: «Надеюсь, когда-нибудь ты сам сообразишь. Ты ведь умный». Он долго ломал голову над этим вопросом. Но версию о том, что ему, с её точки зрения, не хватает целеустремленности, никогда всерьёз не рассматривал. Разве он не добивался всего, за что брался? Но теперь новая истина открывалась перед ним. Да, он уверенно шел к своим целям. Но как он эти цели выбирал? Что это были за цели?

– А Дженга твой куда идёт? – хмуро спросил Факел.

– Дженга идёт за мной. И меня это устраивает.

– Значит, тебе нужно, чтобы либо за тобой, либо перед тобой. А я, стало быть, ни то ни сё?

– Зачем ты спрашиваешь? Ты ведь сам всё понимаешь. Только боишься себе признаться.

Факел почти физически ощутил, как раздражение прокатывается по телу, будоражит, нагревая кровь, как гнев расцветает в голове подобно цветкам салюта. Какого чёрта? Может быть, это она подметила верно, но кто она такая, чтобы судить его? Какие такие заслуги дают ей право на это?

– Что ж, ясно, – резко сказал траппер. – Тогда слушай, что я скажу о твоей затее.

Кажется, Валька хотела что-то сказать, вероятно, колкое, но почему-то промолчала.

– Эбрайлам не нужна твоя богадельня для сирых и убогих. Они идут за тобой, а не строят свой дом. И как только ты дашь слабину, они тут же от тебя отвернутся. А вернее, еще загодя, лишь учуют, что ты начала слабеть. Стоит тебе потерять интерес к своей песочнице, от нее не останется и следа! Ты нечего не можешь им дать, ничего!

Факел вскочил, подхватил камень, с силой швырнул его вниз по склону.

– Дома, полиция, суды, – он невесело усмехнулся, – всё это нахрен им не сдалось. Они живут без этого веками, тысячелетиями! Неет, нет! Им нужно нечто большее, чем крыша над головой и безопасность. Им нужна мечта…

Факел умолк и с минуту смотрел в темноту. Кажется, эта тирада поставила точку в чём-то назревающем в нём с самого Тохесу.

– Что ж, – Валькирия поднялась, отряхнула штаны. – Спасибо за столь эмоциональную отповедь. Из тебя получился бы неплохой вождь, эбрайлы эмоции любят. Вот только с содержанием беда. И в этом весь ты – одни сомнения и ничего дельного.

– Знаешь что? – Факел снова вспыхнул. – Иди ты к чёрту, Валька, со своими нотациями!

И он торопливо, спотыкаясь о кочки, двинулся в сторону лагеря.

– Браво! – бросила ему вслед Валькирия. – Послать подальше приютившего твой кулак – весьма дальновидный поступок.

– Не беспокойся, – огрызнулся Факел, – надолго я тебя не стесню.

Факел сперва хотел убраться из лагеря сразу, как вернется. Однако это слишком походило бы на бегство, и он решил дождаться утра. Чуть рассвело, траппер растолкал своих бойцов и велел сворачиваться. Показывая Чепухе и Хирхоку как собирать палатку, он заметил Дженгу. Тот подошел к ним и прислонился к боку вездехода.

– Уходишь? – спросил он вместо приветствия.

– Да, пора двигать, – ответил Факел как можно более непринужденно. – Спасибо за хлеб, за соль, как говорится.

– Что у вас произошло с Валькирией?

«Интересно, – мелькнуло у Факел в голове, – он её и в постели так называет? Или только на людях?»

– А что произошло? Вроде ничего.

– Она вернулась… расстроенная, – Дженга оттолкнулся от вездехода, сделав пару шагов к Факелу. – Не юли, парень. Что между вами?

Одними глазами Факел оглядел пространство за спиной Дженги. Там, будто невзначай, расположились несколько вайкингов. Конечно кишикуа против них и пары минут не продержатся.

– Понятно, – сказал траппер. – Дженга, тебе не стоит беспокоиться насчет нашего с ней прошлого и, уж тем более, настоящего. Она ушла от меня раз и навсегда. Я сейчас отчалю и, скорее всего, больше мы не увидимся.

