Палач короля

Ну а Тара… К Таре ему не нужно было искать подхода. Они словно понимали друг друга без слов. С самого начала она стала его любимицей, и это едва ли осталось незамеченным для других членов семьи Коллен. С ней он проводил часы в библиотеке за книгами и разговорами, с ней предпочитал садиться рядом за ужином и прогуливаться по саду после. О ней спрашивал в первую очередь, возвращаясь из своих рабочих поездок по Лиосу. Её мнение выслушивал с особым интересом.

Искренность, прямота и наивность Тары порой вызывали улыбку на губах Идена, но именно они так пленяли его в девушке. То, чего не допускал долгие годы, он смог позволить себе с Тарой – быть собой. Настоящим собой, забытым, запрятанным, запуганным властью Астира. Потому и не осуждал её и не отчитывал, как отец, за свободомыслие и прямоту. Она напоминала Идену его самого много лет назад. Того человека, которого он желал видеть в зеркале, которого мог бы уважать за его принципы и ценности.

Тара была уверена в себе, в своём мнении, своей правоте. И не жила вразрез со своими идеалами, а смело следовала им. Она верила в свободу, в право голоса и мнения, в благородство человеческой души, в хорошее в людях. Тара с жаром отстаивала право магов на жизнь и готова была сама за это бороться. Поддерживала тайную антимонархическую газету, выпускаемую студентами-философами в университете Рахшара, и даже сама распространяла её по городу. Она осуждала убийства и «магические чистки», проводимые палачом по приказу Астира, и Иден знал, что девушка хранит под подушкой кинжал на случай, если палач однажды придёт и за ней. Кроме того, она неплохо разбиралась в законах королевства и готова была доказывать их несправедливость любому, кто считал иначе.

Порой это даже пугало Идена. Он боялся, что Тара не видит границ между «доверить близкому кругу» и «объявить во всеуслышание» и не понимает последствий, к которым способна привести её опрометчивая прямолинейность. Он старался сгладить углы, направить её, сдержать порывы и призывы к открытому осуждению тирании короля и убийства магов. И она прислушивалась к нему. Но только к нему. Тара доверяла дяде без оглядки, а он со временем убедил её, что подобные разговоры должны оставаться между ними двумя, в стенах особняка Коллен. Иден усмирил её горячность, но не погасил пламени сердца.

Постепенно их взаимная симпатия переросла в дружбу, а та в нежную привязанность. «Тёплые родственные узы». Иден убеждал себя, что именно так Тара видит их отношения. Сам же он боялся подобрать слово, чтобы описать свои чувства к названой племяннице. Это была смесь нежности, восхищения, уважения, привязанности, дружбы…

Чёрт возьми, нет! Эта девушка вывернула наизнанку его душу, закралась в сердце и разворошила все его мысли. И он бы обманул, сказав, что видит в ней только милую, наивную и неопытную девчушку. Иден разглядел в ней женщину с первой же минуты. В её уверенной походке, в осанке, в изящности жестов, в изгибе тонкой шеи, пленительных очертаниях груди и манящих губах. В том, как она с любопытством смотрит на него из-под дрожащих ресниц, как небрежно заправляет за ухо прядь светлых волос и кокетливо улыбается одними уголками губ. Он видел, как она привлекательна сейчас, и мог представить, какой красавицей станет через пару-тройку лет.

Но если на её красоту он мог закрыть глаза, то узнав и изучив характер Тары, Иден настолько проникся к девушке, что и сам не заметил, как его привязанность переросла во что-то неизмеримо большее. Пугающе большее. Его тянуло к ней, неудержимо тянуло. Хотелось находиться рядом, любоваться ей, касаться. Влечение, которое он испытывал к Таре, едва не выходило из-под его контроля. Иден желал её всю. Её соблазнительное тело, её восхитительную душу и непокорные мысли. Страсть разгоралась в нём, словно пламя, кровь бурлила по венам, сердце заходилось в безумной пляске – но никто из тех, кто бы видел его в такие моменты со стороны, никогда бы этого не заподозрил.

Внешне Иден оставался всё таким же сдержанным, простым, беззаботным и милым в общении. Он мог улыбаться или шутить, невозмутимо молчать или безразлично кивать в ответ на слова собеседника, не выказывая изобличающих его эмоций. Если в мире существовал хоть один другой мужчина, который с таким же успехом мог врать и изображать равнодушие, Иден желал бы с ним познакомиться. Ибо знал, что в искусстве лжи и притворства ему нет равных. Это был годами отточенный профессиональный навык.

