Пропавшее дитя

Агидель Штольц

Пропавшее дитя

Они играли в прятки.

Четверо детей. Самому младшему, Вилли, было шесть лет, А́нели – семь лет, Гюнтеру и Катарине по девять.

На дворе стояло тёплое, залитое солнцем, необыкновенное лето. В воздухе томно плыл аромат душистых трав и цветов, жужжали шмели и мухи, стрекотали кузнечики и сверчки, вдали звенели трамваи и велосипеды, то и дело лаяли собаки, и мир вокруг был наполнен безмятежностью и яркими красками.

Внизу узкой дороги, петляющей между жилыми домами за высокими и низкими заборами, за живыми изгородями и кадками с цветами, где лучи солнца пробивались сквозь листву, поблёскивали крыши и неусыпно наблюдали с высоты окошки мансард, лежала самая солнечная, улица Зонненштрасе. И все в ней было прекрасно: даже старая усадьба готического вида не портила картины, а лишь представала изюминкой за глухим каменным забором, сплошь поросшим кустарником. Сейчас в усадьбе располагался музей, который по воскресеньям не работал. А сегодня было как раз воскресенье.

За пределы улицы, как и на территорию музея, детям выходить не разрешалось, но места для игр хватало. Было где разгуляться: покататься на велосипеде, уединиться в тени под деревом в гамаке, вдоволь побегать, не мешая другим, и даже поиграть в прятки.

Анели нравился Гюнтер. А скорее, как бывает в этом нежном возрасте, она испытывала к нему некую симпатию. Он был самым высоким в компании, имел густые золотистые волосы, носился, словно заводной, ловко лазил по деревьям, выше всех разгонял качели и даже не боялся дразнить старую собаку госпожи Мюллер.

Однажды Гюнтер бросил неосторожную фразу Анели, что с ней бывает скучно играть в прятки, потому что её очень легко найти. Девочку сильно задело замечание, и раздосадованная, она решила доказать во что бы то ни стало обратное.

Катарина была заводной девочкой, немного глуповатой, невероятно говорливой, но очень проворной и хитрой. Она всегда заливалась громким заразительным смехом, когда Гюнтер выдавал очередную шутку. Даже когда было совсем не смешно. В эти моменты Анели, сквозь притворный смех, наблюдала за друзьями, пытаясь уловить фальшь, чтобы узнать: может, кому-то не смешно так же, как ей. Но нет, смех друзей казался вполне искренним.

Во второй половине дня стало очень душно, улица опустела, но детям всегда не до скуки – они решили поиграть в прятки.

Настал черед Гюнтера искать. Он прислонился к стволу толстого дерева, закрыл лицо руками и стал громко считать. Счет был только до десяти, и решать, где укрыться, нужно было быстро. Анели, развернувшись на пятках и нарушая границы дозволенного, бросилась бежать через дорогу к глухому забору музея, прямиком в густой кустарник. Отсюда открывался хороший обзор. Она устроилась в благодатной тени и принялась ждать. Гюнтер громко крикнул «десять» и, щурясь от солнца, стал озираться по сторонам.

Первым, как всегда, нашли Вилли, а потом и Катарину. Анели так ликовала, что не заметила, как сделалось пасмурно. Ветер нагнал темно-серых туч, и стало очень темно, как в сумерки. Анели ничего этого не замечала, она наблюдала из укрытия, как ветер безжалостно треплет волосы Гюнтера, который уже во второй раз отказался от помощи Вилли и Катарины.

Сердце Анели подпрыгнуло вверх и затрепетало, когда Гюнтер направился в ее сторону, внимательно всматриваясь в кусты. Ну уж нет, подумала Анели, сегодня она выиграет у Гюнтера и он возьмет свои слова обратно. Она даже представила, как Вилли и Катарина восхищённо расспрашивают, как она догадалась спрятаться в таком укромном месте.