– Хорошо бы.

Факел улыбнулся. Этот брутальный здоровяк, похоже, был влюблен в нее как мальчишка.

– Напоследок хочу тебе кое-что сказать о ней, – Факел подошел к нему поближе. – Ты хороший мужик. Серьёзно, это редкость для траппера. Большинство трапперов – мудаки и паскуды. Валька это хорошо понимает. И она за тебя держится. Ты ей нужен, как очень хороший инструмент для осуществления её планов. Но не дай бог найдется инструмент получше.

Дженга долго напряженно смотрел в глаза Факелу. Затем глянул, прищурившись, куда-то в сторону.

– Тебе помочь с отправкой? – спросил он холодно.

Валькирия следила, как пылит по едва заметному серпантину вездеход Факела и пыталась разобраться в чувствах.

«Надо же, как обиделся – уехал не попрощавшись. А всё-таки он изменился. И сомнения его… Они правильны! Я создала план и работаю по нему, но что же в итоге? Что на конце плана? Изведу бандитов, построю города, стану исатарой клана Вайкинг. И это ничего не изменит на Планете. А он? Способен он что-то изменить? Может ли он разрешить свои сомнения? – и откуда-то из глубины души всплыл ничем не обоснованный, но твёрдый ответ: – Да».

Глава 12. Клан Макматуба

– …и ловить здесь нехера, – закончил свою тираду Джо, как бы ставя жирную точку громким стуком пустой кружки о столешницу.

Эдвард очнулся, вернувшись на шумную пыльную улицу между глинобитными домишками, где они сидели под облезлым зонтиком и глушили местное подобие пива. Мимо проходили и проползали разного вида эбрайлы – кто по делам, кто просто неприкаянно слонялся, и представлялось невозможным отличить первых от вторых.

«Вот надоел, быдлан, – мелькнуло в голове. – Как бы мне от него отделаться?..»

Джо, покачиваясь, мутным взглядом уставился на лицо Эдварда.

– Что? Залип? Выменял игрушку у торговцев за пару батарей? Развлекался, небось, в мечтах с какой-нибудь корабельной шалавой, ик!

Крински не выдержал. Неожиданно резким движением он схватил бродягу за воротник и придвинул к себе через стол. Кружка глухо стукнулась о глинистую землю.

Вблизи можно было разглядеть каждую морщинку, каждый шрамик на обветренном красном лице Джо. Эдварду вдруг стало жаль его. Одни бродяги становятся успешными трапперами, а другие – не находят себя, опускаются и в конечном итоге гибнут в какой-нибудь дыре. Этому забулдыге терять уже нечего, он свободен и одинок и может болтать что угодно и кому угодно, совсем как настоящий эбрайл.

А вот у Эдварда много дел и планов. И на Корабле осталась Катюша.

Свободной рукой Эдвард отлепил от задней стороны шеи присоску. Поразительный прибор: стоило только закрыть глаза и вызвать образ Катюши… А что в этом зазорного?

Эдвард оттолкнул Джо.

– Еще раз что-то подобное вякнешь…

Но бродяга вместо того, чтобы обидеться или лезть в драку, расхохотался.

– Хахаха! Ты!.. Хах! Ты говоришь так, будто стоишь дороже, чем я! – он наклонился за своей кружкой. – В этом сраном мирке все мы – хуманы – не стоим и гомусэрова дерьма. Ни мы, ни сами эбрайлы… Боги, если они есть, давно наваляли на эту планетку, а мы пытаемся построить из этого говна замок!..

Эдвард поймал себя на том, что его задели эти слова оборванного пьянчужки. Он встал и не прощаясь побрел прочь.