Вот только лгать самому себе становилось всё труднее. Особенно, когда эта ложь стала для него очевидной.

В то время, пару лет назад, у него была любовница. Рыжая бестия, страстная и горячая уроженка севера. Глупая и смешливая, но Иден никогда не замечал этого. Однако через месяц, проведенный в доме Коллен, отчего-то вдруг резко порвал с ней. Её вздорные разговоры о шляпках и экипажах стали невыносимы. Лживые слова любви резали слух, а сам он не мог больше подыгрывать ей в нелепом фарсе притворной взаимности. Она стала ему противна. Иден быстро нашёл ей замену – хорошенькую блондинку из светского общества. Замужнюю, искавшую лёгких развлечений на стороне. Но не прошло и двух недель, как и эта пассия опостылела ему.

И он нашёл новую, моложе, приветливей, образованней, с ещё более светлыми волосами и тонкой нежной кожей. А потом ещё одну. И ещё. И так до тех пор, пока однажды не проснулся в своей постели и не повернул головы, чтобы взглянуть на спящую рядом женщину. Хрупкая, нежная, с молочного цвета кожей и белоснежными локонами, струившимися лёгкими завитками по подушке. У Идена защемило сердце. Что же он с собой сделал? Почему в его доме, в его постели спит бледная копия Тары Коллен? Какого чёрта с ним творится?

С того дня он был один. И стал много строже к себе, контролируя слова, жесты и даже мысли в присутствие Тары. Тогда он и начал считать удары сердца, зная, что даже самое сильное волнение, которое ему доводилось испытывать в своей сознательной жизни, сможет взять под контроль на пятнадцатом ударе. Достаточно глубоко дышать и считать. И пока это работает, с ним всё в полном порядке.

Он возводил стены в своей голове и сердце всякий раз, когда переступал порог особняка Коллен. Прочные. Непробиваемые. Железные. А эта девушка одной нежной улыбкой или ласковым взглядом вновь разносила их в прах. И у Идена не было этому объяснения, кроме одного – он безвозвратно и непоправимо влюблён в Тару Коллен. Вот только этого чувства он никогда прежде не знал и не имел понятия, как с ним бороться. Все известные ему приёмы и уловки были тут бессильны, и лишь самоконтроль, сдержанность, ясность ума и воля не давали сорваться. А ещё работа.

Но Тара, казалось, не замечала того, что с ним творится. Она приветливо улыбалась Идену и озорно подшучивала над его напускной серьёзностью. Всё так же без стеснения впускала его в свою комнату. Доверяла мысли, секреты, тревоги. Терпела его порой язвительные шуточки, да и сама за словом в карман не лезла. И всё же она умело держала с дядей дистанцию. Так, например, никогда не заговаривала с ним о чувствах. Та Тара Коллен, которую он знал, не призналась бы ему ни за что на свете, что влюблена в кого-то. Даже о том, что этот развратник лорд Мюрен пытается добиться её расположения и ещё невесть чего, она не решилась рассказать Идену. Неприлично. Неловко. Стыдно. Или же это просто слишком личное…

Иден вдруг вынырнул из своих мыслей, словно из колодца с ледяной водой. Воспоминания его отрезвили. Какой же он дурак! Неужели принял глупую записку со своим именем за правду?

Его Тара никогда бы не позволила ему так грубо вмешиваться в свою личную жизнь. Ведь слова о том, что он желает помочь устроить её брак, просто вывели её из себя. Да, определённо, она разозлилась, опешила от его предложения. И стала бы она называть ему имя своего возлюбленного?

Нет. Скорее всего, просто решила посмеяться. Проучить его, чтобы наперёд не лез не в своё дело. И посмотреть, как он отреагирует на такую выходку. А он и попался. Поверил. Потому что – чёрт возьми! – хотел поверить.

Она его провела.

Иден с шумом выдохнул и покачал головой.

– Тара-Тара, видела бы ты меня сейчас, – усмехнулся он. – Глупец. Влюблённый глупец. Хороша же вышла шутка, ничего не скажешь. У меня даже руки задрожали, кажется, – Иден взглянул на свои ладони. Нет, теперь всё в порядке. – Вот уж чего никак от себя не ожидал. Даже в худших кошмарах.