Привстав, Анели стала крадучись пробираться вдоль забора. Ветки царапали ее ноги, цеплялись за юбку и волосы, но она упорно продолжала уходить от погони. Гюнтер всматривался в заросли и будто принюхивался и прислушивался. Замирал на месте, и тогда Анели тоже замирала. Началась настоящая охота. Девочка скоро почувствовала себя загнанным зверем: у поворота кустарник резко редел и в этом месте стена хорошо просматривалась. Краешком глаза Анели заметила проблеск света в стене, пробивающийся сквозь покрывало ядовитого плюща. Это оказалась узкая щель, небольшая трещина. Сердце Анели запрыгало с новой силой в предвкушении победы над Гюнтером, и она, стараясь двигаться тихо, как мышка, отодвинула стебли плюща и увидела внутренний двор.

В порыве азарта девочка напрочь забыла о запрете и протиснулась бочком в трещину, больно ободрав щеку и колено. Налетел сумасшедший ветер. Находясь по другую сторону неприступной крепости, она сквозь щель увидела, как Гюнтер замер неподалёку от того места, где зияла трещина, и хищно всматривался в заросли. Послышались голоса Вилли и Катарины, но слов было не разобрать. Гюнтер обернулся, махнул рукой, потом ещё раз вгляделся в покрывало плюща и, потеряв интерес к этому месту, пошёл дальше.

Анели вздохнула с облегчением, и вдруг неожиданно хлынул дождь. Он ударил с такой силой, что девочке это показалось шлепком мокрой тряпки по голове. И вдруг с ужасом она увидела, как в нескольких метрах от неё через забор показалась нога Гюнтера. Он лез на территорию музея! Значит, битва до конца. Девочку охватила паника. Гюнтер сейчас найдёт её, и план с треском провалится. Анели что есть сил побежала к усадьбе в надежде найти хоть какое-то укрытие.

Из-за забора уже показалась макушка светлых и мокрых волос, с которых текло по лбу ручьём, когда девочка заметила маленькую деревянную дверь с тяжёлым на вид дверным молотком в виде чёрного кольца. Паника охватила Анели. Она прикинула, как быстро успеет добежать до двери и юркнуть в щёлку. Во-первых, нужно было укрыться от дождя, а во-вторых, Гюнтер не сможет её найти. Крикнет наконец, что сдаётся, и победа будет в кармане. Эта мысль так вдохновила, что девочка бросилась что есть мочи к двери. Анели не смутило, что дверь была очень маленькой, и взрослому пришлось бы согнуться пополам, чтобы войти. Створки были тяжёлыми и открываться упорно не желали, с какой бы силой девочка не тянула за кольцо. Тогда, вытянувшись по струнке, она втиснулась в узкую щель между дверью и стеной и стала наблюдать, что творится снаружи.

Голова Гюнтера возвышалась над краем забора, он крутил ей в разные стороны и что-то кричал, но шум дождя перебивал звук голоса. Должно быть, Гюнтер звал Анели. «Ха!» – обрадовалась девочка. Она победила. Утёрла нос самому Гюнтеру! Теперь он не посмеет сказать, что с ней неинтересно играть. Тогда Анели припомнит этот случай, и отныне Вилли и Катарина тоже будут смеяться над её шутками. Ей хотелось пуститься в пляс, но вместо этого девочка стала протискиваться обратно, чтобы выбраться, но не тут-то было.

Анели снова вытянулась по струнке, но щель между стеной и дверью оказалась настолько узкой, что голова не желала проходить. Девочка немножко испугалась. Её приободрила мысль, что как-то она протиснулась внутрь, а значит, сумеет выбраться назад. Анели навалилась на дверь всем телом, но та не двигалась с места и не пропускала её. Девочка сделала полшага назад и оглянулась. Вокруг было черным-черно, лишь вдали угадывались очертания стен. Она поймала себя на мысли, что так ни разу не сходила в музей, хотя родители привозили к бабуле на целое лето каждый год.