Знакомый психолог недавно сказал Эдварду, что он застрял в психологической роли юноши. Борец за справедливость, искатель Истины. Наверное, из него вышел бы хороший бьянди – рыцарь света и гармонии – но никак не траппер. Ауберианский траппер – это ловец чудес, охотник на богатство и славу в местном «лесу». Одни вылавливают животных, Низших, даже полноценных эбрайлов, собирают технические артефакты, предметы быта, минералы, – все что с руками оторвут на Корабле. Другие подкарауливают свой шанс отличиться, наделать шуму, завоевать репутацию у местных. А это гораздо труднее, чем поразить орбиталов.

Трапперы! Кто вообще додумался так назвать безбашенных авантюристов, первопроходцев Ауберы? Похоже, его пёрло от творчества Джека Лондона или Фенимора Купера…

И что самое поганое – редкий траппер хоть немного понимает, насколько необъятен и глубок мир эбрайлов. Великие и жалкие, невообразимо мудрые и безумные, идейные и беспринципно гибкие… В бесконечном разнообразии ипостасей будто собраны все помыслы Создателя, его черновики, наброски.

Эдвард покинул Орбиту не ради приключений или заработка. Его манил образ Дове Лукка, прославившегося исследователя, который и поныне неизвестно откуда присылает учёным уникальные данные.

И теперь, спустя почти два года после его спуска с Корабля на Планету, руководство научно-исследовательской базы «Родник» наконец-то предложило Крински действительно интересную миссию. Начальник георазведки прямо сказал, что дело это смертельно опасное, но Эдвард воспринял задание как дар. По своей сути задание больше походило на заказ для траппера, чем на штатную экспедицию, и Крински быстро смекнул, кто её истинный заказчик.

Движению Колонизаторов нужны на Планете зацепки, союзники среди местных. Пойдет ли какой-либо эбрайлский клан или вождь на сотрудничество? Если да, то что они захотят в обмен на поддержку или хотя бы гарантированное невмешательство? Способны ли они вообще о чем-то договариваться?

Поиск сведений об эбрайлах становится всё более трудным делом. Капитан и правительство «Протея» не хотят отдавать Колонизаторам инициативу и потихоньку закручивают гайки. Да только он – Эдвард Крински – видел эбрайлов, общался с ними и знает, что они не демоны, какими их рисуют государственные медиа. Они разные. Эдвард верил, что в некоторых должно быть что-то человеческое, за что можно ухватиться. Надо только хорошенько поискать.

* * *

Это был необычный для эбрайлов город. Крински видал разные города Земли эпохи до Большого Старта на голоэкскурсиях, но в «столице» клана Макматуба чувствовалась какая-то ненормальность. Сверху город походил на несколько клякс разных оттенков, которые наляпали в одном и том же месте поверх друг друга.

Центр поражал своим величием. Грандиозные небоскребы, ангары, парапеты, мосты, даже космопорт – всё это Крински подолгу рассматривал на спутниковых снимках. Собственно, эти снимки и побудили его начать с этого клана, ему казалось, что макматуба – те немногие из эбрайлов, на которых еще держится их цивилизация.

Щупальца окраин сильно отличались друг от друга. Одни районы кичливо сверкали стеклом и металлом, другие казались ветхими и заброшенными, в третьих наблюдались многочисленные разрушения, будто там ведутся бои.

Крински приближался к группе разнородных построек из грязного потрескавшегося бетона. Купола и каменные коробки, возвышавшиеся на три-четыре-пять этажей, казались безжизненными, окна разных геометрических форм зияли черными провалами. Некоторые сохраняли стёкла, но большинство были выбиты. Дорожное покрытие узких улочек бугрилось холмиками и трещинами.

Часто поглядывая на дисплей сканера движения, разведчик въехал в одну из таких улочек. Две автоматические башенки его вездехода на носу и на корме дёргано вращали стволами в поисках опасных целей. Пустынность и затишье напрягали, и это было, пожалуй, совсем не то напряжение, за которым молодежь «Протея» лезет на Планету.

Впрочем, метров через пятьсот всё встало на свои места – повсюду показалось множество эбрайлов, низших, скота, словом, путника объяла среда заурядного эбрайлского поселения.