Но больнее всего отозвалась тоска, с которой Иден осознал, что это была всего лишь шутка. Лишь месть молоденькой девушки. Пытка, которую она неосознанно устроила его неискушённому чувствами сердцу, была хуже любой физической боли. Ибо не подчинялась разуму. Только теперь Иден отчётливо понял, что эта девушка одним словом способна подчинить себе его сердце, уничтожить его или заставить воспарить над этим нелепым несправедливым миром. Она имела над ним неограниченную власть. Она одна, Тара Коллен, в свои девятнадцать, если бы захотела, могла бы поставить его на колени.

И Иден никак не мог позволить себе этой слабости. Не мог этого допустить.

Глава шестая

Дни до свадьбы пролетели для Тары как в полудрёме. В доме стояла суета, бегали туда-сюда слуги и декораторы, заказанные сестрой для украшения зала и сада. Расставлялись банкетные столы из массивного красного дерева, изящные хрустальные вазы с цветами, позолоченные торшеры, расстилались ковры и развешивались фонарики в саду. За день до свадьбы особняк семьи Коллен совершенно преобразился, превратившись в сказочный дворец. И хотя Леона уверяла, что торжество будет «семейным, только для ближнего круга» и вовсе не помпезным, но красотой и пышностью убранства комнат эта свадьба, как подумалось Таре, могла бы потягаться с роскошью королевского летнего бала.

– Ой, не придумывай, – отмахнулась Леона, когда сестра указала на это. – Наш особняк и в сравнение не идёт с королевским дворцом. Да и тягаться с декораторами его величества я не собиралась. Не хочу, чтобы через неделю люди сравнивали и говорили: «Жаль, в доме семьи Коллен таких паркетных полов нет. И персиковые розы на столах тоже не стояли. И свечей недоставало».

Тара рассмеялась.

– Поэтому ты и не пригласила на свою свадьбу полгорода, как собиралась? Боишься, что твоё торжество затмит летний королевский бал? И угораздило же вас с Арритом устроить торжество всего за неделю до самого шикарного и пышного праздника во всём Лиосе. А знаешь, как по мне, у тебя отлично получилось превратить нашу небольшую гостиную в бальную залу. И цветы ты выбрала и правда очень красивые, – заметила Тара, поправляя в вазе пурпурные орхидеи. – По мне, конечно, и розы бы отлично смотрелись. Но ты ведь у нас из этих, изысканных.

– Ну не обязательно всё трогать, – Леона легонько стукнула её по руке. Тара заметила, что сестре всё-таки был приятен её комплемент. Та казалась явно довольной убранством дома. – И чем путаться под ногами, лучше иди и помоги в саду. Там дядя Иден с отцом фонарики развешивают.

Тара поджала губы и осторожно выглянула в окно. Она увидела Идена, который, забравшись на лестницу, развешивал гирлянду из разноцветных фонариков по краю крыши беседки. Лорд Олар стоял рядом, подавая кузену ленты для украшений.

– А почему папа с Иденом этим сами занимаются? – спросила Тара. – Что же твои декораторы? Зря звала?

– Не успевают, – бросила через плечо Леона, торопясь к выходу из комнаты. – Да и дядя сам вызвался. Он, в отличие от некоторых, каждый день заглядывает. Спрашивает, всё ли готово и чем помочь. Вот я и сказала. Нет, не туда! – Леона замахала руками, привлекая внимание слуг, которые спешили в кухню с вазами. – Эти нужно расставить на столах в гостиной. Тара, иди в сад. Посмотри, всё ли готово.

Пока Леона командовала, Тара выскользнула через стеклянные двери в сад. Но не торопилась идти к беседке. Ей и отсюда было прекрасно видно, что отец с дядей отлично справляются. Да и сталкиваться с Иденом она не хотела. Хотя в этом и была самая большая сложность в последние дни – не пересекаться в доме, где всё происходящее будто назло сталкивает их по поводу и без.

Скрываться от дяди неделю оказалось не так уж просто. Со всеми этими приготовлениями Иден действительно каждый день заглядывал в их дом. Заслышав его голос, Тара тут же бежала к себе в комнату и запиралась. Она не хотела его видеть. Было неловко сейчас оказаться лицом к лицу. После того разговора в кабинете отца они ещё ни разу не оставались наедине. И всё потому, что девушка приложила просто титанические усилия к тому, чтобы этой встречи избежать. Да, она знала, что придётся объясняться. Но старалась оттянуть этот момент.

Тара боялась. Не знала, что скажет Иден и как себя поведёт. Да и как теперь самой вести себя с ним девушка тоже не представляла. Всё было так неловко теперь и так странно, что Тара даже пожалела в сердцах о своей выходке с запиской с его именем. Да, она хотела признаться Идену в своих чувствах и уже давно, но в мыслях представляла всё совсем по-другому.