Она прислушалась. Снаружи шумел дождь. Вскоре глаза привыкли к темноте. Видимо, это было подвальное помещение – вдоль стен тянулись трубы. Но почему та маленькая дверь оказалась приоткрыта? Она заглянула в щель, но двор опустел. Анели задрожала от холода, страха и мысли о том, что натворила.

В жёлтых сандаликах хлюпала вода, платье было мокрым, хоть выжимай. Скоро бабушка позовёт на ужин, будет искать и очень сильно расстроится, если Анели не придёт вовремя. А музей откроется только завтра.

Девочка с ужасом подумала, что ей, возможно, предстоит провести всю ночь здесь, и она с новой силой навалилась на злополучную дверь. Изо всех сил нажимала, стучала, пыталась что-то кричать в дождь, но тщетно. Ливень был настолько сильным, что проглатывал все звуки, словно зыбучие пески добычу. Вскоре Анели выбилась из сил, и начали болеть ладони. Она откинулась на дверь спиной и упёрлась руками в колени, тихо всхлипывая. Со светлого локона соскользнула капля и полетела вниз.

Девочке в голову пришла мысль, что в доме есть ещё выходы, нужно только поискать. Она утёрла нос рукой, выпрямилась и, посмотрев вперёд, разглядела коридор. Тот заканчивался небольшой лестницей, ведущей наверх. Анели пошла вперёд, двигаясь осторожно, чтобы ни на что не наступить.

За спиной, на стене напротив маленькой двери тонкая полоска света стала медленно сужаться, пока помещение полностью не погрузилось во тьму.

Анели поднялась по лесенке и поняла, что оказалась в другом коридоре, ещё длиннее и шире, который вел в большой зал. Потолки усадьбы были невероятно высокими, будто в ней когда-то жили великаны. На стенах висели картины с изображением господ в старинных одеждах, групп людей на охоте, двух собак, у лап которых лежали мёртвые утки. Над камином располагалось два портрета: мужчины и женщины в старых нарядных одеждах. В самом камине было пусто и чисто.

Слабый свет от высоких окон оставлял в полутьме очертания старинной мебели: канделябров, бюро, пузатых комодов, резных стульев. У двери находились верёвочное ограждение и стойка с программками. В них рассказывалась история усадьбы, ценность каждого предмета мебели и живописи, приукрашенная старыми датами.

Анели прислушалась. Похоже, что в усадьбе не было ни души. Хотя она вспомнила, как бабушка рассказывала, что иногда по воскресеньям в одном и том же окошке горел тусклый жёлтый свет. «Должно быть, это смотритель или охранник», – добавляла она. «Ах, бабуля! – с тоской подумала Анели, – если бы ты знала, что я натворила!» К горлу снова подступили слёзы.

Девочка подавила порыв разрыдаться и пошла к двери. Но, как и ожидалось, та была заперта. В углу мигала красная лампочка сигнализации. Сзади что-то глухо стукнуло. Будто толстая книга свалилась с полки. Анели вздрогнула и обернулась, приглядываясь к каждому предмету. Но всё оставалось неподвижно. Весь дом тонул в зловещем полумраке. А вдруг это сторож или директор? Вдруг кто-то задержался на работе или вернулся за чем-нибудь? В душе загорелся огонёк надежды. Девочка тихонько всхлипнула, и этот звук показался таким громким, что наверняка был слышен на чердаке.

Именно в этот момент ей пришло в голову заявить о своём присутствии. Если кто-нибудь из взрослых ещё здесь, то обязательно откроет двери. Сначала он очень удивится, увидев её, и обязательно спросит, как сюда попала. Анели расскажет об открытой двери, и он, возможно, заохает, покачает головой, поблагодарит её, сокрушится на свою забывчивость, посоветует не попадать в подобные ситуации, потому что это может быть опасно. Зазвенит тяжёлой связкой ключей, отопрёт дверь и, пожелав хорошего вечера, с улыбкой помашет рукой с порога. Этот план воодушевил Анели, поэтому она пошла в сторону лестницы, ведущей наверх, и негромко позвала:

– Добрый вечер! – Её собственный голос показался мышиным писком, жалким и напуганным, хотя в то же время немного успокаивал. – Господин смотритель, выпустите меня, пожалуйста, мне пора домой: меня бабушка ждёт.