Крински выехал на восьмиугольную площадь, в беспорядке заставленную навесами, лотками и облезлыми киосками. Обычный рынок крестьян и ремесленников. Необычным был только контраст между этой пёстрой толпой и монументальной мощью окружавших площадь пятиэтажек. Увитые плющом, пустившие трещины, давно не крашеные эти здания всё ещё внушали уважение к своим создателям. Только не у народа, суетящегося на рынке: в его эпицентре стоял такой гвалт, что разобрать сколь-либо связную речь было решительно невозможно. Пусть нищая и убогая, но эта жизнь била ключом, не сдавалась, боролась за своё.

Эдвард решил рискнуть выйти из вездехода и осмотреться. Встав боком к прочной стене, разведчик вылез из машины. Мгновенно рядом оказались сразу трое разномастных эбрайла.

– Воин, купи сёдла, ремни, сбрую, чехлы купи, сумки, жилет кожаный… – затараторил обезьяныш с перекошенной рожей, украшенной кривыми рожками, торчащими из скул.

– Плащ! Плащ! – перебил его широкоплечий верзила, закутанный в гладкую, видимо, прорезиненную накидку. – Плащ для ты! Плащ!

– Не слушай их, я знаю, тебе нужна информация, – вкрадчиво заговорил густо покрытый короткими перьями гуманоид.

– Плащ! – настаивал верзила, но Пернатый оттолкнул его, а затем сунул кулаком обезьянышу куда пришлось. Тот взвизгнул и отскочил.

– Информация, воин! – обернулся Пернатый к Эдварду. – Поехали скорей, я расскажу тебе всё.

Вездеход, конечно, привлёк внимание, очевидно, такие машины появлялись здесь нечасто. Семь или восемь эбрайлов, выкрикивая названия своих товаров и отталкивая друг друга, устремились к Крински. Отбиваться от толпы полоумных торговцев Эдварду не улыбалось. Делать было нечего.

– Ладно, поехали, – он впустил своего нового «информатора» в кабину, влез следом и захлопнул дверь перед носом наседавших торгашей.

– Как тебя зовут, – спросил Крински, когда площадь осталась позади.

Пернатый, крутивший заросшей мятыми перьями головой, зыркнул на него и снова принялся осматривать убранство кабины. Крински, в свою очередь смог рассмотреть его самого. У эбрайла было как минимум три руки: одна справа, одна левее центра груди и одна росла как бы из левой лопатки. Плечи и грудь скрывало будто бело-серое манто или пончо из густых узких перьев. Ног было две, их кривизна не позволяла удобно усесться на человеческом сидении, поэтому эбрайл просто подсунул их под себя.

– Зовут? Гобыш зовут.

Крински хмыкнул: кажется, он ни разу не встречал двух эбрайлов с одинаковыми именами. Впрочем, он не бог весть какой эбрайловед.

– Почему ты решил, что мне нужна информация, Гобыш?

– А? Оо, ты похож на бродячего вождя… – эбрайл развернулся к Эдварду и горячо возбужденно заговорил: – Никого здесь не слушай, только меня слушай – Гобыша. Ничего не покупай, никому не верь. Эти потерянные хотят забрать у тебя всё, потому что сами ничего не имеют.

– Понятно, – кивнул Крински.

– Да, понятно, – продолжил Гобыш. – Скажи, кто ты и что ищешь?

– А почему я должен верить Гобышу? Если он сам велит никому не верить.

Гобыш аж подпрыгнул на месте.

– Я торгую информацией! – он еще раз подскочил, перья на теле вскинулись и улеглись. – Кто же её купит, если я стану обманывать?

– Я Эдвард Крински, Хуман, – поколебавшись ответил разведчик. – Хочу попасть к Макматуба, узнать о них побольше. Это же их город?

– Макматуба всё здесь построили, – Гобыш, похоже, успокоился, даже откинулся на спинку. – Только здесь они не живут. Здесь живут потерянные, которым нужен кров. Видишь? – он указал в окно.

Крински увидел сквер, густо засаженный плодовыми деревьями и кустами, увешанными крупными ягодами. Среди растений копошились эбрайлы, одетые в перепачканные одежды.