Ей виделось, что они остаются одни в какой-нибудь подходящей романтической обстановке. Она открывает ему своё сердце, и он… хм, со вздохом облегчения и радости «падает к её ногам» с предложением руки и сердца? Ну что-то в роде того. А вышло всё как-то нелепо и сгоряча. Иден рассказал, что никогда не женится, а она со злости выдала свой самый большой секрет, да ещё и в письменном виде. Ужас, а не романтика!

Так, по крайней мере, ей всё это виделось теперь. И сейчас Таре было стыдно и неловко заговорить с ним об этом. Иден же, казалось, намеренно искал встречи. Со своими «предложениями помощи» он тенью бродил по особняку. В первые дни, когда дом ещё не был захвачен в плен предсвадебной суматохой, он по обыкновению пытался перехватить Тару в библиотеке. Но, едва заслышав звук его шагов на лестнице, девушка ловко пряталась за портьерой. Как провинившийся ребёнок, как маленькая преступница. Ну что за стыд!

Иден даже пару раз оставался в доме на ужин – и оба раза Тара ложилась спать голодной. То ей нездоровилось, то голова раскалывалась – леди Коллен даже всерьёз заволновалась, уж не заболела ли она. Врать матери, выдумывая всю эту чушь, было ещё мучительней. Но верхом неловкости девушка считала своё поведение в тот раз, когда Иден постучал в её комнату, желая поговорить. Тара даже дышать перестала. Застыла с гребнем перед зеркалом, словно каменная статуя, с перепуганным взглядом и колотящимся от волнения сердцем. И надеялась только на то, что Иден не решится открыть дверь без позволения.

– Тара, я знаю, что ты там, – слышала она его голос из-за двери. – Открой. Нам нужно поговорить.

У девушки пальцы онемели от того, с какой силой она сжимала гребень для волос в ту минуту, стараясь не издать ни звука. В желудке похолодело, а стук сердца в ушах показался громче церковного колокола.

– Ты же не собираешься бегать от меня вечность? – усмехнулся любимый голос. – Это смешно. Я просто хочу извиниться.

Но Тара не открыла. И сейчас, стоя в саду и украдкой наблюдая за дядей, чувствовала себя просто ужасно. Так глупо и по-детски вести себя все эти дни! И как теперь вообще с ним заговорить? Девушка прекрасно понимала, что на свадьбе им уж точно не избежать встречи. Оставалось набраться храбрости. Но ноги подкашивались от одного вида Идена. И как она могла вот так всё испортить?

В эту минуту мужчина обернулся, словно услышав её мысли, и посмотрел прямо на девушку. На миг их взгляды встретились, Иден улыбнулся и чуть кивнул в знак приветствия. Тара вздрогнула и, развернувшись на каблуках, кинулась обратно в дом.

Нет, так нельзя. Нужно взять себя в руки. Завтра на свадьбе они поговорят. Только где найти храбрость для этого столь важного и особенного разговора? Тара не представляла. О, это будет просто ужасный день!

Однако день оказался не таким уж и ужасным. С утра она помогала Леоне с платьем, потом бегала по дому с матерью, проверяя готовность к торжеству, после чего они поехали в церковь. Церемония была очень красивая и трогательная. Тара не отрываясь смотрела на счастливую сестру, словно светящуюся изнутри любовью в своему не менее счастливому и взволнованному жениху. Девушка на миг представила себя и Идена на их месте, отчего щеки её запылали. Она поискала дядю глазами. Но его, казалось, в церкви не было. Лишь к концу церемонии она разглядела его силуэт где-то у дверей, в самом дальнем ряду.

«Странно, – подумалось ей. – И почему он не сидит со всей семьёй? Разве только сегодня сам намерен ото всех скрываться».

Такое поведение дяди лишь подтверждало её теорию. На свадьбу Леоны приехали родственники со всех концов Лиоса, включая всех тётушек с мужьями и детьми со стороны отца. Вот уж кто мог рассказать об Идене много чего интересного. Если бы те, конечно, его знали. Тара хитро улыбнулась. Интересно, и как он намерен из этого выкручиваться? Тоже по-детски прятаться полвечера и оставаться в тени?

«Шах и мат, дорогой дядя. Что-то ты не торопишься пообщаться с родственниками».