Но ответом была полная тишина. Быть может, он на верхних этажах и просто не расслышал? Анели казалось, что предметы внимательно смотрят на того, кто посмел нарушить их покой. Вот эти стулья с резными спинками выставили блестящие налакированные подлокотники, книжная полка, а ещё танцующие и играющие на флейтах фавны на камине с грустными лицами сочувствуют девочке. Анели поставила одну ногу на ступеньку лестницы, ведущей наверх, а руку положила на невероятно широкие, на ощупь прохладные деревянные перила.

– Господин смотритель, вы ещё здесь? – Анели тревожно сглотнула и решила позвать, немного повысив голос: – Меня бабушка скоро будет искать! Мне пора домой!

Слабый огонёк мигнул в нескольких шагах, и её взгляд упал на серого цвета кафель в углу лестничного пролёта. Сначала Анели подумала, что это солнечный зайчик, но за окном уже смеркалось. Пятно стало расползаться, и девочка увидела, что с потолка льётся луч жёлтого, тусклого, очень густого света. Будто кто-то открыл дверь в потолке.

Она подняла голову и увидела, что свет пробивается сверху, из образовавшейся дыры в самом углу. Анели присмотрелась и заметила острые обломки торчащих досок, а из самого отверстия на неё глядели чьи-то глаза.

– Прошу прощения, что залезла в дом. Я хотела укрыться от дождя. Я попрошу бабулю купить билет, – вспомнила она, как родители учили быть вежливой в любой ситуации. – Вы не могли бы выпустить меня? – с надеждой произнесла девочка.

– В такую грозу? – послышался громкий и пронзительный женский голос сверху. – Ты вся промокла и, должно быть, замёрзла. Полезай-ка сюда!

– Но вы на потолке, я не достану, – в смятении проговорила Анели.

– А ты подойди поближе, – ласково произнес голос. Анели сделала несколько шагов навстречу свету и с удивлением обнаружила, что чем ближе она становилась к свету, тем ниже становился потолок. И вот она уже стоит в кружке жёлтого луча и, запрокинув голову, смотрит вверх.

– Полезай! – Анели даже показалось, что голос стал похож на голос мамы. Но, это, конечно, была не она. Мама сейчас находилась далеко, в большом городе, и скорее всего работала как одержимая.

Анели ухватилась руками за края досок и, подтянувшись, стала карабкаться, стараясь не пораниться об острые углы обломанного дерева. Когда девочка наконец-то влезла, то увидела, что очутилась в уютной комнате. За столом у противоположной стены сидел пожилой мужчина, почти лысый: – волосы сохранились лишь над ушами; перед ним стояла железная миска, кружка и ложка. На первый взгляд они были пустыми.

Мужчина казался застывшим на месте, словно манекен, Анели даже усомнилась в том, что он настоящий. А возле девочки стояла высокая женщина в длинном красивом платье до пола, с корсажем и почти таким же длинным красно-коричневым фартуком, завязанным сзади. Женщина улыбалась, держа в руке фонарь за увесистое на вид чёрное кольцо. Фонарь раскачивался при малейшем движении и давал тусклый жёлтый свет, что выхватывал из темноты лишь небольшое пространство вокруг себя.

– Да ты вся промокла, – произнесла женщина, осмотрев Анели, и покачала головой. – Сейчас мы тебя согреем и накормим. А потом нужно немножко поспать, чтобы набраться сил.

– Но мне надо домой, – возразила Анели, – бабушка будет волноваться.