Тара оказалась права. Иден действительно превратился в призрака, о котором все говорили, но никто не видел лично. Леди Коллен всё время искала его, чтобы представить родне, а лорд Коллен, казалось, постоянно придумывал отговорки, почему именно в данную минуту это невозможно. Было даже смешно за ними наблюдать. Сам же Иден мелькал тут и там в гостиной, с кем-то говорил, с кем-то здоровался, поздравлял молодожёнов, но оставался неуловимым для леди Мадлен почти до самого вечера.

Впрочем, праздник удался на славу. Гости пили, ели, пьянели… В общем, часам к девяти вечера все они пребывали в наипрекраснейшем настроении, довольные и весёлые, как отметила Тара. Никто уже никого не искал и ни за кем не бегал, все друг друга признавали за своих уже без лишних церемоний и представлений. Даже серьёзный и важный лорд Туар, казалось, был в отличном расположении духа, шутил и любезничал с дамами.

Именно в этот момент было решено устроить танцы. Именно в этот момент Иден спокойно присел за стол. И именно в этот момент прекрасный вечер превратился для Тары в сущий ад.

– Моя милая Тара, как же вы сегодня прекрасны, – раздался у самого уха девушки приторно-сладкий голос лорда Мюрена. – Какое очаровательное платье. Позвольте-позвольте!

Мужчина без стеснения взял в руки край подола Тары и расправил юбку, любуясь шитьём. Девушка оттолкнула его ладонь и отступила. Лорд Мюрен приблизился, обдав её терпким запахом вина.

– Я пытался подступиться к тебе весь вечер, моя радость, – прошептал мужчина, взяв её за локоть. – Но ты бегаешь от меня, словно мышка от кошки. Или мне показалось?

Тара покачала головой и поискала глазами отца. Тот о чём-то оживлённо беседовал с лордом Туаром на другой стороне зала. В центре уже танцевали пары, присоединившись к молодожёнам. Играла музыка, шумели разговоры. Тара понимала, что здесь, в толпе приглашённых, Мюрен со своими навязчивыми ухаживаниями и непристойными любезностями ей не опасен. И всё же даже в полной комнате гостей почувствовала себя с ним наедине. Тот оглянулся, мило улыбнулся стоявшим рядом дамам, а затем вновь склонился к уху Тары в полушёпоте:

– Брось, лакомый кусочек, это просто глупо. Бегать от меня, прятаться, – горячее дыхание мужчины обожгло её щёку. – Я всегда получаю то, что хочу.

– Лорд Мюрен, вы пьяны? – Тара резко вырвалась из его хватки и, обернувшись к ненавистному мужчине, посмотрела на него с вызовом. – Другого объяснения вашему поведению я не нахожу.

Тот рассмеялся и хитро прищурился. Тара отметила, что взгляд у него и правда был немного мутный, словно стеклянный. Но при этом такой дерзкий и развратный, будто норовил забраться ей под платье, отчего девушке стало не по себе.

– А ты та ещё штучка, – протянул мужчина. – Для леди слишком уж груба и прямолинейна. Что за манеры, моя милая? Слышала бы вас сейчас ваша маменька.

– А вас мой папенька, – огрызнулась Тара, собираясь уйти.

Но лорд Мюрен вдруг выпрямился и уверенно шагнул за ней. Словно весь хмель слетел с него в одно мгновение, жесты его стали точны и рассчитаны. Он ловко перехватил Тару за талию и притянул к себе с таким изяществом, что никому из стоявших рядом его поведение не показалось хоть сколько-нибудь навязчивым или непристойным. Девушка почувствовала, как прижимается спиной к вздымающейся от прерывистого дыхания груди мужчины.

– Не будем ссориться, моя дорогая. Тем более что теперь мы одна семья, а скоро и жить станем под одной крышей. Пусть и ненадолго, но ты ведь будешь моей гостьей в поместье Мюрен. Так зачем же быть такой недружелюбной с тем, кто готов многое отдать за твоё расположение? Лишь капельку взаимности – неужели я так многого прошу?

С этими словами лорд Мюрен осторожно убрал волосы от шеи девушки и склонился к её уху.

– Боги, Тара, ты просто восхитительно пахнешь, – похотливо прошептал он, с шумом втягивая носом воздух. – Сладко и желанно, словно праздничный торт для именинника.

Тара поморщилась, отворачиваясь. Мужчина взял её руку и, поднеся к губам, поцеловал тыльную сторону ладони.