– Ах, какой чудный ребёнок, – умилилась женщина. – Ну хорошо. Но сначала ты должна выпить чаю и поесть горячего супа, иначе заболеешь. – Она снова улыбнулась добродушной, приветливой улыбкой, и Анели не смогла найти в себе сил, чтобы сопротивляться. – Как тебя зовут?

– Меня зовут Анели, – ответила девочка и посмотрела под ноги, но никакой дыры с деревянными обломками на полу не оказалось.

Эта мысль, как тягучая субстанция, медленно уплыла в омут подсознания. Да и все остальные мысли, как, впрочем, всё вокруг, стало таким неважным. Девочка вдруг поняла, как сильно она устала. Главным сейчас было тепло, уют и приветливая улыбка милой женщины, которая и не собиралась ругать за то, что Анели без разрешения залезла в их дом. Анели почему-то вдруг позабыла, что находится в музее. Мужчина и женщина казались героями туманного сна. Движения их были прерывистыми, неуклюжими, странными. Мужчина улыбнулся, обнажив кривые тёмно-серые зубы. В уголках рта и глаз образовались глубокие морщины, словно кто-то чёрной краской дорисовал их на его лице.

– А меня зовут Грета Бауэр, а это мой муж Юрген Бауэр, – тягучим голосом произнесла приветливая женщина.

Деревянный дощатый пол под ногами частично прикрывал полосатый грязный коврик у стола. За спиной мужчины в печи уютно трещал огонь. Грета поднесла лампу к своему лицу и пригнулась навстречу девочке, чтобы рассмотреть её ближе. Лицо Греты в тусклом свете стало выглядеть моложе, а черты – чётче. Кожа сделалась светлее прежнего, а глаза приобрели ярко-голубой оттенок с дрожащими белёсыми всполохами. Светлый локон выбился из-под платка, и женщина снова улыбнулась.

– Садись за стол.

Не успела Анели сделать полушага, как за спиной женщины послышалось шарканье. Грета резко обернулась. Анели заметила за её спиной окутанные тьмой очертания предметов разных размеров и форм. Что-то большое, квадратное и громоздкое на вид было похоже на сундук, сверху стояло нечто плоское, прямоугольной формы и напоминало картину, прислонённую к стене и бережно укрытую покрывалом. Далее было не разобрать: свет не доходил в дальние углы комнаты. Помещение напоминало небольшую каморку для хранения всякого хлама. Но когда Грета поднимала лампу вверх, стены словно разъезжались в стороны и комната казалась просторнее. Женщина прикрыла губы белыми пальчиками и прошептала:

– О нет! Она идёт сюда, – Грета повернулась к девочке, – тебе надо сейчас же спрятаться.

– Кто это? – спросила Анели.

– Это ведьма! Если она узнает, что ты здесь, мне несдобровать. Я представить себе боюсь, что тогда будет. Куда же тебя спрятать?

Анели обернулась и увидела, что в нескольких шагах находится дверь.

– Кажется, придумала, – зашептала Грета, – полезай-ка вон на ту полку с красной ширмой. Там она тебя не найдёт.

Анели проследила, куда указывает рука Греты, и удивилась.

– Но ведь это картина! – возразила осторожно девочка.

– Нет, глупышка, это полка! Убедись сама. Там всё время спит наш кот. Давай-ка полезай скорей.

Анели повернулась, размышляя, как заберётся в картину, на которой на тёмном фоне была изображена только красная шторка. Грета легонько подтолкнула Анели к стене. Девочка ухватилась обеими руками за край золочёной рамы и с удивлением обнаружила, что картина только с виду кажется таковой. На самом деле в ней было углубление, словно стенная ниша. Анели забралась внутрь и поджала ноги.

В эту секунду с левой стороны, у той стены, где стояли сундук с картиной, раздался звук открывающейся скрипучей двери и по полу растянулась полоса света. В комнате послышались шаги, и на жёлтый квадрат легла тень.