– Я жду не дождусь, когда мы, наконец, столкнёмся в коридоре моего дома, моя радость. На моей территории. О, в замке много тёмных углов и укромных местечек. И там ты совсем по-другому будешь говорить со мной. Станешь милой и покладистой. И, надеюсь, более сговорчивой.

– И не надейтесь, – резко бросила Тара, выворачиваясь из рук мужчины. Она повернулась к нему лицом и с презрением посмотрела прямо в глаза. – Я никогда не стану с вами покладистой. И сговорчивой. И если вы ещё хоть раз тронете меня своими мерзкими похотливыми ручонками, я сделаю так, что вы пожалеете, что вообще посмели приблизиться.

Глаза лорда вспыхнули, а лицо на миг исказилось от злости. Нет, он не привык, чтобы с ним так разговаривали. Оскорбляли. Отказывали. Да к тому же, кажется, угрожали.

– Ты забываешься, малышка Тара Коллен, – прошипел мужчина. – Забыла, кто я? Забыла, кто у меня в друзьях? Или, может, моя строптивица не боится даже палача? – усмехнулся он со злостью. – Что ж, посмотрим. Я пришлю его к тебе. Поболтать.

– Присылайте, – уверенно ответила девушка. – Я как раз на этот случай нож держу.

Мюрен вдруг рассмеялся, но как-то наигранно, будто не для Тары.

– Ах, дорогая моя Тара, вам вовсе не нужно меня уговаривать, – чересчур громко сказал он и улыбнулся с напускным дружелюбием. – Конечно, я с радостью с вами потанцую. Сочту за честь, моя милая.

Девушка недоуменно уставилась на мужчину. Что за чушь? Какой ещё танец?

– Боюсь, дорогой друг, что ваш танец придётся отложить, – бархатный голос дяди, раздавшийся за спиной, разлился по венам Тары тягучим сладким мёдом. – Этот танец Тара обещала мне. И я буду очень разочарован, если моя дорогая племянница сделает вид, что совсем забыла об этом и предпочла мне более достойного кавалера.

Иден улыбнулся Мюрену и с укором посмотрел на девушку.

– Я сбился с ног, разыскивая вас, леди Тара, – с искренним осуждением покачал он головой. – Нельзя же вот так давать обещания, а потом исчезать, не предупредив. Ну что за несерьёзность. Ах, молодежь! Ветрена, забывчива, – Иден пожал плечами, и Мюрен с пониманием кивнул. – Вы ведь не станете возражать, дорогой судья, если в этот раз я сам накажу провинившуюся племянницу за плохие манеры?

Лорд Мюрен недовольно поджал губы.

– Господин Каас, вы уже во второй раз воруете у меня леди Тару. Как бы это не стало традицией.

– Ну что вы, лорд Мюрен, – продолжал мило улыбаться тот. – Не волнуйтесь. Я постараюсь вернуть вам беглянку как можно скорее.

– Уж будьте столь любезны, – Мюрен выдавил улыбку, позволяя девушке пройти к дяде. – Но следующий танец мой, – кинул он вслед, когда Иден уже уводил Тару под руку в сторону танцующих.

– Я не стану с ним танцевать, – сквозь зубы процедила девушка, кладя руку на плечо дяди и принимая позу для начала вальса. Она всё ещё была растеряна, слишком быстро и ловко Иден увёл её от Мюрена. Тара посмотрела на дядю с недоумением. – И тебе я тоже не обещала танцев.

– Вернуть тебя ухажеру? – Иден лукаво улыбнулся.

Тара промолчала и опустила глаза. Дядя нежно приобнял её за талию, взял руку в свою и повёл. Они кружили по залу, ловко скользя между других пар. Иден вёл уверенно и легко. Девушка знала, что он прекрасно танцует, но дядя предпочитал составлять пару Леоне, и редко когда Таре выпадала возможность самой быть его партнёршей. Тогда она старалась как могла, чтобы не оказаться хуже сестры. Держала спину, гордо поднимала подбородок, вытягивалась в струнку и мило улыбалась.

Но не теперь. Сейчас ей было не по себе рядом с ним. Неловко и неуютно. Ведь в пылу спора с лордом Мюреном она не успела подготовиться к их разговору, а теперь ей вряд ли удастся сбежать. Во всяком случае, Иден держал её крепко и уверенно и явно не собирался ограничиваться одним танцем. Тара почувствовала, как взволнованно забилось сердце и дрогнула рука, когда мужчина чуть сжал её ладонь.

– Неделя, – сказал он, прервав затянувшееся молчание на третьем круге вальса.