– Грета! – услышала Анели звонкий скрипучий голос. – Сегодня такая гроза! Надеюсь, ты сняла бельё?

– Да, госпожа, – ответила Грета.

– Юрген, отправляйся в город, я дам тебе список покупок. И не забудь наведаться к лесничему, закажи ещё дров. Приближаются холода.

В поле зрения возникла приземистая женщина с высокой причёской из каштановых с проседью волос, в которые вплетались бусины. На женщине также было надето длинное платье с высоким воротником, а на руках она держала ребёнка, на вид около года, ещё совсем крошку, завёрнутого в какое-то тряпьё. Юрген втянул голову в плечи и смотрел испуганно, исподлобья.

– Я все сделаю, госпожа, – ответил он мягким низким голосом и, отведя взгляд, уставился в стол.

Ведьма смотрела на него не отрываясь – пристально, властно, чуть сощурив глаза. Пока она пожирала взглядом несчастного Юргена, Анели заметила, что ребёнок смотрит на неё. Девочка занервничала, заёрзала и попыталась подвинуться чуть правее за ширму, когда вдруг почувствовала какое-то движение. Справа от неё сидел чёрно-белый кот, он увлечённо лизал переднюю лапу и тотчас замер, уставившись жёлтыми глазками-блюдцами, которые напоминали двойное полнолуние в ночи. Его умные глаза будто недоумённо выражали: «Позвольте, Fräulein, это моя полка».

– И приберитесь, наконец, в этой чёртовой дыре, вы всю её завалили хламом – невозможно пройти!

Анели осторожно выглянула из-за ширмы. Грета раскланивалась. Ведьма стояла на том же месте, прижав ребёнка к себе. Её взгляд хищно скользил по стенам и предметам, словно выискивая что-то.

– Сидите тут безвылазно, бездари! А этот никчёмный старик, видимо, совсем о нас забыл, если вообще знал! Юрген уже покрылся пылью, скоро придёт черёд плесени. – Она словно брезгливо выплюнула эти слова. Затем нагнула голову к ребёнку на руках, втянула запах младенца ноздрями и раболепно пропела, целуя его в розовую щёку: – Только ты моя надежда, моё сокровище.

Ребёнок радостно загукал.

– Я не желаю тут торчать с вами ещё лет триста! – заносчиво крикнула Ведьма. – Я достойна большего: изысканных залов, изумлённых взглядов! Я хочу, чтобы мной восхищались, а не торчать здесь в компании крыс! – Грета быстро закивала, сложив ладони на груди.

– За работу! Живо! – крикнула Ведьма и быстрым шагом затопала прочь. Послышался скрип, хлопок, и комната вновь погрузилась в полумрак и тишину. Анели услышала выдох облегчения. Девочка протянула руку к коту, чтобы погладить, но тот ловко увернулся, издав мяуканье, похожее на презрительное «отстань». На несколько минут повисла тишина, пока её не нарушил негромкий голос Юргена:

– Вот ведьма. И что ей в покое не сидится? Хорошая каморка, я уже привык. Здесь тепло и тихо. Никто не пялится на тебя целыми днями.

– В чём-то она права, Юрген. Сколько ещё можно прозябать в забвении?

Анели было уже свесила ноги с полки, как в дверь с правой стороны раздался вежливый стук. Девочка тихонько ойкнула и поджала ножки в жёлтых сандалиях.

В комнату чинно вошёл немолодой мужчина с умным пытливым взглядом, широкоплечий, высокого роста. Что примечательно было в его внешности – это высокий лоб и странная накидка коричневого цвета. Он по-хозяйски прошагал в комнату, по очереди присматриваясь к лицам Греты и Юргена, словно в чём-то их подозревал.

Грета и Юрген недоумённо смотрели на него, как на чёрта, неожиданно выскочившего из-за угла. Лицо Юргена было простым, взгляд туповатым, – словом, крестьянское происхождение и необразованность вместе с добродушием делали его лицо немножко забавным. Он всё время сидел за столом, не вставая, будто прирос к стулу.

– Чего желает господин… – не закончила Грета фразу, криво улыбнувшись.

– Вольтемар Фрай, – властно перебил мужчина, заполнив комнату бархатным и низким голосом.

Его лоб сильно блестел даже в темноте, и это казалось несколько странным. Лампа стояла на столе и излучала скудный свет. Анели заметила, что огонь в печи погас, на его месте тлели угли, но в комнате было по-прежнему тепло. Даже слегка душновато.

– В городе пропал ребёнок, – продолжил гость, не дав представиться Грете и Юргену, – девочка. Её украли почти из-под носа родителей. И знаете, почему я здесь?

Грета открыла рот для ответа.

– Правильно, – перебил гость, – я ищу её. – Господин Фрай своим внешним видом вызывал тревогу. Он был серьёзен, в нём чувствовалась внутренняя сила, которая говорила, что скрывать что-либо от него бесполезно: он видит человека насквозь.

Грета и Юрген открыли рты. Вольтемар переводил испытующий взгляд с одного на другого. Было видно, что пользы от этих двоих не дождёшься. Он стал расхаживать взад-вперёд, насколько маленькая каморка это позволяла.

– Ребёнок из очень влиятельной семьи. Её глава нанял меня, чтобы я отыскал дочь. Девочка пропала несколько дней назад со двора. Похоже, это сделала женщина. Согласно моим источникам, по описанию похожая на вашу хозяйку. Где она? Я хотел бы задать ей несколько вопросов. – Он сложил руки впереди, показывая всем видом покорное ожидание.

Лицо Греты выдавало испуг. Заикаясь, женщина выдавила из себя:

– Госпожи нет дома. Мы не знаем, куда она уехала и скоро ли вернётся. Да, Юрген?

Юрген испуганно смотрел на господина Фрая. Сказать ничего так и не смог, лишь быстро закивал. Грета метнула взгляд за плечо гостя и посмотрела на Анели.

По суровому лицу господина Фрая было видно, что он не верит. И враньё его сильно расстраивает. Он медленно повернулся и в упор посмотрел на Анели. Взор этого человека был твёрд как камень. Он медленно перевёл глаза на Грету и продолжил:

– Тогда передайте ей, что я скоро вернусь. И пусть она будет готова принять меня незамедлительно, – это прозвучало как угроза. – Ей придётся ответить на мои вопросы, хочет она этого или нет.

Господин Фрай, не дожидаясь ответа, повернулся на пятках и чинно покинул комнату. Анели выглянула с полки, но никакой двери с левой стороны не было, лишь стена, возле которой всё так же стоял хлам.

Девочка была поражена, ничего не понимала, её не покидали тревожные ощущения. А ещё сильное желание рассказать господину Фраю, что Грета солгала ему. Подумать только, Ведьма украла бедную крошку! Неизвестно, что она может с ней сделать! От этой мыли девочке стало не по себе. Теперь Грета не виделась Анели такой уж хорошей: она оказалась лгуньей и покрывала преступление. Усталость как рукой сняло. Вид у Греты и Юргена был очень подавленным. Они оба молчали и, казалось, совсем забыли про Анели.

Тем временем девочка, недолго думая, молча спрыгнула с полки и взялась за ручку двери, в которую только что вышел незваный гость.

Анели думала, что Грета попытается остановить её, но за спиной стояла тишина. Девочка выглянула за дверь и увидела тусклый белесоватый свет, луч которого мягко ложился на пыльный пол. Анели обернулась. Грета стояла, сложив ладони на груди, и жалобно смотрела ей вслед. И вдруг свет в лампе погас, а каморка погрузилась во тьму, поглотив в себя обе фигуры: Грету, стоявшую у стола, и обречённо сгорбившегося Юргена.